Иголки дьявола - 10

С утра я рыскал по интернету, искал сообщение об аресте совратителя малолетних Пола Хэтчера. О такой сенсационной новости должны трубить повсюду. Но нет, пока не трубят. Об аресте ничего не слышно. Сам я позвонить ему не решался. Если его арестовали, то наверняка начнут проверять звонки с его сотового. А там и мой номер засвечен. Так что, копы могут явиться ко мне в любую минуту. Будут спрашивать, что за дружба у меня с мистером Хэтчером, который старше меня вдвое. Может, они уже и про Сандру с Глорией знают, что это я их ему сосватал. На допросе буду молчать. Или говорить, что ничего не знаю. Папаша наймёт адвоката, он подскажет мне линию поведения. На второй день Пол неожиданно позвонил сам. Сказал, что он сейчас в пути. Едет на запад. Сюда он возвращаться не намерен. Он звонит из мотеля, в часе езды от Н. Пол, кричу в трубку, я поеду с тобой. У меня есть деньги. Пятьдесят тысяч долларов. Вдвоём будем жить. Всё у нас будет о кей. Жди меня там, я сейчас приеду. Ладно, говорит, давай, только о том, куда едешь, держи язык за зубами. Я прыгал от радости. Сбылись мои мечты. Я сбегаю с Полом. Он мой. Будем трахаться каждый день. Но всё вышло по-другому. Он начал бить меня почти сразу, как я пересел к нему в машину. Оказывается, он узнал, что его жену убил Тейлор Доусон, мой одноклассник. Погибшие Глория с Сандрой тоже учились со мной. В его доме нашли деньги, которые принадлежали Летиции, копы это выяснили быстро. Деньги привёз я. Я был в его доме перед прибытием полицейских, он это знает точно. Задница до сих пор болит. А коли деньги привёз я, то к смерти певицы я тоже причастен. Повсюду я. Везде замешан я. Он выволок меня из машины, швырнул на землю и стал бить ногами. Потом душить. Ты их всех шантажировал, ублюдок, признайся. Нет, Пол, нет. Люблю тебя. Не надо. Это ты заставил Тейлора убить Элен. Ты давил на него, угрожал. Что ты говорил ему. Почему он решился на убийство. Бьёт жестоко. Всю голову исколошматил. Колено упёр в грудь, не даёт вздохнуть. Сжимает горло. У меня кровь вырывается изо рта вместе с дыханием. Я уже не слышу, что он говорит. Его перекошенное лицо похоже на маску из фильма ужасов. Никогда не думал, что Пол может быть таким страшным. Я был на грани потери сознания. В глазах плавала муть. Сам не знаю, как вспомнил об иголке. Только она может меня спасти, иначе смерть. Пол не в себе, это видно. Он уже ни о чём не спрашивает, только рычит и душит. Каким-то чудом я вытащил иглу из-за отворота куртки. С последним усилием всадил её в бледное пятно, которое маячило передо мной, и тут же потерял сознание. Произошло что-то совсем не то, что должно было произойти. Последняя иголка подействовала не так, как остальные. Не знаю, почему. Я должен был стать Полом, а на самом деле я не только остался самим собой, но и провалился куда-то в чёрную дыру. Дыра походила на скользкую кишку. Я падал в неё головой вперёд. Скоро её стенки приблизились и стиснули меня со всех сторон, замедлив моё падение. Стенки были мягкими, подвижными, живыми. Я чувствовал их дыхание. Как будто я попал в какое-то гигантское живое существо, которое стремилось выпихнуть меня из себя. Стенки непрерывно сокращались, проталкивая меня вперёд. Я двигался в полной тьме, оцепенев от ужаса. Никакого воздуха не было. По крайней мере, я не мог вобрать его в себя, сколько ни напрягал грудь. И при этом я почему-то не задыхался. Я был жив и находился в сознании. Головой и плечами я раздвигал окружавшую меня мякоть. Я словно был пенисом, а узкая дырка, в которую меня заталкивало, сфинктером громадной задницы. Моему внедрению в эту задницу способствовала стекавшая со стенок вязкая солоноватая слизь, по вкусу похожая на сперму. Постепенно она залепила мне лицо, набилась в рот и в ноздри. На мне это почти никак не сказывалось. Я уже давно не мог дышать, и мне оставалось лишь удивляться, почему я ещё жив. Кроме этой смазки, мне помогала двигаться мощная струя какого-то горячего газа. Она била в меня сзади порывами, опаляя мои подошвы и заставляя дёргаться от боли. Эти содрогания тоже подталкивали меня вперёд. Особенно много слизи скопилось перед моим лицом. Это было похоже на водяную пробку, которую я проталкивал вперёд. Вскоре, к ужасу своему, я почувствовал, что в ней плавают черви. Они забивались мне в рот, в горло, в ноздри, в уши, проходили по пищеводу в желудок и копошились там, вызывая сильную резь. Я старался держать рот закрытым, но