Тео

      Мальчики и девочки, и я за ними, некоторое время шумным стадом диких бизонов, обсуждающих на перегоне всякую дичь, двигались в довольно странном направлении среди низкорослых, примерно мне по пах, кустов. На фоне восторженного бубнежа до меня долетали обрывки разговоров о каких-то сложных инженерных устройствах, что звучало некой смесью языков, так как отдельные слова я просто не воспринимал. Все это происходило с легким флером безумия и ожидания безграничного счастья. Будущие краснорубашечники, однако. Наверное, чтобы пойти в службу безопасности, да и в инженеры тоже, надо быть помешанным на деньгах энтузиастом-суицидником без малейшего намека на здравый смысл, учитывая всю эту текучку в исследовательских миссиях, которую, кстати, особо не скрывали, многие отчеты в условно свободном доступе. Что ж, тогда у меня для меня плохие новости. Будем считать, что это просто была отлично проведена агентурная работа по привлечению нового мяса. Агитация на ура, товарищи! Пионеры, вперед.       Все эти кусты по… ниже пояса вокруг начали меня нехило раздражать, потому что, если бы не они, можно было и по прямой идти. Было бы быстрее раза в два. Я даже представил, как, опаздывая на пары в здании, которое мы прошли десять минут назад, срезаю сквозь кусты. За мной несутся служащие, которым все это стричь и приводить в порядок… Кхм, о чем я там.       Хочется получить расписание и посмотреть, сколько времени в процентном соотношении уйдет на попытку слепить из нас настоящих качков с навыками самообороны. И вообще, как все это будет выглядеть, тоже чертовски интересно. Иной раз, залипая на сериях ТОСа, я начинал думать, что в службе безопасности одни теоретики. Слабенькая практическая подготовка, отсюда всякие фейлы и поголовная (почти!) смертность. Ну, со мной-то такого не будет, да? Самонадеянно, наверное, так считать, но уж как есть. В общем, мысль у меня появилась такая — вряд ли нас выпустят сразу в боевые условия, так что, наверное, нам предстоит много виртуальной реальности поначалу. Это казалось логичным, как будет на самом деле, посмотрим.       Пришли в итоге к какому-то невысокому, но широкому серому зданию с широким же крыльцом в три ступеньки. Несмотря на открытые настежь мощные двойные двери, образовался затор из одинаково одетых кадетов. Полагаю, издалека смотрелось круто и забавно. Я не спешил присоединяться к ним, сбиваясь в толпу, сделал шаг назад, осматривая здание критическим взглядом — мне тут три года жить!       Ну, что сказать, особо не впечатляло — общага как общага, серая и какая-то даже мрачная. Единственное, смущали какие-то провода, связывающие окна на этажах с третьего по четвертый. По проводам время от времени вспыхивали синие огоньки. Понятия не имею, как выглядят общежития у остальных, но эти провода натолкнули на мысль о телефонах из моего прошлого, про которые мне мама рассказывала. Ну, в то время, когда ей было еще не все равно. Кольнуло висок, сильно и резко, как если бы меня укусил комар (прямо до мозга), и я невольно вздрогнул и зажмурился, потирая ладонью заболевшее место. Что так внезапно?       И ярко почувствовал на себе чей-то взгляд, буквально мгновение, после чего все пропало, а голова заболела со страшной силой, расходясь от виска к затылку. Что это было? Приступами подобной интуиции я никогда не страдал, а взгляд почувствовать — вообще та еще затея.       — Иди-ка сюда, Райт, — меня подцепили под локоть, но я был несколько дезориентирован ободком боли, поэтому почти не отреагировал, только мельком увидел рыжие волосы, начиная догадываться, кому я понадобился. Похоже, рыжик меня не оставит в покое так просто. Что ж, учитывая, что я сейчас с трудом стою, хрен с ним. Пусть хватает.       — Общежитие делится на две большие секции, в которой два крыла, — вещал рыжий, но я его практически не слышал, и слова долетали обрывками, через бу-бу-бу. — Я могу пробить тебе одиночку, но не просто так, понимаешь?       Я поперхнулся воздухом вперемешку с возмущением и начал выдирать свою руку из его лап. Что еще за «не просто так»? Нет, нет, не надо объяснять, я догадался! Интересно, если я убью кого-то в первую неделю, меня выпрут?       — Лучше бы тебе быть посговорчивее, — зашипел парень мне на ухо, прижимая к себе за локоть. Я тихо зверел, до взрыва три… два…       — Я командир группы, — намекнул он. На что конкретно, я так сразу и не понял. — Так что в моих силах сделать твою жизнь адом или раем.       