Тео

      Я уже плюхнулся в кровать, намереваясь наверстать сон за вчерашнюю неудачную ночь, как Беннет прислал обещанное. Двумя файлами. В первом оказался календарь на два семестра, некоторые даты были залиты синим, некоторые голубым. Никакой легенды к этому графику не прикладывалось, так что я не смог понять, какие из этих дат точные, а какие предположительные. Пришлось записать себе в заметках уточнить у Бивера завтра насчет моих вероятных увольнительных, чтобы состыковать их с моим товарищем по несчастью (или счастью?).       Во втором файле я обнаружил три любительские фотографии и текст, оформленный по образцу досье. Это было даже самую малость забавно, но где-то очень в глубине душе я почувствовал что-то вроде уважения к такому методу. Начал со своей, потому что это было любопытно, а еще я смог бы понять, насколько можно верить источникам Беннета.       О Теодоре Хезер Райт он знал немало, но все это были сведения из открытого доступа. Дата рождения, аттестаты школы, медицинского университета, участия в конкурсах и исследованиях. Никакой информации о произошедшей аварии, только сведения об академическом отпуске, что можно было найти в открытых приказах в библиотеке, к слову. Дэвида Райта парень со мной не связал, хотя после той встречи с Пайком и Споком должен бы внести изменения, но, видимо, решил не делать этого. Стало быть, мне выдан точно не полный список того, что он знает. Если данная мысль верна в отношении меня, то я не поручусь, что информация об оставшихся двух полная. Про себя он тоже ничего не прислал. Никаких внутренних секретов раскрыто не было.       Впрочем, Беннет все равно здорово рискует, вдруг я пойду и сдам его со всеми потрохами Грейсону? И тем не менее, из сведений, который он мне дал — нет никакой гарантии, что оставшиеся двое тоже попаданцы. Оба выпускаются в этот год, у имени бетазоида стояла пометка «опасен», вероятно, тот умел-таки читать мысли. Я вспомнил то щекочущее чувство, которое испытал на первом официальном построении, и невольно хмыкнул.       Второй, человек, наверное, был тем самым ассасином из лабиринта, но уверенности я не испытывал, так как лица того парня не разглядел, да и вообще произошедшее тогда слепилось в один невнятный комок. У имени этого индивида имелась метка «на контакт не вышел». Беннет явно искал союзников, а навстречу ему только я пошел. И вот теперь думаю, не прогадал ли?       Погодите-ка… вроде, Джим говорил, что маячков три? А нас четверо. От всех этих мыслей разболелась голова, и я потер виски, положив планшет на живот и возведя глаза к потолку. Ничего я сегодня уже не надумаю, надо спать, как и собирался.       Я еще раз просмотрел всю информацию. На мой взгляд, ничего особо ценного. Поэтому удалил ее, оставив только календарь теоретических увольнений Беннета. Не знаю, какова вероятность пересечься в городе, честно говоря.       В любом случае, честно и открыто поговорив с ним, я немного успокоился и расслабился. Вероятно, мне нужен был кто-то, кто хоть немного понимает, что происходит, и с кем можно поговорить. С такими мыслями я отодвинул планшет на край кровати и провалился в сон, ощутив при засыпании не очень приятное чувство падения и вздрогнув при этом.       В какой-то момент сон, который я плохо воспринимал, перерос во что-то иное. Я шел мимо череды людей, идущих мне навстречу.       Мы находились где-то в пространстве, напоминающем салон самолета, стоявшем под некоторым углом, так, что мне приходилось идти вверх. Сияло солнце, хотя мы были под крышей.       