А завтра будет рассвет. Часть 1

Рэтчет вытащил образец из оборудования для анализа и посмотрел на приборы. Впрочем, какой смысл смотреть туда? Результаты анализов будут ещё нескоро (спасибо Балкхэду за то, что сломал его прибор), но, даже если бы он их получил сразу, это ничего бы не дало. Рэтчет никогда ещё не видел ничего подобного. Что же это за вещество? Оно довольно быстро повлияло на Арси и Балкхэда, да так, что они оба всё ещё ощущали слабость! А эти электромагнитные колебания? Как их можно объяснить? Медик раздражённо выдохнул и отвернулся от компьютеров. Всё равно ничего не понятно… Рэтчет вообще был трансформером, который не любил хаос. Он предпочитал тишину, спокойствие, упорядоченность… и жутко раздражался, когда что-то выходило из-под контроля. Вот и сейчас медик был раздражён. Сильно раздражён. Потому что ещё он терпеть не мог быть беспомощным. А в данный момент, не имея даже смутных представлений о природе этого вещества, он чувствовал себя именно таким. Одним словом, степень раздражения была высока как никогда. Поэтому, нет ничего удивительного, что, слишком резко отвернувшись от компьютера, он не заметил, как капля этого вещества упала на сломанный Балкхэдом прибор. Вернее, на то, что от него осталось. Да, ничего удивительного. И ничего хорошего… *** Мегатрон, лорд и повелитель десептиконов, шёл рядом с Ангелиной… и изо всех сил старался улыбаться. Причём, не просто улыбаться, а по-доброму! Это продолжалось уже минут десять, и Мегатрону казалось, что ему скоро начнёт сводить фейсплет. Ангелина раздражала глупостью и болтливостью, находиться с ней рядом уже было не особо приятно, что уж говорить о том, чтобы ещё и общаться с ней? Да-а, иногда он и сам начинал сомневаться в гениальности своего плана. Ангелина что-то говорила, а Мегатрон делал вид, что внимательно слушает, и вежливо (!) кивал. Ничего… чуть-чуть осталось. Наконец, они добрались до того отсека, что был ей выделен, и Мегатрон, не забыв ещё раз улыбнуться и заверить, что никого он ругать не будет, с ней распрощался. Дверь за Хранительницей закрылась, и все "радостные" эмоции вмиг ушли с его фейсплета, уступив место раздражению и гневу. Мегатрон резко развернулся в сторону камеры, висящей на потолке корабля, и рявкнул: — Окуляров с неё не спускать! А затем быстрым шагом двинулся вперёд по коридорам. "Ругать" Старскрима и Нокаута. *** — … я так разозлилась на Борю, что толкнула его прямо в туалет, а потом, пока он не успел сориентироваться, захлопнула дверь и заперла её, выключив в туалете свет, — я усмехнулась, а потом слегка смущённо посмотрела на Мегатрона. К слову сказать, в данный момент мне даже не приходилось применять актёрские навыки – мне реально было неловко, всё-таки Боря (мой троюродный брат) на тот момент был совсем маленьким, и испугался он тогда знатно. Но смущалась я только сейчас, на тот момент мне ни капельки не было стыдно. Даже сейчас я смущалась лишь чуть-чуть, потому что Боря – тот ещё гадёныш. Даже жаль, что возможности повторить “сеанс” не было. Его родители с тех пор чётко следили, чтобы я его нигде не запирала. Тем временем, Мегатрон улыбался и вежливо кивал. И вот вроде улыбка на его фейсплете была располагающая, и кивал он вежливо, тоже располагающе, но в то же время у меня возникало чёткое ощущение, что Мегатрон меня не слушает. Ладно. Тем лучше. Хотя и обидно немного. Я про тот случай с Борей вообще никому не рассказывала! Ему вот только "открыться" решила, а он не слушает. Но в любом случае, мне нужно продолжать играть свою роль. — Ну так вот, я заперла его в туалете, а сама спряталась на кухне… Так мы: я, продолжая рассказывать, и Мегатрон, продолжая делать вид, что он слушает – наконец добрались до моего отсека. Честное слово, я очень обрадовалась, увидев знакомые двери (хотя они тут все одинаковые), ибо уже просто устала рыться в памяти, припоминая все детали своего побега от праведного гнева матери Бори (моей двоюродной тёти соответственно) и попыток самого Бори меня побить. Мегатрон улыбнулся мне на прощание, и я наконец вошла в свой отсек. Двери закрылись, и я только-только вздохнула с облегчением, как вдруг услышала обострившимся за последние недели слухом донёсшийся из коридора