рвотный рефлекс вынуждал раскрывать его, и тогда в глотку проникала новая порция червивой слизи. Мне уже стало казаться, что я навсегда похоронен в этой страшной клоаке, набитой червями, как вдруг кишка содрогнулась особенно сильно и протолкнула меня в узкий проход. Когда она выдавливала меня из себя, её стенки прошлись по мне словно катком. Из моего расплющенного тела через рот и зад исторглась не только слизь с червями, но и, наверное, добрая половина моих внутренних органов. Обливаясь рвотой, я свалился на пол какой-то тёмной пещеры. Отверстие, похожее на сфинктер, из которого меня вытолкнуло, закрылось. Я лежал и дёргался в судорогах боли. Изо рта у меня текла чёрная кровь. Мои руки, шаря вокруг, находили только слизь с копошащимися червями. В пещере было не так темно, как в кишке. Колеблющееся багровое свечение просачивалось сюда сквозь узкие щели в стенах. Я находился в замкнутом каменном пространстве с низким сводом. Это был каменный мешок, потому что выхода из него не было. От сфинктера, выплюнувшего меня, не осталось и следа. Больше всего меня ужасало, что стены и свод пещеры шевелились и меняли очертания. В нависавших надо мной скалистых глыбах я различал человеческие фигуры. Они были вмурованы в камни и сами казались каменными, но я ясно видел, что они живые. Их лица искажала гримаса ужаса, рты были раскрыты в беззвучном крике. Фигуры выступали из стен, их мяло, ворочало в камнях, потом они снова вдавливались в стены и скрывались, а вместо них проступали другие. Я смотрел на них в оцепенении, понимая, что сам могу стать таким же. Я надеялся, что кошмар продлится два часа. Действие иголки кончится, я покину это уродливое тело, этот раздавленный полутруп, каким я был сейчас, и вернусь в настоящее тело Тони Эванса. Оно наверняка лежит где-то там, наверху, под жарким солнцем. Не тут-то было. Похоже, я попал сюда надолго. Очень надолго. Я всматривался в своё распластанное тело и узнавал не кого-нибудь, а самого себя. Это был я, Тони Эванс. Это было моё тело. Я находился в нём и чувствовал терзавшую его боль. И в то же время я видел его со стороны. Я как будто раздвоился. Я мог смотреть на самого себя, каким я стал, мог двигаться по пещере и осматривать её, и я же, я лежал на каменном полу, изнемогая от боли. Но только лучше, если б всего этого не было. Лучше, если б глаза мои закрылись навсегда и я умер, перестал существовать вместе с терзавшими меня болью и ужасом. Из стены стало выдавливаться нечто, что я поначалу принял за камень. Очень скоро я понял, что это не камень, а чёрная тварь, похожая на осьминога. Не знаю почему, но я сразу догадался, что это та самая тварь, которая преследовала меня во время моих кратких визитов в потусторонний мир. Только теперь она была значительно крупнее и выглядела иначе. На её верхушке высилась почти человеческая голова. Шеи не было, голова словно вырастала из плотного человеческого торса с двумя мускулистыми человеческими руками. Где-то на уровне сосков торс сливался с осьминожьим туловищем. А ещё ниже, под туловищем, извивались щупальца, усаженные присосками и какими-то струпьями. Чудовище полностью выдавилось из стены и, передвигаясь на щупальцах, приблизилось ко мне. Я разглядел его лицо. Оно смахивало на огрублённое, словно вырубленное топором лицо Пола Хэтчера. Голова неподвижная, глаза похожи на прорези в маске, светятся тусклым красным огнём. Тварь подняла моё изувеченное тело и подвесила на крюк, выдавившийся из стены. Острый конец крюка пропорол мне шею и ухватил меня за основание черепа. Мой мозг взорвался болью. Тварь стояла передо мной и пучила на меня горящие глаза, глядя, как я извиваюсь. На её неподвижной морде ничего не отражалось, никаких эмоций, но я знал, что она наслаждается зрелищем моих мучений. Одно из щупалец поднялось и медленно взрезало мне живот от пупка до самой мошонки. Из рваной раны повалили мои вздувшиеся багровые кишки, похожие на клубок змей. Кишки перемешаны с червями, проглоченными во время движения по туннелю. Всё это вываливалось наружу и вместе с почерневшей кровью текло вниз по моим ногам. Боль была такой мучительной, что я мог лишь извиваться и сжимать кулаки. А потом чудовище своими пальцами, усаженными острыми, как бритвы, ногтями, стало наносить мне раны и тут же их прижигать концами щупалец, которые были раскалены как наконечники паяльника. От боли я не соображал, что делаю. Я прокусил собственные губы и начал их жевать. Тварь щупальцами