salty rhymes

Сдерживая рвотный порыв, парень собирает себя по кускам с пола, через «не хочу» заставляя себя подняться и поднять голову — страшно. Страх чуют все вокруг, в особенности сеньор Маркес. Он смотрит сверху вниз, дожидаясь, когда Садио встанет на подгибающиеся ноги, вероятно, ждёт, чтобы снова отправить его на твердую землю ударом наотмашь по лицу — рука у него тяжёлая, а тот такой маленький и костлявый. Скорее всего, был рождён слишком в ранний срок. Парень мог бы быть явно выше в своем возрасте. Очки Садио снимает всегда, когда Тадео рядом, боится, что они сломаются. Будет невероятно стыдно. Маркеса это смешит, но он не комментирует эту неуклюжую кропотливость. Садио уже не помнит чем провинился часом ранее, но избиение продолжается ещё около получаса. Сеньор просто смотрит, бьют подручные. Но парень прекрасно помнит, чем провинился лет семь назад, просто на всю оставшуюся жизнь загнав себя в болото, из которого не имеет возможности выбраться. Препотенте уже и не пытается. Он устал. Когда Садио дают возможность встать и уйти, он с трудом перебирает ногами и, хватаясь за стены, удаляется, сталкиваясь тут же с чьей-то грудью. — Аккуратнее. Препотенте едва ли не начинает скулить в голос от испуга, но глотает рвущиеся эмоции и дрожит, боясь глянуть в глаза приятелю Маркеса — такой же страшный, величественный, но холодный и пугает тем, что единственным глазом может пробраться под кожу. На светлом плаще Кано остаётся кровавый развод от разбитых носа и губ парня, и тот желает прямо тут провалиться сквозь землю. Мужчина опускает взгляд на пятно и раздражённо вздыхает. — Где очки? — У к-кухарок. Я пойду… з-заберу, — Препотенте собирается развернуться и скорее уйти, но рука хватает за локоть и останавливает. — Потом заберёшь, иди умойся.

***

Вечером тот намеревается затащить парня точно так же за локоть в свою комнату и запереть дверь, но, оказавшись в знакомой спальне, Садио хрипит неразборчивые слова и походит на забитую дворняжку. — Нет-нет-нет, нет, не сейчас, не надо, — он лепечет без разбору и смотрит круглыми глазами куда-то в сторону, потому что смотреть в чужие глаза очень боится. Уворачивается от теплых рук, пока не упирается копчиком в письменный стол, и, осознавая, что сбегать больше некуда, давится немым рёвом. Хватает ртом воздух, как рыбка, оседает на пол и пытается спрятаться от мужчины за щитом из тонких рук. Даже если тот не собирается ничего делать. — Встань, — строго говорит Леандро. — Нет-нет-нет-нет… — парень хватается за лицо и короткими ногтями, земля из-под которых отмывается с трудом, оставляет царапины, качается взад-вперед, как это делают все дети, которых когда-то в детстве не укачивала на руках родная мать. Мужчина не рискует приближаться ещё — не хватало спровоцировать приступ. Забитая дворняжка может и накинуться. — Садио, встань, я не собираюсь ничего делать, — Кано не врёт, он сам напуган поведением парня.