Майкрофт закончил читать сообщение о захвате парома в Турции, отложил в сторону донесение об отставке Берлускони, которое могло бы удивить разве что итальянских домохозяек, быстро просмотрел следующее письмо от Элис: она подготовила главную информацию из агентурных донесений о беспорядках в Варшаве. Разобравшись с ними, он перешёл к обстоятельствам смерти Блейка Моры. Британию смерть мексиканского чиновника мало волновала, но Майкрофту важно было убедиться, что причиной катастрофы не стал теракт. Вернее, он скорее предпочёл бы найти свидетельства обратного, они пригодились бы в переговорах по международному противодействию терроризму. Но, если только отчёты были точными, этот вертолёт упал сам по себе, из-за халатности или человеческого фактора. И наконец, поняв, что текущих дел больше не осталось, он вернулся к вопросу о магическом мире.
Он откладывал его непозволительно долго, убеждая себя в том, что не может принимать взвешенных решений, пока лишен воспоминаний. И вот — память восстановлена. Легче ли ему размышлять о магии теперь? Себе Майкрофт мог признаться, что нет. Очень редко он испытывал столь жгучее желание разделить с кем-то ответственность, если уж переложить её невозможно. Боже правый, он не отказался бы хотя бы от конфидента.
Улыбнулся одними губами.
Это желание было вздором, ребячеством. Делиться знаниями о магическом мире, увеличивать угрозу его влияния на Британию — нет, на это он не мог пойти. Чуть прикрыв глаза, Майкрофт выстроил в голове схему, изобилующую лакунами и пропусками.
В центре — министерство магии. Главный правительственный орган британского магического сообщества. В руках министра магии — исполнительная власть, но на остальные ветви он также имеет влияние. Рядом, почти встык, некий Визенгамот — и суд, и парламент. Единственная школа, единственная тюрьма — эти блоки соединялись с центральными достаточно понятным образом. Но дальше схема начинала сыпаться.
У магов не было, насколько Майкрофт мог судить, своих электростанций, добывающих предприятий, аэропортов и военных баз. Зато существовал банк, которым, если верить книге за авторством Джима Брука, заправляли гоблины. Для личного комфорта Майкрофт предпочитал думать, что это метафора, хотя с мыслью о драконах приходилось ужиться.
Со свистом выдохнув сквозь сжатые зубы, Майкрофт открыл глаза, разрушая схему. У него начинала болеть голова, стоило подумать о драконах. Он едва помнил, как их рисовали в детских книжках. Смеялся над Шерлоком, когда тот читал сказки. Если бы он знал…
Преодолев минутную слабость, он вернул схему обратно, стараясь игнорировать драконов и гоблинов, и мысленно наложил её поверх схемы, которая иллюстрировала работу нормального британского общества. Осторожно принялся подгонять, следя за тем, чтобы ничего не упустить.
Элементов было много, но не они вызывали сложность — в конце концов, работа с любыми проблемами в ЕС требовала обработки значительно большего объёма информации. Всё ломалось об отсутствие правил игры.
Схема замерла. Майкрофт задумчиво провёл пальцем по губам: и быстро сформировал два сценария. Первый был проще. Второй… Впрочем, рядом с ним тут же появилось ещё три, а рядом с первым — дополнительные два. Майкрофт свернул их все и откинулся на спинку кресла. Во всяком случае, у него появились идеи, в каких направлениях работать и какие именно данные собирать. Было бы неплохо подключить к этой задаче аналитиков, возможно, даже загрузить часть расчётов на компьютер, но это был бы слишком серьёзный риск: во всех случаях.
Майкрофт потянулся к селектору — попросить Элис заварить чай, — но не успел нажать на кнопку. В дальнем левом углу кабинета, в тени книжных шкафов, с характерным резким хлопком появилась безо всякого предупреждения Гермиона Грейнджер. Немедленно справившись с естественным изумлением, Майкрофт быстро изучил её. Непростая выдалась ночь, да и первая половина дня, похоже, тоже была не из приятных. Она занималась научной работой, сделала до этого какое-то неприятное открытие… положим, личного характера. Решение о визите приняла спонтанно и в состоянии сильнейшего стресса, в котором пребывала до сих пор. Впрочем, для этого умозаключения никакая наблюдательность не требовалась. Майкрофт кожей ощущал, как воздух в комнате стал гуще и тяжелее.
