How to punish a padawan

Оби-Ван вздыхает, глядя на часы в сотый раз. Анакин опаздывает. Опять. Обычно Оби-Ван не бывал так раздражен. Ну ладно, может и бывал, но не стал бы дожидаться мальчишку до середины ночи. На самом деле, он бы с куда большим удовольствием оказался в постели прямо сейчас. Но Анакин нарушает комендантский час уже третью ночь подряд и примерно в десятый раз только за этот месяц, и Оби-Ван уже не знает, что с ним делать. Конечно, Оби-Ван ожидал, что некоторые правила будут нарушаться, если дело касалось Анакина. Просто потому, что это Анакин: упрямый, наглый, невозможный Анакин. Но это превращается в порочный круг: Шаг 1: Оби-Ван говорит Анакину не задерживаться допоздна. Шаг 2: Анакин клянется, что не будет, с официальным кивком и "да, Мастер". Шаг 3: Анакин крадучись возвращается в их совместное жилище через несколько часов после того времени, о котором они договорились, настолько уверенный в своих способностях к маскировке, что думает, будто Оби-Ван его не замечает. Побочные эффекты от неповиновения падавана включают в себя, но не исчерпываются долгим сном на следующее утро, опозданием на уроки, усталостью, невнимательностью, раздражительностью и т.д. Смыть, повторить. Поэтому было бы разумно, если бы он захотел вернуться домой вовремя и нормально выспаться, верно? Оби-Ван считает так, но Анакин, очевидно, не разделяет это мнение. Поэтому Оби-Ван сейчас не спит: это последняя попытка заставить Анакина слушаться, застав его врасплох и устроив хорошую взбучку. План в лучшем случае скудный, но сейчас Оби-Ван готов попробовать сделать хоть что-то, учитывая, что все его прошлые попытки призвать Анакина к дисциплине никак не повлияли на мальчишку. Он снова вздыхает. Подростки. Оби-Ван начинает клевать носом на своем стуле у кухонного стола, когда звук открывающейся и закрывающейся двери, за которым следует приглушенный грохот, неразборчивое проклятие и шаги, которые Анакин считает незаметными, будят его. -Ты опоздал, - выговаривает он, когда мальчик показывается в поле зрения. Анакин выглядит удивленным тем, что Оби-Ван не спит, но идет дальше. Как обычно. - Извините, Мастер, - слащаво извиняется он, - я потерял счет времени. Его красивые синие глаза расширяются, изображая преувеличенную невинность, но это больше не обманет Оби-Вана. Не сегодня, во всяком случае. -Ты теряешь счет времени третью ночь подряд, - говорит он сурово. - Мне напомнить тебе, как считать время, юный падаван? Ты забыл? Выражение невинности слетает с лица Анакина, когда он понимает, что в этот раз оно не поможет ему избежать неприятностей. -Третью ночь подряд? - парирует он. - Ты считаешь? И что будет, когда я дойду до пяти? За эти несколько минут, пока Анакин входил в дверь, у Оби-Вана начала болеть голова. Он вдруг понял, что слишком устал, чтобы общаться со своим падаваном прямо сейчас. Он с трудом вспоминает, почему счел это хорошей идеей с самого начала, и решает, что они поговорят об этом утром, после нескольких часов сна и не будучи на взводе. - Иди спать, Анакин, - вздыхает он в изнеможении. - Мы обсудим это утром. Хотя я что-то сомневаюсь, что время дня повлияет на твое послушание. Он делает всё возможное, чтобы проигнорировать торжествующую ухмылку Анакина. Старается контролировать желание подняться и стереть самодовольное выражение с лица мальчишки. Потому что какой из него тогда будет джедай? -Спокойной ночи, Мастер, - говорит Энакин сахарным голосом, пока Оби-Ван следит, чтобы он дошел до своей комнаты, и в этот момент мастер улавливает слабый душок алкоголя, окутывающий падавана при движениях его мантии. Глаза Оби-Вана сузились. Он помянул минутой молчания свой сон, которого сегодня не будет. - Стой, - окликает он, и Анакин оборачивается, выглядя раздраженным. - Что на этот раз? - спрашивает он невежливо. Неисправимый мальчишка. - Ты