***
Эту неделю я не высыпался совершенно, и частая мигрень стала моим почти постоянным спутником. По вечерам мне не хватало сил даже на то, чтобы сделать что-то полезное по учебе (а нагрузка легла резко и всем своим весом), не говоря уж о гитаре. Поэтому большую часть пар я проводил в не совсем адекватном состоянии, печатая под диктовку какую-то ерунду, пропуская буквы, а местами целые слова. Хью косился на меня странно, но молчал. Только кидал в общий, созданный недавно Бивером чат конспект своих лекций. Молча и совершенно не требуя благодарностей, хотя часть одногруппников отозвалась — кто недоумением, кто восторгом. В чат этот меня пригласили, кстати, четверо: сам Бивер, Хьюберт, его старый знакомый Эджувотер — тот великан, за которого я уже привык прятаться от взглядов Грейсона, и неожиданно некто по имени «Дж. Бруно». Последнего я не знал, хотя по аватарке в чате можно внешне определить, кто есть кто, но мне это почти ничего не дало. Я его по фото вспомнил даже, он принимал участие в обсуждении моего вида в первый учебный день, но и что с того? Мы точно не знакомились пока. Сам я высовываться не спешил, отказавшись от инициативы в общении. Бруно, вероятно, не связан с Грейсоном. Судя по его поведению в группе, парень был из тех, кто перетаскивает инициативу на себя и знакомится со всеми сам, пытаясь охватить так безгранично большое количество народу. Такие люди ходят по всем комнатам в общежитии при заселении, неустанно знакомясь и фонтанируя положительными эмоциями, словно количество подобных связей очень важно. Они дорожат такими вещами, филигранно ставя на паузу отношения, в которых по какой-либо причине на данный момент не заинтересована вторая сторона. Зачастую, с такими людьми можно не общаться некоторое время, но стоит написать им или позвонить, как они с искренней радостью включаются в беседу, из-за чего возникает ощущение, что вы, старые и близкие друзья, ни на миг не переставали общаться. На данный момент, как это иногда бывает в учебных заведениях, народ распределился на небольшие группки: кого-то ты знаешь хорошо, кого-то не очень, а кто-то вроде «свой», но ты даже имя с трудом вспоминаешь. Например, я из-за своего фееричного появления в тот самый день угодил в компанию Хью и молчаливого Эджувотера, иногда общался с Бивером, а, включая Кирка и Маккоя, мой круг общения включал в себя пятерых. Приглашение в чат от Дж. Бруно застало меня врасплох, и я целый день на него косился, но молчал. На одной из перемен к нам подкралась парочка парней. Видимо, мое поведение было воспринято, как приглашение. — Чао! — не спрашивая разрешения, на стол прямо перед мной уселся темноволосый кучерявый парень лет двадцати на вид. Это и был Бруно. — Привет, — второй парень, тоже темноволосый, но не кучерявый, вел себя несколько скромнее и примостился на стуле чуть поодаль. Мы с Хью кивнули им обоим, причем я пытался взглядом донести до парня, что нагло сидел на моем столе, всю глубину его заблуждения. Не удалось. — А я тебя знаю, Дора Райт! И тебя запомнил — Хьюберт Моррисон! — Моррис, — недовольно процедил Хью. — Прости, у меня не очень хорошая память на имена. Я постоянно что-то путаю, — Бруно запустил руку в собственные волосы и обезоруживающе, ярко улыбнулся. — Но с Райт ты не ошибся, — заметил Хью, кривя губы в подобии ответной улыбки. — Она — другое дело. Дора! Или «Теодора»? Или «Ти»? — Тео, — поспешно выбрал я, глядя на него с все возрастающим подозрением. — А! Сокращенно от «Теодоры»? То есть, из всех возможных вариантов ты предпочитаешь такое сокращение? А, точно, точно, — он полистал список участников нашего общего чата. — Стильненько! Хочешь узнать, откуда я тебя знаю? Мой старший брат в подчинении у твоего отца, — признался парень, фонтанируя словами и искренними эмоциями. — А! Меня зовут Джузеппе Бруно. И да, я итальянец. Кстати, давно хотел спросить, еще когда только понял, кто ты такая. Что ты забыла на безопасности? Почему такой выбор? Не думай, что я — это, как его там — сексист, и для девушек найдется… Сидящая немного в стороне русоволосая немка громко и отчетливо хмыкнула, привлекая мое внимание. Эта