поджаривала мне низ живота и мошонку, превращая их в чёрную ветчину. Я смотрел на себя со стороны и видел, как вздрагивает моё тело, как раздуваются и лопаются мои яйца и из них течёт мутноватая дымящаяся слизь. Тварь, действуя ногтями как лезвиями, отсекло мою мошонку и запихнуло её мне в анальное отверстие. Всё во мне горело. В ноздри бил запах горелого мяса. Я хотел умереть, но смерть не приходила. Я был жив и чувствовал боль, которая терзала моё тело и сверлило оцепеневшее сознание. Морда чудовищной твари странным образом переменилась. Теперь она походила на Джорджа Дугласа. Между щупальцев поднялся плотный отросток, похожий на пенис, весь усаженный шипами. Когда тварь придвинулась ко мне и протиснула этот свой член между моими ногами, меня всего затрясло. Пенис вошёл в моё тело там, где только что была мошонка. Он действовал как отбойный молоток и одновременно как сверло, круша и ломая всё, что было у меня внизу. Тварь долбила меня этим пенисом размеренно, словно машина, забивающая сваи. Она сделала у меня между ногами дыру наподобие влагалища. Не удовлетворившись этим, она принялась проталкивать пенис дальше в мои внутренности, в мои мясо и кости. Я увидел конец пениса в рваной дыре, зиявшей в моём животе. Там всё было в крови, в червях и в клочьях перепутавшихся органов. При каждом ударе пениса из живота доносился булькающий звук, и оттуда выплёскивались тёмно-красные, почти чёрные брызги. Неожиданно ритм долбёжки ускорился и из пениса внутрь меня ударил фонтан белесоватой слизи. Она наполнила весь мой желудок, потекла из раны в животе и огромной дырищи между ногами. Исторгнув слизь, пенис вылез из меня, сжался и исчез в морщинистых складках осьминожьего туловища. Это ещё не всё. Монстр просунул руку в моё искусственное влагалище и начал скрести ногтями по тому, что ещё оставалось от моего желудка, раздирая всё в клочья. Затем, видимо расчистив место, он ввёл туда своё раскалённое докрасна щупальце. Очутившись у меня в желудке, конец щупальца разгорелся как факел. Мой живот стал светиться изнутри. Запах горелого мяса усилился. Внезапно этот факел превратился в бенгальский огонь, который начал жечь меня мелкими колющими искрами. Я обезумел от боли. На глаза накатила чернота. Ну, думаю, всё, конец. Умер. Но то, что я принял за черноту, оказалось туловищем твари, загородившим мне обзор. Когда оно отвалило в сторону, я снова увидел своё изувеченное тело. На нём больше нечего было резать, но ногти твари двигались по нему, выискивая уцелевшие куски плоти, чтобы порвать их, а рану прижечь. Тварь перерезала мне горло, соскоблила с лица мясо и сорвала скальп с кожей, оголив череп. Я смотрел на себя, висящего на крюке, почти обезглавленного, с переломанными костями, с клочьями обгорелой кожи, и понимал, что это я. Я всё ещё жив, нахожусь в сознании и чувствую боль от ран, которые нанесла мне тварь. С моих костей, торчащих сквозь кровавое мясо, стекала желтоватая жирная спручья сперма. Всё было в её подтёках. На моих глазных яблоках, выдернутых из глазниц и висевших на сухожилиях, двигались зрачки. Они как будто оглядывались по сторонам. Но я видел не ими, а другим зрением. Только лучше бы я ничего не видел. Я уже не знал, что ещё можно сотворить с этим исковерканным обугленным куском плоти, чтобы причинить ему новую боль. Оказывается, можно было. Лицо твари приобрело черты Тейлора. Это было его искажённое полузвериное подобие. Щупальца оплели меня и начали погружаться во все отверстия, которые были во мне, включая бесчисленные раны. Щупалец стало не семь, их стало столько, чтобы можно было войти во всё во мне, даже в самые мелкие порезы. Самое толстое щупальце протиснулось в искусственное влагалище. Другие вонзились в мой анус, в большую рану на животе, в мой рот, в уши, в ноздри. Толстое щупальце прошло меня насквозь снизу доверху и добралось до пищевода. Мой растрескавшийся череп не выдержал тяжести облапившей меня твари, захрустел, раскалываясь, и сорвался с крюка. Я рухнул на пол. Тварь продолжала меня терзать и здесь. Она навалилась на меня всей массой и продолжала трахать множеством своих щупальцев с удвоенной энергией. Её кошмарные отростки были покрыты струпьями, шипами и вязкой спермой. Струпья были настолько жёсткими, что когда щупальца проходили мне в рот, зубы мои ломались и вместе со струпьями и шипами проникали мне в глотку. Моя шея и голова сотрясались от нестерпимой боли. Я давился и задыхался. Из носа, ушей