2254 год. Объединенная Земля.
За открытым настежь окном во все стороны простиралось залитое солнцем зеленое поле подстриженной травы, которое дальше, к горизонту, превращалось в белый кварцевый песок; издалека выглядело это, как насыпи соли. Совсем небольшой полоской синело море Ла-Манша, плавно переходящее в небо, по которому сейчас ползли легкие облака. Противно и очень громко верещала чайка, летающая где-то над центром, куда прибыла полчаса назад будущая абитуриентка Академии Звездного Флота. Можно было бы обойтись и без визита в центр, разумеется, но дома, в особняке Райтов, сейчас находилась тетушка Лесли, родственница со стороны отца. Она терпеть не могла все эти компьютерные штучки. Убедить в безопасности технического прогресса ее уже даже не пытались — поняли, что бесполезно. Попытки искусственного интеллекта угодить сей почтенной старушке оканчивались демонстративным хватанием трясущейся рукой за грудь и вытаращенными глазами. Поэтому в дни приезда тетушки систему «Умный дом» отключали, и весь особняк официально терял коммуникации с окружающим миром. Честно говоря, это несколько разгружало информационный поток, привычный людям двадцать третьего века, дарило чувство отдыха и расслабленности. Для особо важных посланий отец использовал самостоятельный защищенный канал связи, до которого длинные руки тетушки Лесли еще не дотянулись, правда, дотянуться до канала отца, как и до его кабинета, руки ни у кого в семье не могли. Но сегодня был день, когда должны прийти результаты рассмотрения заявки на поступление в Академию, кто тут усидит дома в неведении. Расположившаяся в кабинете девушка нервно постукивала пальцами по голой коленке, задумчиво покусывая чуть полноватые губы, и снова и снова прокручивала в голове экзамены. Она сделала все, что могла. Оставалось лишь дождаться итога, осознавая, что вся ее жизнь предопределяла исход. Ей недавно исполнилось двадцать пять. Она изучала многие дисциплины, преподающиеся в Академии, самостоятельно и сейчас считала себя полностью готовой к поступлению. Звездный Флот манил отсутствием родителей и иллюзорной свободой. Свободой — потому что девушка больше не будет зависеть от родственников, со словом еще не офицера, но кадета Академии им уже придется считаться. Иллюзорной — потому что Звездный Флот есть государственная организация с дисциплиной и военным уставом даже для кораблей, выполняющих дипломатические и исследовательские миссии. Но с этим можно было смириться, вполне можно, лишь бы не мешали открывать новое. Когда дверь довольно резко распахнулась, сидящая в задумчивости девушка вздрогнула, поспешно поправила юбку, прикрывая ноги, поймала светлую косу и перекинула её вперед, поднимая взгляд на вошедшего. Это был мужчина лет сорока на вид, седина серебрила его виски. Одежда и осанка выдавали в нем офицера Звездного Флота, причем, судя по нашивкам, мужчина имел звание лейтенант-коммандера. В руках он держал папку красного цвета. Девушка судорожно сглотнула, во рту моментально воцарился филиал пустыни. Сердце стучало в ушах. — Мисс Теодора Райт? — поинтересовался мужчина глубоким басом, закрыв за собой дверь и вопросительно приподняв темную бровь. — Д-да, сэр! — отозвалась девушка, неловко подскакивая и вытягиваясь в струнку. — Лейтенант-коммандер Дункан. Меня попросили передать вам это, — мужчина раскрыл папку, которую держал, затем протянул обычное бумажное письмо, сложенное втрое. — Технические неполадки в центре, извините. — А… ничего страшного… сэр, — девушка приняла письмо, посмотрела на мужчину, словно спрашивая позволения прочитать. — Вы поступили. С плеч сорвался камень размером со Вселенную и рухнул куда-то мимо ног. Теодора, которая всегда предпочитала в обращении «Дору», перевела дух, который, в противовес камню, рванул к потолку. — Это подтверждение, как только наладят связь, повторно отправят на вашу почту автоматической рассылкой, — сообщил мужчина, игнорируя ее слабость и дрожащие руки. — Ваши баллы довольно высоки, учитывая законченный медицинский колледж, вас рекомендуют в Медицинскую Академию Звездного Флота. Но, конечно, выбор за вами. Образец заявления будет прикреплен к письму. — Могу ли я ещё подумать? — девушка радостно улыбнулась. Она хотела идти в научники, но мать настаивала на том, что если Дора и идет в Звездный Флот, то только (и никак иначе) медиком. — Да, в течение суток с момента получения письма, — мужчина благосклонно кивнул. — Будем рады видеть вас в Академии, кадет Райт. Теодора попрощалась с лейтенант-коммандером Дунканом, который тут же ушел прочь, и трижды перечитала письмо, умирая от восторга. Что ж, сегодня вечером дома будут особо мощные баталии, думала она, уносясь по коридорам центра к выходу на парковку. Поделиться счастьем с родными не терпелось, пусть и не все оценят, но уж старший брат, который отдыхал после очередной миссии, точно поймет и поддержит. Заскакивая внутрь флайера, ткнула в кнопку зажигания, вся вне себя от дикой радости, что распирала грудь. Вместо обычного, знакомого рыка двигателей с хлопком вспыхнуло что-то очень яркое; последнее, что Дора запомнила — запах жженой резины, плавящегося пластика и горячая боль под левой лопаткой от дуги электрического разряда, пронзившего ее тело прямиком из спинки водительского сидения и заставившего судорожно, конвульсивно выгнуться и закричать, срывая голос.2018 год. Земля. Россия.