девушка оказалась еще более необщительной, чем я. При мне она ни с кем не разговаривала, даже с Айрис перестала контактировать. Айрис — это третья и последняя девушка в нашей группе, если считать меня тоже. Мне пришлось смотреть в чате имя немки — кадет Андреа Эденгайзер. Хорошо, что Бив обязал нас внести имена и сделать аватарки. По мнению командира, это должно было помочь нам со знакомством и общением. В чем-то он прав, конечно, хотя пункт «Прозвище» явно лишний. Я записал туда «Тео», Эденгайзер — «Рэ», Бруно — «Джу». Нам повезло — такие сокращения приняли. А вот, например, хмурый, неулыбчивый парень, напоминающий сложением тела медведя, написал в этот пункт «Дерек», но многие звали его «Гризли». Прямо в чате так и писали. Он игнорировал. Пока. Не знаю, чье терпение истощится быстрее и чем это вообще закончится. В общем, Андреа не участвовала в разговорах, но эмоции иногда с высокомерием истинной королевы демонстрировала, вот как сейчас. Бруно ни чуть не смутился, послал ей лукавый взгляд и улыбнулся, не прекращая вещать о том, что и способности девушек могут пригодиться в службе безопасности, и вообще, некоторые девушки не уступают некоторым мужчинам. Я припомнил Ташу Яр из ТНГ и мысленно согласился. Легкая болтовня итальянца удивительно не раздражала, да и, похоже, ему собеседник был особо не нужен. — Так что… еще раз, почему ты на этом направлении? — А ты? — только и сказал я, когда он сделал короткую паузу, кажется, исключительно, чтобы набрать воздуха. — Я думал, ты пойдешь в медицину, в крайнем случае, в науку… Я снова выпал из реальности, поставив локоть на стол и прикрыв глаза, благо, Джу вообще не требовал отдачи. Раздалась трель планшетов. Я встряхнулся и помрачнел, потому что мы ожидали пары с Грейсоном. Он как-то притих за эти дни, но я в его присутствии не расслаблялся. — Ура! — выдохнул Хью. На него посмотрели с недоумением, я хмыкнул. — А! Точно, точно! — Бруно поспешно сполз с моего стола. — Я же не представил этого парня, — он указал рукой на улыбающегося друга, с которым подошел к нам. Честно говоря, тот вел себя так тихо, так качественно терялся на фоне активного Джу, что я про него даже забыл на какое-то время. — Энзо Лирой! — Леруа! — поправил Энзо, закатив глаза, и осекся, потому что… — Лиро-о-ой Дже-е-енкинс! Наши голоса прозвучали, почти как один. Я засмеялся. Джу пустился в извинения — он снова перепутал имя. — Что? — Леруа уставился на меня озадаченно. — Какой Дженкинс? Я отсмеялся и кивнул на входящего в аудиторию преподавателя, и кадеты разбежались по местам. Леруа и Джу всю пару время от времени кидали на меня взгляды. Когда я думал о том, что мы поменялись ролями, становилось немного смешно. Хью придвинул планшет с нарисованным во весь экран красным вопросительным знаком. «Потом» — без голоса сказал я, просто шевеля губами. Хью нахмурился, но был вынужден согласиться. — Кадет Райт, задержитесь, — сказал Грейсон, когда пара подошла к концу и все стали собираться. — Я жду тебя в коридоре, — Хью одарил мрачным взглядом преподавателя, который этого не заметил, копаясь в планшете, и вышел следом за группой. — Мы ждем тебя в коридоре, — громко исправил фразу Леруа, ставя акцент на местоимении. Я поджал губы. Дверь закрылась, Грейсон несколько озадаченно смотрел на нее некоторое время, но затем перевел взгляд на меня. — Как тебя зовут? — в лоб спросил он. — Теодора Райт, — я недоуменно повел плечами, по спине пробежал холодок. — Нет, я имею в виду, как тебя звали… тогда. Я мог бы назвать ему имя. Почему нет? — Просто ответь, и можешь идти. Твое настоящее имя? Но мне этого не хотелось. Мое настоящее имя — это теперь кое-что совершенно личное, известное только мне, оно исключительно мое. Я не хотел его называть. И врать, придумая что-то левое, тоже не хотел. Стоял и молчал. Грейсон, что удивительно, тоже молчал, потом обронил устало: — Идите, кадет Райт. Я не стал ждать, когда он повторит.***
