Следом за Огоньками

      За ужином Ульяна хотела затащить меня к «мушкетёрам», но я упёрся. Нет уж, хватит, у меня и свои интересы есть.       Шиза не преминул возможностью воткнуть шпильку. — Можно подумать, Дорога и тайны Лагеря тебе не интересны. «Интересны. Однако, я уже поймал взгляд своей «королевы» и получил молчаливое приглашение.» — Ну, это другое дело, не всё же с мелюзгой возиться. — Извини, Уля. Этот вечер без меня. Без обид, ладно? — я осторожно высвободил руку. — Вижу, куда смотришь. Но как же тебя отпустить, если ты небось и вести-то себя с девушкой не умеешь?       Я разозлился от того, что рыжая попала совсем близко к цели. — Обойдёмся без сопливых. — Ну что с тобой поделаешь? Иди уж, дубина неотёсанная. — Улька махнула на меня рукой и начала протискиваться к столику мальчишек. — Добрый вечер, Мику. — Здравствуй, Сёмочка.       Девушка сразу опустила голову и принялась ковырять вилкой кусок мяса на тарелке. «Что такое? Где непрерывный ручеёк слов? Где кавайная улыбка? Японка явно чем-то расстроена, надо проявить заботу». — Мику, что-то случилось? Я могу помочь?       Девушка промолчала, зато отозвался Шиза. — Семён, ты совсем уже дурак? Не понимаешь, что происходит? «Не понимаю. То есть, я попросил бы, я — не дурак». — А, ну тогда разбирайся сам. «Ладно, Тайлер, я — дурак. Что там?» — Да она тебя весь день в музклубе прождала, ты забыл, что девушке обещал?       Я схватился за голову. «Бли-ин, как нехорошо получилось-то. Вот уж действительно, проявил заботу».       Шиза не упустил возможность добить. — А ведь Мику, между прочим, звезда. Она привыкла, когда ждут её, а не наоборот. «Да знаю я, знаю.»       Глаза некуда было девать от стыда. — Сёмочка, что случилось? Голова болит?       Я выглянул из-под ладоней. Японка испуганно смотрела на меня и ждала ответа. — Да, голова… точно. С головой у меня проблемы. — Может к Виоле сбегать за таблеточкой? — девушка начала приподниматься со стула. — Нет-нет, Мику, сиди. Сейчас всё пройдёт. Вот, мне уже лучше.       Японка недоверчиво посмотрела на меня, но потом кивнула. — А я, в музклубе пока сидела, новую мелодию сочинила. Вышло вроде неплохо, только она грустная очень. Я обычно весёлое пишу…       Сердце остановилось, а потом поехало куда-то вниз. Я осторожно вздохнул, пытаясь вернуть беглянку на место. — Новая мелодия — это здорово! А можно послушать? — Можно конечно, — Мику подняла на меня свои бирюзовые глаза-озёра. — Но ты же всегда такой занятой, Сёмочка.       И так висевшее на ниточке сердце рухнуло в бездну. Я лихорадочно попытался глотнуть воздух пару раз и прохрипел. — А я после ужина совершенно свободен. М-можно к тебе?       Кажется меня не так поняли, придётся уточнить. Если оставшегося воздуха хватит. — В музклуб. — Конечно можно! Я уже прикидывала, как лучше разложить эту мелодию на два инструмента. И вот здесь, твоя флейта бы очень подошла, но ведь у нас нет флейты. Но тогда я могу сымитировать флейту на Ионике, а ты возьмёшь ритм-секцию, как и прошлый раз. Хорошо, но бедновато получится, нам нужна ещё одна партия, а лучше две.       Ну, слава богу, снова наша обычная Мику. Я наконец смог дышать, и сердце вернулось. Буркнуло что-то напоследок и заработало в нормальном ритме. Третья партия — не проблема, у меня же в кармане плеер. Запишем, хоть два инструмента, хоть три, а потом пустим на петлю. — Это не проблема, Мику, решим! — Позовём Алису?       Ну уж нет, я хочу провести этот вечер только с тобой, королева. Я заслужил, в конце концов! — Вот и проводил бы там, где заслужил. — буркнул Шиза. «Заткнись.»       Я покачал головой. — Нет, Мику, у меня есть другая идея. — Ой, как интересно-о. А как же тогда? — Это пока секрет. Но я всё покажу. Тогда сразу после турнира в музклубе? Мику лукаво улыбнулась в ответ, кивнула. — Через полчасика после. — Договорились!       