Где-то после этих слов я и двинул ему своей гудящей головой в лицо, а потом, не обращая внимания на сдавленные чертыхания и воспользовавшись тем, что от неожиданности парнишка отпустил мою руку, затерялся в толпе. Как знать, может, тот взгляд, который я так внезапно почувствовал, связан с этим — как-его-там-зовут — командиром группы? Я так понял, это что-то вроде старосты, прямо как в вузе с военной кафедрой, как рассказывал мне друг. Знаете, «Командир группы Бобров!»… Хм, а как фамилия у этого рыжего?.. Надо бы урвать себе список группы, посмотреть на досуге. Может, удастся с кем-то познакомиться по нему до начала совместных занятий или других действий.       Протолкавшись к пропускному, я получил расписания, список группы (знакомиться с людьми по нему оказалось не особо-то и сподручнее, чисто информация, только фамилии), три синяка на локте и один, но большой, на коленке, ключ электронный от комнаты и соседку. Последнее я обнаружил уже в комнате. Но обо всем по порядку.       Комнату нашел с трудом, хотя коридоры и блистали чистотой и были достаточно логичны с этими указателями и прочим, но казались безликими. В этом уголке вселенной, где находилась моя комната на три предстоящих года, народу пока почти не было, и я мог некоторое время стоять и смотреть на дверь, не опасаясь заполучить странные взгляды от будущих коллег. Ладно, чего я, собственно, стою. Провел ключом по замку, дверь тихо, с каким-то электронным звуком, щелкнула и подалась, я ее потянул…       …и на миг подвис. Потому что девушка только в нижнем белье, и то только снизу, кхм, тогда как я считал, открывая дверь, что никого нет… Ну, это как бы удар.       Меня явно не ждали, об этом свидетельствовали скорость, с которой воздушное создание повернулось ко мне, и округленные в изумлении глаза. Одето создание было, как я упоминал, в белые трусы, вернее, в веревочку, которую называют стрингами. Это она к чему переодевается, мы на построение должны в выданной форме идти… Кажется.       — Ой, — сказало создание, прикрыв грудь ладонями, и залилось краской, а потом заговорило дальше, понижая громкость голоса, в результате чего последнее слово было произнесено почти шепотом. — А ты не могла бы закрыть дверь, пожалуйста?       Я невольно сглотнул и ответил:       — Что? — почувствовав себя в этот миг таким слабоумным.       — Дверь, — совсем слабо пискнула соседка.       Я оглянулся, увидел удивленную, но довольную физиономию какого-то парня, который в этот момент как раз выронил планшет, вошел внутрь и захлопнул дверь, что тихо и послушно щелкнула замком. Рядом с ручкой находилось еще одно устройство для чтения ключа.       — Извини, я не хотел демонстрировать тебя людям в коридоре, — повинился, стараясь не смотреть на соседку. Подошел к кровати, оставленной мне, снял сумку через голову и опустил на пол. — Ты зачем разделась-то?       — Бюстик неудобный, — отмахнулась девушка, поискала глазами майку. Та лежала на кровати с той от нее стороны. Нет бы обойти нормально и взять, девушка полезла за ней, изящно прогибаясь и прижимая рукой… кхм, я понял, что надо валить.       В коридоре ходили люди с вещами. Хлопали двери, раздавались голоса. Наверное, зря я так подорвался и вылетел прочь, но да и ладно, нужно собрать мысли в кучу. Подгружая полученную на входе информацию в свой планшет, строил планы по изгнанию девушки из комнаты. Хочу жить один, нафиг мне сдалось такое соседство, да еще за действиями и словами следить. Мне нужно логово, в котором я могу быть собой, где я могу быть один. Когда привезут гитару, можно будет играть денно и нощно (и тогда разбегутся еще и соседи за стенкой). Но это будет только завтра утром, а… проживу ли я спокойно ночь с девушкой, склонной к разгуливанию голышом? Это же ни на чем сосредоточиться невозможно.       Я храбро предпринял вторую попытку зайти в комнату, соседка сидела в позе лотоса, почти одетая, и раскладывала свои вещи в аккуратные стопки, косо поглядывая на меня. Ну, что ж, это уже терпимо, но мысли меня посещают совсем не присущие девушке моего возраста и нормальной ориентации. У Теодоры был парень — и в смысле постели тоже, и никакого намека на возможную бисексуальность, зато на ярую гетеросексуальность предостаточно. Толерантность и принятие у нее были в том плане, что пока не трогают Дору — все в порядке. Никаких отклонений от стандарта, требующегося для службы, ничего такого, за что могли счесть непригодной. Смерть, конечно, меняет людей, но не настолько же. Я поймал себя на том, что пялюсь на девушку, словно представляю что-то реально стремное, а та пялится на меня, но испуганно, что и понятно.       — Ты инженер? — спросила она, подергиваясь, словно я мог напасть на нее в любой момент.       Наверное, мое лицо наводило на такие мысли. Я, все еще стоя рядом с дверью, покосился на зеркало, которое висело тут же. Да нет, вроде нормально выгляжу.       — Безопасность, — отрекомендовался, надеясь, что ее интерес поутихнет. Не тут-то было.       — О! Круто! А направление выбрала после декларации, которую провозгласил Рональдс три года назад?       Я тихо выругался сквозь зубы. Нет, это определенно будет мешать. Мне не нужна соседка! Учиться станет сложнее, дыры в знаниях остались. Я понятия не имею, кто такой Рональдс, и чувство, когда ты попадаешь впросак — божественное. В плохом смысле. Так, ну, хватит изобретать себе причины. Просто хочу жить один.       Но не тащиться же к тому рыжему остолопу, предлагая понятно какую оплату. Сам её выживу. Не уйдет к вечеру, с завтра начну мучить гитару. А с моими деревянными пальцами это будет явно именно мучение.       Она аккуратная. Можно было бы раскидать вещи, но у меня их почти нет с собой. Все приедет завтра, и мне надо будет ловить момент между парами — я еще раз глянул расписание, намечая время — и закидывать их в комнату. Так… хм!       — Так как тебя зовут, женщина? — ее вопрос я проигнорировал, спросил сам и прошел к кровати, где рядом на полу лежала одиноко моя сумка, и как бы случайно пнул её стопку с майками.       Пришлось прыгать на одной ноге, потому что майки коварно напали в ответ и запутали меня бретельками. Соседка взвилась, и я приготовился к расплате за пинок, но не угадал.       — Как ты можешь так говорить?! Ты же сама угнетенная мужчинами! Неужели тебя не переубеждали? Сколько процентов таких, как мы, на этих направлениях подготовки? А почему так происходит, ты понимаешь? Вот Рональдс молодец, не побоялась!.. Про нее даже заметка была, небольшая, но была же!       Я мысленно выругался в очередной раз, старательно пропуская мимо ушей последовавшую тираду о том, что нельзя называть женщину женщиной, потому что это выстраивание дистанции от мужчин, и если мы, «человеки женского пола», будем так себя называть, то как мы объясним мужчинам, что нас не устраивает. Как тогда нужно называть женщин, я так и не понял. А ведь командование все еще косо смотрит на женщину в службе безопасности. А женщина — капитан корабля? Да, это возможно, но мы-то знаем, что мужчины делают это специально, чтобы потом втихую позлорадствовать…       Твою мать, феминисты двадцать третьего века. Пока что выходит так, что это она меня выживет, а не я ее. Я почесал в затылке и решил побить ее другим радикальным мнением. Пришлось поднапрячься, поймать кураж и пуститься в прения, вспоминая не совсем подходящие, но действующие, как красная тряпка на быка, слова очень традиционно воспитанной тетушки, типа «Бьет — значит, любит», «Зато есть мужик, а не одна сидишь» и другие перлы радикального патриархата, суть которого заключалась в том, что женщина не заслуживает уважения, а просто инструмент для рождения детей. У двух этих течений, во многом противостоящих друг другу, есть одно общее — все это именно что «радикальное», то есть, как и большинство взглядов максималистского толка — несколько однобокое и отчасти фантастичное.       К тому моменту, как соседка, так и оставшаяся безымянной (спор и хождение голышом не повод для знакомства!), была готова дышать огнем, как сказочный дракон, по громкой связи дали объявление, что через двадцать пять минут нам следует прибыть в составе своих учебных групп к главному зданию, где состоится торжественное построение. Я подергал свою не самую удобную форму, хорошо еще, что это был брючный костюм, от юбки, которую мне заботливо хотел подогнать интедант на складе, удалось отмахаться. Из комнаты уходил, вспоминая тоскливо более удобные комплекты, которые прибудут только завтра и которые, между прочим, пришлось покупать за свои кровные, но это у меня старший брат постарался, причем учитывая мои пожелания касательно обуви и прочего. Если Аллан и удивился, то вида не подал, и спокойно выдал ссуду, по-братски.       