и глазниц текла кровь. Более тонкие щупальца просочились в мой мозг через уши, ноздри и трещины в черепе и ползали там. Щупальце, которое прошло мне в рот, растянуло кожу на моей шее, отчего шея стала уродливо толстой, какой-то шевелящейся. Под её кожей выступали шипы, бугры и струпья. Кожа во многих местах не выдерживала и лопалась, обнажая движущийся внутри меня чудовищный отросток. Я видел всё это, но не глазами, которые болтались на сухожилиях, а другим зрением, которое, видимо, было дано мне нарочно, чтобы я страдал от зрелища пыток. Множество щупалец, толстых и тонких, заполнили моё тело. Из-за них оно во многих местах распёрлось. Концы щупальцев пронзали мою кожу изнутри и высовывались острыми головками, измазанными кровью и слизью. Скопище щупалец непрерывно двигалось, извивалось, елозило, копошилось. Я словно попал в непрерывно движущийся клубок змей. Змеи-щупальца опутывали меня со всех сторон, сновали по мне и внутри меня. Мои груди под их давлением изнутри превратились в надутые шары, похожие на женские груди. Под натянутой кожей различались движущиеся щупальца, и я беззвучно вопил, погружаясь в океан боли, который накрыл меня с головой. Самые крупные щупальца, проникшие в меня через дыру между ногами, через анус, рот и рану в животе, совершали возвратно-поступательные движения, трахая меня. Впрочем, все остальные щупальца, вплоть до самых тонких, делали то же самое. Тварь с головой Тейлора трахала меня всеми своими щупальцами во все дыры и дырочки. Щупальца были её пенисами. Они двигались всё быстрее и быстрее, яростно вонзаясь в меня. Внезапно их движение замедлилось. Они одновременно, все вместе, содрогнулись, и я, как мне показалось, лопнул от спермы. Она фонтанировала из всех щупальцев. Её были литры. Сначала она ударяла залпами, потом захлестала потоками, как из кранов. Моё несчастное тело рвало в клочья. Сперма текла из всех моих отверстий вместе с кровью, червями, ошмётками мяса и осколками костей. Опорожнившись, щупальца медленно вылезли из меня. Последними выскользнули отростки, находившиеся в моём заднем проходе и в дыре между ногами. Тварь отползла, поджимая под себя свой клубок змей. Я, наконец, смог увидеть себя всего, вернее, то, что от меня осталось. Я представлял собой какую-то горелую мешанину, кашу из кусков чёрного мяса, сухожилий и осколков костей. Всё это валялось в луже спермы, крови, желчи и рвотной массы, в которой копошились черви. Самое удивительное, что эта каша всё ещё содрогалась в конвульсиях чудовищной боли. Моей боли. Которую я испытывал. Я смотрел на себя со стороны, не узнавая человеческого тела в этом месиве, и в то же время я ощущал себя им. Всё, что с ним происходило, происходило со мной. Я чувствовал его боль, боль каждой из его мельчайших клеток, которые беззвучно вопили вместе со мной. Тварь снова приблизилась, подняла меня и с силой швырнула на стену. Меня размазало по ней. Позвоночник мой, и без того сломанный, разлетелся вдребезги. Тварь не дала мне сползти на пол. Она прижала меня щупальцами к стене. Её человеческие руки принялись рыскать по мне, выискивая последние сантиметры уцелевшей плоти, чтобы вспороть её ногтями и вызвать во мне ещё одну, пусть и небольшую, вспышку боли. Уродливое лицо твари сейчас походило на лицо Летиции. Я считал, что всё кошмарное, что могло со мной произойти, уже произошло. Причинить мне новых мучений невозможно. Я опять ошибался. Тварь просунула щупальце мне в дыру между ногами и стала скоблить им стенки желудка. Оно не только раздирало шипами и струпьями всё у меня внутри, но и жгло мои раны. Прижигания походили на разряды электрического тока, от которых я крючился и метался, до того мучительной была боль. Я не мог вырваться, не мог сопротивляться, не мог лишиться чувств или умереть. Я ничего не мог, кроме разве что терзаться от нескончаемой боли. Искромсав мою кожу, раздавив и разрезав мои пальцы, вытянув из меня жилы, которые ещё оставались во мне, тварь снова начала меня насиловать. Теперь я знаю, что её щупальца одновременно и пенисы, и что сперма образуется в них необычайно быстро, отчего тварь постоянно хочет трахаться. И это при том, что мои болезненные содрогания доставляют ей садистское удовольствие. Я знаю это, потому что, воткнув в меня все свои щупальца, она тесно прижимается ко мне. Я чувствую остатками кожи её шершавое ледяное тело. На меня смотрит голова с лицом Летиции, или Пола, или Джорджа, или Глории, или