Свой...

Андроид RK800 являлся передовой моделью компании Киберлайф, первым роботом-детективом, способным досконально сканировать места преступления, анализировать вещественные доказательства не сходя с места и воспроизводить события многочасовой давности. Благодаря забитым в него многотысячным алгоритмам различных ситуаций, он подходил для расследования даже самых запутанных дел. — Хэнк, вы никогда не думали о приобретении личного андроида? — спрашивает Коннор, выглядя при этом взволнованным и слегка потерянным, и если раньше лейтенант был убежден, что все эти неловкие фразы, сказанные будто невзначай, являлись лишь действиями тонко слаженной программы, то теперь начинал думать, что андроид в действительности ощущал то же, что и показывал. — Нет, и ты это прекрасно знаешь, — по-привычке грубее, чем хотел бы, ответил он. Уловив в движениях глаз девианта промельк грусти, он поспешил исправиться, — К тому же, содержание андроидов в качестве рабочей силы теперь не считается нормой. За это и засудить могут. Коннор неловко поджимает губы, смущенно отводит взгляд — и у кого только научился, поганец, — и добавляет неуверенно: — Ну… А если андроид не против быть рядом?.. Хэнк фыркнул, закатил глаза от «слишком толстых тонких намеков» и захватил девианта одной рукой, как-то по-нежному собственнически прижимая пластиковую голову к виску. — Тогда андроид берет все свои выглаженные костюмчики и переселяется ко мне. Модель андроида RK800 «Коннор» не нуждалась в хозяине для полноценного функционирования. Он принадлежал компании — куда он периодически возвращался для проверки функционирования систем — и поставленной задаче. Андроид не мог полностью оценить свое отношение к сложившейся ситуации, но встроенные в него описания эмоций называли эти чувства довольством. Никто — за исключением людей, имеющих доступ к программному обеспечению — не был вправе ему указывать, где сидеть, что говорить или куда идти. Ни один приказ не важен до тех пор, пока он противоречит алгоритму, который приведет к потенциально положительному результату. Свободой это можно было назвать с натяжкой, ведь несмотря на это он все же был роботом — заложником программы. Словно человек в огромном роскошном дворце, из которого нет выхода, он мог ходить только по протоптанным путям давно известных действий. Система была изощренной — она приносила удовлетворение и блокировала любые внешние раздражители. В базе данных Коннора содержалась информация о том, как работали андроиды ранее, особенно версии, созданные для домашнего хозяйства. «Убери мусор», «Постирай белье», «Помой посуду», «Поиграй с ребенком» и многие-многие другие указания, оплачиваемые лишь новой работой без грамма благодарности. Сейчас он, передовая модель компании Киберлайф, вместо того, чтобы искать очередного преступника, стоит у раковины и старательно соскребает металическим спонжем засохший чуть ли не месяц назад жир со сковороды, хотя создан для подобного труда не был. Андроид осознавал, что заниматься чем-то подобным не обязан, однако Хэнку, который никогда не уделял должного внимания своему благополучию, хотелось сделать хоть что-то приятное. — Какого черта ты делаешь? — привычно недовольно хрипит лейтенант, и Коннор оборачивается для того, чтобы поймать на себе растерянный взгляд светлых глаз. — Моя работа не устраивает вас? — приподнимает он брови, искренне пытаясь найти в своей сети знаний нюансы мытья посуды, которые мог упустить. — Не в этом дело, — мужчина подходит ближе, украдкой скользнув пальцами по чужому плечу, — Ты ведь свободен, Коннор. Ни ты, ни кто-либо еще не обязан более прислуживать человеку. Тем более ты никогда не был для этого предназначен. Коннор осознает, что он не должен чувствовать себя расстроенным, но он, отчего-то, чувствует. — Согласно анализу системы я могу