POW Джухён
Измениться легко, трудно — не стать собой прежней.
Холод проникает без приглашения под толстое одеяло, не выполняющее свою функцию. От такого перепада температуры появляется чувство тревоги. Страх не покидает голову. Сердце бешено бьётся. Открываю глаза и вижу темную комнату, в которой кроме меня никого нет. Большие окна, выходящие на балкон, открыты. Они впускают нежеланную прохладу. Ветерок заставляет танцевать полупрозрачную тюль. Воздушная ткань не может сопротивляться прихоти ветра. Тонкая завеса отдаётся тёмной власти ветра, танцуя с ним вальс, подчиняясь его воли. Ей это нравится. Смотрю в сторону второй половины кровати — никого. Провожу рукой по пустому месту, касаюсь пальцами ледяных простыней. С самого начала она была пуста. Его нет. Но меня не покидает четкое ощущение его присутствия. Прислушиваюсь к тишине и слышу голос Хосока. Он тихим отголоском звучит то ли где-то в квартире, то ли в моей голове. Поднимаюсь с кровати, ночной воздух заставляет мою кожу покрыться мурашками. Пытаюсь найти свою толстовку, отброшенную в порыве страсти неизвестно куда. Вещь оказывается у дверей в комнату. Натягиваю на себя, создавая толстый панцирь защиты, который вряд ли меня спасёт. Холод пробирается под одежду и пронизывает каждую клеточку кожи вплоть до костей. Кутаюсь в тёплую кофту и выхожу в тёмный коридор, в котором эхом раздаётся раздражённый голос Чона. Теперь я уверена, что он рядом. Медленными шагами иду на звук. Сейчас реальность кажется такой хрупкой, будто готова исчезнуть в одну секунду. — Думаешь, никто не тронет тебя в стенах твоего убежища? Но я могу, — Хосок говорит так уверенно, так спокойно. Всего на долю секунд испытываю редкий момент понимания. Я верю, что он придёт и тронет своими руками человека, отправляя одним касанием душу в ад. Делаю ещё пару шагов и приближаюсь к парню, сидящему на диване спиной ко мне. Протягиваю руку и касаюсь его огненных волос, нежно накручивая пряди на пальцы. Ночью они казались ожидаемо мягкими и даже чуточку мягче, только сбритые на висках немного кололись, но так даже лучше. Сейчас я просто смотрю на его незащищенный затылок. Один выстрел. И тело издаст последний вздох. Хосок замечает меня, но ничего не делает. — Попробуй только заикнись об этом. Я тебя подвешу и освежую, как свинью, — что говорит собеседник Чону — я не знаю, но то, что это раздражает Хосока — видно. Сейчас в ночной темноте будущий Босс первого Дома кажется настоящим. Ещё более опасным, но в тоже время измотанным. Парень сбрасывает вызов и кидает смартфон в правый угол дивана, откидывая голову назад и встречаясь со мной глазами. Он выглядит уставшим, ворот его белой рубашки покрыт пятнами, непонятно чего. Но не приглядываюсь, сейчас мне хочется спастись от тёмной бездны, что утягивает меня. Говорят, что глаза показывают душу человека. Тогда почему, заглядывая в черноту, я понимаю, что кроме неё ничего нет? Сейчас сам кошмар смотрит в мои глаза. И оторваться от них я не могу, словно по крови распространяется парализующий яд. Бежать некуда. Хосок поднимает свою руку и дотрагивается до моей щеки. Чувствую прикосновение холодных пальцев, что поглаживают мою скулу. На губах Чона появляется что-то, отдалённо напоминающее улыбку, но назвать это улыбкой я не могу. Это больше похоже на оскал хищника, который даёт понять жертве, что она только его и что несчастная больше не увидит солнечного света. Никогда. Делаю шаг назад и вижу, как «улыбка» на его лице меркнет. — Я думал, мы поняли друг друга, — бросает мне Хосок, а я уже жалею о сделанном шаге. — С кем ты разговаривал? — решаю проигнорировать его слова. Обхожу диван и вижу, как парень поднимает голову со спинки дивана, устремляя свой взгляд в