Поднявшись, он вежливо произнёс:
— Добрый вечер, Гермиона, — при этом подумав, можно ли назвать вечером половину пятого? — Чем обязан?
Она выглядела действительно неважно — лихорадочный румянец, глаза широко распахнуты. Ударила привычная волна головной боли, но Майкрофт, сделав усилие, сумел от неё отгородиться, сосредоточив своё внимание на книге, которую Гермиона сжимала так сильно, что побелели пальцы.
— Извините за этот визит, Майкрофт, — она чуть споткнулась на его имени, да и голос подрагивал. Очень любопытно… — Майкрофт… — любопытство ещё усилилось. Пожалуй, он недооценил уровень спонтанности этого решения. Гермиона переместилась к нему буквально сразу, как только захотела это сделать. Без… повода? И сейчас она отчётливо думала, что сказать: отсюда и двойное повторение имени, и бегающий взгляд.
Он одновременно и хотел помочь ей, чтобы немного снизить уровень напряжения — не только воздух сгустился, но и ноутбук начал мигать, — и отчаянно не желал этого делать. Ему было интересно, что она скажет. Чаще всего мотивы поступков Гермионы Грейнджер были для него очевидны — но не в этот раз.
— Я хотела бы обсудить вашего брата.
Он мысленно скривился, но сумел удержать выражение лица. Очень грубо. Впрочем, можно списать на влияние стресса.
— Прошу, — указал он на кресло для посетителей, сел сам и уточнил, не удержавшись от шпильки: — Полагаю, это вы для обсуждения судьбы моего младшего брата захватили книгу… — видно было не до конца, — «Сущности магии и отрицание её неразумными…». Вы закрываете часть названия.
— Я не знала, что вы читаете на арабском, — произнесла она тихо. Майкрофт протянул руку, предлагая отдать ему книгу, и поправил:
— Это фарси.
Сев в кресло, Гермиона как будто немного расслабилась. А Майкрофт открыл книгу.
«Сущности магии и отрицание её неразумными чадами» — так она называлась. Мягко поглаживая старые страницы, Майкрофт переводил вслух архаичный текст, ощущая непривычную растерянность. Он был удивлён тем, что Гермиона отдала ему книгу. Она тоже была этим удивлена, вне всякого сомнения. Она застыла на краешке кресла в очевидно неудобной позе, слишком крепко сцепив пальцы в замок, и смотрела, как он читает, боясь лишний раз вздохнуть.
Майкрофт едва осознавал текст, который проговаривал: каждое слово, однако, отпечатывалось в памяти, так что он мог бы вернуться к ним и обдумать смысл позднее.
Сейчас важнее было другое. Почему Гермиона Грейнджер появилась посреди его кабинета?
Это был вопрос если не уровня национальной безопасности, то где-то очень близко. Их взаимоотношения регулировались достаточно простыми и понятными правилами, во всяком случае, формальная их сторона, касающаяся порядка и времени встреч. И вот она нарушила их, просто возникла из ниоткуда, принеся с собой тяжёлую волну головной боли и книгу одиннадцатого века о том, как неразумные чада отвергают силу, данную им Богом и судьбой, и страдают от проклятий, иссушающих плоть. Зачем?
Ничто в облике Гермионы не давало подсказки. Но что-то её сильно взволновало. И чтобы успокоиться, она решила нанести ему дружеский визит? Если бы Майкрофт чуть хуже контролировал свои мысли, то в этот момент он обязательно сбился бы с выбранного темпа чтения.
О, нет, Гермиона едва ли захотела бы расслабиться и отвлечься в его компании. Значит, она пришла за ответами на какие-то вопросы. Не отвлекаясь, Майкрофт написал Элис сообщение с просьбой перенести встречу с леди Смолвуд на полчаса.
Ответы на вопросы и эмоциональная сфера. К сожалению, вариантов было слишком много, а данных для построения предположений — слишком мало.
Дочитав до конца абзаца, он перевёл взгляд на Гермиону и заметил:
— Если это научная литература, то я впечатлён тем, что вы получили учёную степень.