После ужина, как и в прошлый раз, состоялся карточный турнир. И рассказывать особо было бы и нечего, если бы Ульяна не раскатала всех под орех. Откуда такие способности? Она карты пометила? Вряд ли. Когда? Не до того было. Значит, готовилась заранее, тренировалась дома. Невероятно, но факт.       Из раздумий меня вывела реплика Ольги про торт. Я вопросительно взглянул на Улю. Рыжая состроила хищное лицо и изобразила руками загребающие движения. «Не-ет, не надо. Улечка, пожалуйста, не делай этого.»       Мысленно взмолился я. Видимо, все мои эмоции были как на ладони, потому что Улька сразу засмеялась и отрицательно покачала головой: «Не бойся, не трону.» И правда. В этот раз Рыжик вела себя как пай-девочка — чинно дождалась свой, впрочем самый большой, кусок торта и ничего рушить не стала.       Ну что сказать, растёт девочка. Скоро уже и мальчики интересовать начнут. А может и сейчас уже? Интересно, кого из тройки она выберет?       В этот раз я пришёл к музклубу даже раньше хозяйки. Пришлось подождать Мику на ступеньках, впрочем недолго. — Ой, гоменасай, Сёмочка, давно ждёшь? — Да нет. — Я такая копуша… — Всё в порядке, я, правда тут совсем недолго.       Мику открыла, и мы вошли в клуб. — Ну, что сегодня будем играть? — девушка замерла в ожидании. — Как насчет той мелодии, которую ты сочинила? — Ну что же, — Мику села за рояль. — Вот, послушай, что получилось.       Красивая грустная мелодия почему-то напомнила мне дождь. — Очень красиво. Только мне кажется, даже флейта тут ни к чему, а уж бас-гитара тем более. Мелодия настолько чистая, что соло на рояле звучит идеально. Мику подняла глаза от клавиш, посмотрела на меня. — Сумимасен, Сёмочка, ты наверное прав… Или соло, или… — японка лукаво улыбнулась. — С симфоническим оркестром! — Отличная идея, кстати, зря смеёшься. — Может быть, когда-нибудь, почему бы и нет? И всё же, ты говорил, у тебя есть идеи. — Да, вот… — я протянул листок с нотами.       Мику вежливо улыбнулась, но в глазах заиграли чертята. — Тоже в книжке нашёл? — Ага. В ней. — Что ж, бери гитару, попробуем.       Но тут без стука открылась дверь и в музклубе появилась Алиса. — Привет, Мику! Я за гитарой. Ого, и горнист тут. «Да сколько можно?!» — Я — трубач. — Ладно, ладно. Ну-ка покажи, что можешь, раз инструмент в руки взял.       Ну я и показал. Точнее, ничего такого особенного я конечно не выдал, но элементарную басовую партию сыграл. — Неплохо. Давай, доставай свой плеер, слабаем что-нибудь свежее.       Не сказать, чтобы я был уж очень доволен приходу Алисы. Вечер вдвоём с Мику очевидно полетел к чёрту. Однако, во-первых, от рыжей всё равно не отвяжешься, а во-вторых, кто же откажется поиграть в группе с такими красавицами? — Хорошо. Только вот насчёт свежести как раз. Давайте вытащим аппаратуру на террасу, а то душновато в клубе. — Отличная идея, Сёмочка! — Без проблем.       Хором отозвались девушки. — Уже Сёмочка? Ну-ну. — сладким голосом промурлыкала рыжая, столкнувшись со мной в двери. Я тряхнул головой. Пусть ехидничает сколько угодно, да вот, «Сёмочка» и мне это очень нравится.       Мы вынесли инструменты и усилок наружу и начали играть. После первой же песни у нас появились слушатели и зрители. Проходящие мимо пионеры останавливались, а потом садились на траву — послушать. А вскоре из «зала» начали поступать заявки.       Мику чувствовала себя как рыбка в воде. Она сразу повела импровизированный концерт, заменяя одновременно конферансье, фронтмена, подтанцовку и клавишника. И всё успевала! Непостижимо.       