Я торопился. Не знаю точно, что меня гнало. Навстречу мне медленно шли люди, и я узнавал, не всех, но узнавал их. Вот мимо прошел Толик, тот, который давным давно требовал у меня мотоцикл для своего босса. Он улыбнулся мне как-то загадочно и указал туда, откуда я шел.       — Беги, Макс, — улыбка переросла в хищный оскал, когда мы поравнялись. — Борись.       Голос звучал отовсюду. Такое странное ощущение: я видел прекрасно, что рот открывал Толик, но голос словно не от него исходил.       — Что, — недоумевающе обернулся я и потерял знакомого из виду. Останавливаться не стал, почему-то был уверен, что останавливаться нельзя. Так и шел дальше, не глядя.       — Ты должен умереть, захватчик.       Голос изменился, стал женским и обжигающе холодным. Сердце зашлось в груди неровным стуком. И тут я увидел, что меня преследует тень. Солнце никуда не делось, но полоска тени приближалась, стремительно и неотвратимо.       Я рванул, что есть духу, поднимаясь выше и выше. Тьма неслась за мной по следам, я ощущал опасность лопатками.       В конце салона обнаружилась площадка, за которой зиял черной клыкастой пастью обрыв. Я интуитивно прыгнул до того, как тьма настигла меня, и оказался в темной зале. Передо мной стояло три зеркала, между ними вился синеватый огонь, но освещал все тускловато, недостаточно. Тут мрачно, но у моих ног сияло легкое пятно света. Ту схватку, с чем бы то ни было, я выиграл. Но сейчас предстояло еще одно испытание, и как бы оно не оказалось сложнее былого.       — Проснись, — беззвучно приказал я себе, одновременно с этим понимая, что я в ловушке. — Я должен проснуться.       Усилием воли я попытался выдрать себя из этого сна, но мне не удалось. Ущипнул себя за руку, ничего не почувствовал. Ноги не слушались, словно парализованные. Я застрял.       Меня окатило паникой, как ледяной водой. Я вздохнул, постарался снова проснуться. Что именно необходимо сделать для этого, я не знал. Пульс зашкаливало, сердце отчаянно долбилось в висках. Сейчас я не управлял этим сном. И проснуться не мог, хотя при таком наборе ощущений меня уже давно выкинуло бы из сна, будь он обычным.       Но он не был обычным.       — Соберись, — сказал я себе. Голос все еще не звучал, что не успокаивало ни капли. — Восстанови контроль.       Я вспомнил, что читал когда-то об осознанных сновидениях. Никогда такого не делал, но читать было интересно. Что там говорилось про это? Осознать себя во сне?       Я, кажется, вполне осознавал, но сон, тем не менее, не был мне подвластен.       Посмотреть на руки?       Я опустил взгляд и вытянул свои конечности чуть вперед, подсознательно ожидая чего-то типа щупалец осьминога — таких розоватых, извивающихся, с присосками. И ничего не разобрал в темноте, которая окутывала все вокруг и, кажется, даже сгустилась.       Пошевелил непослушными пальцами, но даже движения не уловил.       Еще способ есть. Точно есть. Посмотреть в зеркало. Кажется, так.       Я поднял голову. Тут было целых три варианта, и все темные, словно внутри каждого клубилась ночь. Я поймал себя на мысли, что мне страшно подойти ближе и заглянуть туда.       Что я там мог увидеть?.. Мое сердце может этого не выдержать. Да оно точно не выдержит.       Я не могу подойти, хоть режьте.       Хотелось как-то подать знак, чтобы кто-то явился на зов и спас меня. Я постарался закричать, пробиться хоть так в реальность, но голос по-прежнему не слушался. И я живу один, что толку вопить, пришло понимание.       Я застрял тут на целую вечность, в одиночестве и темноте. Видел перед собой лишь один шанс проснуться — перейти в осознанный сон и заставить себя вернуться в реальность, прекратить это мучение. Понимал, что мой единственный шанс — это посмотреть в одно из зеркал, в любое, я увижу там одно и то же, вероятно, себя… и что-то еще. И вот это что-то еще пугало до изнеможения, до остановки сердца в груди. И я продолжал стоять, не способный сделать ни малейшего шага. Парализованный собственным кошмаром.       