мою сторону. Смотрю на Хосока и на его одежду и понимаю, что в пятнах не только воротник белой рубашки, но и она сама. Капли крови превратили белоснежную ткань в алую. — Где ты был? — продолжаю разглядывать парня в окровавленной одежде: на костяшках его правой руки разодрана кожа, левая же не тронута ранениями, видимо, поэтому я и не заметила сразу этих побоев. — Любопытно? — каким-то пассивно-безразличным тоном задаёт вопрос Чон. — Думаю, лучше мне не знать, чтобы потом не пожалеть, — снова смотрю на разбитые косточки и ухожу в ванную, где, кажется, должна находиться аптечка. Возвращаюсь обратно к Хосоку, который даже не пошевелился за время моего отсутствия. Сажусь рядом с ним и беру его руку, лежащую на колене, аккуратно рассматриваю, насколько сильно она ранена. Сильно. Кто-то сегодня ощущал дыхание смерти, которую пригласил Хосок. Он точно вкладывал всю свою силу в удары по человеческой плоти. Размазываю мазь по ранкам, но в голове слышу стоны и скулёж мученика, вырывающиеся после каждого столкновения с железным кулаком Чона. Если у наследника только рубашка в крови и разодрана кожа, то у кого-то сломан нос, разбита бровь, да и, возможно, лицо полностью потеряло свою форму, превратившись в изуродованный кусок мяса со сломанными костями. — Ты меняешься, — руки Чона заскользили под мою толстовку, поднимая её. Перестаю дышать, когда чувствую прикосновение холодных пальцев, проводящих линию вдоль рёбер, от этого вздрагиваю всем телом. — Я рад, что ты пытаешься мне доверять. — Хосок, что ты ненавидишь в жизни? — отрываю взгляд от его костяшек и смотрю на него, ожидая ответа. Его пальцы, что хозяйничают под моей толстовкой, замерли. Чон приближает своё лицо. Его пронизывающий насквозь взгляд изучает меня, будто я впервые позволила смотреть на меня. Страх и физическое влечение одинаково сильно захватывают в свой плен. Затуманивают голову. — Предательство и обман, — он хищно впивается во всю мою сущность, заставляя меня нервно бегать глазами по комнате в поисках спасения, но его нет. — Джу, теперь ты ответь на свой вопрос, — он вынимает руку из-под толстовки и переносит её на мой подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза. Ему интересно. — А я — собственность. Не хочу принадлежать кому-то, — произношу почти шёпотом слова, но ощущаю, как плазменные сгустки тьмы обвивают меня своими ядовитыми языками, проникая в мои вены дозой подчинения Фениксу. — Забавно, — произносит Хосок ровным тоном, а после короткой паузы продолжает. — Что ещё? Тебя. — Людей, — в глазах Хосока читается немой вопрос «почему?», на который отвечаю. — Люди готовы продать всё, если цена их устроит. Для них даже жизнь не так дорога, как деньги и власть. Мои родители такие же. Они продают меня, чтобы самим находиться в безопасности и черпать новые потоки денег, поступающие с нового союза. — Прикажи, и я уничтожу их безопасность, — четко проговаривает каждое слово Хосок и ухмыляется. — Ты шутишь?! Они моя семья, — выговариваю каждое слово, наполняя их злостью, и скидываю руку Чона со своего лица. — Скоро мой клан станет тебе семьёй, а ты… — Я знаю, но… — пытаюсь успокоить свой гнев и не поддаться эмоциям, что бьются во мне, пытаясь разрушить панцирь изнутри. — Обещай, что ты этого не сделаешь, — поднимаюсь с дивана и теперь смотрю на Чона сверху вниз. — Пока ты сама этого не захочешь, мои люди этого не сделают, если только твой отец не начнёт брыкаться первым, тогда… — Только тогда, — отхожу от парня и направляюсь в сторону тёмного коридора, из которого и пришла. — Джу, — слышу своё имя и замираю в шаге от чёрного проёма. Чувствую, как холодный воздух покидает комнату, проникая всё глубже в квартиру. — В Японию полетишь с моими людьми, — его