Я закинул дотлевшую сигарету в мусорный бак, лениво выдыхая дым в сумерки осени, повернулся и замер, чувствуя, как перекашивает мое лицо — совершенно не зависимо от моего на то желания. На входе в сервис стоял очень проблемный клиент — потому что тупой, как пробка, нетерпеливый до крайности и, вишенка на торте, живущий по каким-то своим блатным понятиям. Но сделать пока я с ним ничего не мог, только приготовиться выслушать пятую на этой неделе угрозу сломать мне пальцы ко всем… феям. Пальцы я берег для гитары, хотя подработка в автосервисе (чисто для души!) иногда была травмоопасной, но пока меня миновали серьезные увечья. Так что обойдемся без членовредительства, а шестерка клиента вроде тоже не горит желанием меня бить. — Макс, твою мать, когда ты его починишь? — надо мной навис Толик, парень с наголо обритой головой не самой идеальной формы, из-за чего его уши смешно топорщились. Знаете, этакий Леголас после неудачной трепанации черепа. Или Спок, если бы его кто-то решил обрить. Маккой, например, в порядке бреда. Как бы все это ни выглядело смешным, над лысым эльфом-переростком смеяться не тянуло, особенно вслух, потому что мускулы этого качка внушали уважение и здравое опасение. Я не был таким уж щупленьким, вполне мог постоять за себя, имея некоторый опыт дворовых драк, но нарываться — вот зачем оно надо? Да и эти амбалы, как девочки в туалет, по одному не ходят, а один на семерых — ну его к черту, такие забавы. Там уж не только пальцы переломают, еще и личико подправят, вместе с анатомией. — Когда-нибудь, — неопределенно пожал плечами, всем видом излучая буддийское умиротворение. — Я механик, а не некромант со стажем. — Я заплатил тебе аванс, — напомнил мне Толик, шмыгая носом. От дверей донесся гогот его прихвостней, видимо, просто намекая, что они в любой момент могут подбежать к нам и начать бить морды, невзирая на лица. Насчет аванса Толик не врал. Заплатил две недели назад. И я деньги уже потратил на курсы английского — в обещание сестры забрать меня в Англию уже давно не верил, но привычка осталась, тем более, что остановиться на почти Upper Intermediate — это преступление против потраченных сил и денег. Может, со стажировкой подфартит, хотя, конечно, придется завязать с мастерской и гитарой. У меня банально не хватит времени на все — на универ, игру в нашем «бойбэнде», как мы смеялись с ребятами, автосервис. Придется выбирать. Но в автосервисе у меня нет будущего, как и на гитаре я играл больше для себя, исполняя каверы, не создавая своего. — Я помню про аванс, — сказал, стараясь оставаться спокойным хотя бы внешне. — Но мотоцикл Джорди убит в хлам. — Ты говорил, его можно восстановить, — Толик нахмурился и прицельно сплюнул. Ага, можно, если очень постараться и совершить чудо. Жаль, это не хомячок, пошел на блошиный рынок и подобрал замену. Тут верный железный конь самого Джорди, который подмял под себя все неофициальные группировки нашей округи и вообще-то в миру был более известен, как Георгий. Попробуй, откажи такому. Впрочем, шанс собрать из кучи металла мотоцикл был, и я собирался его реализовать. — Я заказал запчасти, еще неделю они будут идти, — я махнул рукой в сторону своего коллеги. — Лёха подварит, что надо. Будет вам мото. Просто запаситесь терпением. Толик подвис, что-то обдумывая, после чего постановил: — Семь дней. — Как скажешь, Самара, — фыркнул я и пожал плечами. — Бывай, Анатолий. Поименованный смерил меня оценивающим взглядом, но молча развернулся и свалил, забрав гогочущую компашку с собой. Сразу стало как-то тихо. Я подумал о том, стоит ли выкурить еще одну сигаретку, но махнул рукой фигурально, сплюнул буквально и пошел к ребятам — сегодня была тридцать шестая днюха Петровича, и он проставлялся. Я не планировал напиваться в дрова, но проигнорировать праздник не мог. Походу, лучше бы проигнорировал. Не знаю, в какой момент все пошло наперекосяк и кто именно решил закурить прямо на месте, не отходя от электрического шкафчика с висящим рядом промасленным халатом. Вспыхнуло, я чуть не ослеп и, наверняка, потерял все брови и ресницы. По сервису прокатился рокот взбешенного электричества, перебивая испуганные вопли ребят, зажужжало громче и яростнее, а потом все разрядилось яркой молнией, которая прошила меня насквозь. Я даже успел посмотреть, куда она угодила — аккурат в сердце. И тут все мысли покинули глупую голову…2254 год. Объединенная Земля.
