***
Солнце только начинало вставать, когда Робин открыл глаза. Было свежо, птицы только начинали петь, жуки — жужжать, белки — прыгать по деревьям. Осмотрев себя на наличие каких-либо новых увечий и не найдя оных, Хантингтон поднялся с земли, подошел к озеру, выпил воды, умылся и отправился на поиски пропитания. Ягоды и коренья — это всё, что смог добыть Роберт. Да, было не густо, но всё же лучше, чем ничего. За своей нехитрой трапезой он впервые озадачился вопросом: « Что делать дальше?». Хотел ли он вернуть своё королевство? Безусловно. Были ли у него для этого возможности? Вряд ли. Наверняка Вильям объявил его погибшим от рук каких-нибудь разбойников. Да и никто и никогда, не признает в нем наследника престола. Что ж, возможно, следовало бы начать свою жизнь с чистого листа, найти работу, заработать на лошадь, одежду и еду и уехать так далеко, как только можно? Эти мысли казались логичными и правильными, но Роберт Хантингтон не привык так быстро отступать. В конце концов, его трон был занят чужаком, его предала жена, о нем, видимо, забыли друзья, у него не осталось соратников в этом мире. Роб почувствовал острое желание отомстить всем неверным. Он бы убивал каждого с особой жестокостью, медленно и мучительно, так как даже на войне не пытали пленных. Он бы содрал c Вильяма шкуру, а Мэриан заставил бы смотреть на это, а потом кинул бы её в темницу, оставляя её гнить там. Он бы изуродовал её лицо медленно и с наслаждением. Она бы прожила много лет, помня о своем былом величии, и каждый раз, вглядываясь в зеркало, она бы видела себя жалкую, и никчемную, это бы медленно убивало бы её изнутри. Жуткие мысли ядом просачивались в мозг, сцены отмщения одна за другой всплывали перед глазами, внутри Роба разгорался костер, черное пламя которого невозможно уже было затушить. Предательство жены сломало наследника, он медленно погружался в темноту, готовый на всё ради своей мести, он уже чувствовал сладкий привкус чужой крови на своих губах. Вдруг что-то упало прямо ему на колени, взглянув вниз, Роб увидел оберег, который когда-то, кажется в другой жизни, подарила ему старуха. Эта незатейливая вещица хранила его от того, кто теперь единственный из всех существ в этом мире мог помочь ему. Теперь пленница, забытая на долгие годы, была нужна ему как воздух. Он медленно встал и, выбросив амулет в озеро, прощаясь с прошлым навсегда, отправился на поиски темницы, где томилось настоящее зло. Единственная сила, к который Роб теперь мог обратиться.***
Поиски нужного места продвигались медленно, но верно. Рука ныла и кровоточила — ранение не давало забывать о себе. С того момента, как он избавился от амулета, его будто тянуло к пленнице, что томилась за семью замками. Подгоняемый неведомой силой, Роб шел по заросшим тропкам, продирался сквозь кустарники и даже перешел через небольшое болотце, к счастью, не увязнув в трясине. Его путь занял несколько дней, незаметно перетекавших друг в друга. Они были настолько однообразны, что Робину показалось, что это то самое затишье перед бурей, о котором любил говорить простой люд. Но всё дело было в том, что Хантингтон уже не боялся никаких бурь. Он чудом выбирался из всех передряг, видимо, судьба желала видеть его в живых. Что ж Роберт не возражал. Сейчас он желал лишь мести, а для этого нехитрого дела нужно было оставаться на этой бренной земле в здравом уме и твердой памяти, как минимум. Всё та же башня предстала его взору, она нисколько не изменилась. Всё та же ветхая конструкция из прогнивших досок встречала наследника. Он молча, без всякого страха вошел внутрь башни, взял факел, который тут же осветил всю комнату. Взгляд Хантингтона напоролся на всю ту же железную дверь. Мужчина с легкостью прошелся по её идеальной поверхности ладонью и тут же почувствовал струйку крови на руке. Преграда исчезла, всё так же, как и десять лет назад, растворившись в багровом тумане. Уверенной, хотя