Рыжего я увидел издалека, он стоял рядом с высокими деревьями в стороне от дороги, по которой мы пришли, с планшетом, поднятым над головой. На планшете ярко и крупно сияли цифры, идентифицирующие нашу группу. Вокруг рыжего собирались кадеты. Я, надеясь непонятно на что, полез в собственный планшет, сверяя номер, и понял, что рыжий не обманул, я в его группе. А фамилия у него была Бивер, что подняло мне настроение, немного упавшее после спора с феминисткой.       Бивер почему-то одобрительно на меня посмотрел, шмыгнул носом зачем-то, подождал еще двоих, пересчитал нас по головам, как мама-наседка цыплят, и повел за собой. Я залипал в планшете, краем глаза посматривая на дорогу и изучая свою группу. Из нее я знал только Бобра… то есть Бивера; девушек оказалось трое, включая меня. Две другие представительницы слабого пола (надеюсь, не феминистки, у меня на них аллергия, я разве что сыпью не покрываюсь, честное слово) шли чуть поодаль и вовсю болтали, судя по взглядам и смешкам, обсуждая одногруппников.       — Райт, мы пришли, — сообщил Бивер, потому что я единственный шел, занимаясь настолько посторонними делами.       Пришлось убрать планшет, занять указанное Бобром место и вытянуться, изображая примерного кадета. Народ тем временем, жужжа, как потревоженный улей, собирался организованными кучками, весь такой торжественный, при параде, а я пытался разглядеть Маккоя или Кирка. Или кого-нибудь еще из знакомых, потому что тут и старшие были. Сначала разглядел Кирка, совсем рядом. Тот стоял слева и чуть позади меня и смотрел прямо перед собой хмурым взглядом, привлечь внимание не удалось. Кто же ему настроение испортил? Кирка, как мне казалось, вообще трудно чем-то сильно задеть.       Потом увидел Маккоя, чуть подальше. Док изменил привычному «Что я тут забыл» и стоял с выражением лица, полного такого энтузиазма, что я усомнился в своих глазах. Маккой, видимо, почувствовав взгляд, слегка повернулся, увидел меня и Кирка между нами, залихватски улыбнулся, почти до ушей, и подмигнул. Кирк повертел головой, увидел меня и помрачнел еще больше. Ясно, они так и не помирились, а то, что я наблюдаю — последствия ссоры. Я что-нибудь придумаю, обязательно, но только когда разберусь с моей собственной проблемой в виде феминистки-соседки.       Потом построение открыли. Началось все со слов суперинтеданта, которые я, честно признаюсь, пропустил, потому что это случилось снова. Было чувство, что до моего мозга дотрагивается нежно-нежно теплая и мягкая медуза, потом — что у меня волосы на затылке дыбом встали. Чьи-то невидимые руки коснулись тела: одна легла мне аккурат между лопаток, поддерживая, почти толкая; другая поместилась в районе солнечного сплетения. При этом меня никто не трогал, я даже посмотрел вниз, но затем моргнул и очутился в темной пещере с низкими потолками.       «Откройся. Не сопротивляйся. Не бойся. Ты один из нас».       Из углов веяло чем-то странным, меня начало трясти. Что там шептали? Откройся? Ага, только шнурки поглажу.       Некоторое время я так и стоял, тщетно силясь хоть что-то разглядеть (как только начинал концентрироваться на чем-то, оно предательски расплывалось в такие цветные облачка), а потом направился в сторону, выбранную научным способом — «методом тыка». Потолок то становился выше, то ниже. Стены тоже динамично менялись. Шагов слышно не было, вот вообще, но стены, как и пол, из какого-то желтого с песочным отливом камня казались вполне осязаемы. Казались, но не были, понял я, когда запнулся за собственную же ногу и врезался плечом в выступ, который просто разошелся, как туманная дымка. Невидимые руки на мне напряглись.       «Беги отсюда», — прозвучал в ушах испуганный девичий голос. И я побежал. Правда, иногда бежать не удавалось, и я протискивался, потому что дымка хоть и была не камнем, но давила вполне ощутимо, напоминая какое-то желе. Снова и снова, разветвлений становилось все больше, я перестал надеяться на интуицию, прислушивался к движению воздуха, жалея об отсутствии спичек или факела, и вот, наконец, забрезжил свет.       Я понятия не имел, что происходит, и даже потерялся во времени. Поэтому Биверу пришлось хлопать меня по плечу, выводя из ступора. Оказывается, речь закончилось, пока я бродил по каменным лабиринтам. Как я простоял все это время — ума не приложу. И что это было?