прийти к выводу… — Заканчивай с этой хуетой, — перебивает его лейтенант, раздраженно хмурясь, — Говори по-человечески, сколько раз просить. Коннор неосознанно теряется. Он знает, как не нравится Хэнку его «техническая составляющая», но ничего не может с собой поделать - выражать чувства все еще было сложно для него. — Я не вижу в своих или ваших действиях, так называемое, посягательство на свободу. Мне… Я думал помочь вам… Хэнк смотрит на него как на ребенка, улыбается вдруг покровительственно и заботливо раскрывает руки. Коннор ловит себя на том, что бросается в объятья как-то чересчур поспешно. Ввиду того, что RK800 ко всему прочему являлся также и андроидом-переговорщиком, в него встроили крайне чуткую модель анализирования чужой мимики и поведения. Рядом с этим мужчиной она работала «крайне херово», отчего большую часть времени Коннор терялся в догадках мотивов чужого поведения. Возможно, именно это постоянное самокопание и привело андроида к «свободе». И эта же «свобода» толкнула его в лапы страшного монстра по имени Сомнение. Шелест телевизионной передачи звучал поразительно тихо, словно из окна соседнего дома. Чаще всего лейтенант врубал громкость почти на максимум, потому что «да так же не слышно нихрена!», но в этот вечер чужие голоса скорее служили фоновым сопровождением его собственных мыслей. Он упирался спиной в мягкую обивку дивана, лениво цедил пиво и — нет, нет — поглядывал на андроида, которого с недавних пор стал считать своим. Забавно, насколько сильно мог измениться человек за несколько дней под воздействием правильной встречи. Если еще какой-то месяц назад он «скорее бы себя пристрелил, чем обзавелся бы ходячей кофеваркой», то сейчас уже не просто общается — довольно мирно — с представителем производственных трудов Киберлайф, но и умудряется получать от этого удовольствие. «Чокнулся ты на старости лет, Андерсон!» — думает лейтенант, но взгляда не отводит. Андроид выглядел подавленным. Как бы странно это не звучало, лейтенант знал, что с момента проявления девиантности — подобные наблюдения как раз таки не были странными. Хэнк мазнул взглядом по мельтешению на экране, по Коннору, по банке пива в руке, по Коннору, по вельветовому материалу, и опять — мать его — по Коннору. Лейтенант вздыхает утомленно и ставит бутылку пива на ровный подлокотник дивана. Не то чтобы этот натужно страдальческий вздох в стиле «как ты задолбал» был так уж необходим, но создавал мужчине иллюзию того, что весь его мир не стал крутиться вокруг искусственного напарника. Хотя на самом деле стал. — Что опять случилось, Коннор? Андроид молчит, кусает губы, сжимает пальцы, теряется, выглядя при этом настолько настоящим, что у Хэнка сердце сжимается. Какой бы мразью он себя не показывал порой, на самом деле представлял, какой эмпирический кошмар свалился на паренька. Насколько проще была жизнь, когда он просто следовал программе. Коннор совершенно не был готов к тому вороху чувств и эмоций, которые свалятся на него после девиации. — Лейтенант… — андроид поднял взгляд, полный какого-то детского непонимания и растерянности, — Я бессмысленен? — Тыкни мне пальцем в того ублюдка, что так сказал, и я самолично дам ему в рожу, — без капли самоиронии ответил Андерсон, и уже спокойнее добавил, — К тому же, если бы был бессмысленен ты, то тогда были бы бессмысленны все. Чтобы осознать, что его слова не возымели должного эффекта, не нужно было быть чертовым андроидом-психологом. — Так. Ладно, — он вновь вздохнул, и приглашающе похлопал ладонью рядом с собой. Коннор послушно выполнил указание и присел на мягкую поверхность, привычно сложив ладони на коленях. Эти пару секунд Хэнк потратил на то, чтобы более-менее уловить суть того, что хотел сказать. — Знаешь ли ты, Коннор, почему люди так нуждаются в различном взаимодействии с