Оглушительный писк аппаратов, как мне показалось после абсолютной тишины, и я открыл глаза, но они непокорно закрылись сами. Какая зараза повесила мне на ресницы (хм, они, кажется, на месте после той вспышки…) мешки с песком. Но я жив, и это круто. Только что-то давит на грудь. Кто притащил в больницу Бегемота, моего глупого и жирного кота? Сгоните его с меня, он же раздавит мое бренное тело. — Позовите доктора, она очнулась! Показания почти в норме, удивительно повезло! — произнес женский голос надо мной, что-то размеренно запищало. Фраза была на английском. Я искренне озадачился, о ком они говорят и почему на иностранном языке. У меня что, соседка по палате есть? После того, что я помню — вспышки, искры, боль, свет, меня наверняка притащили в реанимацию. Никогда тут не бывал, но всегда полагал, что палаты одиночные. И почему врачи в России говорят на английском?.. Тем временем кто-то пришел в палату, совершенно бесшумно открылась и закрылась дверь, но начались хождения и попискивания, которые я прекрасно различал. — Ее мать будет спрашивать, когда можно прийти, — произнес прежний голос. Видимо, медсестра. — А, эта беспокойная женщина? Не раньше, чем мы переведем ее в палату общей терапии, — отозвался новый, мужской, голос. Кто-то потрогал мою руку, закрепляя какой-то холодный датчик, и я снова открыл глаза. На этот раз удалось удержать ресницы поднятыми дольше. Рядом со мной стоял мужчина средних лет с уставшим лицом, и это он трогал мою руку. Прямо за ним висел большой экран с непонятными показаниями и линиями, которые были желтые, а местами красные, последние предупредительно, тревожно мигали. Глупые мысли взвились дыбом, лицо свела судорога, когда я осознал, что в палате только один пациент и говорили они обо мне. Какого хе… — О, посмотрите на меня, мисс Райт, — мужчина заметил мой дикий, ошарашенный взгляд. — Спокойно, спокойно, ваша жизнь вне опасности. — Мисс Райт?! — каркнул я. В горле сухо, очень сухо, и губы словно обветрились, царапаясь, но мозгов хватило продолжить на английском. — Какая мисс Райт? Что с вами не так… — и тут я заметил свою грудь. То есть, не свою, но она была на мне. Тьфу ты, с такого ракурса как-то не привычно. Два таких аккуратных холмика Венеры под больничной белой простыней. С торчащими сосками. Размера навскидку третьего. А я думал, что это мой котик… Э… Э! Я шевельнул рукой и под пристальным взглядом мужчины, который тут же вытаращил глаза и чуть смутился, коснулся своего паха поверх простыни или тонкого одеяла, я не смог точно определить. Ну… не сказать, что там пусто, так, еще один небольшой холмик… вместо… привычного… хобота. Твою ж… Ж! Что. Вашу. Мать. Происходит? Я попытался сесть, и сразу же раздался пронзительный писк, одно из желтых показаний мигнуло и стало неоново-красным, мужчина, доктор, подскочил ближе и вцепился в мои плечи, укладывая меня обратно на подушку. Грудь горела в районе сердца, и я перестал сопротивляться. Больно, вашу мать. А еще я голый, это я увидел из-за сползшего одеяла. Тело ощущалось капитально чужим, так что неловкости не было. — Теодора, Теодора, спокойно! — принялся увещевать меня мужчина. Теодора? Что за имя такое? Осознание наваливалось, как грязевой поток, идущий с не слишком крутых гор. Ме-едленно так, неотвратимо, перелопачивая мой оптимизм по поводу того, что я жив, превращая мысли и меня в груду мусора. Да, я определенно жив. У мертвых не должно так все болеть. И я в теле девушки, которую зовут Теодора Райт. Круто, что еще надо для счастья? Только почувствовать себя героем одного из фанфиков, которые я читал запоем десять лет назад. Ладно, вру, не десять, конечно. Немного поменьше. — Хорошо, — мой голос звучал хрипло. — Можно… воды? — я порадовался тому, что знаю английский. Осталось выяснить, куда именно меня занесло. Есть ли тут магия? Судя по виду реанимационного оборудования, мир скорее технический, причем более продвинутый, чем мой. Стимпанк отпадает. Киберпанк? Просто технологический мир? Интересно, они вышли в космос или пока еще изучают планету? Не то, чтобы это было вопросом первой необходимости, но я хотел на что-то отвлечься. — Пока нельзя, но… — мужчина посмотрел на медсестру. — Милли, мокрую губку. Мне тут же обтерли губы чем-то влажным, стало чуть легче. — Где я? — задал я следующий вопрос, внимательно глядя на доктора. — В больнице, — а кто-то решил сыграть в капитана Очевидность. — Не переживайте. Опасность миновала. Я дернул уголком губ. Сил расспрашивать дальше не было. Ладно, выясню потом, не буду же я вечно лежать тут. Сейчас я закрою глаза, усну, а потом проснусь Максимом. Пожалуйста.***
Если вы скажете, что мужчины не плачут, я тут же восстану с этой дурацкой койки и, утирая слезы и непрестанно спотыкаясь о собственные стройные ножки, побью вас, честное слово. Мужчины не плачут, мужчины потеют глазами, да-да. Иногда можно и порыдать, почему нет. Я же сейчас девушка, а эмоциональные реакции оказалось трудно сдерживать, тело было сильнее моего разума. Глаза сами слезились, я совершенно серьезно. Сегодня до меня дошло, что я не смогу досмотреть TNG и Дискавери не увижу, хотя собирался и даже скачал их все. Это была настоящая трагедия. Я рыдал, вводя в ступор и доктора, и медсестер, которые, теоретически, много чего повидали и ко всему были готовы, но добиться от меня внятного ответа о причинах водопада из моих глаз не смогли. Конечно, дело было не только в сериалах. Стоило вот родиться Максимом и дожить до девятнадцати лет, чтобы