слегка нетвердой от усталости, походкой Роберт начал спускаться вниз, туда, где томилась пленница. Дама явно обладала потусторонними силами, так что Роб верил — спустя столько лет она всё ещё была жива и в добром здравии. Преодолев последнюю земляную ступень, мужчина оказался в освещенной части темницы. Он молча взглянул за решётку, где тьма, до этого бывшая неподвижной, вдруг начала клубиться и танцевать сумасшедший танец, там в мгновение вспыхивали силуэты и тут же затухали, бордовые вспышки показывались на долю секунды и исчезали, будто их никогда и не было. Роб смотрел как завороженный, он стоял минуту неподвижно, зачарованный зрелищем. Но всё прекратилось также внезапно, как и началось. Прошелестели юбки платья, и все стихло. Хантингтон прочистил горло, и произнес: — Здравствуй! — его хриплый голос отразился от сводчатых потолков, теперь он уже не был мальчишкой, теперь он уже не был наследником престола, он был кем-то, кто имел этот жуткий хриплый голос, заросшее щетиной лицо и грязные лохмотья, что висели на его теле, будто мешок. И единственная ценность, единственная отдушина, что осталась у него — это мысли об отмщении. От этого по спине пробежал холодок, впрочем, возможно, это был всего лишь сквозняк. — Роберт из дома Хантингтонов! — всё тот же голос, нисколько не изменившийся за столько лет, он пленял слух, — как давно я не видела тебя. Я же обещала, что мы встретимся вновь, и вот ты пришел ко мне. Польщена. Если бы не твоя стекляшка мы бы встретились раньше. — Мне нужна твоя помощь, — взгляд его голубых пронзительных глаз прожигал тьму. — Моя помощь? К чему она тебе? Неужели что-то стряслось, — её голос был пропитан насмешкой, будто бы она всё и так прекрасно знала, но ей доставляло удовольствие мучить людей. — Стряслось. Ты могущественна, мне нужна твоя сила. Я желаю отомстить и вернуть себе трон. — Вижу, — тьма будто бы содрогнулась, — твоё сердце черное, не такое как мое, но оно пропитано ненавистью и обидой. От тебя так и веет жаждой мести. Мне это подходит. Но ты же понимаешь, что моя помощь не бесплатна, Роберт из дома Хантингтонов? — Всё что захочешь, я сделаю всё. — Я помогу тебе, а ты освободишь меня из заточения, — её голос слегка изменился, будто бы наполнился сладким ожиданием. — Это честно, я согласен, — мужчина непроизвольно кивнул, — Но как это сделать? — Я сделаю всё сама, Роберт из дома Хантингтонов. Подойди к решетке и протяни мне свою руку. Ладонь мужчины тут же погрузилась во тьму, что-то холодное и острое прошлось по его руке, и струйка крови резво побежала по коже. — Ответь, Роберт из дома Хантингтонов, готов ли ты выпустить пленницу из заточения в этот год, в этот месяц, в этот день и в этот час, — голос, знакомый и в то же время чужой, раздавался из каждой щели, он будто бы заполнил всё пространство. Давил, и в то же время растекался сладкой патокой по воздуху. — Готов, — мужчина твердо произнес одно слово. Всего лишь слово, которое обещало разрушить тысячи жизней. Ледяные губы дотронулись до его ладони, проворный язык прошелся по руке, слизывая сочащуюся кровь. Вдруг тьма, всё время томящаяся за решеткой, неистово заклубилась и стала вытекать из камеры, она быстро, будто кружась в своем неизменном безумном танце, заполняла небольшое помещение, туша факелы и обволакивая Робина. Как только тьма заполонила собой все, до последней щели, она вдруг растворилась, а перед Робом появилась женщина. Она была на голову ниже мужчины. Её темные, словно смоль, волосы разметались по плечам, а кожа была словно мрамор, с черными жилками вен, которые стремительно исчезали с поверхности тела, будто художник замазывал их своей кистью, обмакнутой в белую краску. Губы её были красными, словно кровь, а глаза в обрамлении черных пушистых ресниц темными, словно ночь. Платье больше похожее на робу, сшитую из грязно-серого грубого материала, не портило её, а лишь выдавало в ней нищую, что часами