Она дёрнулась, как будто решила, что он пытается её оскорбить, но потом чуть распрямила плечи и — Бога ради! — слегка смутилась. Во всяком случае, Майкрофт отчётливо видел слабый румянец.
Эмоциональная сфера. То, что произошло днём или утром, серьёзно пошатнуло душевное равновесие Гермионы, это было ясно и крайне нежелательно. Даже сохраняя здравый и трезвый рассудок, она была достаточно опасна. Взвинченная и сбитая с толку — становилась катастрофически угрожающей.
— Это не совсем научная литература, — произнесла она после паузы, — и я защищалась по другой теме.
Майкрофт чуть прищурился, выдерживая её пристальный взгляд и с некоторой гордостью отмечая, что головная боль не накатила на него, как обычно, а только мелькнула на грани восприятия.
— Я знаю, читал кое-что, — кивнул он, а Гермиона смутилась ещё больше. И разозлилась.
— Мои работы попадают под действие Статута о Секретности, — выдохнула она раздражённо, и Майкрофт зафиксировал эту реакцию с большим вниманием. Очень любопытно… она разозлилась, кажется, не на то, что он нарушил Статут, а на тот факт, что он читал её работы. Как будто считала их чем-то личным, интимным.
— Равно как и эта книга, — ответил он на произнесённую часть реплики.
Гермиона вцепилась в тему как в спасательный круг.
— Могу я узнать, кто снабдил вас моими работами? Если выяснится, что это…
— Нет, — спокойно сказал Майкрофт. Свой ценный источник он выдавать точно не собирался, да и Гермионе не было до него дела. Она хотела отвлечься от настоящей причины своей взвинченности, не более того. — Это был один мой знакомый, который попытался развернуть бизнес в нашем мире и подделать документы с помощью магии. К счастью, я был осведомлён о его возможностях и принял соответствующие меры, — добавил он, прекрасно понимая, что решительно ничего из сказанного не задевает сознания Гермионы.
— В вашем — маггловском? — прошипела она. — Вы должны были поставить меня в известность!
Они оба знали, что нет. Он покачал головой и сказал:
— Он, по моей просьбе, принёс мне ту литературу, которая меня интересовала. В том числе и вашу монографию… — он сделал вид, что ему нужно вспомнить название, хотя при желании мог бы процитировать работу целиком, — «Устранение изменений психики, вызванных магическим воздействием», автор Г. Дж. Грейнджер, — Гермиона чуть опустила голову. А Майкрофт продолжил осторожно: — Мои предположения оказались верны.
Господи, он собирался прогуляться по очень тонкому льду. Если он оценил её состояние неверно, то разговор может закончиться для него очередным болезненным сеансом выворачивания воспоминаний наизнанку. Но Майкрофт вполне доверял своим аналитическим способностям и готов был рискнуть.
— Предположения о чём? — не поняла Гермиона.
— О том, что политика — не ваш профиль, наука даётся вам значительно лучше. Вы… — он сделал долгую паузу, собираясь с духом перед прыжком в ледяную воду и давая в то же время Гермионе возможность всё прекратить, уйти. Она наоборот слегка подалась вперёд, ожидая продолжения. — В этом вы похожи на моего брата, — сказал он тихо. И не солгал.
— Зная вас, это не комплимент, — отозвалась она задумчиво. — И всё-таки я польщена таким сравнением.
Туше. Майкрофт отложил книгу в сторону, задумчиво провёл пальцем по нагрудному карману.
— Я поясню, — сказал он, — как и мой брат, вы импульсивны, хотя и умеете это скрывать, ненавидите бездействие, ставите достижение цели выше общественного признания. Как и Шерлок, вы склонны скорее к философским рассуждениям, нежели к руководству людьми и ответственности за чужие судьбы. И, как и он, вы…
Он осёкся. Ему стоило бы остановиться на предыдущем предположении. Это было бы безопасно, но не так эффективно.
— Я? — переспросила Гермиона.
— Травмированы, — медленно проговорил он.
В её глазах вспыхнуло что-то очень опасное, и Майкрофт подготовился к удару — но его не последовало. Гермиона дышала тяжело, но размеренно, и удерживала себя в руках. Потом спросила:
— Что произошло с Шерлоком?