Сандры, или Тейлора, и огненные глаза разгораются ярче в предвкушении оргазма. Бешеные выплески спермы из всех щупальцев разрывают меня. Я лопаюсь. Разлетаюсь в клочья. На полу в луже спермы и червивой блевотины мои кровавые ошмётки. Я корячусь от боли в этой луже, визжу, захлёбываюсь, и остаюсь жив, жив. Пытки, сопровождаемые изнасилованиями, длятся бесконечно. Я потерял счёт времени. Кажется, с той минуты, как я попал сюда, прошли годы. Хотя, может быть, всё это длится всего несколько часов или даже минут. Дикая боль терзает меня постоянно. К ней невозможно привыкнуть. Почему я испытываю боль, спрашиваю я себя, если я нахожусь внутри этой безжизненной горки разломанных костей и горелого мяса. Все нервные рецепторы давно сгорели и погибли. Болеть нечему. А боль есть. Она переполняет меня, жжёт, режет, корчит всё моё тело, которого уже нет. Оно умерло. Но я по-прежнему чувствую его. Мои глаза давно выдавлены и смяты в лепёшку, но я вижу. Я вижу моё тело, валяющееся в луже червивого дерьма и само ставшее дерьмом, вижу моего истязателя, вижу стены кошмарной пещеры. Я жив. Я чувствую себя, свои руки, живот, голову. Хотя всё это должно было сто раз умереть. И я чувствую боль, которая всё это переполняет. Прошло уже немало времени, а куча горелого дерьма, которая является моим телом, остаётся всё той же кучей дерьма. Тварь терзает её по-всякому, а куча не меняется. Похоже, я обречён на бесконечную жизнь в ней, в обществе кошмарного садиста. От этой мысли меня охватывает ужас в сто раз больший, чем боль, которая меня пронизывает. Спасения нет. Если бы оно было, хотя бы намёк на него, я бы знал о нём. Но его нет. Чёрный, как эта тварь, ужас окутывает моё бедное сознание. Я ни о чём не могу связно подумать из-за боли. Тварь трахает меня во все дыры и раны, а между трахами терзает и кромсает меня. Ей доставляет удовольствие прижечь мне гортань, засунуть пылающий конец щупальца в мой мозг и устроить там пожар, от которого мой череп взрывается болью, измельчить кости моей грудной клетки, вытянуть из меня последнее оставшееся сухожилие. Тварь подвешивает меня на крюк за рёбра, которые давно уже сломаны, швыряет в лужу червивой спермы и топит в ней, и я, утопленный, чувствую, как в мой рот запихивается Так, на полуфразе, заканчивается седьмой фрагмент послания Тони Эванса, записанный посредством автоматического письма мистером Эбенезером Вулластоном. Первый фрагмент был записан в ночь на 11 ноября 2014 года на сеансе, который проводила медиум мадам Терезия Родригес-и-Бустоманте в доме м-ра Стивена Уолша, Фейетвиль, штат Северная Каролина. Накануне получения первого фрагмента мадам Терезия по нашей просьбе вызывала дух капитана «Титаника» Эдварда Смита. Он обещал явиться снова следующей ночью и представить подробный отчёт о гибели корабля. Но вместо него явился совсем другой дух. В ночь на 11-е вообще происходило немало любопытного. Духи долгое время не являлись, несмотря на наши призывы. Затем во всём доме отключилось электричество и сами собой начали дёргаться ручки дверей. Огоньки свечей метались в неподвижном воздухе и гасли один за другим. В комнате, где проводился сеанс, заметно похолодало. Мадам Терезия впала в транс, и почти одновременно впали в транс ещё три участника, в их числе Вулластон. Мне в полумраке было плохо видно, но мадам Лесли Олтмен, сидевшая рядом с Вулластоном, утверждала впоследствии, что стопка бумаги, лежащая на столе, сама придвинулась к нему, после чего он начал быстро писать гелиевой ручкой. Вулластон сидел откинувшись, полузакрыв глаза и отвернувшись от бумаги. Рука его двигалась автоматически. Я хотел подойти к нему, но воздух сгустился настолько, что я не мог встать с кресла. Об этом же сообщали потом некоторые другие из присутствовавших на сеансе. Вулластон писал в полной тишине, которая иногда прерывалась звуками, напоминавшими потрескивания. Причина появления звуков, как и то, откуда они исходили, осталась неизвестной. Примерно через двадцать минут писавшая рука откинулась. Вскоре очнулся и Вулластон. Включилось электричество, начали приходить в себя те из участников, которые находились в трансе. Мы были уверены, что получен обещанный отчёт покойного капитана «Титаника». М-р Уолш придвинул к себе листы. «Меня зовут Тони Эванс, - начал читать он вслух. - В том году я учился в старшем классе…» Текст, содержащий непристойные сцены, был для нас полной неожиданностью. Поначалу мы не знали, как к нему отнестись. Лишь в одном мы не сомневались: Тони Эванс уже покойник, коли к нам обращается его дух. Мы попросили мадам Терезию вызвать дух Тони, чтобы расспросить его обо всём подробнее. И на сеансе 20 ноября получили второй фрагмент. Он был записан рукой всё того же Вулластона. Отвечать на вопросы и как-либо общаться с нами дух не пожелал. По-видимому, вся его энергия ушла на запись текста. Третий фрагмент был получен 13 декабря, при том же составе участников. В последующие дни мы собирались почти каждый вечер, но дух Тони не являлся. Остальные четыре фрагмента Вулластон получил у себя дома без всякого участия медиума. 