угодить в тело какой-то… смазливой эмоциональной девки. Ладно, не буду так больше говорить, в конце концов, сейчас эта девка — я. Буду называть себя девушкой, я же теперь леди. После такого только выругаться нецензурно. Собственно, как вы уже наверняка поняли, мои пожелания стать утром собой не сбылись. Я проснулся в той же палате и в том же теле и бодрствовал достаточно времени, чтобы доктор, которого, к слову, звали Александр Беррингтон, обрадовался. Дигнозов он мне называть не хотел, изначально, потом что-то там себе напридумывал и сообщил о повреждении инкапсулированных рецепторов, то есть части нервных окончаний, как я понял, из-за удара током. На мой вопросительный взгляд, док поспешил меня успокоить, оказывается, по его скромному мнению, даже с учетом работы с регенератором, я семимильными шагами самостоятельно иду к выздоровлению. Это меня несколько озадачило, похоже, нервная система подстраивается под мой разум. Мы с доком сплелись в научном экстазе и провели несколько экспериментов, время от времени я терял способность чувствовать тепло и холод. С остальным, вроде, проблем не было. В целом, такой этап восстановления и временной, по заверению дока, ущербности, я воспринимал неплохо, правда, вряд ли док понимал, что именно меня угнетает. Окончательно осознание, что я больше не парень, по крайней мере, в глазах окружающих, нагнало меня еще в одиночестве, и я не впал в депрессию только потому, что Беррингтон успел принять меры и накачал меня под завязку какой-то вишневой гадостью. Я был в шоке три дня. И две ночи. Немного отошел к тому времени, как док перевел меня в другую палату, где помимо меня были еще две девушки, тихоня-заучка, бросающая на меня странные взгляды, и болтливая хохотушка, от которой вяли уши. Сюда уже могли приходить родственники, но я никого не ждал, подсознательно надеясь, что семья Теодоры похожа на мою собственную. Эти переругаются даже на моих похоронах, по какой-то нелепой причине, и потом снова перестанут друг другу звонить и писать. Наверное, только старшая сестра будет меня оплакивать долго. В общем, хрен с ним, с моей семьей, я сейчас девушка, у меня нет члена и есть грудь, довольно хорошенькая, и на том спасибо. Ладони у меня уменьшились, но полагаю в мои реальные руки грудь тоже неплохо бы легла… тьфу ты, черт, про то мое тело, похоже, нужно тупо забыть. Это в прошлом, этого не вернуть. То, что я жалею и в корне не согласен с такой несправедливостью, ничего не изменит. В общем, когда меня перевели к девчонкам, я был почти спокоен и строил планы на дальнейшую свою жизнь, раз уж кто-то решил, что мне нужно жить. В этой палате мне разрешили вставать и ходить, о слабости или каких-то непривычных или неприятных ощущениях — сообщать медсестрам или напрямую доктору Беррингтону. Я согласился с этим, поблагодарив Бога за то, что тут в моде английский язык, а я в нем не так уж и плох. Не могло не радовать обстоятельство, что в языке нет рода у глаголов, так что можно не переживать за оговорки. Первое, что я сделал после того, как встал — это разбил правую сторону лица о край столика, не удержавшись на ногах. Вокруг меня начали бегать, кто-то ругался, а я облизывал окровавленную губу, шмыгал носом, хихикал (вот так повело!) и пребывал в шоке. Док заверил меня, что шрамов не будет, кроме одного, под лопаткой, и убедительно попросил быть осторожнее. С этим шрамом, на спине, история была интересная, и, по здравому размышлению, я должен сказать, что не в мою пользу. Ожог был существенным и распространялся не только вширь, но и вглубь. С наскоку убрать его не вышло, предстояла уйма визитов к регенераторам, с перерывами, но я, спустя пять посещений, забил. Есть шрам, нет его, разницы никакой. Он мне не мешал, я его даже не видел, но его наличие почему-то, подспудно, где-то глубоко в подсознании, мной даже привествовалось. Мое решение не сводить шрам окончательно, критиковать и осуждать не стали, но выводы, вполне вероятно, сделали. В новой палате, помимо стола, оказалось четыре койки, одна из которых свободная, но мое внимание привлек широкий плоский экран, с которого вещали что-то мутное, и зеркало. Не знаю даже, с чего мне начать, потому что и экран, подозрительно знакомого вида, напоминающий научную фантастику с голливудскими эффектами, и зеркало поразили меня почти в одинаковой мере. Правда, экран несколько больше, потому что я, наконец, понял, где я. Но начну, пожалуй, с зеркала. Я девушка, и я, на мой взгляд, довольно симпатичен… чна? Ничего такая крошка, да-да. Моя фигура потрясающая, довольно сильное тело для девушки, ничего лишнего, Теодора молодец, но у меня проблемы с координацией движения и ходьбой из-за смещения центра тяжести. Собственно, именно поэтому мой первый пробный проход по палате закончился так трагично — лицом в стол. Есть самостоятельно я мог с трудом, потому что ложки и вилки время от времени выпадали из руки с непривычно длинными ноготками, что бесило неимоверно. Спилить под корень! Немедленно! Решить проблему удалось довольно быстро, после просьбы, озвученной медсестре, девушка помогла мне привести