Он снова провёл пальцем по ткани пиджака, ощущая выпуклость ментоловой сигареты, и ответил:
— Его сестра, наша сестра убила человека. Кажется, я упоминал об этом. Это был лучший друг Шерлока, пятилетний ребёнок. Она не просто убила его, она его спрятала так, что никто не сумел найти. Ни родители, ни полиция, ни Шерлок, ни… — Майкрофт говорил совершенно спокойно и бесстрастно, хотя в глубине души что-то до сих пор отзывалось на эту историю, кололо осознание, что даже он не смог решить загадку Эвр. Впрочем, всё давно прошло и уже не имело смысла. Он снова заговорил: — Она только смеялась и повторяла песенку-загадку, которую никто не сумел разгадать. Шерлок пытался, безуспешно. После пяти дней поисков он слёг с тяжёлой простудой, которая очень быстро перешла в пневмонию.
Откровенность — очень сложный инструмент. Майкрофт не любил его использовать, но отлично понимал всю его значимость. С Гермионой, возможно, он был самым эффективным. Рассказ зацепил её, заставил раскрыться куда больше, чем можно было бы ожидать.
— Он поправился, — прошептала она слабо, потерянно. Майкрофт поймал её взгляд и так же тихо сказал:
— Не до конца. Не думаю, что он когда-нибудь полностью излечится от этого.
То, что потрясло Гермиону так сильно, было связано с ним напрямую — сейчас Майкрофт это видел. Но что? С их прошлой встречи едва ли что-то поменялось. Или сон в его комнате так сильно выбил её из колеи?
***
Леди Смолвуд, стоит отдать ей должное, восприняла информацию холодно, отстранённо и без единого эмоционального всплеска. Отпила чаю, промакнула губы салфеткой, оставив на ней тёмно-розовый отпечаток помады, и спросила:
— Кто ещё в курсе?
— Премьер-министр, — ответил Майкрофт, — несколько агентов, их посвящение было необходимо, чтобы они корректно вели наблюдение, моя личная помощница. Вероятно, в число осведомлённых стоит также внести родственников и близких друзей тех магов, которые родились в… — он поджал губы, — семьях нормальных людей.
— Благодарю за доверие, — произнесла леди Смолвуд с достоинством.
Майкрофт только немного наклонил голову. Они оба знали, что о доверии между ними речи не идёт. Но бесспорно, Майкрофт мог выбрать для этого разговора кого угодно из рабочей группы, однако предпочёл именно её.
— Каких действий вы ожидаете от меня?
— Действий? — Майкрофт приподнял одну бровь. — Напротив, я ожидаю от вас полного бездействия по этому вопросу. Ваша задача — хранить информацию. Не передавать её посторонним, не использовать и не показывать никаким образом, что вы ей обладаете.
Собственно, именно поэтому он выбрал леди Смолвуд. Она умела бездействовать тогда, когда это было необходимо, и превосходно сдерживала своё любопытство.
Ещё немного времени они уделили теме антитеррористической безопасности, и на этом встреча была благополучно завершена.
Майкрофт вернулся в кабинет, сел в кресло и откинулся на высокую анатомическую спинку. Элис принесла чай, но не ушла сразу, а задержалась. Приоткрыв глаза, Майкрофт считал по её лицу и позе неуверенность и нервозность и попросил:
— Говорите прямо.
— Мистер Холмс, вы плохо выглядите, — действительно, весьма прямо сказала Элис.
— Моё нормальное состояние, как вам известно, — без улыбки отозвался он.
— Хуже, чем обычно. Сэр, знаю, что сейчас не время, но вам нужен отдых. Хотя бы день. Простите, если я…
Слава Богу, она не стала озвучивал полный комплект извинений. В целом, она была права. Майкрофт отлично ощущал, что загоняет себя, но он не мог расслабиться. Не сейчас. Кроме того, он подозревал, что не усталость причиной тому, что он выглядит «хуже обычного», а головная боль, которая в этот раз с исчезновением Гермионы усилилась.
— Вы правы, Элис. Можете не извиняться, — произнёс он задумчиво. — Человек не может эффективно выполнять свои задачи, если его жизненные ресурсы истощаются.
Как бы неприятно это ни было признавать.