Разбудите меня. Дайте внешний стимул, моей воли не хватает. Я всегда ей гордился, думал, на многое способен, но сейчас понимаю, воли у меня мало. Я не способен противостоять даже своему страху во сне, я ведь понимаю, что это сон. Где будильник, когда он так нужен? Может быть, если я не появлюсь на парах, придет кто-то — Кирк, Бивер, Маккой, Хью — и разбудит меня?       Мимо проходили годы, десятилетия, века. Чувство времени потерялось окончательно. Зеркала, за стеклами которых медленно клубилась тьма, терпеливо ждали моего решения, и темный огонь все так же горел между ними. Я превращался в скалу, незыблемую в своем страхе. Стоял, не в силах переступить через охвативший меня ужас.       Я, правда, не хочу знать, что могу увидеть в этих зеркалах… пожалуйста, кто-нибудь, спасите меня… это невыносимо, я больше не смогу…       Пожалуйста?       Мучение закончилось резко, как если бы кто-то схватил меня за руку и выдернул из сна. Я открыл глаза и глубоко вздохнул, так, что даже больно стало.       Утро. Уже утро.       На предплечье сохранялось фантомное прикосновение.       Кто бы ты ни был — спасибо.

***

      Построение прошло на автопилоте, но за время, проведенное в Академии, и с учетом моих приключений, я научился собираться так, чтобы не вызывать сильных эмоций у Бивера и преподавателей, вводя окружающих в шок. Мучительный сон потихоньку отступал, но не ушел окончательно, сидя где-то в затылке и словно бы ожидая, когда я отвлекусь, чтобы напасть снова. Это был самый кошмарный сон в моей жизни, заявляю, как человек, никогда не испытывающий ни снов во сне, когда просыпаешься несколько раз, чтобы понять, что ты все еще спишь, ни цепенящего сонного паралича, когда на грани реальности приходят галлюцинации и сидят у жертв на груди.       — Выглядишь не очень, — перехватил меня Кирк, протягивая бутерброд. Я отказался жестом, вызвав недовольный взгляд обоих парней — Джим был в компании Леонарда.       — Ты так мил и откровенен с утра, — сообщил я и поморщился, надеясь, что это не похоже на судороги или что-то типа того.       Маккой явно хотел уйти на пары, но оценил мое состояние на глаз и решил слегка задержаться, послушав наш разговор. Кроме того, он на миг приложил ладонь к моему лбу и даже сделал попытку найти в сумке сканер.       — Я не заболел, — отмахнулся я. В голове начинали стучать маленькие молоточки.       — Плохо спалось? — Джим обеспокоенно приподнял брови.       — Отвратительно. И я что-то хотел спросить у тебя, — я задумчиво почесал подбородок. Соображал с трудом.       — Важное?       — Чертовски.       Некоторое время мы все молчали. Я пытался припомнить все вчерашние события, сознательно игнорируя тягостные ощущения от сна.       — А! — вспомнил, даже звучно щелкнул пальцами. — Комната.       — Не понял? — Кирк в раздумье взъерошил волосы.       Я огляделся, чтобы удостовериться, что никто посторонний нас не слышит, но голос понизил почти до шепота.       — Помнишь, когда мы решали… проблему… сам знаешь с чем, ты сказал, что смог добраться до антенны. Где она расположена?       — Мисс, а вам зачем? — недоуменно отозвался Джим. — Давай, ты не будешь туда лезть?       — Конечно, туда залезть может только светоч всея Академии в лице Кирка.       Проворчавший это Маккой получил порцию озадаченности от светоча и перевел взгляд на меня. Во взгляде читалось желание привязать меня к кровати.       — Но все же я согласен с Джимом. Давай, ты не будешь искать приключения на свою задницу?       