пил? - требует ответа Оби-Ван, и вина, мелькнувшая на лице Анакина прежде чем оно успело принять нейтральное выражение, выдает его с головой. -Что, если так? - говорит он с вызовом, даже не потрудившись отрицать. Безрассудный, самонадеянный мальчишка. - Тогда твои проблемы серьезнее, чем я думал, - отвечает Оби-Ван с едва скрываемым раздражением. - Да? - возражает Анакин. Вечно он перечит. - Что ты сделаешь? Отшлепаешь меня? Оби-Ван поднимает бровь. Соблазнительная идея. Может и стоит попробовать. - Я могу. Анакин фыркает: - Смешно. Он ждет, что Оби-Ван засмеётся или, по крайней мере, отмахнется от него, закатив глаза, но лицо Мастера остается серьезным, и он не сводит с него глаз. Ухмылка Анакина дрогнула. - Ну ладно, - говорит он, пытаясь разрядить обстановку, - я пойду спать, пока вы размышляете о моём наказании, Мастер. Насмешливый тон не ускользает от Оби-Вана. Анакин поворачивается, чтобы уйти, когда его останавливает голос Оби-Вана: - Нет, не пойдёшь. Анакин оборачивается в замешательстве: - Что? Но вы сказали... - Иди сюда, Анакин, - прервал его Мастер. Подозрительно глядя на него, Анакин делает пару осторожных шагов ближе. Он собирается спросить, что происходит, когда Оби-Ван отодвигается от стола и указывает на свои колени. Анакин продолжает стоять молча и неподвижно, нахмурившись из-за предложения Оби-Вана. - Ну? - говорит Оби-Ван, разводя руками. - Давай. Анакин задыхается от возмущения. - Вы шутите, - говорит он голосом, полным недоверия. Только не похоже, чтобы Оби-Ван шутил, и это больше не смешно. - Это была твоя идея, Анакин, - напоминает ему Оби-Ван. - Я пошутил. - Да? - спрашивает Оби-Ван, и Анакин ощетинивается от этой инсинуации. - Да, - настаивает он. - Я не буду этого делать. - Это не предложение, Анакин. Анакин не двигается. Внезапно в комнате становится очень жарко. - Давай, падаван. Голос Оби-Вана пугает его, и он действует. - Да, Мастер, - срывается с губ, как рефлеторная реакция на требовательный тон Оби-Вана. Его лицо горит, он опускает голову и подходит ближе к Оби-Вану. Оби-Ван разводит ноги шире, приспосабливаясь, пока он осторожно ложится на колени Мастера, так что руки касаются пола. Оби-Ван проводит рукой по его волосам и задерживает её на шее, нажимая большим пальцем на место, где прощупывается пульс. Он ощущает опаску, исходящую от мальчика; биение его сердца ускоряется под пальцами Оби-Вана, становясь быстрее с каждой секундой ожидания. Когда Анакин начинает нервно дергаться, он, наконец, поднимает вторую руку и опускает её на задницу мальчишки. Звук притуплен несколькими слоями одежды, но он оглушителен. Анакин вскрикивает от удара - скорее от удивления, чем от боли, - и вспыхивает от стыда. - Считай, - командует Оби-Ван, и Анакин повинуется. - Один, - говорит он уже дрожащим голосом. Оби-Ван снова опускает руку, на этот раз жёстче. - Два. Слева. - Три Справа. - Четыре. По бедру. - Пять. В комнате тихо, не считая неровного дыхания Анакина, его сердце колотится так часто, что он уверен: тело Оби-Вана должно вибрировать во всех местах, где они соприкасаются. Он крепится, готовясь к очередному удару, но его нет. Анакин ждёт, ёрзая от беспокойства, и делает резкий вдох, когда вместо этого рука Оби-Вана мягко поглаживает его по заду. - Мастер? - спрашивает он нерешительно. - Снимай штаны. Анакин лопочет с отвисшей от ужаса челюстью: - Ч-что? - Я не буду повторять второй раз, падаван, - отвечает Оби-Ван, и если до этого лицо Анакина горело, то теперь оно полыхает. Он зажмуривает глаза, сдерживая подступившие слёзы, и пытается снять штаны. Он цепляет также нижнее белье, и оно начинает сползать, а он не может удержать его в этой неудобной позе, пока Оби-Ван держит его за шею. - Мастер, я не могу, - кричит он, останавливаясь, когда его задница обнажена наполовину. - Я тебе что сказал, Анакин? - спрашивает Оби-Ван