28 декабря в 1 час 45 минут ночи он встал с кровати и сел за стол. На вопросы встревоженной жены он не реагировал. Прибывшие по её звонку доктор Финн и мадам Терезия определили, что он в трансе. В эту ночь Вулластон записал четвёртый фрагмент. Пятый, шестой и седьмой фрагменты пришли ему соответственно в ночь на 4, 11 и 25 января 2015 года. Во время записи последнего фрагмента мадам Вулластон обзвонила всех членов нашего кружка. Мы немедленно приехали. Из посторонних, не бывавших на сеансах, присутствовали доктор Финн и помощник окружного шерифа м-р Докинс, свидетельство которого, как представителя властей, особенно ценно. В ту ночь в доме Вулластонов наблюдались полтергейстные явления: отключилось электричество, самопроизвольно перемещались вещи, из шкафа сами собой вываливались книги. Вулластон сидел боком к столу, на котором лежала его правая рука, записывавшая текст. В комнате было очень холодно. Холоднее, чем за окнами. Многие из присутствовавших признавались потом, что испытывали страх. По меньшей мере дважды я чувствовал, как сзади ко мне подходит кто-то невидимый, от которого веяло леденящим холодом. То же самое отмечали и остальные, включая Финна и Докинса. Когда я встал со стула и сделал попытку приблизиться к Вулластону, я отчетливо почувствовал, что наткнулся на что-то невидимое. В полубессознательном состоянии я снова свалился на стул. К Вулластону удалось приблизиться только доктору. Но едва он взялся за его левую, безжизненно свисавшую руку, чтобы определить пульс, как тут же упал без сознания. В себя он пришёл самостоятельно, когда Вулластон перестал записывать и очнулся. Для полноты картины отмечу, что прекращение записи последнего фрагмента сопровождалось ослепительной голубой вспышкой и резким звуком, как при обламывании сухой ветви. Звук, впрочем, слышали не все. При вспышке писавшая рука дёрнулась. Ручка рванула по бумаге, почти порвав её. Поскольку запись кончилась на полуфразе, мы ждали продолжения. Но прошло уже больше года, а продолжения не было. Сейчас большинство из нас уверено, что его и не будет. Сразу должен сказать, что в нашем спиритуалистическом кружке никто не сомневается в возможности перехода души из одного тела в другое, так что эта сторона текста даже не обсуждалась. Единственное, что показалось нам любопытным, это возможность перехода посредством укалывания иголкой. Подобного, как кажется, ещё не встречалось в оккультной практике. М-р Уолш сообщил, что в Африке для перемещения душ колдуны используют высушенную змеиную шкурку. Положенная в рот впавшего в транс человека, она способствует переходу в него другой души, в том числе души умершего. С той же целью жрецы вуду применяли особый жир, а прорицатели Древней Греции - яд скорпионов. Мы сошлись во мнении, что иголки - это не более чем средство. В принципе, любые предметы, особым образом заряженные, могут создавать нужный паранормальный эффект. Графологическая экспертиза установила, что почерк, которым написан текст, не соответствует почерку Вулластона. Впрочем, нам всем это было ясно и так. Но главное, о чём сообщили графологи, это что текст с большой степенью вероятности написан школьником. Об этом, в частности, говорят характерная округлость букв и типичные для школьника орфографические ошибки. Теперь оставалось найти самого Тони Эванса, пусть даже покойного, и с фактами в руках подтвердить правдивость его рассказа. Лучше всего, если удастся достать его подлинные рукописи и сравнить почерки. Ведь если будет доказано, что он жил среди нас и все эти события действительно имели место, то это значит, что мы получили ценнейший документ, возможно, первый в истории человечества, в котором засвидетельствовано существование потустороннего мира. В этом отношении особенно интересны второй фрагмент, в котором Тони рассказывает о своём