— Вы…
— В ближайшее время, — всё так же не открывая глаз, Майкрофт спросил: — Как поживает Джон Ватсон?
— Сегодня привёл на могилу Шерлока Холмса свою новую партнёршу, — ответила Элис, и по её тону Майкрофт понял, что не зря спросил об этом. Она говорила вроде бы спокойно, но всё-таки испытывала по этому поводу лишние эмоции. Открыв глаза, Майкрофт указал на стул для посетителей. Элис села.
Какое-то время Майкрофт просто смотрел на неё, обновляя информацию и уточняя все детали. Благо, в случае с Элис никаких загадок не было и не могло быть. Наконец, он сказал так мягко, как мог:
— Вы очень хороший сотрудник, Элис. Не буду скрывать, лучший ассистент, который у меня когда-либо был.
Он редко говорил такие вещи коллегам и подчинённым, но в этом случае это был самый простой и самый действенный способ провести разговор.
— И ваша слабость крайне невелика и… допустима.
Кажется, Элис ожидала услышать что-то совсем другое. Она прекрасно держала себя в руках, но выражение глаз слегка изменилось.
— Единственное, от чего я вас предостерегаю, это от чрезмерного потакания ей. Передайте наблюдение за Джоном Ватсоном и его личной жизнью кому-нибудь другому. Если вам это будет важно и интересно — запрашивайте материалы. Но не рекомендую делать это чаще раза в неделю.
— Я вас поняла, сэр, — кивнула Элис и добавила: — Спасибо.
— Вы можете идти. Что до вашего замечания… — он снова откинулся назад в кресле, — благодарю, я его приму к сведению. Мне действительно нужен отдых.
Оставшись в благословенном одиночестве, Майкрофт собрался потратить время на работу с документами от Сети — нужно было обработать достаточно большой объём данных, чтобы вернуться к разговору об антитеррористическом законе.
Следом в планах была международная повестка.
Однако он не успел даже открыть нужные файлы, как посреди кабинета вдруг возник светящийся белый шар.
Это произошло без звука, без хлопка, без малейшего предупреждения — он просто пророс из воздуха за пару секунд, похожий на застывшую в воздухе шаровую молнию.
Майкрофт до боли сжал одну руку в кулак, вжался спиной в кресло, но даже не потянулся к тревожной кнопке. Шар шевельнулся.
— Простите, мистер Холмс, — произнёс слегка искажённый, но узнаваемый голос мистера Малфоя, — за то, что я вынужден использовать этот экстренный способ связи. Он быстрее, чем письмо. Я просил бы вас о встрече завтра или послезавтра, не позднее.
Не будучи уверенным в том, что связь двусторонняя, Майкрофт всё-таки спросил:
— С чем связана такая поспешность?
Но только удачно попал в паузу на записи. Шар продолжил:
— Вы оказали мне большую помощь, хотя вряд ли осознаёте это. Ответьте обычным способом.
Чуть качнувшись, шар исчез.
Майкрофт задумчиво погладил подбородок.
В деле поисков Мориарти он пока успешно водил мистера Малфоя за нос. Значит, помощь имеется в виду другая. Политическая. Развод мистера Поттера, вероятно, состоялся и успешно совпал с выдвижением на пост министра магии некоего друга мистера Малфоя. Или его самого — как знать?
Перед глазами возникла простая схема, и Майкрофт принялся добавлять в неё элементы, один за другим. Потом стёр её и посмотрел на книгу о магии.
Гермиона оставила её чуть меньше часа назад, но до сих пор не вернулась забрать. А Гарри Поттер, её близкий друг и наркоман со стажем, разошёлся с женой на фоне нестабильной политической ситуации.
— Где находится объект «А-сто шестьдесят пять-четырнадцать?», — спросил Майкрофт, нажав на кнопку соединения с Элис.
— У себя дома, — последовал через несколько секунд чёткий ответ.
— Подайте машину.
Он забрал из сейфа кожаный мешочек с магическими деньгами, которые ему на одной из встреч передал мистер Малфой, книгу Гермионы — и спустился вниз.
Его ожидал, кажется, неприятный вечер.