голос становится тусклым. Казалось, ещё пара минут, и Хосок просто закроет глаза на несколько часов подряд, позволяя сну завладеть им. Он Живой. — Уже знаешь, — поворачиваюсь к нему, но снова наблюдаю только огненную макушку волос парня. Опираюсь на стенку и продолжаю диалог. — Сопротивляться смысла нет? — Или так, или не покинешь Корею, — говорит он и, поднявшись с дивана, начинает подходить ближе. — Что-то случилось? Почему появилась такая резкая опека? — Хосок расстёгивает рубашку, избавляя себя от грязной ткани, пропитавшейся пятнами от крови, что давно засохли и сейчас только раздражают своим металлическим запахом. Смотрю на тело Чона, который снова в процессе изучения моей персоны, и понимаю, что хочу ещё больше исследовать его — сантиметр за сантиметром. Мне безумно нравится! Казалось, сам Дьявол создал это тело для моего искушения. Чем больше бегаю по нему глазами, тем больше грешные мысли заполняют мой разум. Но я готова продать свою душу ради ещё хотя бы секундного любования этим искусством. Хосок поворачивается к дивану, бросая грязную вещь, благодаря чему моему взору открывается его спина, изрисованная татуировками. На ней нет чистого участка кожи. Картина, изображённая на спине Хосока, завораживает. Хочется подойти и провести пальчиками по огненному Фениксу, полыхающему самым ярким огнём. Его взор устремлён к Гейше, пытающейся подчинить себе запретный плод в виде Птицы, восставшей из пепла. Она желала обладать бессмертием Птицы, но была слишком жадной, поэтому покусилась и на Дракона, защищавшего Золотого орла. Это был альянс двух самых сильных животных. Полный смысл татуировки знает только Хосок, которого крестили боевым именем «Феникс» при получении татуировки. Возможно, после победы над Гейшей Дракон и Феникс начнут борьбу за власть или создадут альянс. — Сейчас в Сеуле ведётся охота на крыс, и пока я их не выловил, будь послушной девочкой, — Чон поворачивается ко мне, уводя изображение с моих глаз. — Кто-то хочет начать войну? — вспоминаю убийство отца Намджуна, подозревавшего в этом первый клан, но теперь я понимаю, что кто-то хочет натравить Дома друг на друга, уничтожая, не разбираясь ни в чём. — Иди спать. — Если я начинаю тебе доверять, то и ты тоже должен, — пытаюсь защититься, потому что я должна знать о грядущей бури, сносящей всё на пути, унося невинные жизни. Я хочу понимать, от чего нужно бежать. — Позже я тебе всё расскажу, — Хосок приближается ко мне и встаёт почти вплотную. Не поднимаю голову, а продолжаю сверлить взглядом его широкие плечи, на которых видны еле заметные царапины, оставленные мной. — Тебе не удастся сбежать, так что даже не пытайся. Мысли о побеге давно крутятся в моей голове, и покорность Хосоку — малая часть этого. Но сейчас сомнения тонкой струйкой тёмноты проникают в мой разум, давая понять, что спасательный план начинает трескаться, с каждой секундой разрастаясь новыми местами, делавшими меня уязвимой перед Чоном. — Если не останусь, ты меня достанешь, — даже не предполагаю, а констатирую нам обоим известный факт. — Если убежишь, они тебя тоже достанут, но со мной шансы быть в безопасности увеличиваются. — Хорошо, — легонько киваю головой, потому что что-то внутри кричит и требует в этот раз просто довериться и плыть по течению. — Скоро ты официально будешь отвечать за мою безопасность. — Джу… — Только, пожалуйста, не начинай махать оружием, не подумав, — делаю шаг назад и поворачиваюсь к нему спиной. — Я знаю, что и как нужно делать. Джу, просто слушайся меня, — на моё плечо ложится рука Чона, но я снимаю её и направляюсь в тёмный коридор. Этот ночной разговор забрал слишком много сил.***