Во время короткого перерыва, Алиса ткнула меня кулачком в бок. — А что это ты песни такие выбираешь, чтобы только Мику удобно было? А у меня голос ниже, я такое петь не могу. — Ну ладно. Вот это подойдёт? — я начал играть Пойзон Элиса Купера, напевая те слова, которые помнил. Алиса повернулась к Мику. — Что-то морда у горниста больно ехидная. О чём песня? — Поёт, что ты очень вредная и злая. А ещё называет змеёй. Ядовитой. — А, ну ладно. Тогда подойдёт. Это хорошо, что он меня боится. Давайте попробуем. Сёма, ты берёшь куплет, я столько слов сразу не запомню, а я как бы отвечаю тебе в припеве. — Нет-нет-нет! Так слишком просто. А давайте-ка взвинтим ритм, порвём этот зал! — Мику заиграла почти в два раза быстрее. — Вот так! Чего встали? Работаем!       Это откуда же она такого набралась? Однако раздумывать и размышлять вдруг стало некогда. Мику не выдержала, бросила свою Ионику и запорхала в танце по террасе, сколько места хватало, изображая попеременно то испуг, то атаку. Бирюзовые волосы следовали за ней, извивались, как две змеи.       Песня закончилась, и слушатели взорвались аплодисментами. Ого! Да тут уже почти половина лагеря собралась! Японка поклонилась сначала публике, а потом повернулась к нам и тоже сделала поклон. — Друзья, гоменасай, извините меня пожалуйста. Я была грубой, накричала. Нет мне прощения.       Алиса просто махнула рукой — всё в порядке. — Ерунда, вышло же здорово! — откликнулся я, — Однако, без твоих клавишных вытянули на чистом энтузиазме. А знаешь, Мику.       Я начал наигрывать знаменитую кричалку Квинов. — Добьём их! Вот с этим мы с Алисой справимся без тебя. Выходи вперёд!       У девушки загорелись глаза. — Отлично! Вступай!       Мику встала спиной к зрителям, поставила ноги на ширину плеч, подняла руки над головой и начала хлопать в ладони в такт музыке. А потом круто развернулась к публике. — А теперь все вместе!       И зрители конечно же не подвели. Зал отзывался на каждое движение богини. И потом, какой же пионер упустит возможность пошуметь и постучать?       В какой-то момент, вдруг стало невозможно играть. Кто-то повис у меня на правой руке и не отпускал. Уля. Девчонка умеет иногда быть совершенно несносной. Что уж такого срочного случилось опять? — Ну чего тебе Рыжик? — Классно играете, но пора завязывать.       Да ладно. Только разогнались как следует и публику завели. — Это почему ещё? — Тоник пропал. Я попытался отмахнуться. — Да в лагере он где-то. Найдётся, куда денется? — В лагере его нет, мы всё обыскали. Семён закрывай балаган, это серьёзно. Надо искать.       Музыка остановилась окончательно и зал недовольно загудел. Мику помахала зрителям рукой. — Извините, небольшой перерыв, но мы скоро к вам вернёмся. — В первую очередь надо обойти наши места: точку сбора и берег рядом, потом карьер. Ну и дальше, до Дороги, если потребуется. — сказала Ульяна. — Я думаю, лучше разделиться. Ты с мальчишками идёшь к карьеру, а мы с Алисой от главных ворот к старому лагерю. Не знаю, что ему там делать, но говорят, по дороге есть провал. Вдруг он туда влетел? Это надо проверить. — Принято. — Ещё острова…       Уля покачала головой.  — Лодки все на месте, мы пересчитали. Ну, тогда разбежались? — Во-первых, нужно переодеться, а во-вторых, берём фонари — темнеет уже. — Сёмище, ну ты и зану… — Он прав. — вмешалась Алиса.       Уля нехотя кивнула. — Ладно, хорошо, фонари не помешают.       Ульяна повернулась к своим Мушкетёрам. — Ребята, сбор у задних ворот через пятнадцать… нет, через десять минут.       Мику взяла меня за плечо. — Семён, я иду с вами, и это не обсуждается.       Всем своим видом японка показывала — спорить бесполезно. Я посмотрел на Алису, рыжая пожала плечами, кивнула — А почему бы и нет? — Хорошо. Мы собираемся на площади через те же пятнадцать минут. Берём фонари и… хорошо бы верёвку… Алиса кивнула. — Найдём. — Прекрасно. Разбежались!       Мику повернулась к зрителям, профессионально улыбнулась, взмахнула руками. — Друзья! Концерт переносится на завтра по техническим причинам!       Зрители недовольно загудели, расходиться им явно не хотелось. — Завтра в это же время, на этом же месте. Приходите, мы будем вас ждать.       