ногти в относительный порядок. У меня длинные, раздражающие (отрежу на фиг, как только выберусь из больницы) светлые волосы, которые постоянно путаются, щекочут кожу, иногда магнитятся, остаются на всех поверхностях, где бы я ни сидел дольше пяти минут, а еще умудряются попадать между телом и окружающими меня объектами так, чтобы было максимально неудобно и даже больно. К плюсам я мог отнести четко очерченные брови, неплохую (ну, кому как, а мне нравится) форму носа, пухленькие губы и яркие серо-голубые глаза, которые заставили меня вспомнить о капитане Джеймсе Т. Кирке Криса Пайна, этом мальчишке, раздолбае, который непонятно каким образом стал капитаном, но был не так уж плох. Альтернативная реальность «Звездного пути», вообще, вызвала у меня море смеха, отличная комедия, но виной, наверное, стало то, что я смотрел Перезагрузку уже после ТОСа и успел проникнуться той, другой атмосферой. Собственно, почему я вспомнил об этом. Через два часа после перевода в палату общей терапии доктору Беррингтону пришлось усыплять меня гипо-шприцем. Сделал он это со зверским выражением лица, чем напомнил мне Маккоя и от чего я начал смеяться еще громче. Я истерически хохотал, срываясь на рыдания, размазывая слезы и сопли по лицу, зрелище было то еще, полагаю. Меня переполняли смешанные чувства. Потом начало действовать лекарство, и я успокоился. Я находился во вселенной «Звездного пути», и мне хватило нескольких фраз про «Звездный Флот», чтобы до меня дошло. Кроме того, мне передали планшет с эмблемой ЗФ, в котором содержался ответ на мой запрос (ха?) о предоставлении мне академического отпуска в связи с состоянием здоровья. Кадету Теодоре Райт, то есть мне, будем уже привыкать, предстоит перед началом обучения выбрать направление обучения (с пометкой, что мне все еще рекомендуют Медицинскую академию, тогда понятно, почему док выражался так заумно, я же типа свой) и явиться для обсуждения плана обучения, либо перенести мое поступление на год, с условием — пересдать часть экзаменов для проверки актуального уровня абитуриента. Как много людей, абитуриентов Академии, согласились бы на отсрочку? Я не стал рубить с плеча и некоторое время размышлял, после чего составил нейтральный ответ о том, что я переношу поступление, с пересдачей части нормативов. Я согласился на отсрочку в год, потому что рассчитывал наверстать и подтянуть знания хотя бы до среднего уровня. Если я промедлю еще больше, мне придется сдавать все заново, а я далеко не Пашенька Чехов. Я студент по профилю «экономическая безопасность», и не спрашивайте, как меня туда занесло. «Четыре года? Мне хватит трех!» — сообщил Кирк Кристоферу Пайку где-то в районе верфи Риверсайда. Хватит ли мне года для подготовки к Академии? Письмо датировалось 2254 годом, и я судорожно начал вспоминать все, что знаю об этом времени, но, кажется, только в следующем году в Академию ЗФ поступят Кирк и Маккой. Уверенности не было. В любом случае, мне надо, потому что служить на «Энтерпрайзе» рядом с ними — предел мечтаний. В качестве кого угодно, хоть краснорубашечника. Надеюсь только, что я не сильно в прошлом относительно канона Перезагрузки. Уверенности в том, что это именно Ребут у меня не было, но я полагал, что это она. Банально — по антуражу, ТОСовский казался более наивным… древним, что ли. Почему-то я считал, что канон ТОСа выглядел бы фантастикой шестидесятых. Но черт с ним, с антуражем. Я никогда прежде не упоминал? Кажется, говорил, но я еще скажу: я фанат доктора Маккоя. Прониклись? Еще и Скотти, но Маккой наше все. Я обожал его и в ТОСе, и в альтернативной реальности, в любом его проявлении, даже Маккоя в мирроре, и это был полный восторг — а что, если я с ним познакомлюсь? Я даже готов мириться с его тяжелым характером и пессимизмом. «Космос — это риск и болезнь во мраке и тишине»! Выплыло одно неприятное известие, которое ставило под вопрос саму возможность моей успешной адаптации тут. Известие было более неприятное, чем то, что я стал девушкой. Я ничего не знаю из того, что знает настоящая Теодора Райт. Вообще ничего. Ни-че-го-шень-ки. Этакая ретроградная амнезия отдельно взятого индивида. Жаль, не прокатит стандартное студенческое «вспомнить, чего не знал». Из медицинской карты, в которую мне удалось заглянуть под носом доктора Беррингтона (я делал умный вид, пропуская непонятные слова в анамнезе мимо глаз, и кивал), а также из того письма, я выяснил, что мне двадцать пять лет, что я успешно прошел вступительные экзамены в Академию, но из-за несчастного случая, который еще расследуют и который вообще-то завершился остановкой сердца и клинической смертью, я не могу так сразу приступить к обучению. И слава Богу, потому что как я должен объяснить, что я ничего не знаю, кроме будущего и то, в общих чертах? Уровень знаний — «фанат-неофит «Стартрека» в целом и доктора Маккоя в частности». Ну, правда. Да, я смотрел сериалы и часть фильмов. Но не прямо за минуту до своего, скажем так, попадания. Да и смотрел с целью развлечься и насладиться атмосферой, а не изучая досконально так, словно мне предстоит там жить