низким голосом, от которого ему хочется сжаться в комок. - Я... - пытается он, но Оби-Ван немедленно обрывает его. - Мне сделать это за тебя? Анакин с трудом сдерживает всхлип. - Отвечай, падаван. - Д-да, Мастер, - подтверждает он тихо. Его голос пронизывает стыд, как от того, что он разочаровывает Мастера, так и от того, что он лежит на его коленях с голым задом. Анакин снова опускает руки на пол, слегка приподнимая бедра, когда Оби-Ван задирает его мантию на спину и хватает его штаны за пояс, стаскивая их сместе с бельем, пока они не оказываются у щиколоток. Анакин задыхается, когда Оби-Ван снова гладит его по заднице. Одежда больше не мешает, и ощущения усилились. Когда Оби-Ван снова бьет его по голому заду, он стонет не от боли, а от наслаждения. Тут же его глаза расширяются, воздух покидает лёгкие, а кровь стынет в жилах, и он очень надеется, что звук, который он только что издал, был заглушен резким шлепком, прозвучавшим в то же время. Он ждет следующего шлепка, начиная внутренне паниковать, когда Оби-Ван говорит: - Считай, падаван. О, точно, он забыл считать. Какой сейчас должен быть номер? - Мммм...шесть, - заикаясь, говорит он. Оби-Ван больше ничего не говорит, не комментирует заминку Анакина, так что может он и правда не слышал... Раздумья Анакина прерываются, когда рука снова опускается на чувствительный участок между ягодицей и бедром, и, захваченный врасплох, он снова издаёт стон, в состоянии лишь заткнуться на половине. - Ммм...семь, - он закусывает губу. Восьмой удар приходится на то же место, что и седьмой, и Анакину приходится засунуть кулак в рот, чтобы сдержать рвущийся из горла звук. - Восемь, - он задыхается. Девятый удар по задней части бедра своей силой заставляет его слегка сдвинуться вперед, принося болезненное осознание того, что его член упирается в бедро Оби-Вана. Анакину это нравится. Ему нравится ощущение грубых рук Мастера - одна на загривке, другая безжалостно опускается на его обнаженную задницу, причиняя боль. Это его заводит. - Девять, - говорит он, опоминаясь прямо перед десятым ударом. Анакин пытается сосредоточиться на чем-то другом, желая, чтобы член перестал стоять, но он не может из-за трения, которому тот подвергается между его телом и ногой Оби-Вана, и из-за того, насколько безупречно Оби-Ван стегает его по заду. Конец только набух ещё больше, надо остановить это, пока Оби-Ван не заметил - не увидел, насколько отвратителен его падаван, наслаждающийся наказанием. - Десять, - выдыхает он, и прежде чем рука Оби-Вана вновь коснется его кожи, спрашивает ломающимся голосом: - Мастер? - Да, Анакин, - Оби-Ван отвечает холодно, голос не выдает никаких эмоций, в отличие от Анакина, всё тело которого содрогается от отчаяния, струящегося по его венам и оседающего в мозгу, как густой туман, затмевая рассудок. Рука Оби-Вана, опускающаяся вниз и останавливающаяся на заднице, вырубает его, и он почти забывает, что хотел сказать, пытаясь сформулировать слова сквозь ощущение теплой ладони Оби-Вана на нежной коже. - С-сколько ещё? - умудряется спросить он, гораздо менее решительно, чем намеревался. - Как думаешь, сколько ты заслужил, Анакин? - спрашивает Мастер, и что он может ответить на это? Тихие тревожные звуки вырываются из его горла, пока он обреченно ищет ответ. Его вялый разум не в состоянии расшифровать смысл сказанного Оби-Ваном. Это вопрос с подвохом? Будет только хуже, если он ответит? Или будет хуже, если не ответит? Он не знает, не может размышлять. - Я-я не знаю, - жалобно канючит он. Вздох Оби-Вана скорее ощущается, нежели слышится. - Тогда, полагаю, я буду продолжать до тех пор, пока не сочту нужным остановиться, - говорит он, и на этот раз Анакин не в состоянии сдержать всхлип. Нежное касание руки Оби-Вана к его заду быстро сменяется резкой болью от следующего шлепка. Анакин даже не пытается