Через десять минут наша поисковая группа из трёх человек была уже в сборе на площади. Алиса принесла верёвку, как и обещала. Отлично. Вот только вид у рыжей был неважнецкий. Ни кровинки на лице, кусает губы и опять ладонями «бережёт живот». Дело ясное. Ей бы полежать сейчас, а не поисками заниматься, но как отговорить эту упрямицу? Алиса поймала мой взгляд, недовольно буркнула. — Чего стоим? Пошли уже!       И тут я заметил… — Подожди. Смотри, что-то белеется вон там, у люка.       Алиса начала сердиться. — Какого ещё люка, Семён? Никакого люка здесь нет. «Удивительно. Почему никто не видит это? Ещё одна тайна, на разгадку которой как всегда нет времени».       Я присмотрелся. Ну да, решётка откинута, и на ней клочок белой ткани. — Идём. — я подвёл девочек почти вплотную. — Вот, смотрите! — И правда, люк. Почему я никогда его не замечала? Сто раз же мимо проходила.       Мику взяла в руки белую тряпку. — Ребята, это обрывок пионерской рубашки. Похоже, нам — туда!       Японка ткнула пальцем в темноту шахты. Интересно, я не увидел у девушки страха, только решимость, да шальные искорки в самых уголках глаз. Ай, да Мику! А вот с Алисой у нас проблема. Кажется, рыжей стало ещё хуже. — Алиса, ты вниз не идёшь. — Это с какого перепугу? — Кто-то должен остаться на подстраховке, поднять тревогу, если потребуется.       Двачевская вспыхнула, уже собралась сказать что-то едкое, но потом подумала, опустила глаза. — Хорошо. Я вот тут, рядом, на скамеечке. Кричите, если что. Если до отбоя не вернётесь, поднимаю Ольгу. — Договорились.       Я присел на корточки и посветил фонариком в чёрную дыру шахты. Вниз ведут ржавые скобы, к которым кое-где прилипли кусочки мусора и свежие травинки. Здесь явно кто-то недавно спускался. Кажется не так-то тут и глубоко, по крайней мере, дно вроде бы просвечивается. Хочешь, не хочешь, придётся лезть, а значит, рассиживать нечего. — Ну, не поминайте лихом, я пошёл.       Попытавшись изобразить на лице весёлую бесшабашную улыбку, я довольно лихо начал спускаться. Впрочем, скорость сразу упала, как только стало темно и не видно скоб. Не хватает только ещё сорваться. Ну уж нет, лезем осторожненько, цепляемся наверняка. Руки как-то очень быстро устали, но я не успел поразмышлять об этой проблеме потому, что вскоре достиг дня. Вытащил фонарик из-за пояса, посветил. Долгий проход, уходящий вниз по пологой не оставлял выбора, куда идти дальше. Под ногами что-то захрустело, я опустил фонарик. Остатки замка. А это что? Я нагнулся и поднял «коробочку» Тоника. Что же, значит мы на верном пути. «Но что тут должно было случиться? Почему мальчик бросил свой талисман, с которым никогда не расставался? Может быть выронил и потом не нашёл в темноте? В любом случае, нам стоит поторопиться.» — Ну что там, Сёмочка? Мы тебя видим, твой лучик точнее. — донеслось сверху. Я задрал голову, помахал фонариком. — Мику, спускайся! Тут не очень глубоко, я посвечу. — Иду!       Девушка довольно быстро преодолела скобы и встала рядом. Заглянула в глаза — что дальше? — Смотри! — Я посветил на артефакт. — А что это? «Хороший вопрос! Действительно, что? Ладно, раздумывать будем потом.» — Да я сам толком не знаю. Главное — это вещь Тоника, а значит, нам — туда! — я махнул фонариком в сторону тоннеля. — Я иду первым и свечу, ты сразу за мной. Идём осторожно, не хватает ещё подвернуть ногу в таком месте.       Мику уцепилась за мою свободную руку обеими ладошками, прошептала дрогнувшим голосом. — Хорошо, Сёмочка, я за тобой.       