На пару мы почти опаздывали, так как надо было перейти в другой корпус и переодеться, в итоге бедняге Леруа пришлось томиться в ожидании разъяснений еще несколько часов. Почему часов? Потому что парень, доставшийся мне в пару на разминке, неудачно потянул мою руку, и теперь у меня жутко болело плечо. Разумеется, с благословления Бивера я пошел в санчасть, мне вкололи что-то непонятное и наказали разминаться более качественно и аккуратно. Медсестричка, симпатичная девушка с рыжей косой, уточнила запись Маккоя о моей реакции на чего-то-там-каиновую анестезию, так как не было сведений о моем запросе на проверку. Я тупо смотрел на девушку минут пять, прежде, чем сообразил, что ответить (она наверняка посчитала меня тормозом, но, надеюсь, списала это на лекарство). В результате вышло, будто я, возможно — я не был уверен, сообщил о своей реакции на этот-вид-каина Лео в процессе обсуждения медицинской статьи. Пришлось писать Маккою сообщение с вопросом о том, почему он внес запись, и мягким намеком на то, как именно он выяснил данный факт обо мне. Маккой ответил что-то типа «как раз поэтому», я ничего не понял, решив оставить этот момент на личную встречу. В общем, так и вышло, что следующую пару, на которую я слегка опоздал, выдав в качестве оправдания информацию о походе к медикам, Джу и Лирой… то есть, Энзо пожирали меня взглядами издалека. Ничего, будет мне время сообразить, что им сказать. Вряд ли я смогу объяснить любовь девушки из Англии к доисторическим мемам. Хотя, если так подумать, а зачем мне указывать, в каком году это появилось вообще. Очень старый прикол, всего-то. — Лирой Дженкинс — это старая шутка, — начал я, когда мы возвращались после пар в общежитие. Меня слушала вся группа, и это смущало. — Игровой персонаж, который стал известен после постановочного ролика, что-то вроде сатиры на подземелье. Игроки обсудили план действий, после чего Лирой Дженкинс глупо бросился вперед с тем самым воплем… — Ли-и-ирой Дже-е-енкинс? — Ага. Вся группа померла, — я задумался, пытаясь вспоминить что-то еще. В конце концов, это была шутка для посвященных. Но Бруно так воодушевленно сказал «Лирой», что я просто не удержался. — То есть, ты хочешь сказать, что я у тебя ассоциирусь с таким? Вот с этим глупым поступком? — Энзо пребывал в шоке. — Не ты, твое имя, — внес я правки. — А мне нравится, — скромно сказал Бруно. — Не полностью, Лирой Дженкинс, а Лирой. Энзо «Лирой» Леруа. Каково, а? Энзо посмотрел на него с негодованием и перевел взгляд на меня, кажется, собираясь зачитать лекцию о именах и прозвищах. К счастью, как раз в этот миг Маккой прислал мне сообщение, что они с Кирком ждут меня у себя. Я представил их совместную комнату, потряс головой и, попрощавшись со всеми, направился к ним. Никакого беспорядка в комнате я не заметил. Стандартные две койки, стол, шкаф. Не хватало чего-то, что могло бы привнести сюда уют, но все довольно чисто. Хотя, возможно, дело было в том, что меня ждали, и бардак успели припрятать под кровати, не лазить же мне с проверками. Маккой варил кофе (пахло одуряюще превосходно), приглашающе махнув полотенцем в руке в сторону кровати. Я присел на краешек, озираясь. — О, как вам живется вдвоем? Мнение Маккоя я слышал, а вот что мне скажет Кирк? — Да неплохо, — Джим пожал плечами, роясь в ящике стола. — Хотя этот моргенмуффель… — Кто? — в один голос спросили мы с Маккоем, недоуменно переглядываясь. — Эм… — Джим извлек какой-то странный предмет, напоминающий щуп с усиками. Посмотрел на меня, хмыкнул и бросил его обратно. — Это вечно ворчливый человек, который просыпается всегда с плохим настроением. Моргенмуффель. Боунс. Это синонимы. — Пф, — сказал Боунс, убирая кофе на верхнюю полку. — К слову, Тео. Твое сообщение. Как раз поэтому. Метакаиновая анестезия, это сокращенное название, сейчас очень распространена. Если бы тебе потребовалось срочное хрургическое вмешательство, ее использование вполне могло бы стать причиной смерти. Я попросил провести анализ твоей крови, так удалось выяснить назание этой дряни, которой ты была накачена тогда. Я действовал в твоих интересах, как моего пациента. — Когда ты успел взять кровь?.. — приподнял я бровь. — Да еще и без спросу, — пробормотал Джим, вытягивая пятый метр какого-то провода и наматывая его на локоть. — Ладно, — вздохнул я. — Той девушке сказал, что