***
Хёнвон просыпается от свиста закипевшего чайника. Когда только уснуть успел? С трудом отрывает тяжелую голову от подушки и, сопровождаемый скрипом бегунка следуемого за ним по подвесной потолочной рельсовой колее, идет на кухню. Бегунок как обычно заедает у входа на кухню, Хёнвон отточенным многими неделями движением наматывает цепь на руку и с силой дёргает его на себя. Давно пора смазать эту хуйню, — рычит про себя, сильнее дёргая и надеясь, что эта самая хуйня сломается. Но удача не на его стороне, впрочем, как и всегда, бегунок, всего лишь протяжно скрипнув, соскальзывает на кухонную колею. Сколько Хёнвон не пытался сломать эту систему, сковывающую его в движениях по дому, клетке, у него ничего не получилось. Спустя три месяца его заточения, Хёнвон всё-таки вынужден был признать — Вонхо постарался на славу сооружая её. В том, что сделал её он, сомнений не было никаких. Навряд ли ты пригласишь мастера соорудить клетку для своего пленника. Хотя, Вонхо — человек не обремененный совестью и жалостью к окружающим, ему ничто не мешало потом убрать незадачливого мастера, согласившегося на эту грязную работёнку. Гремя цепью Хёнвон добрался до плиты, снимая чайник, от тяжести которого раны на запястьях открылись вновь. Надо было вдоль резать, — с сожалением смотрит на кровавые пятна, расползающиеся по марлевой повязке, но не собирается ничего с этим делать. Пускай гниёт. Ему уже всё равно. Было время, когда он лелеял надежду сбежать, но с каждой неудачной попыткой, смысла жить дальше становилось все меньше, пока он не превратился в эту пустую оболочку ничто, которой даже умереть спокойно не разрешают. — Что-то ты не весел, — хмыкают неожиданно, но Хёнвон даже не пугается, списывая всё это на галлюцинации от большой потери крови, после своей неудачной попытки свести счёты с жизнью. Плевать, что она уже давно должна была восстановиться. В поле зрения появляется улыбчивое лицо Ким Хичоля, но что-то в этом лице не так. Возможно чёрные круглые очки на пол-лица? Дожились, галлюцинирую на укурыша Хичоля, — Хёнвон даже не считает нужным говорить вслух. Будучи ответственным за связи с общественностью в их движении, он знал о многих важных, и не особо, людях. Ким Хичоль был из тех самых, которые не особо. О его пристрастиях известно не по наслышке, и будь воля Хёнвона, он никогда бы не связался со столь ненадёжным человеком. Однако Ким Хичоль являлся владельцем подпольного наркопритона WhiteSuit, который идеально подходил для базы. Поэтому Хёнвон, наплевав на свои принципы организовал встречу Хичоля и Агуста. — Мда, как всё запущено, — Хичоль по-свойски отодвигает стул и забирает тарелку с заварившейся лапшой быстрого приготовления. — Ты это не будешь есть? Конечно, не будешь, одни кожа да кости остались, — он мурлычет себе под нос песню MOMOLAND, не стоило настолько задерживаться в том мире, активно размешивая палочками лапшу. — Чё кислый такой, Хёнвон? — А ты чё веселый такой, Хичоль? — кривляется Хёнвон. — С каких пор галлюцинации такие наглые? — Ха, теперь я Абсолем, — Хичоль с хлюпаньем всасывает лапшу. — Фу, гадость какая. — Так не ешь, — Хёнвон отбирает тарелку, разбрызгав бульон. — Мне вообще-то не нужна еда, привычка, — он снимает очки и подпирает щеку рукой, внимательно рассматривая своими пылающими глазами болезненно худого парня. — А Кихён-то был прав. Упоминание родного имени всколыхнуло внутри нечто старательно забытое. — Прав? — Всё это время тебя ищет, когда как остальные давно похоронили, — Абсолем замечает промелькнувшую во взгляде напротив искру интереса, удовлетворенно отметив, что не всё потеряно. — Да-да, соня-Кихён весь Сеул прошёл вдоль и поперёк, пока ему мой братец не дал наводку. — Твой братец? — Долгая история, — отмахивается как от надоедливой мухи Абсолем, уж что-что, а про брата он говорить не намерен. — Твой Кихён под домом в засаде уже который день сидит, сегодня вроде как намерился пробраться внутрь, но вот незадача, не знает он, что здесь датчик движения у двери изнутри, как только войдет, Вонхо сразу поймёт. Хёнвон бледнеет ещё