***
Выйдя из машины возле дома, в котором жила Гермиона Грейнджер, Майкрофт замер на некоторое время. Дом был самым обычным, в отличие от дуврского, его легко было увидеть, и в то же время на каком-то очень тонком уровне он воспринимался неправильным. Не хотелось разглядывать окна. Это было трудно делать чисто физически. Не хотелось задерживать взгляд на двери. Вряд ли в её почтовый ящик часто бросают письма. Да и соседи не заходят без дела, в этом не было сомнений.
Даже точно зная, зачем он здесь, Майкрофт хотел уйти.
Накрапывал дождь.
Поправив пальто, Майкрофт нагнулся к машине, положил книгу обратно на сидение, решительно подошёл к двери и нажал на кнопку звонка. Он мог бы этого не делать, безусловно. Более того, он был бы рад заняться сейчас чем угодно другим. Но сегодня Гермиона была у него в самом нестабильном из возможных состояний, а теперь, очевидно, вынуждена утешать мистера Поттера. Пришёл ли он к ней уже под кайфом или прямо сейчас рвётся за дозой? Этого Майкрофт не знал, но планировал выяснить. Хотел он того или нет, Гермиона была его ответственностью. А в свете тех вариантов развития событий, которые он сумел выстроить, эта ответственность только возрастала.
Гермиона открыла только после второго звонка, взъерошенная, с широко распахнутыми испуганными глазами, в обычной одежде. Джинсы и свитер ей не шли. Делали девчонкой. Вот только нельзя относиться несерьёзно к тому, кто направляет вам в лицо предмет более опасный, чем ядерная боеголовка.
Смерив его взглядом, Гермиона заметным усилием взяла себя в руки и спросила:
— Книгу на каком языке вы мне сегодня читали?
— На фарси, — ровно произнёс Майкрофт и уточнил: — Если бы ответ был неверным, я получил бы заклятием в лоб?
Гермиона опустила палочку, пожала плечами и пояснила:
— «Постоянная бдительность» — так говорил один мой покойный учитель.
С верхнего этажа доносился шум. Майкрофт не ошибся.
— Случилось что-то срочное? — спросила Гермиона, не делая ни шагу в сторону и заставляя Майкрофта стоять на улице.
Шум повторился, потом раздался грохот, брань. Упал шкаф. Нет, мистер Поттер не под веществами, он банально пьян. Майкрофт почувствовал лёгкое омерзение, но подавил его и заметил:
— Очевидно, да.
Гермиона испытывала стыд. И пожалуй, Майкрофт её понимал. Он мог сейчас развернуться и уйти — с пьяным приятелем она, конечно, справится. Но тот испуг в её глазах, который он увидел сначала, было непросто забыть.
Она, конечно, справится. Но Майкрофт не пожелал бы ни одной женщине таких забот. Даже той, с кем он общался меньше и с кем было связано куда меньше его профессиональных интересов. Кроме того, мистер Поттер заметно перешёл черту.
— Непредвиденные трудности, — как-то виновато сказала Гермиона, как будто это она притащила к себе домой друга и напоила его до невменяемости.
Майкрофт хотел было войти, но не рискнул. Спросил:
— Могу ли я предположить, что для разрешения этих трудностей вам понадобится помощь?
Гермиона колебалась, и Майкрофт легко угадал, что если бы он сделал лишний шаг без разрешения, она заколдовала бы его. Не со злости, а потому что слишком растеряна, сбита с толку, ненавидит саму себя за слабость и нехватку душевных сил на борьбу с мистером Поттером.
Губы Гермионы подрагивали. Сверху вспыхнул луч заклятия, посыпались книги. Что-то разбилось. Треснула люстра.
Гермиона набрала в грудь воздух — и сказала резко, похоже, сама от себя этого не ожидая:
— Понадобится.
Майкрофт вошёл в небольшую прихожую, достал телефон, думая вызвать подмогу — и убрал обратно. С пьяным он справится, а учитывая его расчёты, будет вернее сделать всё самому.
Он легко поднялся наверх, вошёл в комнату и понял, что верно оценил уровень разрушений. Мистер Поттер наткнулся на него взглядом — и на пару секунд даже протрезвел, этого времени Майкрофту хватило, чтобы заломить ему руку с палочкой, пока опасный предмет не упал на пол, и направить в сторону небольшой ванной комнаты.
