Carpe diem

Всё началось с того, что Эрен уже около десяти минут хныкал о своей потребности сходить в туалет. До ближайшей заправки оставалось всего-то ничего, но терпению Йегера пришёл конец, когда машину начало потряхивать на неровной дороге. Вскоре это и вовсе превратилось в какую-то муку, но Леви продолжал настаивать на своём, и парень понимал, что спорить бесполезно. Он даже угрожал, что уделает ему всё сидение, но и тут безрезультатно. Слова Аккермана о том, что он отрежет Эрену все важные органы, были более весомы. Наконец, машина остановилась у одинокой дорожной заправки, сзади которой простиралось огромное поле. Местность в Сенджое была более пустынной, нежели в родном городе Эрена. Фарлес со всех сторон окружал лес, раскинувшийся на холмистых вершинах, и новые пейзажи были для парня непривычны. Пожалуй, теперь он понимал, почему этот штат являлся для них одним из самых безопасных. Вид почти заброшенной заправки на фоне засушливого поля говорил сам за себя. Только сейчас парню было не до этого, он пулей выбежал из машины и осмотрелся лишь для одной цели — найти туалет, но снаружи его явно не было, поэтому он быстрее Леви зашёл, а вернее забежал, в стоящий неподалёку магазин. Колокольчики гостеприимно звякнули и эхом разнеслись по помещению, отражаясь от полупустых стеллажей. На этот звук отреагировал продавец, отрывая свой взгляд от чтения газеты. Голубые глаза тут же расширились, а чуть пухлые губы предательски дрогнули в удивлении. Только Эрена сейчас интересовал не странный вид блондинистого паренька, а место, где можно было освободить свой мочевой пузырь, который готов был уже взорваться. — Здрасте, а здесь есть туалет? — спросил Йегер с довольно измученным лицом, которое просто кричало «скорее», и подошёл ближе к кассе, держась из последних сил. Он стоял и переминался с ноги на ногу, нервно поглядываясь по сторонам в надежде самому найти уборную. Сзади послышался ещё одно звяканье колокольчиков и Армин, как гласил бейджик, на которой Эрен ещё не успел обратить внимания, быстро закрыл газету, которую читал и приветливо улыбнулся. Эрен его больше не привлекал, а вот Леви, напротив. Паренёк сглотнул и быстро кивнул, указывая пальцем в другой конец зала. — Мужской не работает уже давно, поэтому тут один для всех. Заходите в женский, — вежливо сказал он, всё ещё поглядывая на Аккермана, который не спешил расплачиваться и с постным выражением лица выбирал им с Эреном сегодняшний обед, да и ужин тоже. Сам же Эрен в спешке кивнул и снова поторопился в сторону спасительного туалета. Как только он открыл дверь, в нос ударил отвратительный запах экскрементов, плесени, сырости и чего-то ещё, о чём даже думать не хотелось. Если он жаловался, что в туалетах мотеля плохо пахнет, то сейчас парень понял, как же ошибался. По сравнению с этим местом, в любом их старом пристанище пахло фиалками. В голову пришла мысль, что уж лучше он сделает это в машине Аккермана и примет любое наказание, нежели дотронется хоть до чего-нибудь в этом месте. Но, покалебавшись сколько позволял организм, Эрен толкнул ногой дверцу наиболее приглядной кабинки и, стараясь дышать через раз, нерешительно вошёл в неё. После пришедшего облегчения, Йегер огляделся и заметил ряд раковин, дно которых было покрыто каким-то желто-оранжевым налетом. Он уже успел поблагодарить деву Марию, но радость была не долгой. Как можно сделать свои руки чистыми под оранжевой водой? Этот вопрос так и остался нерешённым, и Эрен просто закрыл кран, подумав, что купит огромную пачку влажных салфеток. Он поднял голову, тяжело вздыхая, и взглянул на своё отражение в слегка запачканном зеркале. А он похудел. Черты лица стали более резкими, под глазами появились синяки. Взгляд, когда-то горевший жизненным пламенем, теперь потух, и с той стороны на Эрена смотрела его худшая версия себя. Уставший, слегка потрёпанный, со ссадиной на щеке, волосы, которые раньше послушно укладывались каждое утро, сейчас торчали в разные стороны — жалкое зрелище. Потресканные из-за жары губы почему-то дрогнули, а в глазах снова появился свет. Но этот свет являлся всего лишь отражением от влаги, которая набежала на глаза. Только жалости к себе сейчас и не хватало. Эрен шмыгнул носом, снова резко чувствуя отвратительный запах, и закашлялся, сплёвывая в раковину, над которой склонился. Крупные капли слёз упали следом за плевком. Во что сейчас превратилась его жизнь? И как бы он не пытался, а мысли возвращались назад к прежней жизни и к тому дню, когда всё рухнуло. Он до безумия хотел перестать винить Леви и убеждал себя, что он не виноват, но сердце сжималось от вранья самому себе. И вот оно — чёткое осознание. Он не может его простить. Тогда как двигаться дальше, когда на плечах такой тяжёлый груз? Они вместе только неделю, и Эрен вздрагивает от каждого движения, боится сказать что-то не то. Бывают приступы наглости, но в редких случаях, а заканчиваются они плохо. Но когда Эрен представлял, что может вернуться, к горлу подкатывал приступ тошноты. Этого он точно не выдержит. Да, можно считать это трусостью, но осознавать, что он бросит человека, которому нужна его помощь, что вернётся в уже чужой для себя мир, било по нему сильно. Любой выбор был болезненным, но если выбирать, то выбирать меньшее из зол. Как ни странно, но именно компания психопата и убийцы — то самое меньшее зло. Эрен чувствовал себя жалким, беспомощным, но не одиноким. В своём помешательстве он был не один. Никто больше не поймёт его так, как Леви, никто больше на него так не посмотрит. Микаса.… От неё Эрен получит лишь объятия, фразы о том, что теперь всё хорошо, всё наладится и далее по бесконечному лживому кругу. Пора выходить. Было бы неплохо умыться, но смотря на ту же самую воду, Эрен просто стирает слёзы со своих щёк и пытается переключить внимание на что-то другое. Когда он вернулся, то Леви уже заканчивал исследование магазинчика и всё, что успел сделать Йегер, так это выбрать салфетки. — Всё? — спросил он Аккермана, помогая тем, что забрал из рук мужчины печенье и воду. — Да, — сухо ответил тот и вывалил всё на кассу, докидывая сверху пачку сигарет с соседней стойки. Эрен поступил точно так же, стараясь выглядеть не как убитая горем вдова офицера, но Леви, казалось, совершенно ничего не замечал. Он осторожно взял одну из газет, такую же, что до этого читал блондин, и с таким же пофигизмом во взгляде пролистал пару страниц, кидая её к своим покупкам. Парень за кассой вздрогнул, опуская взгляд и начал быстро пробивать продукты. Эрен же начал чувствовать неладное уже слишком поздно. Армин в пятый раз пытался просканировать код, но ничего не получалось. Он начинал нервничать, разглаживать упаковку и снова проводить сканером, но всё безрезультатно. Леви нахмурился, чуть наклоняя голову на бок, и глаза его помутнели. Эрен знает этот взгляд. Он другой, не похож ни на что больше, несущий за собой безумие и больше ничего. — Леви? — позвал Йегер мужчину осторожно и спокойно, но это как-то неправильно сработало, и уже через секунду рука Аккермана крепко сжимала кофту Армина. Эрен толком ничего не успел понять, но продавца тут же положили на кассу, а через мгновение вовсе сдёрнули с неё и кинули на пол. Красная кепка слетела с блондинистой макушки и рухнула куда-то за кассу. Сложно сказать, кто больше всех испугался, но было ясно одно, Леви зол. В этот момент Эрен успел понять лишь то, что он собирается убить парня, ведь в сторону того уже был наставлен пистолет. Недолго думая, Эрен встал между дрожащим на полу пареньком и Леви, закрывая одного от другого своим телом. — Что случилось? — взволнованно спросил Йегер, и мужчина лишь цокнул языком, поднимая рассерженный взгляд на источник голоса. — Минуту назад всё было хорошо, что… — Он тебя узнал, — на выдохе ответил Аккерман и мотнул пистолетом в сторону, молча приказывая Эрену отойти, но парень не двигался. — Он. Тебя. Узнал. По тому, как он трясся, и дураку понятно, что он смог сложить два и два. — Это