Глава 6. Правда
19 июня 2018 г. в 00:27
Приборы Рэтчета вопили с ужасной громкостью.
— Оптимус, сюда! Быстрее!
К медику все обитатели базы прибежали тут же. Только глухой мог не услышать волнение в его голосе.
— Рэтчет, что.., — начал Прайм.
— Первая вспышка, Оптимус. Это случилось.
— Слишком рано, — несогласно качнула головой Арси.
— И тем не менее, — Рэтчет отвернулся от приборов и посмотрел на лидера, — Оптимус, скоро она будет заметна не только для нас.
Красно-синий автобот кивнул и повернулся к Арси и Бамблби.
— Ждать больше нельзя, — в его голосе слышалось напряжение, — Арси, Бамблби, дело за вами.
***
Я крепко зажмурилась… Потом ещё раз… Но отражение в зеркале упорно оставалось прежним.
Когда первый шок прошёл, севший после моего визга голос наконец вернулся, и я опять заорала:
— Мои глаза!
Да, всё дело было именно в них. Янтарный цвет и прежде мог приобретать оттенок пламени (только при определенном освещении), но чтобы так…
В моих глазах полыхал огонь. И это сейчас я не образно говорю, а прямо. Пылала вся радужка, я очень отчётливо видела, как вспыхивают и как бы танцуют языки пламени… Я даже искры от огня видела!
Это было как в фильмах с самыми современными спецэффектами, только в несколько раз круче! И, что самое страшное… ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПРОИСХОДИТ СО МНОЙ!
Сердце билось так сильно, что я начала переживать за сохранность рёбер. Тяжело дыша, ухватилась за зеркало обеими руками, чтобы не упасть.
Мне никогда не было так плохо.
Словно было мало ярко пылающих глаз, я не только видела, но и чувствовала горящее в них пламя… И не только в них! Горело у меня внутри, во всём теле горело, но этот жар исходил из сердца. Каждый его удар распространял этот огонь по телу, гнал его по артериям, по венам и вновь возвращал в сердце.
Потому что горела моя кровь.
С криком я упала на пол, причем неудачно, так как больно ударилась коленями, а потом и плечом. Отлично…
Перед глазами все поплыло. Не только от боли, но и от набежавших слёз. Как же больно…
А потом всё закончилось.
Сердце на миг остановилось, и вновь забилось. Но уже спокойно и… Кровь не горела. Пламя погасло.
Хотя нет. Оно не погасло. Я всё еще чувствовала его в своей крови. Почему я не замечала его раньше? Оно ведь было всегда со мной. Казалось, пламя являлось частью меня, грело меня, оберегало…
А теперь оно хочет меня убить.
***
Не знаю, сколько времени я не двигалась. Десять минут? Полчаса? Час? Два? Целую вечность? Но это и не важно.
Когда более менее пришла в себя, я осторожно поднялась на ноги и с опаской взглянула в зеркало.
О-ох…
Нет, никаких пылающих пламенем ада глаз там не было. Из зеркала на меня смотрели темные, даже какие-то потухшие, заплаканные глаза, слегка покрасневшее лицо (что случалось крайне редко) высокой девушки с русыми волосами. Увы, назвать их золотистыми сейчас никак нельзя. Как и глаза, они словно потухли.
И неудивительно. Я чувствовала себя преданной.
Огонь… Тот самый огонь, защищавший меня столько лет… с рождения... Я ведь помню… Я всё помню!
Когда мне было лет пять, мы с родителями поехали в лес. Под вечер стало холодно, и родители разожгли костёр. Я тогда впервые в жизни увидела пламя. Мама сказала сидеть подальше от костра и не в коем случае не дотрагиваться до него, но огонь был таким красивым…
Я как сейчас помню… Языки пламени, танцуя, устремлялись ввысь, летели искры… Словно услышав зов, я протянула ладошку навстречу языкам огня, а те потянулись ко мне, как к родной сестре.
Почему меня никто не остановил? Честно сказать, не помню, мы тогда с родственниками были, возможно мама отвлеклась. Всего на секунду, но мне этого хватило, чтобы дотронуться до огня.
В этот момент я ощутила вспыхнувший в груди жар (тогда это случилось впервые), который мгновенно распространился по моему телу и не дал чужому огню причинить мне вред. Да, этот огонь был чужим. Зачем мне чужой огонь, когда внутри меня горит другой? Такой ласковый, такой тёплый, такой… родной.
Чужой огонь с шипением отпрянул, и в этот же момент мама дернула мою ладошку на себя.
— Лина, сказала же, нельзя! Не обожглась? — и она внимательно осмотрела мою совершенно целую ладошку.
Я покачала головой, почти её не слушая. Меня куда больше интересовало, что говорит мой Огонь.
“Я буду рядом”, — говорил он. — “Буду тебя защищать. Остерегайся чужого огня. У тебя есть я”.