пребывании в духовном теле, и седьмой, где описаны адские муки. В тексте упоминаются имена, фамилии, названия штатов и населённых пунктов. Город, в котором происходят основные события, Тони скрыл под буквой Н., тем не менее Уолш, бывший полицейский, знакомый с сыскным делом, заявил, что это не является препятствием для установления истины. Информации вполне достаточно, тем более события в тексте описываются настолько неординарные, что о них наверняка имеются упоминания в газетах и архивах. К розыскам он приступил сразу после получения третьего фрагмента. Уолш объездил множество мест и с помощью знакомого детектива просмотрел сотни архивных документов и бумаг, в которых был шанс найти указания на упомянутые в тексте события и связанных с ними людей. Вернулся наш искатель ни с чем. Нельзя, однако, сказать, что его труды оказались полностью напрасными. Кое-какие зацепки, способные навести на след Тони Эванса, он получил. В частности, в Нью-Джерси есть школа, где две девочки утонули в бассейне; в школе по соседству случилась история, почти аналогичная той, которая произошла с Ли Смитом; была и певица, поп-звезда, погибшая в автомобильной катастрофе. У неё, как и в рассказе Эванса, перед смертью мошеннически украли драгоценности. Только звали певицу не Летиция Парадиз, а по-другому. Уолш пришёл к выводу, что само имя «Тони Эванс», скорее всего, вымышленное, но события в тексте правдивы, и человек, с которым они случились, реально существовал. Текст явно зашифрован. К нему надо отнестись как к криптограмме, как к разбросанным пазлам, которые надо собрать в нужном порядке. Но это вопрос не ближайшего года. При обсуждении возможности публикации текста наше собрание разделилось примерно пополам. Одна половина была против любой публикации, другая склонялась к мнению, что опубликовать текст можно, но с сокращениями. В полном виде рассказ Тони слишком откровенен, смакование эротических сцен переходит всякие границы. «От бесов ничего другого и ожидать не стоило, - сказал по этому поводу пресвитер местной методистской церкви преподобный Уолтер Т. Джесап, по нашей просьбе ознакомившийся с текстом. - Творение истинно бесовское. Публиковать его нельзя ни в каком виде. В нём ни разу, даже вскользь, не упомянут Всевышний. Впрочем, если этот Тони и жил среди нас, то наказание за свои злодеяния он понёс вполне заслуженное». Однако не все относились к Тони Эвансу столь однозначно негативно, как преподобный Джесап. Миссис Вулластон, например, считает, что обвинять Тони преждевременно, мы ведь почти ничего о нём не знаем. Он рассказал о себе слишком мало. До знакомства с профессором Лоретто и близкого контакта с сатанинскими иголками он, скорее всего, был обычным мальчиком, возможно, чрезмерно замкнутым и одиноким, страдающим от комплексов, вызванных невыразительной внешностью. Сделали его таким, каким он предстаёт в тексте, именно эти иголки. Уже одно только обладание ими, прикосновение к ним, как и к любой вещи, исходящей от дьявола, портит человека, калечит его нравственно, пробуждает в нём глубоко скрытые звериные инстинкты. А это значит, что у страдающей души Тони есть шанс раскаяться и обратиться к Богу, и всем нам следует помочь ей своими молитвами. «Молитвы бесполезны, - возразил преподобный. - Эванс даже в аду не кается и не взывает к Спасителю, а только ноет и жалуется на боль». Кстати, адские муки, описанные Тони в последнем фрагменте, вызвали на одном из собраний оживлённую дискуссию. Начала её миссис Бербенкс, старейшая участница нашего Общества, которая обратила внимание, что последняя иголка уволокла в преисподнюю не только душу Тони, но и его физическое тело. С этого момента, если внимательно вчитаться в текст, Тони как бы раздваивается. Он предстаёт перед нами единым в двух ипостасях: он - и физическое тело, которое демон всячески истязает, и он же - бесплотный дух, который видит это тело со стороны и чувствует претерпеваемые им муки. Всё это выглядит довольно странно и вряд ли соответствует учению церкви о душе. Преподобный Джесап в присущем ему категорическом тоне тут же возразил, что странно было бы, если бы текст, продиктованный бесом, соответствовал учению церкви. «Текст пришёл не от Бога, а от дьявола, - заявил он, - значит, всё в нём обман и зловредный умысел, направленный на искажение божественной истины и смущение неокрепших душ. Бесы морочат нас этим текстом, заманивают в свои сети». Более вдумчиво отнёсся к поднятой теме