сидели на паперти. Но внешность, как известно, бывает обманчива. От пленницы веяло такой силой, что на мгновение Робу стало страшно, казалось, энергия, заключенная в незнакомке может разорвать всех и вся, включая её саму, в следующие мгновение, но этого не произошло. На руках женщины были кандалы, словно два браслета, они просто висели на запястьях, не сковывая её рук. Один взмах рукой, и густой кровавый туман обволок их с Робертом, словно кокон, ещё мгновение и они оказались посреди леса, на небольшой живописной полянке. Бывшая пленница вдохнула свежий воздух полной грудью, и на её лице расцвела улыбка. — Случилось! — женский голос разнесся в гробовой тишине. Не было слышно ни трелей птиц, ни назойливого жужжания комаров, ни даже шелеста листьев — всё затихло, — Случилось! — она повторила вновь и расхохоталась, жутким, пугающим смехом. Всё вокруг наполнилось звуками её голоса, одновременно чарующего и заставляющего холодок пробежаться по спине. Её смех закончился так же резко, как и начался. Женщина внезапно замерла на пару мгновений, а потом придирчиво осмотрела себя и явно недовольная своими наблюдениями сморщила аккуратный носик. Робу показалось, что вот-вот и она фыркнет, словно маленький ребёнок, отказывающийся от непонравившегося угощения, впрочем, это ощущение пропало также быстро, как и появилось. Один взмах хрупкой белоснежной руки и ветхое платье сменилось на длинный кроваво-красный наряд, подчеркивающий все достоинства своей обладательницы, а растрепанные волосы стали гладкими словно шёлк, создавая невероятную прическу. Признаться честно, Роберт никогда не видел таких одеяний на придворных дамах или у кого бы то ни было ещё. Все алмазы и рубины, хранящиеся в королевской казне, казались обыкновенными стекляшками, по сравнению с драгоценностями, что украшали шею и руки бывшей пленницы. Она вновь улыбнулась, и теперь её взгляд зацепился за Робина. — Ваше Высочество, Принц Роберт, ну вот мы и встретились с тобой, ты даже не можешь представить как долго я ждала, — женская ручка прошлась по заросшей щетиной щеке, цепкий взгляд впился в голубые глаза Роба, задержался в их глубине на пару мгновений, и тут же переместился ниже, — Ты удивительно на него похож, Роберт из дома Хантингтонов. — Зови меня Роб, — коротко произнес мужчина. — Что ж, Роб. Мне нравится, звучит грубовато, но мужественно, — её фарфоровая ручка опустилась к мужской шее, — Скажи мне, Роб, как ты будешь править своим королевством, после того как я убью Вильяма и Её Величество Королеву Мэриан? — Я убью Вильяма сам, а Мэриан же будет страдать живой, пока не умрет своей смертью. — А ты решителен, но к чему тебе я, раз ты всё хочешь сделать своими руками? — Твоя помощь необходима, ты сама это знаешь. И как твоё имя, я так и не узнал его. — Знаю, — женщина произнесла это тягуче медленно, — Можешь звать меня Реджиной. — Королева… Тебе подходит, — кивнул Роберт, немного помолчав. — Конечно, подходит, я родилась в те времена, когда имя, данное при рождении, что-то ещё значило, — женский голос звучал чрезвычайно высокомерно. — Так что насчет сделки, я выполнил свою часть. — Не волнуйся, Роб, — она всё ещё привыкала к этому звучанию, будто смаковала его, произнося, — ты будешь отомщен, и весь дворец утонет в крови, но для этого мне нужно набраться сил. — И долго ты будешь их набираться? — Сколько потребуется, но не волнуйся, с первыми дождями, что прольются на эти земли, ты будешь сидеть на своем законном троне. — Долго ли ждать этих дождей? — скептически усмехнулся Хантингтон. — О нет, совсем недолго, совсем скоро все встанет на свои места, я чувствую, — карие глаза загорелись огнем. Через мгновение поляна оказалась пуста, жизнь заиграла своими привычными красками, птицы запели, жуки зажжужали, белки резво запрыгали по стволам деревьев , и листья стали перешептываться о том, что скоро грядет такая буря, которую мир не видел уже сотни лет.