сильнее, хотя куда сильнее, и так белый как простыня. — Останови его! — он словно обречённый хватает ладонь Абсолема. Пусть ему уже давно на себя наплевать, но Кихён — совершенно иной уровень. — А что мне за это будет? — У меня ничего нет, — на Хёнвона будто ушат ледяной воды опрокинули. Ему не дойти до двери — цепь не настолько длинная, но и не настолько короткая, чтобы повесится. Эта падла всё предусмотрела. Если Абсолем сейчас уйдёт, Вонхо поймает Кихёна. Хёнвона передёргивает от этих мыслей. — О, мой дорогой друг, это не так, — Абсолем вырывает свою руку из слабой хватки и откидывается на скрипучем деревянном стуле так, словно сидит на троне среди мехов и драгоценных камней. — Я знаю, что ты всё-таки разнюхал правду двадцатилетней давности и даже бумажки какие-то припрятал, доказывающие невиновность Минов. — Вот оно что, — вмиг успокаивается Хёнвон, включая своего внутреннего журналиста. Хладнокровие, выработанное годами, сейчас пришлось очень кстати. — И что ты, такой всесильный и могущественный не можешь их найти? Даже Вонхо не смог выбить из меня правду, с чего ты взял, что у тебя получится? — Наконец, я вижу того самого Мартовского зайца из NotTodayTimes, есть ещё порох в твоей хилой пороховнице. — Если я тебе скажу, где бумаги, ты поможешь Кихёну? — больше всего в этом мире Хёнвон ненавидел пустой трёп, поэтому поспешил перейти сразу к делу. — Какая самоотверженность, — Абсолем театрально хватается за сердце. — Уверен, сделай я Кихёну такое же предложение, он попросит спасти тебя. Так и будете переводить стрелки друг на друга, моё время тратить в пустую, когда как я могу спасти всех, мне нужны лишь бумаги. — Они нам необходимы, чтобы… — Вернуть Минам доброе имя, — прерывает Абсолем. — Да-да, слышали уже. Правда раскроется, но только, когда я этого захочу. — В какие игры ты играешь? — Хёнвон делает глоток воды. — Какое дело джину до каких-то смертных? Разве тебе не открылись тайные знания мироздания, или что там у вас?.. Почему ты всё ещё здесь, когда как мог улететь куда угодно? — А ты знаешь больше, чем кажется на первый взгляд, похвально, — кивает Абсолем, подходя вплотную. — Ну так что? Мы договорились? Хёнвон принял решение ещё в тот момент, когда понял, что у него есть козырь. Весь этот разговор был не более чем прощупыванием почвы, определением степени важности документов для Абсолема. Как итог: что угодно ради их получения, значит, можно потребовать больше, чем ему предлагают. — Ты помогаешь нам с Кихёном сбежать отсюда и ты будешь должен одну услугу. — Хитрый какой, — смеётся Абсолем, так даже интереснее, он ожидал увидеть отчаянного и сломленного человека, но Мартовского зайца как оказалось не так-то просто сломать, даже столь искусному садисту как Вонхо. В полночь следующего дня Вонхо обнаруживает пустующую квартиру, грязно ругаясь, опрокидывает остывшую недоеденную лапшу, вместе со столом, разносит кухню, совершенно не беспокоясь за соседей. — Сука, — рычит, сжимая в руках остатки ошейника и покорёженные участки цепи. Сбежал всё-таки. Из глаз гроздьями падают слёзы обиды и предательства, ведь он к Хёнвону со всей душой, всего себя предлагал, оберегал, любил, заботился, а что в ответ получил? Одно большое и слишком громкое в своей тишине ничто. Разве плохо ему здесь жилось? Вонхо не хотел садить его на цепь, честно, он сам напросился, не хотел признавать их истинности. Мысли о том, что Хёнвон вовсе не его соулмейт, Вонхо в голову даже не приходили. Они предначертаны друг другу судьбой, просто Хёнвон глупый, не понял, не почувствовал этой связи. — Да, Хёнвон просто сломался, — бормочет, поливая стены из канистры, — но я мастер на все руки, — поджигает спичку, — я его починю, — бросает.***