заглушить стон, рвущийся из его горла; он не может сосредоточиться ни на чем, кроме разгоряченной кожи ягодиц и своего стоящего члена. - Какой номер это был, Анакин? - напоминает Мастер, когда Анакин молчит, и он вынужден сделать несколько неровных дыханий, прежде чем вспомнить. - 11, - выдыхает он, и Оби-Ван подтверждает это очередным шлепком. - 12, - Анакин тяжело дышит, хер стоит колом, упираясь в колени Оби-Вана, и во время 13-го удара на ногу Оби-Вана вытекает предэякулянт. Не может быть, чтобы Оби-Ван не заметил. Но он не останавливается. - 13, - стонет Анакин, и следует 14-й удар. Желание разгорелось настолько сильно, что его затрясло. Но это ещё не всё. - 14, - и прежде, чем он произносит второй слог, следует 15-й удар, заставляя его сорваться на хныканье. Его дыхание становится беспорядочным, грудь лихорадочно вздымается и опадает, и он больше не может это контролировать. Он не может контролировать ни одну часть своего тела - контроль был потерян в то мгновение, когда он улёгся на коленях Оби-Вана. - Какой номер, Анакин? Между неглубокими вдохами проскальзывает шепот: - Пожалуйста, - настолько слабый, что его почти не слышно. - Анакин,- повторяет Мастер, - какой номер? Он снова хнычет: - 15. Ещё одно "пожалуйста" вырывается перед тем, как на его задницу обрушивается 16-й удар, и ещё раз - после удара. - 16, - шепчет он. - Пожалуйста, Мастер, - он не уверен, о чем он умоляет, но когда следует очередной удар, то осознаёт: - Сильнее, - задыхается он, - 17. Оби-Ван выполняет просьбу. "18","19","20," - и Анакин всхлипывает от того, что ему больно, и от желания, чтобы было ещё больнее. - Пожалуйста, - продолжает он выпрашивать хриплым голосом, пока шлепки становятся всё сильнее, и к 22-му он начинает тереться своим текущим стояком об ногу Оби-Вана помимо своей воли. Это заставляет его закричать, когда "21" срывается с его губ, и следует очередной шлепок. - 22, - всхлипывает он, и его дыхание прерывается непрерывной чередой жалобных стонов, когда он беспомощно толкается бёдрами в колени Оби-Вана. 23-й, снова по бедрам, и всё, что он может - громко застонать. - Падаван, - говорит Мастер, и Анакин вздрагивает. - Я не могу, - хнычет он. - Мастер, пожалуйста. Оби-Ван обхватывает Анакина за талию и фиксирует его бёдра, останавливая постоянные толчки его члена в свою ногу. Анакин почти кричит. - 23, - стенает он, плача от облегчения, когда Оби-Ван снова позволяет ему двигаться. Он поймал нужный ритм, и соприкосновение члена с грубой тканью штанов Оби-Вана заставляет его дрожать от возбуждения. Когда 24-й тяжелый шлепок опускается на его опухшую, раскрасневшуюся задницу, он по-настоящему кричит. - 24, - его голос срывается, бёдра дрожат, член истекает смазкой, которая впитывается в ткань брюк Оби-Вана. Как бы он хотел коснуться себя руками, или чтобы Оби-Ван сделал это за него: поднял его, перевернул, посадил на к себе на колени и гладил, пока он не обкончает себе весь живот. Это не потребовало бы много времени, учитывая, как он близок к разрядке. Он, вероятно, кончил бы в ту же секунду, когда Мастер дотронулся до его конца. Образы терзают его. Он никогда в жизни не был так возбужден. 25, ещё один толчок в ногу Оби-Вана, и он протяжно, отчаянно скулит. Бедра бешено содрогаются, когда он кончает на колени Оби-Вана с частыми толчками. Он слишком ошеломлен, чтобы отметить, что рука Оби-Вана медленно поглаживает его дрожащую спину, пока он хнычет. Ещё несколько судорожных движений бёдрами, и тело начинает расслабляться, а учащенный пульс - успокаиваться. Туман в голове Анакина начинает рассеиваться только для того, чтобы открыть дорогу урагану безумных мыслей, которые начинают неистово сыпаться и бурлить в его разуме, когда он приходит в чувство и осознает, что только что случилось. Он обкончался от того, что Мастер его шлёпал. Анакин запаниковал: что