или мне нужно сдавать по ним экзамен. Теодора была умничка, мне же не осилить медицину, я от нее далек бесконечно, а Маккой меня лично пристрелит, потому что я там ни бум-бум и за год не осилю до приемлемого уровня. Полагаю, доктора Маккоя будет постоянно бесить мой непрофессионализм, и удержаться на «Энтерпрайз» будет нереально. Вот, кстати, и одно из моих чаяний: я должен попасть на «Энтерпрайз». Потому что попасть во вселенную «Звездного пути» и быть где-то в другом месте — для меня это как-то даже не обсуждается, знаете ли. Какие еще у меня были варианты? Помимо того, что мне нужно было усвоить общие моменты, которые знает любой живущий на Земле двадцать третьего века, я должен был выбрать направление обучения и обосновать его. Вариантов, на самом деле, было вообще немного. Медицина, как я уже сказал, отпадала. Как и научные отделы, потому что там нужно знать не меньше, а руководит всем зеленокровый гоблин, который, на минуточку, телепат. Кто-то может предсказать его реакцию на мужской разум по имени Макс в теле девчонки? В общем, от вулканцев и прочих телепатов держимся подальше. Меня привлекала инженерия, потому что я там, в той жизни, был механик-самоучка. Может, стоит попробовать выучиться здесь?.. Останавливало то, что у этого тела была так себе координация и мелкая моторика, а я не знал, смогу ли я выправить их до приемлемого уровня. В капитаны бы я пошел с удовольствием, но там надо знать еще больше, а у меня только год на подготовку, если я хочу видеть Маккоя и компанию по максимуму, не теряя его из виду. Ну и… Если на то пошло, то при выборе любого направления надо знать очень много, так что легко не будет. Пилотирование меня не особо привлекало, как и навигация. Связист?.. тоже не так уж интересно, да и потяну ли. Надо еще по баллам смотреть, как пересдам экзамены. В общем-то, на крайний случай, у меня остается выбор настоящего суицидника — краснорубашечник из службы безопасности. Там наверняка требования больше к физической форме (и опять вопросы к моей координации!). Риск большой, оплата высокая, ранняя пенсия (если не помер). Через два дня после моего открытия, что я в «Звездном пути», я почти облажался. Ко мне пришла мать Теодоры Райт, а я ее не узнал. Это было слишком неожиданно. Двери, ведущие в палату, разъехались в стороны, внутрь промаршировала склонная к полноте женщина средних лет с длинными светлыми волосами, заплетенными в толстенную косу, за ней протиснулась женщина лет семидесяти на вид, первая ассоциация с которой — Мэри Поппинс в старости. Чопорное платье не самого приятного оттенка коричневого, кокетливая шляпка на элегантно уложенных волосах. В дверях маячил светловолосый парень лет тридцати, застенчиво улыбаясь, но входить в наше девичье царство не спешил. К нему подошел доктор Беррингтон, и они о чем-то тихо зашептались, бросая на меня взгляды. — Дора! Милая! — сказала первая женщина, разводя руки в стороны. Я до этого читал в планшете, который мне одолжила на время медсестра, пытаясь вникнуть в общие сведения о Звездном Флоте и Академии, от чего отвлекся, когда обе женщины подошли к койке. В моей голове еще плавала информация, что делать ставку надо на Службу безопасности, куда, кстати, не берут людей, кайфующих от риска, как я считал прежде. Абитуриент должен осознавать, что риск умереть или получить серьезное ранение существует, конечно. Во многом зависит от направленности миссий, то есть, по сути, назначения. Ну, моя цель — «Энтерпрайз». Просто нужно как-то извернуться так, чтобы попасть на него и самому в пасть к хищникам особо не лезть. Можно ли стать на корабле ЗФ уборщиком? Очень надо, войдите в положение. И тут голос: «Дора!» В общем, я забыл в этот момент, что Дора — это я. — Вам что-то нужно? — спросил, и женщина ахнула, прижимая ладонь к губам. — Доченька? — дрожащим голосом произнесла она, и я закусил губу, начиная догадываться, что крупно ошибся, но вообще не представляя, что нужно предпринять, чтобы завершить ситуацию без потерь. К счастью, женщина, вытирая слезы, текущие из ее глаз, принялась причитать, не давая мне и слова вставить: — Это потому, что мы поругались перед твоим отъездом?! Ну, хочешь, иди в науку! Куда угодно иди, только бы ты счастлива была, Дора. Счастлива и жива! А через год я посмотрю в ее глаза и скажу: «Мама, твоя дочь — краснорубашечник из отряда самоубийц!». Что-то мне даже страшно стало, пожалуй, не буду радовать новоиспеченных родственников своим выбором. Пусть это станет сюрпризом. И вообще, клиническая смерть меняет людей. Даже если нет, то вот он я, докажите иное. — Извини, я плохо помню, что произошло, — сказал я нейтрально. Какие отношения с семьей были у Доры, я не знал. Женщина оглянулась, увидела дока и угрожающе на него уставилась, уперев руки в боки. Мужчины, увидев такую позу, подошли ближе. — Вы умолчали, что у Доры амнезия?! — прошипела «мама». — Память восстановится в скором времени, — док взглянул на меня и спокойно стал смотреть на женщину, чьего имени я не знал. Круто, у меня тут посещение родственниками, а я никого типа не помню. Где там моя