— Как спалось? — хитро ухмыляясь, спрашивает Чонгук, пока они пересекают огромный холл. Он что-то знает? — во рту тут же становится сухо и совсем не понятно то ли это от фантомных прикосновений Ви, то ли от страха, что кому-то может стать известно об их связи. — Прекрасно, спал как убитый, — слишком быстро выговаривает Чимин и зачем-то добавляет, — просто без задних ног спал! — возможно выдавая себя с головой. — Вероятно, матрас совсем жёсткий? Ты странно ходишь… — Издеваешься? — хмурится Чимин, тут же сбиваясь с обычного шага, что не ускальзывает от цепкого взгляда Чонгука. Чимин чувствует себя до ужаса глупо, ведь у них с Ви секса как такового не было и походка у него обычная. Чонгук не более чем просто рофлит над ним, а Чимин поддаётся на эти детские провокации. Стыд-то какой. — Я ведь волнуюсь о твоём здоровье, глупый хён, — так заискивающе в глаза смотрит, и Чимин бы поверил, но так уж вышло, что одна лишь рожа Чонгука вызывала в нём приступ недоверия. Весь оставшийся путь до покоев Сокджина Чимин игнорирует любые провокационные попытки Чонгука, который, видимо, получает от этого особенное удовольствие. Чем ближе комната, тем больше волнения и вопросов в голове. Зачем он меня зовёт? К тому же так поздно? Всё утро и день прошли в разговорах и осознанию их с Ви… отношений? Чимин по-прежнему чувствовал некоторую скованность при любых попытках Ви прикоснуться или поцеловать, объяснял своё поведение банальным — непривычно. Но чёрта с два это было правдой, неприятный осадок всё ещё был внутри, пусть внешне Чимин и смирился с произошедшим много лет назад. Принц как оказалось был весьма проницателен и сразу заметил эти избегания прикосновений, поэтому не давил, давая время признать в нём того самого, в кого Чимин однажды бесповоротно влюбился. Послевкусие их ночи омрачила суровая реальность почти сразу. Первой шокирующей новостью стала смерть Пак Чимина. Второй — нападение на Агуста и его людей в клубе. И забивала последний гвоздь в крышку гроба новость о смерти подставного Ким Тэхёна. Чимин долго решал, говорить ли об этом, но всё же решил не скрывать столь важного факта. Пусть лучше узнает от него, чем увидит запись с камер и услышит сплетни горничных. Чимин видел насколько сильно шокировала эта новость Ви, и понимал причину. Принц испытывал вину, ведь тот мальчишка понёс наказание вместо него. — Он погиб не напрасно, — пытается утешить, хотя сам мало в это верит. Кажется, они все зашли в тупик. И совершенно не понятно, что делать дальше. — Вижу ты сблизился с моим младшим братом, — слышит Чимин рядом. Он настолько погрузился в собственные мысли, что даже не заметил, как ушел Чонгук, оставив его тет-а-тет с Его Величеством. Сокджин выглядит неожиданно… домашним? Так дико и непривычно видеть его не в алом костюме с идеальной причёской, без Намжуна. Чимин осматривает комнату и понимает, что они действительно одни. Неужели он совершенно не видит во мне угрозу? — ему даже немного обидно. — Ему довольно одиноко здесь, неудивительно, что он привязался. Одна из черт Пак Чимина — неумение лгать. У него всегда на лице всё написано, и это несомненный минус в данной ситуации. Неужели Чонгук о чём-то рассказал? Убью мелкого! — Ви слишком неустойчив в последнее время, — Чимин выдыхает, когда Сокджин отходит подальше и останавливается возле окна. Подставляешь мне свою спину? Проверяешь меня? — Боюсь, ты дурно влияешь на его психику. Какая чепуха, — у него хватает ума не говорить этого вслух. — Поэтому этой ночью его перевозят в частную клинику, для круглосуточного наблюдения. — Что? — вырывается прежде, чем Чимин смог себя остановить. Тело поворачивается к двери и хватается за ручку. Их надо остановить! Дверь не поддаётся. Блять. Это не может значить ничего хорошего. Его заперли в клетке с хищником, более того эта клетка — его логово. Чимин нервно сглатывает, медленно поворачиваясь к Сокджину. Если признаться, он его никогда не боялся. Весёлый хён всегда поддерживал всякие глупости, помогал, даже когда его не просили и всячески заботился. Ну как такого обаятельного человека можно боятся? Этот же Сокджин вселял не просто страх — ужас. И чем ближе он подходил, тем заметнее была дрожь Чимина. — Моя фаворитка более не может исполнять свои обязанности, — тихо говорит Король, но для Чимина эта фраза оглушительна. Она подтвердила его самые страшные опасения. — Я буду драться, — почему мой голос звучит так жалко? — Надеюсь на это.