Страшно девчонке. Я встряхнулся, взял себя в руки — значит, мне бояться никак нельзя. Да и нечего тут бояться, если разобраться. Выглядит как самый обычный заброшенный служебный тоннель. Очень похож на проход в бомбоубежище. И никакой мистики или тайн. Но какого чёрта бомбоубежище под пионерлагерем строить? Впрочем, в советское время и не такое отчебучивали, не буду сейчас об этом думать, не до того. Тусклый свет от люка далеко наверху вдруг совсем пропал. — Ребята, что там? — позвала Алиса. — Всё нормально! Тут старый тоннель, только в одну сторону. Не заблудишься. Ещё мы нашли вещь Тоника. Идём дальше! — Ясно. Осторожнее там! — Будем.       Проход оказался недолгим. Очень скоро мы упёрлись в приоткрытую дверь. Я взялся за скобу запора, потянул на себя. Створка довольно легко, почти без скрипа подалась, открыв перед нами небольшое служебное помещение. Пол был усыпан старыми бутылками, обрывками газет и другим мусором. На противоположной стороне комнаты, свет фонарика выхватил из темноты ещё одну дверь, гораздо более тяжёлую, со сложным затвором, под которой сидел… Тоник!       Нашли! Но что с ним? Голова мальчика была опущена на грудь, одна рука обхватила другую. Он никак не отреагировал на наш шум и свет фонарика — то ли был без сознания, то ли просто спал. Мику пискнула и рванулась из-за моей спины к ребёнку. Присела рядом на корточки, бесконечно бережно взяла его голову в ладошки, приподняла.       Всё лицо мальчика было перепачкано кровью, слезами, ещё чем-то склизким. Должно быть, его стошнило. Но Мику не обращала на грязь никакого внимания. — Тоник, Тоник! Это мы с Сёмой, мы пришли за тобой! Ты меня слышишь? Очнись! Мальчик открыл глаза, посмотрел на девушку, потом на меня. — Мику… Ребята… Вы пришли… «Очнулся, ну слава богу! Не сказать, что в полном порядке, заторможенный какой-то, но вроде ничего серьёзного, по крайней мере, на первый взгляд.» — Да-да, мы здесь, мы пришли за тобой. Что случилось? Как ты себя чувствуешь?       Мальчик задумался. — Рука болит. — Тоник попробовал слегка пошевелить правой рукой, поморщился от боли. — И ещё, я потерял свою… вот только не помню где? Я наверное выронил, когда спускался… — Мы нашли твою коробочку, всё в порядке. Вот она, вроде целая. — Я протянул мальчику его игрушку.       Тоник взял её, поднёс к глазам. — Целая. — Давай, мы пока положим это вот тут, рядом и посмотрим на тебя. — Мику достала носовой платочек и стала аккуратно оттирать ребёнку лицо, одновременно разговаривая с ним ласковым, успокаивающим голосом. — Что тут у нас? Немного крови из носа, но больше уже не течёт. Ничего страшного. А тут… — девушка добралась до уголков губ мальчика. Покачала головой. — Ты как, Тоник? Больше не тошнит? — Н-нет. — Вот и славно. — Мику поплевала на ткань и стала оттирать подбородок. — Платок маловат и сухой слишком. Сёма, поищи воду, пожалуйста.       Я растерялся — где же я тут воду найду? Повёл фонариком по стенам, высветив какие-то трубы, вентили. А вот тут — дренажный патрубок с краником. Будем надеяться, немного воды в нём ещё осталось. Я взял у девушки тряпочку, поднёс к крану и попробовал открыть. Пришлось поупираться, но, в итоге, вентиль всё-таки со скрипом повернулся. Тонкая струйка воды, которая быстро иссякла, стала наградой за труды. Впрочем, для девичьего платочка этого хватило. — Вот. Наверное, ржавая, но что есть. — Спасибо, очень хорошо.       Девушка посмотрела на меня с благодарностью, бирюза в её глазах блеснула в свете фонарика. Мне стало вдруг так хорошо и легко. Да я, за такой взгляд, руками любой кран отломаю!       Мику закончила отмывать лицо мальчика, попробовала привести в порядок и рубашку, но в конце концов бросила это безнадёжное занятие. Немного отстранилась. — А ну-ка, Сёмочка, посвети! — рассмотрела результаты своей работы, удовлетворённо кивнула. — Сумимасен.       Мику опять придвинулась к мальчику. Тоник смотрел на девушку, не отводя взгляда, но даже не сопротивлялся и не пытался отмахнуться от её заботливых рук. — А теперь, Тоник, мы очень-очень аккуратно проверим твою руку. Я постараюсь как можно осторожнее, но наверное всё равно будет больно. Ты мне говори, ладно? — Ладно… — Готов?       