Я поверила ему тогда. С тех пор никогда, даже близко, к чужому огню не подходила! Меня согревал мой собственный. Надо же, прошло столько лет… Я успела и забыть, почему так остерегаюсь огня, не люблю посиделки у костра, никогда не болею от холода… Я забыла про этот случай в лесу. Вернее, он заставил меня забыть. Теперь я это понимаю.
И вот, что я ещё понимаю: теперь это не мой защитник.
Теперь это мой враг. И осознавать это было даже больнее, чем мне было, когда этот Огонь горел.
Я медленно сползла вниз, глаза застилала пелена слёз. Из груди вырвался всхлип.
Но расплакаться не успела. Неожиданно с улицы раздался громкий Би-и-и-ип. Потом ещё один, потом к нему присоединился другой. До меня не сразу дошло, что это сигналят машина и… мотоцикл?
Я тут же подскочила на ноги и стрелой помчалась вниз по лестнице, на ходу стирая слёзы. Как я не упала, пока бежала, не знаю. Но добежав до входной двери, на миг замерла.
Могу ли я им доверять? И почему они мне сразу ничего не сказали? Ведь они точно знали, о том кто я!
Минутку… А кто я, собственно?
БИ-И-И-И-ИП!!!
Схватив лежавшие неподалёку ключи, я выбежала на крыльцо, быстро закрыла дом, и поспешно побежала к дороге.
Угу, они тут. И увидев меня, они наконец перестали сигналить, что очень хорошо, так как у меня уже болели уши. Подозреваю, у соседей тоже. М-да, Сплетник обычно не пропускает такого, наверняка уже звонит моей маме…
И пусть! Мне уже восемнадцать, я не маленький ребёнок! И не ребёнок вообще!
Жёлто-чёрная машина буквально подлетела ко мне. Пассажирская дверь сама собой открылась.
— Би-бип, би-би! — практически рявкнул он. Но увы, без дисплея, на котором обычно отображался перевод, я не поняла, что он сказал.
— Прыгай, быстро! — перевела Арси. Двигатель мотоцикла нетерпеливо взревел.
— Дайте я дом закрою! — рявкнула в ответ я, закрывая дверь, ведущую во двор.
Удивительно, но они подождали.
Я же тщательно проверила, всё ли закрыто. Лишь после этого положила ключи в карман шортов, и запрыгнула на сиденье.
Стоило мне это сделать, как дверь захлопнулась, и мы буквально сорвались с места. От большой скорости меня впечатало в сиденье. Больно, между прочим!
— Можно помедленнее?! — осведомилась я, потирая затылок.
“Болит что-нибудь”? — спросил Бамблби, полностью проигнорировав мой вопрос. Скорость мы так и не сбавили.
Ну вот, пожалуйста. Я получила подтверждение тому, что они всё знали. Знали и молчали!
Что ж, раз так… Я тоже буду молчать. Этот Огонь — часть меня, что-то личное. А я не могу рассказывать об этом тем, кому не доверяю.
“Лина?”
Но я лишь вздёрнула подбородок и отвернулась в сторону окна. Я не собиралась отвечать.
Бамблби спросил ещё что-то, но так как я не смотрела на дисплей, я не знала, что именно. В конце концов, он отстал, и остаток пути мы проехали в молчании. И весь этот путь я задавала себе один и тот же вопрос — кто я?
Я смотрела на свое отражение, которое видела в окне, всматривалась в свои тёмные глаза, вспоминала полыхавший в них огонь…
А потом меня прошиб холодный пот. В ушах зазвенели слова, услышанные мной вчера:
— Миллиарды лет назад, Праймус, после победы над Юникроном, оставил после себя преемника, которому отдал свою силу созидания, силу жизни...
— Последняя носительница этой силы, проще именуемая Хранительница, в результате каких-то там споров была убита…
— Хранитель не справился. И эта сила, говоря на вашем языке, магия, выжгла его изнутри...
— Его нашли мёртвым, даже не сразу поняли, что это он. Сгорел изнутри…
— Сила никуда не исчезла. Праймус не забрал её, а… Скажем так, выслал...
Сила Созидания… Магия… Хранители… Мой Огонь...
Перед нами вспыхнула воронка. Несколько секунд, и мы наконец приехали.
Как и в прошлый раз, меня начало тошнить, так что из машины я вышла не сразу. Бамблби терпеливо ждал.
Впрочем, я недолго там сидела. Мне был нужен ответ. И боюсь, я знаю, каким он будет.
Из машины выходила на негнущихся ногах, руки тряслись, глаза щипало, сознание сковывал страх.
— Ангелина?
Я подняла голову.
— Скажите мне правду, — мой голос звучал глухо, — я – Хранительница?
Оптимус не стал уходить от ответа. И этот ответ прозвучал для меня как приговор:
— Да.