— Зачем мы сюда приехали? Неужели соскучилась по своему названному брату? — глушу мотор машины и выхожу из неё, а за мной выходит Чонгук. — Ты можешь не идти, — кидаю парню и направляюсь в сторону клуба, который только начинает свою работу. Сейчас вечер, в здании мало народу, но скоро наступит ночь, и люди слетятся сюда, как пчёлы на мёд. — Предлагаешь мне одному здесь тусоваться? Нет, дорогуша, я твой плюс один, — слышу голос Чонгука, входящего за мной в здание. — Повторю свой вопрос, зачем мы здесь? — Это не твоё дело, раз увязался за мной, то иди, молча. — Вообще-то, незнание порождает страх, так что говори, а то моё слабое сердце остановится от ужаса, что меня ждёт в стенах этого клуба? — слушаю Чона и подхожу к барной стойке, где замечаю знакомое лицо — Тэхён. Меня немного охватывает дежавю. — У тебя сегодня смена? — как только Ким замечает меня, то откладывает бокал, который натирал для большей чистоты, и кивает головой. — Привет, Джу, не думал вас сегодня увидеть, — Тэ смотрит то на меня, то на Чонгука, стоящего за моей спиной. — Ты говорила, что позвонишь. — Я завтра улетаю в Японию на олимпиаду, так что пока некогда. Мне нужен твой менеджер. Где он? — Он на втором этаже в кабинете директора, — отвечает Ким, а я чувствую, как его задевают мои слова, но извиняться я не собираюсь. — Замечательно. Тогда можешь пока поговорить с Чонгуком, чтобы он за мной не увязался? — пытаюсь говорить шепотом. — Я вообще-то здесь и слышу тебя, — за спиной разносится раздражительный голос Чона. Я лишь тяжело вздыхаю и направляю взгляд на парня. — И я не останусь здесь, пока эта истеричка не сходит к врачу, а то, мало ли, у него приступ начнётся, и он проглотит свой язык, а мне потом с этим жить. — Он просто задумался, а ты его уже к больным эпилепсией записываешь. Чонгук, в этой ситуации виноват ты, а не Тэхён, — приближаюсь к парню и смотрю прямо в его глаза. — И что ты прикажешь мне делать? В колени бросаться и вымаливать прощения? Он не заслужил, — усмехается Чонгук. — Он заслужил хотя бы обычное «прости»! У него губа разбита от твоего каменного кулака, — подхожу ещё ближе к Чону, кладу руку на его плечо и приподнимаюсь на носочки кроссовок, чтобы прошептать ему на ухо. — Он не смертельно болен, у него обычная детская травма, и если не поможешь ты, помогу я, только кто выйдет победителем, решай сам, — отхожу от друга и направляюсь в сторону лестницы, ведущей на второй этаж в кабинет Намджуна. Стучу в дверь. Мне никто не отвечает, но то, что за ней находятся два человека, понятно по голосам, ведущим диалог. Не дожидаюсь разрешения, открываю дверь и захожу в личный кабинет Кима, который сделан ровно в форме квадрата. Здесь нет ничего лишнего: только рабочий стол, диван и шкаф с документацией. Всё. Это его клубная деятельность не распространяется на клан, поэтому основной огромный кабинет располагается в другом месте и имеет другую атмосферу, нежели здесь. — Я разрешил тебе войти? — Ким даже не поднимает голову, когда произносит фразу металлическим голосом. Казалось, этот тон просто стирает весь словарный запас, не давая шанса защититься. Но я — не подчинённый Кима и не его враг. — Мне твоё разрешение не нужно, давай поговорим, — прохожу в кабинет и направляюсь к дивану, на котором сидит менеджер этого заведения. — Менеджер Ча, оставьте нас на минуту, — продолжаю смотреть на Джуна, но слова мои адресованы рядом сидящему человеку. Мужчина ждёт, когда его Босс подтвердит мою просьбу. — Оставь нас, — Ким всё так же не поднимает голову, а продолжает подписывать документы. Но как только слышит хлопок двери, поднимает её и смотрит на меня. — Зачем пришла? — На тебя посмотреть, — откидываюсь на спинку дивана и вытягиваю ноги. — Тогда я был нервный и заразил тебя таким же состоянием. Тот поцелуй… — Тебе