интуиция… насчет старушки ничего не скажу, а вот парень… — Брат, — сказал я без вопросительной интонации, глядя на него. Тот тепло улыбнулся — кажется, я угадал. Здорово, там я был младшим братом, и у меня имелась старшая сестра, тут я младшая сестра при старшем брате. Какой кошмар! — О, ты помнишь Аллана! — воскликнула женщина, к которой мне теперь нужно привыкнуть обращаться «мама». Спасибо, что назвали имя, правда, «Аллан Райт» мне совсем ничего не сказал — или я не помню таких персонажей. «Мама» дернула за рукав старушку, словно хотела подтащить ее еще ближе ко мне. — А тетушку Лесли?! Я расплылся в улыбке, полагая, что с такой реакцией не промахнусь, и Аллан поперхнулся смешком. Кажется, я все же промахнулся. Миссис Райт оглянулась на братца подозрительно, но тот поспешно принял серьезный вид. — Через какое время мы можем ее забрать? — обратилась миссис Райт к доктору, который вежливо ответил: — Некоторое время Теодоре лучше побыть под наблюдением. — Мы можем обеспечить Доре семейного врача, — женщина смотрела с превосходством. В голосе появилась неприятная нотка. — В таком захолустье… — Хватит! — рыкнул я, приподнимаясь и отталкивая в сторону планшет. — Прекратите немедленно… И осекся, потому что это не мои родные, и реагировать на них так, как я реагировал бы на свою родню, могло быть опасным. Собственно, вякни я так на своего отца, получил бы по шее уже. Но взбесило, и мозг не поспел за языком. — Вот теперь я узнаю свою Дору, — заулыбалась миссис Райт. Кажется, реабилитировался после своего косяка с неузнаванием родных. Знать бы еще, что Дора за человек, чтобы впросак не попадать. Подгоните, пожалуйста, ее девичьих дневников, очень надо. Некоторое время женщина рассказывала мне, как у всех дела, у отца, который очень занят и прийти не смог, но хотел; у его кузена, у каких-то еще родственников, которые «нашему забору двоюродный плетень». Я слушал с улыбкой имбецила и кивал. Когда женщина выдохлась (а тетушка Лесли ни звука не проронила, только неодобрительно смотрела на планшет) и ушла, пообещав приехать завтра, тетушка высказала свои первые слова. — Не сиди в этих штуках, от них глаза портятся, — скрипучим голосом произнесла она, и я понял, что столкнулся с противником прогресса. Старушка, опровергая мои выводы, полезла в сумочку, которую я до сего мига не видел у нее, извлекла оттуда часы с плотным кожаным ремешком и положила мне на живот. — Носи на здоровье, дитя мое, — и не дожидаясь реакции, потопала прочь. Я замер, слегка ошарашенный. Аллан подошел ближе и протянул мне планшет. Выглядел тот простым. Но о таких вещах я могу судить, примерно как обычная стереотипная девчонка — «ну, он красненький». Я не спешил хватать планшет, и Аллан опустил его. — Подарок от тетушки, — новоявленный братец натянуто улыбнулся и кивнул на часы. — Полезная штука, пригодится в Академии. Настрой потом на синхронизацию с коммуникатором, а именно на прием коротких сообщений, там даже короткие звуковые сбрасывать можно, чтобы легче в наушниках слушать. — Тетушка Лесли разве не против такого? — я приподнял подарок за ремешок, чувствуя, что иду ва-банк. Либо я угадал, и все в порядке, либо нет, и я вызову подозрения у Аллана, которые надо будет как-то развеять. — Против, — спокойно подтвердил парень, чуть изгибая брови, но лицо мгновенно разгладилось. Это было так быстро, что я заметил только потому, что тщательно отслеживал реакцию. — Но в данном случае, Дора, борьба с новыми технологиями прекрасно уживается с желанием следить за родственниками. — Так тут жучок, — я другими глазами начал смотреть на часы. — На отслеживание местоположения или что-то еще? — Насколько я знаю тетушку, она тебя решила подслушивать, — Аллан улыбнулся. — Но сама по себе штука чертовски полезная, так что выбирай. Если твой пульс изменится, часы могут подать сигнал бедствия на сервер, который ты выберешь. По умолчанию семейный, в кабинете отца. Выбирай… выдрать жучок, да и дело с концом. — Оставлю себе, поможешь? — протянул руку брату. Тот застегнул ремешок на моем запястье и вспомнил о том, что сам притащил. — Я подумал, что тебе тут будет скучно, учитывая, как много ты училась, — он подал мне планшет, экран которого немедленно засветился. Я опустил взгляд и уперся им в окошко с надписью «Введите пароль». Снова захотелось выругаться нецензурно. — Я пароль сменил недавно, — выдал я. — Не помню его. Аллан закатил глаза, взял у меня из рук планшет и что-то начал там делать. — Вот и все, — сказал он, спустя пять минут молчания. — Дай-ка свой палец сюда, — он бесцеремонно ткнул моим пальцем в экран. — Хм… Держи, новый пароль придумай. Я ввел «МаКс», проигнорировал ругательство планшета, что пароль слабый, и поблагодарил этого хакера. Хакер взъерошил мне волосы и сделал ноги, сообщив, что завтра улетает в миссию и рад, что повидал меня, а еще, что в восторге от того, что я поступил в Академию. Я этого почти не слышал, я залипал в библиотеке Тео… о, так и буду себя называть, хоть похоже на что-то мужское. В общем, в документах были завалы учебников и статей. Буду самообразовываться. Дневников не