вопль, от которого чуть не подпрыгнула: — Окуляров с неё не спускать! А затем до меня донеслись быстрые удаляющиеся шаги, которые, впрочем, быстро стихли. Да-а… Это ж какой у него невроз! Из-за чего, интересно? Или это… из-за меня? Неудобно как-то получается. Хотя, почему это мне неудобно? Я не просила его тащить меня сюда и нянчиться. Это был его выбор. Знать бы ещё, какие цели он преследует… Впрочем, мне сейчас не о том думать надо. А о другом: как передать схему, что я всё-таки умудрилась скачать, автоботам? Да так, чтобы ни Мегатрон, ни кто-либо другой, об этом не прознали? *** Да, это действительно был тяжёлый день для Рэтчета. Сначала Арси и Балкхэд наткнулись на вещество, мгновенно ослабившее их, затем Балкхэд сломал его оборудование, а теперь Рэтчет не может понять: Что за хрень (извините) Арси и Балкхэд нашли в той местности у вулкана?! По консистенции напоминает энергон, по цвету непонятно что. Яркий фиолетовый — это явно не голубой, и не красный. Новая разновидность энергона? А что, на этой планете много чего непонятного, так почему бы, помимо весьма уязвимых форм жизни, здесь не возникнуть новому виду энергона? В конце концов, сколько земных лет назад трансформеры оставили залежи обычного энергона? Мало ли, какие могли произойти метаморфозы… Думая об этом, Рэтчет продолжал рассматривать свой фиолетовый объект изучения. Дотрагиваться он до него не стал, памятуя, как это прикосновение повлияло на Арси и Балкхэда. Впрочем, это и не требовалась. Арси сказала, что на ощупь он неотличим от энергона. О Праймус, ну что же это за штука? Рэтчет прикрыл окуляры, давая время процессору передохнуть*. Пожалуй, единственное, что радовало его в этот день (да, к человеческой речи быстро привыкаешь), так это то, что на базе не было никого. Тишина и спокойствие. Хотя… с последним Рэтчет явно погорячился. Потому что в следующую секунду он услышал странное цоканье, резавшее его по-прежнему острый слух. А ещё секунду спустя, когда он обернулся в сторону источника звука, на его фейсплет прыгнула странная металлическая букашка. *** — Итак, Старскрим, — обманчиво спокойно протянул лидер десептиконов, — я всё ещё жду объяснений. Старскрим сглотнул, но попытался растянуть губы в улыбку, а Нокаут, слушая голос Мегатрона, подумал, что лучше бы их лидер кричал, чем говорил спокойно, но с затаённой угрозой. Потому что в такие моменты ты совершенно не понимаешь, чего ждать от этой бомбы, и когда именно она взорвётся. Вот в том, что взорвётся, Нокаут ни на клик не сомневался. — П-понимаете, Повелитель, — заговорил наконец Старскрим, в голосе которого, помимо лести, звучали нотки страха, — дело в том, что… — В том, что в стене моего корабля трещина? — мило улыбнувшись (!) спросил Мегатрон. Старскрим робко улыбнулся, а стоявший за спиной грозного лидера Нокаут, широко раскрыв окуляры, одними губами спросил: — Трещина? Заместитель Мегатрона сверкнул окулярами, мол, заткнись. “Ну всё, сейчас рванёт”, — понял Нокаут, закрывая свои окуляры и радуясь, что он стоит позади лорда Мегатрона и эта распеканция адресована не ему. А бомба действительно взорвалась: — КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО, СТАРСКРИМ?! КАК В СТЕНЕ МОЕГО КОРАБЛЯ МОЖЕТ БЫТЬ ТРЕЩИНА?! Старскрим от неожиданности дёрнулся назад и ударился затылком о ту самую, треснутую стену. Мегатрон это заметил: — Ещё раз врежься! Мало, видимо! — П-повелитель… — Ты мой заместитель! Мой правый манипулятор! И что же ты делаешь? Допускаешь такое?! Мне следует ожидать нападения автоботов на мой корабль, раз ты даже это пропускаешь?! — Эт-того больше не повторится, повелитель… Мегатрон наклонился к Старскриму ближе, и тот испуганно замер. “Хорошо, что я не заместитель”, – в который раз подумал Нокаут. — Я знаю, Старскрим, — спокойный голос резко контрастировал с недавними воплями, но и Старскрим знал, что этот спокойный голос куда опаснее любых криков, — потому что иначе тебя уже здесь не будет. Не просто не будет в качестве моего заместителя. А не будет вообще. Старскрим нервно икнул. Нокаут же только-только решил, что распеканция закончилась, как лорд Мегатрон вдруг обратился к нему: — А теперь ты, Нокаут. Скажи, как так получилось, что я по возвращении