***

      В общежитии меня ждал сюрприз. Соседка очень извинялась, но съезжала к одногруппнице, с которой они успели стать лучшими подругами, так что я вздохнул с облегчением. Это мне повезло, обошелся малой кровью. А нервы, убитые на спор с феминисткой, потом подлечим.       Некоторое время занимался тем, что раскладывал свой скудный запас одежды в шкаф, выделив также полку под прихваченный из скопидомства небольшой медицинский набор Доры, а также сдвигал кровати в одну, благо, матрасы позволяли не переживать за границу посередине. Один, один, я живу один, пойдите все к черту.       Пришло сообщение от Бивера с куском карты кампуса и расписанием, судя по которому завтрак нам предлагали готовить самостоятельно, еще бы узнать, из чего. В нашем общежитии были кухни на крыло (в отличие от душевых в каждой комнате), которые открывались в районе десяти, когда все ответственные кадеты на заданиях. Закрывались кухни в одиннадцать, так что с ужином проблем быть не должно. Как оказалось, столовая для обучающихся нашего направления расположена в другом месте, по дороге к учебной части. Я подумал, что неплохо было бы прогуляться, изучить местность.       Переодеваться не стал, особо не во что пока, так и пошел в форме. Вот только столовую не обнаружил, но это, наверное, потому что меня кое-что заинтересовало там, где нас Бивер собирал. После всех этих мелких кустов нормальные деревья казались… нормальными. Так что пройдясь туда и чуть дальше, обнаружил вход в зеленый лабиринт из высоких разлапистых елок и зарослей (или не елок, но я не ботаник), напомнивший мне мои недавние петляния в… где? Где я был, я и сам не знал.       Некоторое время я стоял и смотрел на этот лабиринт, а потом развернулся, чтобы уйти, но не преуспел, врезавшись в какого-то парня в черной одежде, с капюшоном, нависающим на лицо. Что еще за Ассасин? Парень перехватил меня поудобнее (для него) и втолкнул туда, в лабиринт. Я несколько растерялся, и неизвестному хватило моего замешательства, чтобы протащить меня пару метров и запихнуть за поворот. Там обнаружился вход в подвал или во что-то похожее, потому что тупо зияло черным квадратом отверстие в земле, и во тьму уходила довольно длинная лестница, шириной как раз в дорожку лабиринта. Видно было несколько метров, дальше внизу что-то поблескивало, но так далеко, что казалось глюком. Я перевел взгляд на своего похитителя, закрывающего мне единственный явно открытый путь к свободе, и понял, что вниз я не хочу. И вообще, нагулялся я. Пустите меня в общежитие.       — Давно ты здесь? — тихим и словно бы измененным голосом произнес парень.       Я вообще не понял вопроса, а ломанулся напролом, в заросли сбоку, но уперся в двухметровую металлическую решетку за ветвями. Меня, как репку, за воротник выдернули обратно, и я оступился, неловко махнув руками и почти сразу понимая, что меня ждет экстремальный спуск. Незнакомец издал сдавленный звук и попытался меня поймать, но не преуспел.       Сначала я упал на спину, больше, чем наполовину сверзившись в то самое отверстие, затем дурная голова с плечами и пятой точкой перевесила, слева плечу стало больно, и я боком начал кувыркаться вниз, стараясь сгруппироваться и надеясь, что это не последний мой полет. Ну, то есть, что я после этого не отдам Богу душу окончательно. Я даже согласен на еще одно падение, если не с летальным исходом. И дело не в том, что тело не мое, сейчас оно очень даже мое, и боль от ступенек — тоже моя.       По ощущениям лестница была длиной метров сто, на деле же я преодолел таким макаром ступенек двадцать, после чего распростерся в интересной позе (лицом вниз, попой вверх) на какой-то площадке, попытался приподняться, подтягивая разбитые и разболевшиеся колени. В глазах мигало, не то от имеющегося тут освещения (рядками выше и сбоку стояли свечи — двадцать третий век, вашу мать), не то последствия падения. С губы что-то капало, я облизал, оказалось — кровь.       Парень, судя по каким-то почти истеричным шагам, быстро спускался за мной и ругался на каком-то непонятном языке, то, что это ругательства, я решил чисто по интонации и дернул головой в его сторону. Тень с капюшоном склонилась надо мной, а у меня задрожали руки и колени, и я осел боком в площадку. Мир словно повернули по диагонали.       — Вот и поговорили, — донеслось до меня уже более понятное, на английском, и отчаянное, и тьма нахлынула окончательно.