упомянул мою реакцию на него, когда мы обсуждали статью. — Хм… — ответил Маккой и отвернулся. — Та-дам! — воскликнул Кирк, переключая внимание на себя. — Вот оно. Ты можешь лечь, это надолго, — он помахал кистью руки. Я остался сидеть. Джим подсоединил потасканного вида провод к планшету и отключился от реальности. Полтора часа спустя я все же сдался. Кирк, кажется, ничуть не сомневаясь в своих действиях, что-то делал сразу в трех планшетах. Маккой уже дважды куда-то ходил, предложил мне кофе — трижды, первые два раза я отказался, надеясь, что Джим вот-вот закончит. Пользусь вторым отсутствием доктора, я уточнил: — Джим, а как вы попали в одну комнату? Рандом? — Почти, — хмыкнул непривычно сосредоточенный Джим. — Вообще-то я попросил о таком соседе. — А он считает, что это случайность. — Хм. Хм… не, не говори ему. Я потом сам намекну. Это будет забавно. — Думаешь? — засомневался я. — А то ж. Снова тишина. Очередной вздох. Кирк работал, и его лицо выглядело абсолютно счастливым. — Почему ты возишься со мной? Не проще ли сдать меня кому-нибудь из командования? — Вообще-то ты моя подопечная, — напомнил Джим. — Я решу все твои проблемы. Кроме того, я считаю, что раз это произошло на территории Академии, то все, кому надо, знают. Это проверка, Тео. Теперь тишина была озадаченная. Сказать на такое мне неожиданно оказалось нечего. — Так долго! — простонал я, утыкаясь лицом в подушку Кирка. — М-м-м-ну, — промычал парень. — Такая работа нудная и долгая. Ты думала, как в фильмах, что ли? Ничего тут зрелищного нет. И это при том, что я нашел три базы с антеннами на территории. — Три базы? — переспросил я, не поднимая головы. — Ну, да, — Кирк не отвлекался от планшетов, и голос звучал почти без эмоций. — Три базы внутри территории, они создают собственное информационное поле, работая на иных частотах, чем внутренняя сеть Академии. Каждая антенна ловит сигнал маячка… кстати, не одного, их как минимум три, обработка идет на базе, которая затем отправляет данные на сервер. К сожалению, я не смог попасть к двум из них. Не беспокойся, мне хватило и одной, доступ к которой открыт. Ну, условно открыт. Прямо серьезная промашка. Интересно, кто бы это был… Но да ладно, как только я сделаю это, ему придется выйти на свет. Почти… почти. — Сделаешь что? — уточнил я, окончательно теряя нить повествования. Кирк вздохнул. — Я собирался провести несколько действий. Ддосил базу. Отправлял случайную последовательность IMEI. На пару дней подвесил нашему злодею сервак. Я умилился от слова «нашему». В этот момент вернулся Маккой. — Потом он что-то сделал, — отрывисто продолжал Кирк, игнорируя соседа. — Тогда я сменил тактику. Тому, кто стоит за этим всем, наверняка, понравилось бы. Сначала была идея перехватывать сигнал и искажать его. Тогда сведения, подаваемые на сервер, окажутся некорректными. Маячок постоянно давал бы искажение в рандомном порядке. То есть координаты каждый раз были бы неверными, причем никакая поправка не помогла бы. Я представил, как Грейсон наблюдает за тем, что я нахожусь под водой залива Сан-Франциско, но потом опомнился. — С-собирался? Была идея? Ты говоришь так, словно это всего лишь теория. — Да, у меня не получилось исказить сигнал. Но зато я его заглушил почти окончательно. Дай свои часы сюда. Так-с, вот так и вот так. Все. Надевай. Это всего лишь помехи, ты словно мобильная глушилка сигнала. Я беру довольно широкий дапазон, метрах в двух от тебя… вернее, от твоих часов будут проблемы с интернетом. Это так себе мера, конечно. — Эм… — я задумался о подобных перспективах. — Я буду слепым пятном? В чем тогда смысл… — Не совсем. Сигнал глушится не намертво, но помехи существенны. Время от времени сигнал будет пробиваться. Скорее всего, наш злыдень подумает, что маячок вышел из строя. А теперь к планам на будущее. На следующей неделе начнутся первые увалы. Извини, но единственный надежный способ, который я вижу — это механический вывод маячка из строя. То есть, физическое изъятие его из тебя. — Надо будет пересечься за пределами Академии, — подал голос и Маккой, который до этого старательно делал вид, что не слушает нас, а читает