Фашист и Коммунист (и немного фоновых персонажей)

СССР искал подвох или заговор почти во всём ставя преграды даже для непричастных к его антисоциальным замашкам, а поэтому Советский Союз было легко вывести, убрав все защитные барьеры. Нет, не из-за слабости коммуниста, а, скорее, из-за его же неспособности к какому-либо доверию и человек, зашедший на запретную территорию, мог без труда увидеть все слабости Союза. Третий Рейх же был менее опрометчив в плане отбора опасных для себя событий, но отличался лицемерием и эгоизмом. Ему было не страшно из-за каждого мелкого заговора и он не раздувал из мухи слона в таких случаях наоборот стараясь даже не обращать на мелочи внимание. Зато именно немцу приходилось успокаивать коммуниста, который в очередной раз начал перед всеми собравшимися в зале людьми заводить свою шарманку в духе "все стараются мне испортить жизнь, все хотят ударить мне в спину, я всегда в опасности". Чаще всего Советский Союз рассказывал об этом спокойно будто бы внушая кому-то истину своим дотошно-ровным голосом. Но порой такие представления могли выйти из под контроля: СССР мог начать не только балаболить о своей нелёгкой судьбе, но и обвинять некоторых личностей, часто ими оказывались находящиеся в зале страны, а больше всех обычно доставалось фашистской Германии. Нацист не мог знать точно по какой причине всплески паранойи направлялись именно на него, но утихомирить этого психа удавалось лишь Рейху. Когда начинался нелестный словесный поток в сторону фашиста он, не скрывая нежелания терпеть такого принибрежения к себе, вставал с места за длинным столом и направлялся напрямую к Советскому Союзу. Взгляд этого паранойика в похожие моменты метался неувренно разнясь со спокойным голосом, а ровная спина и плечи показывали лёгкое напряжение. Смотря прямо в глаза коммунисту Трейтий Рейх приближался к начавшему притихать эсэсовцу и отчётливо видел в них неприкрытую злобу на своего "усмерителя", зараждающуюся панику и попытки поиска путей отступления. Если честно, то видеть чуть ли не страх во взгляде Союза нацисту нравилось и, когда между ними оставалось около пяти метров, несвойственный ему грубый полурычащий голос оборвал речь коммуниста. Прерванный паранойик действительно начал паниковать, но кроме глаз и плеч его ничего не выдавало. Находясь почти в притык с СССР немец лишь перехватывает попытку поднырнуть к себе под руку: развернувшись на пятках в сторону беглеца, он кладёт ладони на плечи коммуниста и притягивает к своей груди. Попыток сбежать больше Советский Союз не предпринемает зная, что в следующий раз может отхватить неслабый подзатыльник из-за своих опрометчивых действий. Третий Рейх, ничего ни сделав со смирившимся со своей участью паранойиком, лишь оставил руки на его плечах и повёл к выходу из зала. Посматривая на другие страны с явной мольбой о помощи, Союз натыкается на сочувствие или безразличие тихо зло фыркая на притворщиков. Как только за ними закрылась дверь нацист даже не стал сопротивляться и позволил коммунисту, круто развернувшись на все сто восемьдесят градусов, почувствовать отсутствие рук на плечах. Он кидает озлобленный взгляд в сторону немца и уже собирается уходить раздражённо покачивая головой как чувствует чужую ладонь в перчатке на своём локте. Как только Советский союз оборачивается, чтобы отделаться от фашиста в кои-то век, чувствует сильный толчок к стене, в которую больно впечатывается спиной и затылком. Удар о твёрдую поверхность вышибает из коммуниста весь воздух и судорожный хрип, являющийся попыткой отдышаться, прирывается в самом начале. Грубый поцелуй в губы заставляет СССР притихнуть дожидаясь окончания профилактики, а когда чувствует свободу и видит удаляющуюся тень немца, то тяжёло приваливается к стене стараясь набрать в лёгкие как можно больше воздуха и найти прочную опору. Лёгкое прикосновение пальцами к своим губам заставляет вздрогнуть отдёрнув руку. Рассматривая свою ладонь Советский Союз не чувствует ни капли той злобы и паники, которые охватывали его жалкую минуту назад. Что этот нацист сделал с эсэсовцем? СССР, не горя особым желанием искать ответ на заданный самому себе вопрос, как можно быстрее покидает фойе на едва держащих от шока ногах.