Там Майкрофт уронил Поттера перед унитазом, огляделся — и понял, что подходящих инструментов нет. Его подташнивало, но он справился с собой — и с силой надавил своему пациенту на язык.
Результат был незамедлительным. Майкрофт вымыл руки и сглотнул. Разумеется, тяжёлая вонь била по обонянию. Но он не позволил себе даже скривиться. Это его решение. Обычному человеку он вколол бы «Налоксон» и дал бы выпить что-то вроде «Тиамина», но в случае с волшебниками так рисковать не стоило. Майкрофт не знал, как они реагируют на обычные фармацевтические препараты. Кроме того, при себе у него их не было, а отлучаться в аптеку — неразумно.
В ванну заглянула Гермиона. Охнула. Немного подумав, Майкрофт взял с раковины грязный стакан, налил в него воды — и окатил голову мистера Поттера.
Конечно, промывание желудка было бы эффективнее, но он не хотел его делать. И надеялся, что, справившись с шоком, Гермиона достанет какое-нибудь магическое средство.
После того, как мистера Поттера вырвало ещё дважды, Майкрофт поднял его и повёл в комнату. Слегка придя в себя, Поттер попытался что-то пробормотать, но Майкрофт резким тоном велел ему помолчать — и он подчинился, безропотно упав на диван.
Майкрофт устало опустился на подлокотник и заметил:
— Полагаю, у нас около двадцати минут.
— До чего? — не поняла Гермиона.
— До того, как его снова начнет тошнить, — пояснил Майкрофт и тщательно вытер руки платком. — Впрочем, если у вас есть более действенное волшебное средство…
Оказалось, что средство закончилось.
Они замолчали. Мистер Поттер тяжело дышал. Гермиона, кажется, подбирала подходящие слова. А Майкрофт снова смотрел на свою сложную схему. Первый вариант или второй со всем множеством ответвлений?
***
— Вы ужинали? — спросила Гермиона, когда Майкрофт почти (только почти) позволил себе согласиться со сладкой безмятежностью первого варианта. Он посмотрел ей в глаза и понял, что она уже пожалела об этом вопросе. Очевидно, сочла его неуместным, слишком личным и явно нарушающим строгие границы их взаимоотношений.
Было интересно, что заставило её задать этот вопрос. Однозначного ответа у Майкрофта не было, собственно, не было даже здравых идей, достойных звания гипотез.
Наконец, он произнёс медленно:
— Давно, но, к сожалению, ни в одном из ночных ресторанов Лондона мне лучше не появляться без… дополнительных мер предосторожности.
— Даже в магических? — уточнила она резко, и Майкрофт буквально увидел, как на его схеме в движение приходят именно те блоки, которые он ради собственного спокойствия предпочёл бы не трогать.
Они переместились прямо внутрь дорогого и однозначно ненормального (вернее, не маггловского) ресторана. Фиксируя в голове несущественные мелочи вроде интерьера, Майкрофт куда больше внимания уделил магической составляющей. Собственно, это было первое волшебное место, в котором он оказался.
От магии мутило. Она поддерживала в воздухе свечи, с которых не капал воск, по скатертям волнами перетекал, меняясь, узор, подносы летали перед официантами сами по себе, а соусы осторожно подливались в тарелки посетителям точно тогда, когда требовалось. Четырнадцать гостей, занимавших шесть столиков, однозначно были волшебниками — Майкрофт видел их мантии, палочки в их пальцах, искорки мелких заклинаний.
— Вот там, — оказал он между делом на столик в углу, когда официант попытался усадить их в центре зала. Привлекать внимание магов он не желал. Даже при том, что Гермиона превратила его костюм в тяжёлую шерстяную мантию, он подозревал, что внимательный наблюдатель легко опознает в нём маггла.
Гермиона в этом ресторане чувствовала себя на месте. Ей было спокойно и комфортно, Майкрофт видел. И, сделав над собой умственное усилие, он сосредоточил всё внимание на ней. Пошутил про свою паранойю. И добавил с иронией:
— Возможно, мою нервозность оправдывает то, что женщина, которая в прошлый раз приглашала меня на ужин, позднее попыталась меня убить.
Гермиона рассмеялась, конечно, не поверив.
— Я не шучу, — остановил он её. — Она была весьма изобретательна.