м-р Кирен Джонсон, бывший университетский преподаватель, в своё время изучавший теологию. Он тоже отметил странность в самоощущении Тони в последнем фрагменте, но считает, что тут никакого раздвоения нет. Всё, о чём рассказывает Эванс, в принципе согласуется с христианской доктриной. «Тони почему-то не говорит об этом прямо, - сказал Джонсон, - но мы должны понимать, что укол последней иголкой оказался смертельным для него. Он умер, уколов Хэтчера, и тут же, немедленно, попал в ад. Его физическое тело было уже мертво, когда проваливалось в чёрную щель преисподней, но с ним рядом неотступно находился его дух, изошедший из тела в момент смерти и ощущавший происходящее как бы от лица физического Тони Эванса, как будто бы тот был ещё жив. В рассказе в ад попадает не только душа, но и тело. Это действительно необычно. Тела умерших не попадают ни в ад, ни в рай, туда отлетают только души. Но в рассказе и без того немало необычного. По мнению христианских мистиков, - продолжал Джонсон, - душа остаётся возле тела на срок от трёх до сорока дней, и только потом удаляется, куда ей уготовано - в ад или в рай. В течение этого времени она, по-видимому, не испытывает ни райского блаженства, ни адских мук. Душе Тони Эванса предназначено было сразу, немедленно, не выдерживая трёхдневной паузы, попасть в преисподнюю. Но для этого пришлось уволочь туда и его тело. Физическое тело Тони Эванса, попавшее в ад, ничего, никаких мук, не ощущало, потому что было мертво. Никакого раздвоения тут нет. Страдала и претерпевала муки душа. Всё, что делал демон с трупом, отзывалось на душе. Если верить упомянутым мистикам, подобная ситуация не может продолжаться бесконечно. На сороковой день душа должна удалиться от своего мёртвого тела и переместиться в другие области ада, где её муки продолжились бы, но повествование до этого момента явно не доведено». После Джонсона слово взял преподобный Джесап, который с жаром начал настаивать на своей точке зрения, говоря, что нас водят за нос, что текст есть ложь и искушение, что никакого Тони Эванса нет и никогда не было, что это обман, коварство, бесовские проделки. Многие члены Общества, знакомые с духами не понаслышке, кивали, слушая его. Действительно, тёмные духи весьма склонны ко лжи. Я сам, который присутствовал почти на всех сеансах, проводимых у нас, готов это подтвердить. Вернувшись к вопросу о возможности публикации, большинство, преодолевая яростное сопротивление преподобного, всё же склонилось к сокращённому варианту. Послание из потустороннего мира, полученное столь необычным путём, заслуживало быть вынесенным на суд общественности. Споры об этом ещё продолжались, когда пришло известие о появлении первых трёх фрагментов в интернете. Неизвестный пират, скрывшийся под псевдонимом, ссылался на нас, на Фейетвильское Спиритуалистическое Общество! Мы все твёрдо убеждены, что никто из членов Общества не причастен к этой возмутительной акции. Фрагменты выложил кто-то посторонний. М-р Уолш пообещал провести самое тщательное расследование и выявить преступника. Публикация в интернете привлекла к нашему кружку нежелательное внимание и вызвала вопросы, зачастую для нас неудобные. Назревал скандал, и, что хуже всего, против нас готовились судебные иски. Нам ничего не оставалось, как опубликовать текст в полном виде. С таким поворотом событий пришлось смириться даже преподобному, выразившему при этом убеждение, что описание адских мук, пусть и лживое, станет хорошим уроком содомитам и прочим развратникам. Выполняя общую просьбу, выражаю благодарность Роджеру Уитни и Элен Филлипс, которые отнеслись к редактированию текста тщательно, внимательно и понимающе, сохранив его целостность. В оригинале текст сплошной, в нём нет абзацев, а из знаков препинания наличествуют только точки и запятые, расставленные зачастую неправильно. Редакторы для удобства чтения разбили текст на абзацы и главы, а также исправили орфографию, но этим, кажется, их вмешательство и ограничилось. Границы глав соответствуют границам фрагментов, за исключением третьего фрагмента, разбитого на три главы - третью, четвёртую и пятую, и четвёртого фрагмента, разбитого на две главы - шестую и седьмую. Данная публикация, разумеется, предназначена для взрослых читателей, которые в состоянии сделать правильные выводы. Остаюсь с выражением глубочайшего почтения и по поручению Общества Спиритуалистов в Фейетвиле, Северная Каролина, Томас Дж. Гиберт, эсквайр.