Мальчик кивнул. Мику одну руку положила мальчику на плечо, а другую под локоть. — Давай сначала попробуем отвести в сторону немного. Так больно? — Нет… немного. — Хорошо, а теперь, разогни руку.       Тоник поморщился, но, хоть и с трудом, выполнил указание. — Тут болит, да? Ладно. Пошевели пальцами пожалуйста.       Проверяет функциональность руки и наличие переломов, догадался я. Откуда она всё это знает? Мику продолжала возиться с ребёнком, а я задумался. Вот вам и актрисочка, девочка-припевочка. Интересно, как неожиданно раскрывается человек в экстремальной ситуации. Тоненькая, хрупкая Мику… Вспомнилась когда-то прочитанная притча про принцип, заложенный в дзюдо. О том, как толстая ветка под давлением ломается, а тонкая, прогибается и сбрасывает снег. — Мику! — Да, Сёмочка? — А ты дзюдо не занималась случайно? На лице девушки промелькнуло удивление. — Джиу-джитсу, немного. А почему ты спрашиваешь? — Да так…       Мику вернулась к ребёнку. — Ладно, мальчики, теперь давайте попробуем встать. Засиделись мы тут, а нас наверху ждут. Сёма, ты подставляй плечо под здоровую руку, а я — с другой стороны. Тоник, поднимайся, только медленно, не торопись. Опирайся на Сёму.       Мальчик встал на ноги, потоптался немного. — Ну как? Идти сможешь? — Д-да… — Вот и отлично. Тогда пошли. Сёмочка, ты подстраховывай пожалуйста. — Да я сам. — смущённо произнёс Тоник. — Ну, сам — так сам. — Мику подмигнула мне — не отпускай. Я кивнул в ответ. — Тронулись по-тихоньку!       Обратная дорога до скоб прошла без приключений. Но что делать дальше? Как парня вверх-то тащить с больной рукой? Мику задрала голову и звонко крикнула в проём. — Алиса! Алиса! Мы тут! Мы нашли Тоника.       Люк над нами вдруг ответил голосом Ульки. — Нашли! — уже глуше, куда-то в сторону. — Они нашли Тоника!       И опять нам. — Как он? — В порядке, только руку потянул похоже. Кидай верёвку! Это хорошо, что вы все здесь. Будем поднимать. — Сейчас! — прямо мне на голову упала смотка. — Поймали?       Я отряхнул голову. «Не поймаешь тут.»       Мику обняла мальчика за талию, пропустила верёвку и ловко связала её в узел. Ещё один скилл! Сколько же их у тебя в рукаве, красавица-Мальвина? — Да я сам могу. — в голосе мальчика зазвучала досада и смущение. — Конечно же сам. А верёвка только для подстраховки — вдруг больная рука подведёт?       Девушка повернулась ко мне. — Семён, лезешь за Тоником, вот прямо вплотную. Так, чтобы он смог на тебя опереться, если понадобится. Я посвечу снизу, сколько смогу, а Уля… Мику подняла голову, крикнула. — Уля! Фонарик с собой? — Ага! — по стенкам шахты заиграл световой зайчик. — Свети на скобы, мы поднимаемся! И держите верёвку всё время внатяг! — Поняла! «Похоже, у Мику всё продумано».       Так мы и выбрались наружу — сначала я с Тоником, за нами — Мику. Все обступили мальчика и забросали вопросами. Я захлопнул проклятую решётку и пнул её ногой. Замка нет, так может хоть переклинит? Надо завтра с самого утра старшим сказать. «Что это за безответственность вообще, как таким детей-то доверяют? Безобразие полнейшее.» — Второй раз за сегодняшний день уже эта решётка. Да, Сёма? — Ульянка стояла рядом и тоже глядела вниз. — Угу. — Я ещё раз пнул бездушное железо.       Ульяна повернулась к остальным. — Погодите. Помолчите все! Тоник, ты скажи, зачем ты туда полез? — Я… Я смотрел на Дорогу. — Мальчик опустил глаза на свою коробочку. Потом взглянул на нас с каким-то удивлением. — И Дорога отозвалась! Она… заговорила со мной. Не словами, нет. Не знаю, как объяснить. Было хорошо. Но потом…       Тоник замолчал и нахмурился, задумавшись. — Потом проснулось что-то там внизу и позвало меня.       