не причина его убивать, — наконец выпалил парень, совершенно не думая, и скользнул своей рукой по чёрному стволу оружия, медленно переходя на ладонь Леви, который, в свою очередь, почему-то даже не думал сопротивляться, буравя своего спутника тяжёлым взглядом. Было страшно, и голос дрожал. А способен ли Леви на перемены? Сможет ли он перешагнуть через себя? Это был сложный вопрос, на который у Эрена ещё не было ответа. — Не надо, пожалуйста, — послышался всхлип откуда-то с пола, но Эрен не обернулся, продолжая держать ствол пистолета, нацеленным на себя. — Эрен, он нас видел. Меня и тебя. В той газете статья о твоей пропаже, — сказал Леви вполне спокойно, но взгляд выдавал его с головой. — Я никому не скажу, — ещё один всхлип, и Эрен услышал, как от них отползают. — Он никому не скажет, — повторил Йегер за пареньком и аккуратно надавил на руку, что держала оружие. Игра с диким зверем, иначе это не назвать. Мужчина мог сделать что угодно, поэтому, Эрен не сильно расслаблялся, готовясь ко всему. Эрен не был специалистом в подобных делах, но понимал то, что говорить нужно мягко, не делать резких движений и полностью сфокусировать внимание на Леви. Было сложно сконцентрироваться с сердцем, которое стучало так, что готово было пробить грудную клетку. Эрен не смог сдержать слёз, но боялся он не только за незнакомца, было страшно и по другой причине. Если Леви сейчас выстрелит, не сможет остановиться, то Эрен уже точно никогда его не сможет простить. А если это случится, то выхода больше уже не будет. — Л-леви, — его имя надломилось, и в горле образовался неприятный ком, из-за которого хотелось кричать, упасть в чьи-нибудь объятия и просто в них растворится. Непонятно почему, но на Аккермана это подействовало больше, чем просто слова. Слёзы Эрена и его умоляющий взгляд, смотрящий с надеждой, которую парень нёс перед собой, как знамя, как грёбаный маяк для одной заблудившейся души, проникал прямо в сердце. Аккерман впервые не нуждался в успокоении. Оно нужно было Эрену, и Леви его подарил. Он сократил между ними расстояние и медленно накрыл чужие губы своими, как делал это Эрен, когда становилась плохо Леви. Другого способа мужчина просто не знал. Эрен же, словно этого и ждал всю жизнь, послушно обнял мужчину за шею, забывая о единственном зрителе их трагедии, и ответил на поцелуй. — Ты пахнешь дымом, — тихо прошептал Йегер в губы напротив, и они тут же скривились в подобии улыбки. — Знаю. Ты же пахнешь полем роз, — послышалось в ответ, но Эрен действительно подумал, что ему это просто послышалось. Так непривычно было слышать об этом от него. — А я думал, что после того туалета, я пахну только дерьмом, — усмехнулся Йегер и получил щелчок по носу, который заставил его улыбаться. — Такой момент испортил. Это был тот самый шаг, после которого Эрен понял, что не ошибся.

***

Резкий хлопок и Армин вздрагивает, словно в него выстрелили. И Йегер действительно стрелял, только глазами, испепеляя бедного парня, которого мучали в допросной комнате уже несколько часов. — Ты врёшь, — заявила девушка, поднимая руку со стола, после тяжёлого удара. — Он не мог так сказать. Они… Что ты вообще такое говоришь? — Нет, с чего мне врать? — чуть ли не заикаясь, тараторит Арлерт и ещё больше съёживается от взгляда Микасы. — Тот парень не выглядел так, словно его принуждают, а другой за ним и не следил вовсе. Я же сказал, он пошёл в туалет, там есть окна, он мог сбежать, предупредить меня хоть десять раз, оставить послание, да что угодно. Девушка тяжело вздыхает. Парня уже допросили следователи, детективы, все его слова запротоколировали, одни и те же вопросы были заданы по сотне раз, но этого казалось мало. За всё лето поисков, это была вторая зацепка и не просто бредни пьяницы, а запись с видеокамеры, где её брат целует какого-то мужчину. Разрешение у камеры просто отвратительное, но девушка точно узнала Эрена, да и парень, работающий на той заправке, тоже тыкал пальцем в фотографию её брата и