что-то в планшете. — А если маячок будет отключен?.. — напомнил я. — Проблематично, — проворчал Боунс. — Я обнаружил его с точностью до трех сантиметров! — Кирк повернул планшет к Маккою, который покосился на него, но ничего не ответил. — Ты предлагаешь мне вырезать трехсантиметровый кусок… эээ… мышцы? — я приподнял бровь, поежился. — Да какие там у тебя мышцы, — легкомысленно отмахнулся Кирк. — Три сантиметра — это очень много, Джим, — я посмотрел на Маккоя в поисках сочувствия. Доктор казался пораженным предложением Кирка. Мне же это напомнило отрубание ноги, попавшей в капкан. — Ну, тогда надейся, что никто не отключит маячок, — пожал плечами будущий капитан. Не сказать, чтобы мне стало легче. С моим везением вырезать придется половину спины. Маккой вызвался меня проводить, вернее, совместил приятное с полезным, так сказать. Я шел к себе, а он на дежурство. — Тебе какие-то плюшки перепадут за то, что ты дежуришь? — уточнил я, когда мы вышли на улицу. Сумерки в Сан-Франциско подкрадываются незаметно, дышать было тяжело из-за чересчур влажного воздуха. — Ага, — был ответ. — Но это сейчас неважно. Ответь мне. Почему кто-то так нацелен на тебя? Почему кому-то необходимо отслеживать твое местоположение в Академии? — Я не знаю, — наполовину честно признался я. Грейсон и, возможно, кто-то еще знают, кто я. Если бы не вся эта история с маячком, я бы пошел к ним, скорее всего. Выяснить, почему я здесь оказался, почему именно здесь, почему именно я. Но в настоящий момент и в данных условиях мне казалось это неразумным. Нет уж, благодарю покорно, я всего лишь Тео Райт, я хочу стать безопасником и оказаться в космосе. Среди мрака и болезней, гм. А потому буду держаться от всякой непонятной ерунды подальше. — Но все же, идеи есть? — Маккой быстро взглянул на меня. — Возможно, из-за моего отца? — я произнес это не шибко уверенно, так что реакцией Лео был смешок. — Ладно. Не понимаю, почему я тебе верю. — Ну, я выгляжу жалким, но симпатичным, — настроение слегка поднялось. Было ли это от таких простых слов, как вера кого-то в меня, было ли это связано с личностью человека, сказавшего это, но… я обрадовался. — А еще смотрю на тебя восторженно. — О да, — Маккой поправил ремень сумки на плече. — Уйма причин. Говорят, что истинной причиной является только одна. — Не совсем согласен. Мне кажется, что побудителем или стимулом сделать что-то, бывает как раз система причин, и их нельзя рассматривать по отдельности, — я немного расслабился после того, что сделал Джим. — То есть причины должны быть взаимосвязанны между собой. Например, когда идет дождь, я надеваю капюшон. Причина, почему я это делаю, кажется очевидной — дождь пошел. Но почему не зонт, Лео? Почему капюшон? — И почему же? — он хмыкнул, с интересом глядя на меня. — Потому что я не люблю зонты. Я не люблю их, но идет дождь. Я надеваю капюшон. Разве это означает, что истинной причиной можно назвать только что-то одно? Что из этого настоящая причина, а что условие? Чем условие для какого-то действие отличается от причины? — Хах. Хорошо. Но почему восторженно? — Маккой мотнул головой, словно стряхивал нагромождение моих мыслей. — То есть с тем, что я жалкий, ты не споришь? — И все же. — Я твой фанат, — совершенно серьезно сказал я. — В профессиональном плане. — Конечно. — Одна причина? — Маккой улыбнулся и остановился. Дальше наши пути расходились, мне следовало свернуть к общежитию, ему продолжить идти к санчасти. — Ну, хочешь поднапрягусь и выдам что-то еще… — Нет, — он улыбнулся чуть шире. — Мне достаточно. Он отошел, и его планшет чуть слышно пиликнул. Взглянув в него, Маккой резко развернулся: — Проклятье. Держись от меня подальше со своей заглушкой, пожалуйста! — Извини, — не сразу нашелся я. Что-то ворча под нос, доктор быстрым шагом, при этом опасно уткнувшись в планшет, пошел прочь. Некоторое время я глядел ему вслед, потом бодренько направился мучить соседей игрой на гитаре. Благо, настроение позволяло. Хватайте беруши, люди, я иду. Перед самым отбоем пришел Хью и, сдавленно хихикая, показал изменение в описании Энзо Леруа в чате. В графе прозвище значилось «Лирой».