обнаружилось, только переписки с друзьями. Обычная девушка, занятая подготовкой к поступлению, поэтому уменьшившая количество своих контактов. Лучшая подруга… я некоторое время листал чаты, потом облегченно выдохнул. Ссора из-за парня. Спасибо, меньше объяснять, что со мной не так. Потом меня осенило, и я дорвался до интернета и нашел архивные сводки на дату моей смерти. В этом мире меня не существовало, или я не был настолько важной шишкой и не попал в историю, даже в газетную заметку. Не знаю даже, рассчитывал ли я на биографию своего двойника. Вообще никаких упоминаний, хотя я лет в пятнадцать гуглил себя и находил всякую мелочь, типа участия в конкурсе, все же я не был совсем уж невидимкой в сети. Но столько лет прошло... Через десять дней док разрешил родственникам увезти меня домой, и я познакомился с отцом семейства — высоким, подтянутым и темноволосым, если не считать легкого серебра на висках. Он очень выделялся на фоне нас, таких блондинистых и больше всего напомнил мне доктора Стрэнджа. Дэвид Райт ушел из Звездного Флота по причине слишком серьезного ранения ноги, но штабная работа его не устраивала. Чем он, в итоге, занимается, я не понял, какой-то спецотдел. Он как-то оставил прозрачную папку с какими-то распечатками разных символов на столе в обеденном зале, но я не вникал и особо не присматривался — не скажу, что не интересно, просто не хотелось встрять во что-то сверхсекретное. В целом, отец Доры мне понравился. Первое, что я сделал радикального — отрезал волосы. Совсем мальчишеская стрижка не подходила Теодоре, но каре по плечи зашло и устроило меня. Потом начал читать все подряд, но придерживаясь какого-то самостоятельно придуманного подобия системы. Больше походило на хаос, к сожалению. Я пытался развивать моторику конечностей, вязал шарфики (пришлось специально искать древние спицы), прыгал на батуте, научился делать сальто, чем горд был безмерно, бегал по несколько километров каждый день, играл в игры с мячом (на моей совести два разбитых окна), писал конспекты вручную (стилосом по планшету, но тоже сойдет), освоил технику макраме, разобрал часы, вытащил подслушивающий компонент, собрал часы обратно. И они даже работали, вот как. Через полгода родители привыкли называть меня «Тео». Вкусы по еде, к счастью, совпали, так что мать Доры, Эйлин, с удовольствием сама готовила мне обеды, постоянно рассказывая разные смешные истории, происходившие с родственниками и знакомыми. Диалоги проходили по стандартной схеме: «Помнишь такую-то? — Это родственница… — Да, да, того самого. — А, вспомнил. — Так вот…». Тетушка Лесли давно уже отбыла в свой собственный дом и пока не посещала нас. Аллан месяцами пропадал на миссиях, иногда я писал ему простенькое «как жизнь», чтобы не вызывать подозрений. Дома постоянно были только я и Эйлин. Дэвид Райт отлучался довольно часто. Я читал учебники и продвинулся довольно неплохо, но медицинских знаний нахватал только по верхам. Мне бесконечно жаль утерянную память Доры, это же надо — отучиться, быть готовой изучать разные дисциплины еще четыре года, чтобы смело шагать туда, куда не ступала нога человека, а потом взять и умереть, не дошагав. Я изучал боевые приемы и читал биографии людей из службы безопасности. Очень многие жили быстро и умирали условно молодыми. Молодыми — это со слов статей. Лично мне казалось, что тридцать пять — это старость, а в сорок — это уже ровесник мумий. В любом случае, будем смотреть на это оптимистично: тех, кто выжил, теперь хрен убьешь. Еще я прошерстил интернет на предмет гитар, они не то, чтобы сильно изменились, они вообще стали совершенно новыми. Тогда я обратился к отцу, поставив перед его любопытством задачу найти мне очень редкую вещь. И он нашел — в Сан-Франциско (я обрадовался такому совпадению) у коллекционера, но придется раскошелиться. Хоть это и была отличная копия древнего инструмента, но она была в рабочем состоянии, и мне нужно было потрогать ее руками, чтобы понять, куплю ли я ее. Предварительно от звуков, которые мне продемонстрировали по видео-связи, я был в восторге. Деньги на экспонат, который планировал использовать по прямому назначению, я договорился взять в долг у Аллана, воодушевив его своими горящими глазами. Коллекционер согласился подождать, когда я приеду и осмотрю гитару, так что мне уже не терпелось приблизить день экзаменов, надеясь, что моя подготовка даст плоды. И вот, день настал, я отправился пересдавать экзамены, которые сдал чуть хуже, чем сдала их реальная Теодора Райт, но результатом был доволен. Также я попросился сдать повышенные нормативы по физической подготовке, итоги оказались блестящие, я даже сам удивился, но тоже был доволен (конечно). А еще больше был доволен вытянувшимся лицом некоего лейтенант-коммандера Дункана, когда сообщил ему о желании стать «безопасником». Мужчина, кажется, даже подавился словами. Но я туда попадал по результатам физическим, психологическим и прочим, и противопоставить моему желанию самоубиться где-то за пределами родной планеты ему было нечего. Что ж, Сан-Франциско, город в стиле диско, я иду.