говорил, что это он. Но кем был тот Леви, которого Эрен даже не думал отталкивать? Не ведут себя так похитители и похищенные. Это понимали все, но не верил никто. — Тогда почему ты так долго молчал? — срывается на крик девушка, и её уже пытается успокоить Жан, стоящий всё это время за спиной Йегер. В комнате повисло молчание. Тем, что нарушало тишину, были всхлипы блондина, тяжёлое дыхание девушки и тиканье настенных часов, которое невероятно действовало на нервы. В этом участке давно забыли, что такое сон, а стресс стал постоянным спутником каждого. Улыбался тут только Пиксис, словно эта дебильная гримаса намертво приросла к его губам. — Я же уже говорил. Мне было страшно, я не понимал, что происходит, я… Я не должен был так делать, но я боялся, — сквозь слёзы отвечает Армин и шмыгает носом, не решаясь поднять взгляд. Из допросной Микаса вышла не в самом лучшем расположении духа. Но гнев быстро уступил место смятению. В её голове просто не могло всё сложиться в один пазл то, что она увидела на записи той камеры, единственной во всём магазине. Владелец сказал, что камеру так бы и не проверили, если бы не недавнее ограбление. Армин, паренёк с заправки, просто умалчивал про частое воровство и сам платил за всё, но в этот раз, видимо, у него не хватило денег, и недостачу заметили. Так они нашли ещё кое-что интересное. Звук эта доисторическая машина не записывала, но со слов того же парня, дело плохо. — Микаса, — послышалось сзади, и девушка обернулась, самостоятельно падая в объятия парня. — Мы его найдём. — Из-под земли достану, — кивнула она и выдохнула уже спокойнее. Проще было спросить у самого Эрена, что это было, чем гадать на кофейной гуще. Главное, что её брат был жив. Со всем остальным она справится. Всегда справлялась. Она была сильнее Эрена, она сможет пережить это. Лишь пустота внутри эхом отражала все её переживания. — Он может притворяться? — спросил Жан, на что Йегер только пожала плечами. За окном снова светило солнце, словно никакого дождя и не было. О нём напоминали лишь некоторые опавшие листья и пара луж, которые продолжали обнимать в своём отражении безоблачное небо. Микаса осторожно прикрыла глаза, радуясь, что скоро всё это закончится, и кошмары прекратят навещать её сны.

***

Ему будет мало вечности на этих пустынных трассах, окутанных сумраком. Ему всегда будет мало вида фонарей, что стоят вдоль шоссе, тех самых, забытых Богом и людьми. Он помнит, как любовался их ярко-жёлтым светом, падающим на мокрый асфальт, помнит, как впервые увидел отблески тусклого мерцания на дне, казалось бы, уже в мёртвых глазах. Он помнит, как эти глаза смотрели на него. Такого взгляда Эрен ещё не видел. Не только у Леви. На парня ещё никто и никогда не смотрел подобным образом. Словно он для него не человек, а что-то большее. Как бы банально не звучало, но Эрен был для Леви всем. Леви почти никогда не говорит о том, что он чувствует. Аккерман неловок в любви. Но вместо слов он смотрит, смотрит так, что голова идёт кругом. После такого взгляда, Эрен чувствует себя иначе. Не таким несчастным, не таким одиноким, нужным и любимым. И после теплоты в ледяных глазах, парень уже не верит в те отталкивающие слова, что Леви кидает направо и налево. В смоге сигаретного дыма, который смешивается с запахом мокрого асфальта и ночи, Йегер дышит полной грудью, кутаясь в плед, который недавно купил Леви. Взгляд раскосых бирюзовых глаз устремлён куда-то ввысь, где над головами тысячей людей танцует россыпь из небесных тел. Она не такая яркая, как это был в июле, но это не мешает ей оставлять свой след в юной памяти, как один прекраснейший момент юности. Вдыхаешь полной грудью букет из самых разных запахов и чувствуешь, что ты живой, ты дышишь и думаешь, а не это ли чудо? Чудо, что он смог выжить, смог приручить дикого зверя, смог выпустить из клетки своего. Чудо, что Эрен кожей ощущал на себе чужой взгляд. Не липкий и цепкий, как это часто бывает, а до умопомрачения нежный, обнимающий. Этот