— Судя по тому, что вы живы — не слишком, — Гермиона покачала головой.
Майкрофт осторожно опустил руку в карман мантии и понял, что в нём осталось всё содержимое карманов его пиджака, а поскольку у него при себе было немного магического золота, любезно предоставленного мистером Малфоем, он даже настоял на том, чтобы оплатить счёт.
Что-то нервировало Гермиону. Майкрофт чуть прищурился, почти бездумно ведя какую-то светскую беседу. Нет, не её нервный друг мистер Поттер — причина её переживаний. И не погибшая девочка-обскур. Гермиона эмоциональна, но достаточно умна и обладает большим опытом. Этот эпизод она уже пережила. Тогда что заставило её возникнуть сегодня в кабинете на Уайт-холл? Майкрофт был убеждён: это та же причина, по которой сейчас у неё между бровей виднеется глубокая складка.
Разговор между тем тёк плавно. Они даже шутили. Почему-то неуместно и не кстати вспомнился её визит на Рождество три года назад. Такая же лёгкая беседа, которая ни к чему не обязывает, но доставляет удовольствие обоим участникам.
Когда принесли еду, Гермиона, пробуя своё ризотто, произнесла:
— Интересно, — я ведь читала ваше личное дело и даже запоминала его, но вы почему-то знаете об мне куда больше, хотя волшебник, при желании, может получить доступ к любым сведениям, влезть в любой архив.
«Или в любую голову», — подумал Майкрофт, улыбнулся и ответил:
— Мелочи, нет ничего важнее мелочей, как любит говорить мой брат, имея в виду, разумеется, пустяковые детали своего очередного дела. В политике незначимых мелочей не существует, любая деталь может иметь значение.
Гермиона прищурилась, а Майкрофт испытал сожаление, что не оставил кольцо в кабинете. Такие вот мелочи… Впрочем, как раз они и приводят в движение большую политику.
— Даже прабабушка из Франции? — спросила Гермиона неожиданно.
— Даже альбом, подаренный на одиннадцатый день рождения.
Майкрофт опустил взгляд, чтобы отрезать от ростбифа ровный кусочек, поэтому не видел её реакции — достаточно было того, что он слышал, как сбилось на мгновение её дыхание. Но он знал, что этот укол не будет обладать достаточной силой. Он не разъярит Гермиону — только слегка заденет. А заодно позволит сменить направление беседы.
— Вы не имели права… — начала было она, но осеклась. Майкрофт посмотрел ей в глаза и увидел в них совершенно понятную вину. — Извините, — прибавила Гермиона тихо, — я не запоминаю таких деталей и не ищу их. Поэтому мне нет места в политике, наверное. Почему вы улыбаетесь?
Он действительно улыбался. Учитывая всё то, что он успел передумать за два года отсутствия памяти, пожалуй, он имел право на злорадную ухмылку, но она не подходила ситуации. Поэтому он просто улыбался. Он сам пока не успел осознать все те факторы, которые позволили ему сделать достаточно однозначный вывод о причинах нервозности Гермионы Грейнджер в последние пару дней, но его разум зафиксировал их. Этого было достаточно.
Коротко указав на обстановку ресторана, он спросил легко:
— Почему нет? Поверьте, это, приятное разнообразие среди решений о начале бомбардировок, поисков русских шпионов, минимизации террористических угроз и чаепитий в компании моего старого друга и трёх её собак.
— Собаки вас, кажется, раздражают больше всего остального.
— Шерсть, — с нажимом отозвался он, — всё дело в ней. У вас же был кот, вы должны знать, как непросто убрать шерсть с одежды, — в конце концов, имеет он право на маленькие слабости? Оказалось, что да. Упоминание кота не задело Гермиону. Зато она достала палочку, ткнула кончиком в свою вилку и произнесла:
— Экскуро.
Вилка засияла. Они снова говорили. О Её Величестве, об истории магов и обычных людей, причём нарочно оставались в дебрях позднего Средневековья, не касаясь вопросов современности. Очень легко можно было представить, что этот разговор Майкрофт ведёт с одной единственной целью — провести время в обществе привлекательной умной женщины. И Майкрофт позволил себе погрузиться с головой в эту фантазию.