обнаружил Хранительницу в лаборатории, да к тому же одну? Нокаут, услышав это, едва не отправился к Великой Искре от испуга. Как же это он… Он что, ЗАБЫЛ ВЫПУСТИТЬ АНГЕЛИНУ ИЗ ЛАБОРАТОРИИ?! Но... он тогда так испугался, что Мегатрон узнает о сломанной линии подачи энергона, что уже ни о чём другом и думать не мог… А ведь это Мегатрон ещё не знает об этой линии! — Повелитель, я… — Полагаю, адекватного ответа я не дождусь? — сухо перебил его Мегатрон. — Повелитель, я не знаю, как так получилось… — Ангелина рассказала, как так получилось, — снова перебил его лидер, — ты узнал о трещине, помчался прочь из лаборатории, а о Хранительнице, которой вообще, ни при каких условиях нельзя там появляться, благополучно забыл. “Вот ведь изворотливая белковая”, — мелькнула в процессоре красного десептикона мысль, вызванная, в данный момент, простой завистью, потому что и самому Нокауту сейчас нужно было как-то выкручиваться. Оговорку Мегатрона о том, что ему Ангелина сказала о трещине, а не о линии, красный десептикон благополучно пропустил, целиком занятый мыслями о том, как ему спасаться. Причём срочно. — Повелитель, я п-понимаю, что совершил оплошность. Однако… Нокаут запнулся, и Мегатрон его поторопил: — Однако? — Повелитель, мы ведь делаем всё, чтобы Хранительница чувствовала себя комфортно. Согласитесь, что это странно, когда тебе доверяют, но при этом строго запрещают доступ в лабораторию. А так Хранительница побывала там, и никаких лишних подозрений у неё не будет, ведь тот объект, что там спрятан, она найти никак не могла. На слове «объект» Мегатрон посуровел, оглядел внимательно чуть подрагивающего от нервов Нокаута и насмешливо спросил: — Неужели ты руководствовался этими мыслями, когда узнал о трещине? Тон, которым сейчас говорил Мегатрон, на Земле называют саркастическим. Нокаут смысл вопроса понял и не нашёлся, что ответить. Да и вообще он сейчас пребывал в удивлении: неужели всю эту речь он, Нокаут, только что придумал сам? Оказывается, он способен здраво мыслить в тяжёлых ситуациях! Такого красный десептикон сам от себя не ожидал... Мегатрон же вновь хмыкнул и повернулся к Старскриму: — Ещё одна оплошность… — Я больше Вас не подведу, мой Повелитель! — Надеюсь, — хмуро сказал Мегатрон. — Трещину чтоб заделали, — и, круто развернувшись, пошёл дальше по коридору. Но Нокаут и Старскрим успокоились только тогда, когда мощная фигура лидера скрылась за поворотом. Старскрим с облегчением съехал по стене вниз. Нокаут же, всё ещё находясь в шоке, прислонился к этой же самой, многострадальной стене. — Итак, Старскрим, — начал он так же, как и Мегатрон недавно, одновременно с этим возобновляя свою беседу с заместителем, прерванную неожиданным появлением их лидера, — каким это образом здесь появилась трещина? — Здесь я задаю вопросы! — рявкнул в ответ Старскрим, поднимаясь на ноги. Да, в отсутствие Мегатрона Старскрим всегда начинал, как говорят на Земле, показывать зубы. — И вопрос мой таков: как ты узнал о поломке линии подачи энергона?! — Скажи спасибо, что об этом узнал я, а не лорд Мегатрон, — огрызнулся в ответ Нокаут. Ему сейчас было не до субординации. — Так линия починена, или как? — Уже неделю как! — рявкнул Старскрим, и красный десептикон удивлённо моргнул. — Белковая сказала, что она слышала об этом сегодня… — Что? — Старскрим нервно дёрнулся. — Ангелина? — А кто у нас из белковых ещё по кораблю гуляет? — Но ведь она обещала никому не говорить, — тихо пробормотал Старскрим. — Что ты сказал? — Я сказал, что она, должно быть, услышала, как я поздравлял рабочих с починкой линии, — поспешно ответил заместитель Мегатрона. — Но сама линия давно починена. В конце концов, это ведь я руководил ремонтом… Не нужно было обладать гениальным процессором, чтобы понять: Старскрим либо недоговаривает, либо лжёт. Впрочем, это не особо волновало Нокаута. Линия, так или иначе, починена, Мегатрон на винтики не разобрал, а трещину скоро залатают. Так что Нокаут просто вздохнул с облегчением. Да, для него всё закончилось хорошо, и десептикон испытывал нереальное облегчение от осознания этого. А вот Рэтчет сейчас испытывал какие угодно чувства, но только не облегчение. Потому что легко ему не было. Вообще. Ни капельки.