жаль? — Мне не жаль, после него мне стало легче, — Ким поднимается со своего места, откладывает документы и обходит стол. — Ты не имеешь права на что-то рассчитывать, — прикрываю глаза и наклоняю голову на спинку дивана, потому что голова начинает резко пульсировать тупой болью. — Пока у меня столько же прав, как и у Хосока. — Сейчас важно не это, а смерть твоего отца. — И что с ней? — неохотно говорит Намджун и начинает раздражаться. Его бесит задетая мной тема. — Ничего такого, я просто волнуюсь за тебя, — открываю глаза и пытаюсь не сорваться на крик, потому что злость на безразличие Кима начинает кипеть во мне. — Сегодня небеса на Землю упадут — сама Пэ Джухён проявляет заботу! Безразличная принцесса обратила внимание на жалкого Джуна… — Смерть твоего отца пришла неожиданно, прими его и похорони должным образом, — игнорирую его фразу, пытающуюся задеть мои чувства. — И я подружилась с Тэхёном, Джун, кто он тебе? — Джу, просто выполни мою просьбу, а углубляться в наши с ним отношения не надо. Лучше следи за своим будущим мужем, ты, поди, ему много секретов рассказываешь, а он анализирует и готовит своего пса с секирой. — Хорошо, я не буду, — поднимаюсь с дивана и направляюсь к двери. Перед тем, как выйти, поворачиваюсь к Намджуну, продолжающему сидеть ко мне спиной. — Я не трепло, Намджун, но я уверена, что клан Чон не замешан в убийстве твоего отца. Ищи улики в другом месте, — выхожу и громко захлопываю за собой дверь. Спускаюсь вниз и не замечаю Чонгука у барной стойки, поэтому просто направляюсь к выходу из клуба. Оказавшись на свежем воздухе, злость немного отпускает меня, но всё равно решаю закурить, иначе точно утону в своих мыслях. Хлопаю по карманам толстовки в поисках зажигалки и не нащупываю её. Направляюсь к своей машине, на капоте которой сидит Чонгук с уже зажженной сигаретой. — Что узнала от второго Дома? — заметив меня, начинает задавать вопрос Чон, а я отрицательно мотаю головой и тянусь к сигарете, покоящейся между губами друга. Делаю первую затяжку и убираю ото рта сигарету, чтобы выпустить дым. Сейчас на сердце камень, который тянет меня в бездну. От этой тяжести разум затуманивается, и только никотин немного отрезвляет. — Ничего. Пришла, поругалась, ушла, — перечисляю свои действия и снова подношу запретный плод к губам. Сигарета потихоньку сгорает, а вместе с ней тлеет весь мой набор проблем, который каждый день лишь увеличивается. Но неужели это все навечно? Маловероятно. — Тебя что-то тревожит? — снова задаёт вопрос Чонгук, но за своей сигаретой, украденной мной, не тянется. — Я извинился перед Тэхёном… — Он простил? — Да, но сказал, что был бы рад, если бы я держался от него подальше, — с усмешкой говорит Чонгук. — Если он этого хочет, то тогда ему не надо было прощать тебя, — говорю и выбрасываю окурок на тротуар. — Но раз простил, значит наплюй на его просьбу и подойди ближе настолько, чтобы он задохнулся от близости с тобой, — тараторю слова и ощущаю, как внутри меня начинает что-то трескаться и лопаться. Я еле удерживаю себя, кажется, вся моя целостность разваливается на куски. Кровь в жилах леденеет. — Джу, что с тобой? — Чонгук спрыгивает с капота и приближается ко мне, руками охватывает моё лицо, заставляя посмотреть прямо в глаза. Только я ничего не вижу, только размытая пелена заполняет мой взор. — Отвези меня домой, — прошу Чонгука, еле шевеля губами. Свеча, которая горит с двух концов, может, конечно, распространять ярчайший свет, но темнота, которая последует потом, будет долгой. Моя тьма начинает наступать и заполнять меня, отбирая внутренний свет. Я ломаюсь.***