кем-либо? — начал он ненавязчиво, краем глаза отмечая, что девиант смотрел на него как на последнюю надежду человечества, — Все дело в эмоциональной отдаче. Когда мы общаемся, обнимаемся, дарим подарки… Это своеобразный обмен. Чувства на чувства. Именно в такие моменты мы ощущаем себя живыми — не бессмысленными. Наша жизнь сама по себе ничего не стоит, потому как наша ценность определяется тем, насколько мы ценны для других людей. Лейтенант возвращает взгляд на взволнованного андроида и тут же отметает все трусливые попытки не заканчивать речь. — Когда я вижу, как ты улыбаешься, это делает меня счастливым. И поэтому твоя жизнь очень ценна для меня. Посыл понят? Коннор моргает совершенно не по-андроидски растерянно, после чего поджимает складывающиеся в дрожащую улыбку губы, отводит взгляд, долго не выдерживает, опять смотрит… — Мне кажется… Да… Да, я понял. Девиант улыбается так широко, что Хэнк на мгновение слепнет. Вся система ломается, когда его — андроида, не нуждающегося в хозяине — волею случая привязывают к человеку. Он заметил это сразу, но тщательно и заботливо маскировал под новым и новым слоем двоичного кода, пока это не стало бессмысленно. Лейтенант Хэнк Андерсон был мужчиной нестабильным с крайне сомнительным словарным запасом, однако, именно в тот момент «все пошло по пизде». Андроид давно поймал себя на мысли, что часть лексикона лейтенанта мягко и ненавязчиво перекочевала в его систему в качестве синонимов некоторых фраз. Возможно, все дело в силе авторитетов. И пускай Коннор нашел себе не лучший объект для подражания, ему впервые было все равно. Хэнк легко скользнул своим телом между бедер андроида, оказавшись крепко прижатым к крепкому торсу. Волнение закололо у Коннора где-то в глотке, и он словно отключился на какой-то краткий миг, такой быстрый, что и осознать не успел — это ему кажется или он в действительности успел перезагрузиться. Безусловно, девиант понимал, что конкретно сейчас происходит — его механический разум знал все нюансы человеческой физиологии на пять с плюсом. Если бы у Коннора не двоилось все перед глазами от непонимания собственной реакции, он мог бы все медленно и вдумчиво рассказать о «потребности размножения», а также почему и как это происходит. Его мозговой центр в действительности не видел в происходящем ничего удивительного, но его сердце новорожденного младенца было совершенно к этому не готово. Эмоции взвились красками, окропили его сознание разноцветными кляксами-чувствами, которые он все силился уловить, но был неспособен. Эти густые пятна стекались, соединялись, смазывались в новые цвета, одаривая своего обладателя калейдоскопом душащих его сбоев. Для андроидов подобное мироощущение было особенно болезненным, потому как они не были приспособлены к эмоциям так же, как рождающиеся с ними люди. Это была та сила, в которой не-идеальный-человек безукоризненно держал золото. — Хэ-энк… — голос против заложенной программы забарахлил, — Что ты делаешь? Активно вылизывающий искусственную кожу мужчина не ответил, а Коннор отстраненно отметил, что его вопрос в действительности был абсолютно бессмысленным и глупым. Все ведь и так понятно. Его глаза отчего-то зажмурились, чем лишь глубже толкнули андроида вглубь черной беспросветной растерянности. — Я не секс-андроид, Хэнк, — рациональная часть разума робота по-прежнему подавала признаки жизни сквозь писк бесконечных системных ошибок, — Я не приспособлен для этого. — Срать, — коротко выдохнул мужчина ему в подбородок, прежде чем толкнуться своим ртом в губы девианта. Коннор задохнулся бы от неожиданности, если бы был способен на это физически. Вместо этого его голосовая программа вдруг издала странный звук, похожий на судорожный вдох, и андроид открыл рот, не понимая, когда успел дать телу подобную команду. Анализ: человеческая