Мальчик покачнулся и наверное упал бы, если бы не стоящая рядом Мику. Она до сих пор подстраховывает, бережёт мальчишку, поразился я. Мне стало стыдно за нас за всех. Нам интересно, что случилось, но никто, кроме японки, не думает о Тонике. Я взглянул на Ульку. — Уля, парня надо показать Виоле. Что скажем?       Рыжик подняла кристально честный взгляд и уверенно отрапортовала. — На турнике пытался сделать подъём переворотом на спор! — Красиво врёшь. Внушает. Давай, веди тогда уже пострадавшего в медпункт. А то, торчим тут, завтра слухи по лагерю пойдут. — Уля, подожди. Мне… Я тоже с вами. — отозвалась, стоящая до этого в сторонке Алиса.       Все разошлись. На площади перед люком остались только мы с Мику. — Я тебя провожу? — Да, конечно.       Мы, не спеша, пошли по направлению к домику девушки. — Ну и вечер. Столько всего! Знаешь, Сёмочка, две недели в лагере до того, как ты приехал, я ведь просидела в музклубе. Всё время одна, разве Алиса зайдёт иногда. Но она такая, возьмёт гитару и уйдёт на сцену, и там уж к ней не подходи. Нет, я не жалуюсь, со мной всегда моя музыка, но всё равно, было грустно и немного одиноко. Ты… Ты изменил всё.       Мне стало одновременно очень приятно и почему-то стыдно. — Ой, да ладно. Ничего уж такого я не делал.       Незаметно мы дошли уже до нужного домика. Мику остановилась, привстала на цыпочки и внезапно обняла меня. В глубине бирюзовых глаз запрыгали лукавые зайчики. — Не делал. А хотел бы? «Что-о-о??? Она это сказала? Но это же в шутку? Она наверняка меня разыгрывает?!»       От волнения я потерял дар речи, зато узнал буквальный смысл выражения о сердце, которое «сейчас выскочит из груди».       Пока я раздумывал, драгоценные секунды были потеряны. Девушка сделала шаг назад, разорвав дистанцию. Только ладошки остались в моих руках. Мику смотрела уже серьёзно и немного грустно. — Ты только не пропадай, Сёмочка, хорошо? Ведь ты же не пропадёшь? Я наконец смог говорить. — Нет! Нет конечно! Никуда я не пропаду, обещаю. — Ну вот и хорошо. Тогда, до завтра, милый. «Опять! Да ей просто нравится дразнить меня, но, боже, как это приятно!»       Мику была уже на крыльце. Махнула рукой на прощанье и пропала за дверью.       Я потоптался на месте ещё немного и, на автопилоте, направился к своему домику.       Мысли и чувства сплелись в один огромный шар в моей голове, который непрерывно вращался, не давая покоя. Столько всего за один только вечер! В это невозможно поверить, но богиня сама оказывала мне знаки внимания. Но этого же просто не может быть! Невероятно! И ещё я увидел Мику совсем с другой стороны. Я начал мысленно перебирать наш поход в шахту. Она вовсе не такая, какой её все видят. Не теряется в сложной ситуации, ловкая, столько всего знает. А ещё! А ещё она любит детей. И вот такая девушка сидит в этом своём сарае одна? Ну уж нет! С завтрашнего дня я всё изменю. Мику не будет больше грустить в одиночестве, обещаю! Я кивнул, твёрдо намереваясь выполнить обещание, данное самому себе.       А вот и мой домик.       Стараясь двигаться как можно тише, чтобы не… В домике никого не было. Странно. Или вожатые тоже люди и тоже хотят отдохнуть? Не знаю. В любом случае, сил или желания размышлять на отстранённые темы не было никакого.       Я наскоро отряхнул с сандалий песок на крылечке, и, раздевшись, нырнул под одеяло. Уютно, хорошо… Лениво приползла откуда-то мысль. «А ведь я так и не расспросил старших о том, что тут происходит, ни на шаг не приблизился к разгадке Лагеря. Юлю завтра поймать, что ли? На что, интересно, ловят девочек-кошек?» Уже почти засыпая, я услышал, как открылась дверь, и Ольга Дмитриевна тронула меня за плечо.» — Ну что, как тебе первый день в лагере? Запомнилось что-нибудь? — Больше, чем ждал… меньше, чем хотел. — я еле шевелил губами, но она всё-таки услышала и улыбнулась. — Ладно, спи. Завтра будет новый день. — Ольга Дмитриевна, а кто такой Песеэр?       Ответа я не услышал потому, что заснул.