— Какого чёрта это делать должна я? — слышу возмущение сестры с водительского места, которую отец заставил отвезти меня в аэропорт. — Отец разве не может почувствовать своим родительским сердцем, что мы недолюбливаем друг друга?! — Хватит ворчать, просто смотри на дорогу и не отвлекайся, — пытаюсь угомонить Гурин, любящую поболтать ни о чём, хотя с незнакомыми людьми она слишком молчаливая и разбрасываться словами не станет. Ледяная королева. Но, как по мне, чистокровная капризная сучка, хотя, наверное, для неё я тоже где-то на прогнившем уровне. — Сегодня тебе меня не заткнуть, я слишком зла, — поворачивает на парковку аэропорта и пытается припарковать машину. — Если бы не твоя Япония, то я могла бы сейчас расслабляться на показе мод, который благодаря тебе пропустила. — Неужели показ мод для тебя важнее сестры? — усмехаюсь и пытаюсь играть роль любящей младшей сестрёнки. — У меня три сестры, и если бы меня от тебя избавили, то я бы не расстроилась, поверь, — прикладывая руку к сердцу, начинает язвить Гурин, но я только выхожу из машины и вижу, как старшая проделывает то же самое. — Ох, я тебе с охотой верю, но, в отличие от тебя, смерти желать не буду, — достаю чемодан из машины и вижу, как рядом с нами паркуется машина, из которой выходит мой преподаватель в университете — Ким Сокджин. — Студентка Пэ, а вы рано, — из автомобиля выскакивает широкоплечий мужчина, который одет не как лектор, а как студент, посещавший занятия. — Это ваша подруга? — Это моя сестра, Пэ Гурин, — представляю девушку, которая улыбается и кланяется в вежливом поклоне, показывая свою «ангельскую» натуру. Парни сразу западают на Гурин, она только растянет губки и немного их надует, и мужчины уже готовы носить её на руках. — Рад знакомству, — Сокджин проделывает такой же поклон и поворачивается ко мне. — Джухён, регистрация скоро начнётся, думаю, нам пора. — Хорошо, идите вперёд, я Вас догоню, — отвечаю мистеру Киму и жду, когда он ещё раз кивнёт головой Гурин и попрощается с ней, а после направится к входу аэропорта. — Гурин, мне нужно кое-что тебе сказать. — Вот это поворот, сама Джухён хочет мне что-то сказать. — Не начинай, а просто послушай, — пытаюсь собраться силами и прогнать сомнения. — Это касается Намджуна, — как только сестра слышит имя парня, на её лице появляется заинтересованность. — Что с ним? — Пожалуйста, следи за ним и постарайся его навещать каждый день. Даже если он будет тебя прогонять, не сдавайся… — Зачем ты мне это говоришь? — Я знаю, что Намджун важен тебе, ты его любишь, Рин, — пытаюсь говорить более спокойным голосом и не замечаю, как произношу сокращённое имя Гурин, которое я использовала, когда была очень дружна с сестрой в младшем возрасте. — У него кое-что произошло, думаю, скоро ты узнаешь, но сейчас просто не позволяй ему закрыться и уйти в свои чертоги. — Спасибо, — слышу голос сестры, когда начинаю вытягивать ручку чемодана. — Тогда, думаю, ты тоже должна кое-что знать. — Вижу, у нас сейчас равноценный обмен информацией, — медленно тяну каждое слово. — Этот твой преподаватель… Я его уже видела, только где не могу вспомнить, но точно это было не в солнечный день на улице. Может, я ошибаюсь, но если что, будь аккуратней. — Думаю, ты ошибаешься, — говорю, а в голове прокручиваю образ и поведение Сокджина, но ничего подозрительного не могу вспомнить. — Если я ошибаюсь, то хорошо, а если нет… — А если нет, то меня защитят люди Хосока, — вспоминаю об охране, что уже должна меня ожидать в аэропорту Токио. — Джу, помни, убийца не говорит, убийца выжидает. — Вспомнила слова главы клана Мин? — эти слова нам сказал Босс Китайской мафии, когда мы прятались в его доме. Этот пожилой мужчина напоминал нам с Гурин Джеки Чана из его фильмов с драками. — Я тебя предупредила.Если ты не видишь угрозу, это не значит, что её нет.