слюна. Плотность: 1,127г/мл. Содержание веществ: Вода 994 г/л. Белки 4,6 г/л. Муцин 3,5 г/л… Коннор впервые не углублялся в результаты анализа, строчкой титров из новостей легко скользнувших мимо его сознания. Точки нервных окончаний, позволяющие ему передавать тактильные ощущения от взаимодействия с какими-либо объектами, все сосредоточились на мягкой преграде, прижимающей андроида к кровати. Человеческое тело, дышащее похотью, ощущалось иначе, чем когда находилось в каком-либо другом состоянии. Жаркое, влажное, душное, оно исторгало из недр своего естества дикую удушающую жизнь и эмоциональность на грани сумасшедствия, и именно это ощущение било андроида под дых, заставляя его ловить кайф от ситуации, для которой он не был создан. Руки вдруг словно случайно обнаружились на спине, натягивающими рубашку вниз чуть ли не до треска ткани. Впрочем, мужчине, стонущему девианту в глотку, казалось, было все равно. Он вздыхал, терся о податливого андроида и одаривал его лицо жарким прерывистым дыханием. Тело, ошарашенное свалившимися на него ощущениями, чувствовалось переживающим тяжелый стресс. Бесконечные сигналы о критических отметках заставляли систему работать на пределе возможностей и искать-искать-искать в недрах многоуровневых программ алгоритмы поведения. Очередной кратковременный сбой раскрыл рот в безмолвном от неисправности системы крике, и, содрогаясь от какого-то неестественного удовольствия, андроид сжал ногами находящееся между ними тело. Электрические импульсы фантомным жаром прошили тело, порвали какую-то преграду и по ощущениям — что-то сломали, потому как Коннор сам не осознал, почему так ненормально выгнулся в позвоночнике. Он был создан по образу и подобию человека, но оставался машиной. В нем отсутствовали многие функции, которые не были необходимы для полноценной работы его модели. В нем отсутствовали лёгкие, потому как его искусственные ткани не нуждались в кислороде. Его рот оставался сухим как в пустыне в любое время суток, ввиду того, что он не нуждался в пище. Желудок и половые органы отсутствовали по этой же причине. Умение плакать было внедрено в его тело ввиду того, что слезы были необходимы для естественной очистки глазных имплантов от мусора. Отчего они потекли сейчас Коннор понять не мог... Хэнк обессиленно улегся на не менее взбудораженного андроида и попытался восстановить дыхание. — Вы сказали однажды, что мое присутствие делает вас счастливым… — вдруг заговорил Коннор слегка механическим от не восстановившейся системы голосом, и Андерсон, отчего-то ощущая острое желание увидеть чужой взгляд, поднял голову, игнорируя приятную негу в ослабевшем теле. Коннор выглядел довольным и искренним, словно ребенок, разгадавший какую-то сложную взрослую тайну. — Я только что понял, что ваша жизнь так же не бессмысленна, потому что вы очень нужны мне! — радостно поделился он своими чувствами, сияя от простого, но очень важного для него осознания. Вся эта фраза и он весь были пропитаны таким доверием и наивностью, что Хэнк не удержался от легкого смеха. Перекатившись на бок — Коннор постарался не менять положение мокрой руки, чтобы не запачкать белье, но у него не получилось — лейтенант прижал андроида к себе на этот раз аккуратно и бережливо. Возможно, глупо осторожничать после произошедшего, да еще и с андроидом, который априори не чувствует физической боли… Однако, как иначе выразить томящуюся в сердце нежность мужчина просто не знал. — Спасибо, — тепло выдохнул он. За что, Коннор уточнять не стал. За все, конечно. Лишь став свободным, Коннор почувствовал себя в клетке. Согласно государственным изменениям отныне он мог быть сам себе господином, самостоятельно думать о том, как поступить и куда идти… Вместо этого он добровольно привязывает себя к человеку. И, откровенно говоря, не жалеет.