он подумает обо мне? Вероятно, это оттолкнуло его. Наверно он ненавидит меня. Думает, что я - его позор, и больше никогда не захочет меня видеть. Он всё ещё перекинут через колени Мастера; свежеотшлёпанный зад полностью на виду, и он чувствует себя парализованным. Он не может двигаться, не может смотреть в глаза своему Мастеру. - Вставай, падаван, - говорит Оби-Ван, и его голос не звучит сердито, но как это возможно? Анакин смущённо сглатывает, прежде чем оттолкнуться от колен Мастера. Мышцы напряжены и болят от долгого пребывания в неудобном положении. Поднимаясь, он застенчиво дергает свои штаны вверх, продолжая смотреть на свои ботинки, потому что ему страшно взглянуть на Мастера и увидеть следы своего конфуза в виде пятен на штанах Оби-Вана. Ему и так тошно от того, что его кожа холодная и липкая. Он сгорает от стыда и не может сдержать слёз унижения, стекающих по его лицу и капающих на пол. - Извините, Мастер, - шепчет он с жалким видом, сжимая трясущиеся руки в кулаки настолько сильно, что ногти впиваются в кожу. Оби-Ван встает, и ему хочется провалиться сквозь землю. - Посмотри на меня, Анакин, - сказано мягко, но это все же приказ. Он судорожно вдыхает, прежде чем поднять глаза. На его опустошенном лице пятна от слёз, и хотя они с Оби-Ваном почти одного роста, он чувствует себя бесконечно маленьким. Оби-Ван нежно смотрит на него, поднимая руки и беря его лицо в ладони. Пальцы скользят в волосы и поправляют падаванскую косичку. При этом слёзы снова текут по щекам Анакина от мысли, что он не достоин милости Мастера после того, что только что сделал. -Тише, Анакин, - успокаивает Оби-Ван, вытирая слёзы большими пальцами, - всё нормально. Губы Анакина дрожат, он едва сдерживает рыдания, готовые вырваться наружу, и путаница эмоций, которые он невольно передает через их связь в Силе - горе, ненависть к себе, сожаление, - удушает. Оби-Ван обнимает его, и он не выдерживает. - Ох Анакин, - искренне вздыхает он, когда Анакин зарывается лицом ему в плечо и рыдает, хватаясь за мантию Мастера, и, потеряв контроль, бормочет "извините" снова и снова. Сердце Оби-Вана сжимается.- Мой бедный, несчастный юный падаван. Хрупкий мальчик. Оби-Ван обнимает его, пока он не перестает дрожать, и Анакин неподвижен даже когда слезы перестают течь, не желая покидать уютные объятия Мастера. Но Оби-Ван в конце концов отрывает его от себя и пытается поймать его взгляд, хотя падаван не хочет смотреть на него. Когда их взгляды встречаются, глаза Анакина красные и опухшие от слёз. Оби-Ван спрашивает: -Ты выучил урок? Анакин в панике пытается сообразить. Он забыл, что это, вообще-то, был урок. Что он опять сделал не так? - Да, Мастер, - говорит он тем не менее, и это не совсем ложь: он, вероятно, вспомнит позже, правда? На лице Оби-Вана появляется намёк на веселье. Должно быть, ему жаль своего явно огорченного падавана, потому что он говорит: -Ты больше не будешь нарушать комендантский час, правда? А, да, точно. - Да, Мастер, - соглашается Анакин, на этот раз более уверенно. - И не будешь больше пить? Анакин с вызовом открывает рот, собираясь спорить, но передумывает, прежде чем сказать что-либо. Наверно, лучше не настаивать, думает он и выдает очередное "да. Мастер", хотя несколько более ворчливым тоном, чем до этого. Оби-Ван нежно улыбается своему смешному, раздражающему, невыносимому падавану. У него такое ощущение, что пройдет немного времени до того, как именно это правило будет снова нарушено. Но он всё равно любит мальчишку. - Иди спать, Анакин, - говорит он, нежно разглаживая волосы падавана, и на этот раз Анакин повинуется. Следующим вечером он приходит домой рано, и Оби-Ван не может сказать, удивлён он или нет. И когда он замечает, что Анакин морщится каждый раз, когда садится в течение следующих нескольких дней, он милосердно не заостряет на этом внимание.