Видимо, не только я не выспался. В общении со мной док еще не был настолько груб. Хотя, возможно, он просто расстроен моим состоянием. Я и Кирк — два самых отвратительных пациента во всем мире, что явно любят окунуться с головой в авантюры, которые приводят… именно туда, куда сказал Маккой. А ему потом прилетает по касательной. Но это все потому, что мы с Джимом добрые и хотим делиться с ближним своим. То ли еще будет, ой-ой-ой.       — Я просто хотел уточнить, — запротестовал я, всем видом показывая, что сказанное им ни что иное, как инсинуации. — Антенна не в лабиринте, случайно, расположена?       — Нет, совершенно не случайно не там, — Кирк помотал головой, введя меня в легкий ступор количеством отрицаний на такую маленькую фразу, и прищурился. — Не ищи это, Тео. Обещай мне.       В голосе зазвучала сталь.       — Окей, — скучающим тоном отозвался я, узрел почти злой взгляд будущего капитана, такой властный, что поспешно добавил: — Обещаю не искать антенны.       В любой клятве, которую не желаешь или не можешь соблюдать, главное — формулировка, чтобы можно было позже почти безболезненной демагогией убедить совесть, что отступление от клятвы идет во благо и вообще не оно. И, кажется, Кирк был в курсе этой мудрости. «Известен тем, что соблюдая букву уговора, дух уговора не чтит!» — всплыли строки в голове, неведомо откуда и вряд ли уместные. Хотя, положа руку на сердце, именно это я и собирался сделать — следовать букве, а не духу. Я ведь понимаю, что хочет от меня Кирк, но буду использовать словесные дыры в обещании.       — Пообещай не искать приключения на свою симпатичную задницу, как выразился Боунс.       — Я не так выразился.       Кирк отозвался фырчанием и выразительно уставился на меня.       — Я не могу, я же безопасник, — я усмехнулся, махнул им на прощание и направился к своему корпусу.       — И в лабиринт не суйся тоже, — донеслось мне вслед от Джима.       Я предпочел сделать вид, что не услышал. На лабиринт у меня были планы. Но сначала я очень хочу выспаться и снов не видеть при этом.

***

      Сегодня не было Грейсона в расписании, но, похоже, он вознамерился со мной поговорить. Я засек его на подходе, когда сидел в библиотеке, пытаясь понять, что от меня хотят увидеть в реферате, и слегка запаниковал, заполошно озираясь и пытаясь просчитать и его, и свои действия. Противник шел на сближение, как атомный ледоход. Я подскочил, прошелся мимо стеллажей с бумажными книгами (раритет, трогать нежелательно!), разделяющих читальный зал на небольшие части, более комфортные для изучения того, что нельзя было иметь на личном планшете, смешался с толпой, идущей на выход, и поспешно удрал в общежитие. Уверенности в том, что именно я цель Грейсона, не было, но лучше перебдеть. Хотя любопытно, зачем ему мое имя.       Что ж, информации, не поддающейся анализу, на сегодня мне достаточно, глаза слипались, правда, пока терпимо, и идти засыпать немного страшновато.       Уже в общежитии меня выловили, после успешного побега от Грейсона я немного расслабился. Вот нутром чую, я повторил путь неуловимого Джо, которого никто не ловил.       — Почему ты не хочешь, чтобы я попробовала на тебе макияж? Я ведь не говорю о чем-то радикальном, ярком, или темном. Я просто о дневном. Два-три оттенка на веко, тушь… Ты не доверяешь мне?       Голос Айрис заставил вздрогнуть и прикинуть пути отступления. Увы, в этот раз девушка вела меня грамотно, и то, что она может нарисовать мне на физиономии новое лицо, было не так страшно, как привлечь внимание дежурного, который, кстати, поглядывал на нас так, словно ждал, когда мы перейдем границы приличий. Надоело ему тут просто так стоять, наверное.       — Просто не хочу, — нашел я чудесный аргумент. Почему чье-то нежелание не может быть достаточной причиной для отказа, а?       — Но тебе подойдет, — девушка, казалось, искренне не понимала, глядя на меня с грустью. — Легкий макияж занимает всего минут пятнадцать. Парни в группе не смогут глаз отвести! И Грейсон тоже.       Последняя ее фраза нокаутировала. Теперь у меня просто не было шансов отказаться, ага.       — Я вовсе не хочу, чтобы они не могли это сделать, — я подавил нервный смешок. — Пожалуйста, прекрати это.       — Ладно, — решительно кивнула Айрис. — Извини.       Я вытаращился на нее, как баран на новые ворота.       — Я была чересчур настойчива. Но если ты передумаешь, то приходи.       — Э… спасибо, — я похлопал ресницами и направился к дверям.       — Э-э… Тео! — крикнула Айрис уже мне в спину.       Я оглянулся с вопросительным видом.       — Сегодня и завтра проверка комнат, — девушка смущенно потупилась. — Я не думаю, что у тебя бардак, но просто предупреждаю.       — Благодарю, — я махнул рукой и окончательно удалился. Как это типично, внезапные проверки, о которых знают все.       Нужно было срочно доделать реферат и решить пару задач по тактике, потому что за несдачу меня Бивер скушает без соли. Я почти добил хвосты, борясь как с заумным юридическим языком учебника, так и с головной болью, когда в дверь тихонько постучались. И еще раз. Потом поскреблись.       Когда стало очевидно, что от меня не отстанут, я поднялся и пошел открывать. В коридоре обнаружился блондинистый инженер по имени Лудде, кажется, он был из Норвегии или Швеции, я точно не помнил.       — Привет! — вкрадчиво начал он, этаким тоном заговорщика. — Я войду? Можно?       Я не видел причин отказывать, кивком пригласил визитера в комнату. Он почти облегченно вздохнул, словно завершил одну из сложных частей дела, но ему предстояла еще одна, и вошел. Широкоплечий, высокий Лудде сразу как будто занял собой все пространство, и в комнате сделалось тесновато.       — Что такое? — уточнил я, когда понял, что начинать Лудде не решается. Одет парень был как-то странно, только левая рука вдета в рукав повседневной формы, а вот правая расположена так, словно он был ранен или сломал ее. Куртка отчасти висела на плече.       — Ты слышала о проверке? — начал он и уставился в ожидании ответа. Меня охватило не очень хорошее предчувствие.       — Допустим.       — Она проходит в два дня. Сегодня в нашем блоке. Завтра в вашем.       — Так-так-так, — кажется, я мог предположить, зачем он пришел.       — Я приду вечером, после проверки, чтобы забрать его. Тео, ты моя последняя надежда. Все убираются или отсутствуют, а некоторым я не доверяю.       В качестве местоимения в позиции дополнения Лудде использовал it. Таинственный «он» мог оказаться чем угодно.       — Контрабанда? — догадался я, вспоминая список запрещенного к наличию в комнатах.       — Да! — Лудде даже закивал, радуясь моей догадливости. — Ничего смертельного. Просто…       — И сколько бутылок? Или у тебя ящиками?       Что еще может быть контрабандой в общежитии, как не алкоголь?       — Что? — парень явно не сразу понял. — А! Не-не-не! Нет! Вот, это Ёрик. Через Ё.       Парень жестом фокусника извлек мохнатый чуть приплюснутый шарик и протянул мне. Шерсть шарика имела светло-рыжую масть. Я некоторое время тупо смотрел на it. Стало понятно, почему Лудде так одет — прятал под курткой…       — Триббл, — определил я, криво улыбаясь и вспоминая серию с этими меховыми комками. — Бедный Ёрик. Горацио, я знал его.       — Э. Ага, — Лудде застенчиво улыбнулся. Это довольно забавно, когда такой великан смущается.       — Почему ты не можешь спрятать его в комнате, он же маленький? — я не торопился брать триббла на руки.       — Найдут. А если нет, то он может спрятаться так, что уже я его не найду. Пожалуйста, оставь его себе на вечер! Уход не нужен. Просто чтобы он никуда не залез.       — И кормить нельзя, — кивнул я.       — О, ты в курсе, — обрадовался Лудде. — Ну, что? С меня… что-нибудь. Просто мне нельзя попадаться, это будет не замечание, а выговор. Я там накосячил пару раз…       Я задумался. Лудде — инженер старше меня на курс. Местная инженерия меня привлекала так же, как механика в прошлой жизни, я иногда читал небольшие тематические статьи, понимал почти через слово, но как же это было увлекательно!.. Пусть механика и видоизменилась, но основы остались прежними, просто добавилось новое. Очень много нового. Но не так, чтобы я не смог разобраться, например, в мотоцикле Кирка, на котором он приехал на верфи Риверсайда. Что совсем не похоже на Дору.       — Тео, ну, Тео, ну, Тео, — заныл Лудде, сбивая с мысли.       — Оставляй. Будем надеяться, что ты прав, и моя комната в списке на проверку на завтра, а не сегодня. Но учти, что я когда-нибудь потребую ответную услугу.       — Я тебя обожаю, — сообщили мне, всучили триббла и ломанулись прочь, наверное, порядок наводить.       В моих руках мягко и невесомо сидела светло-рыжая жизнь. И, кажется, тихонько урчала. Что ж, на сегодня этот хомячок мой.       Я посадил его на подушку рядом с собой и вернулся к реферату.       В дверь постучали. Если Лудде ошибся, и ко мне пришли проверять, я его прибью. Подумав, спрятал триббла за занавеску на подоконник и пошел открывать.       На пороге застыл Хью, одетый в спортивные штаны и футболку. Я приподнял бровь.       — Завтра проверка комнат в нашем блоке, — парень не торопился входить, а мялся на пороге, время от времени поправляя синюю прядь.       — Я знаю, — нейтрально отозвался я, тоже не спеша его запускать. Я уверен в Хью, но лучше его не посвящать в наличие в моей комнате контрабанды.       — И еще начинается сдача стандартов физподготовки, — как-то растерянно сообщил парень и вздохнул.       — Я помню.       Хью снова замялся, но так и не сказал, зачем на самом деле приходил, потому что я услышал мягкий «шмяк» от окна, потом еще один, повернул голову, не поверил своим глазам, скомканно извинился и захлопнул дверь. Потом извинюсь еще раз.       Трибблов было два, и оба они свалились на пол. В занавеске зияла дырка, вернее, целая цепь дырок, расположенных так, что при изрядной игре воображения можно было увидеть узор. Понятия не имею, из чего сделана эта занавеска, но, похоже, бедному Ёрику она пришлась по вкусу. Где бы срочно взять глубокий тазик. Или кастрюлю с крышкой. Что этот триббл может сожрать еще?       Запихнул трибблов в раковину в душевой от греха подальше и оставил дверь открытой, чтобы поглядывать на них время от времени. Вдруг они выберутся оттуда и сочтут мое мыло съедобным. Что делать с Ёриком Вторым, более рыжим, чем мать (или отец?), я не знал, но не смывать же его в унитаз и не выкидывать в окно. Пусть хозяин решает.       Судя по лицу Лудде, когда он пришел забирать контрабанду и увидел увеличение поголовья своих питомцев вдвое, произошло что-то очень ужасное. Мне даже стало смешно.       — Отдашь одного на опыты в медчасть, — предложил я.       — Ты что?! — ошарашенно уставился он на меня.       — Шучу, — я даже замахал кистью. — Вот сюда посмотри, — и показал на дыры в ткани.       — Что я тебе… должен… — пролепетал парень.       — Ну, за второго ты мне должен занавеску, — сообщил, издевательски улыбаясь. — А за первого подтянешь меня по инженерной части.