взгляд не резал его, как острый клинок катаны, а бережно поглаживал плечи, чуть щекотал щёки и падал на губы. В такие моменты Эрен сам тянулся за поцелуем, не в силах этого выдержать. Сейчас он терпел. Сидел на капоте машины и всё так же таращился на небесный свет. — Целуй меня, — тихо прошептал парень. — Пока мы ещё можем это делать, просто целуй, ладно? Леви не нужно просить дважды. Окурок улетает в сторону и во рту у Эрена чувствуется резкий привкус ментола. Леви не часто балует себя такими сигаретами, из-за чего ценность поцелуя возрастает. Эрен стал более жадным. Он чуть посасывает нижнюю губу мужчины, накрывая его плечи ладонями, и притягивает ещё ближе. Ах, как было бы прекрасно, если бы они действительно могли слиться в одно целое. Тогда бы больше не было страха, что нацеленные на них лучи винтовок, могли бы их разделить. Тогда бы яркий страх ушёл, сменяясь тусклым светом надежды. Эрен боится одной мысли, что их найдут, и он больше никогда не сможет увидеть его глаз, не сможет услышать его голоса и не сможет прикоснуться к его коже. — Леви, давай уедем? — тихо, почти шёпотом, сказал Эрен, отрываясь от поцелуя и почувствовал, как его сильнее укутывают в плед. Холодно. — Куда? — раздаётся над ухом как-то тускло и безрадостно. — Куда угодно. В другую страну, туда, где нас никто не ищет, где мы могли бы жить в безопасности, работать на обычной работе, где мы могли бы… Любить друг друга? Эрен не решатся этого сказать. Ещё не время. Тихо. Слышно, как вдалеке по соседней дороге проезжают машины и за деревьями на горизонте даже видны их огоньки. В траве поют сверчки, и ветер играет с колосьями в поле, но Леви продолжает молчать, словно наслаждаясь этой своеобразной тишиной. — Мы не можем вечно разъезжать здесь. Не помню, когда в последний раз принимал нормальный душ или по-человечески чистил зубы. А скоро зима. Не будет работы ни в одном из городков, только холод. Мы больше не сможем спать в машине. Нам нужно что-то придумать. Какое-то… — Кенни. — Что? — Я сказал Кенни. Он должен нам помочь, — выдохнул Аккерман и полез в карман, доставая коричневый пузырёк. На сегодня это последняя таблетка, которая отправилась в рот мужчине. — Твой дядя? Но, разве он жив? — удивился Эрен. — А с чего ему мамашу развлекать? Жив, конечно. Такие просто так не дохнут, — фыркнул Аккерман и устало вздохнул, тоже поднимая взгляд в небо. — Он меняет номера, как перчатки, поэтому нужно его искать, но я знаю где. Кратос — портовый город, ходят слухи, что Кенни там. Был весной, по крайней мере, но я слышал, что он неплохо устроился. Если повезёт, застанем там. — Кратос? Но это же крупнейший портовый центр. Там полиции больше, чем в столице, что там делает твой дядя? — Он, как таракан. Обитает в самых злачных местах, хрен его оттуда выгонишь. И не поймать же заразу. Думаю, что он заимел неплохое покровительство. Другое дело… Спрошу всего один раз, поэтому не спеши с ответом. Ты готов? Ещё есть возможность, и если захочешь, я тебя отпущу. Но если сейчас уедешь со мной, то ты мой. Навсегда. Всегда — это долго, Эрен. Эрен выдыхает тёплый воздух, который встречается с холодом ночи, и улыбается непонятно чему. Готов ли он? — Давай присно* наслаждаться моментом. Сейчас и сегодня я хочу быть с тобой и я буду наслаждаться этим чувством. И потом, мы всегда должны радоваться тому, что у нас есть сегодня. Сейчас я готов, может, завтра уже не буду, ведь не всё на этом свете зависит от меня. Ты так же являешься огромным фактором. Но я обещаю, что приложу все усилия для того, чтобы ни ты, ни я не пожалели. Сделаешь то же самое и для меня? — Смогу ли я измениться? — усмехнулся Аккерман. — Если кто-то и может мне в этом помочь, то только ты. Поэтому я сделаю для тебя, что угодно. Обещаю. — Всё изменится уже завтра, а пока… Поцелуй. Ещё один. Нежный и мягкий. Этим было всё сказано. Только Эрена, помимо того, куда они двинутся дальше, интересовал ещё один вопрос. Микаса. Его сестра не заслужила таких страданий. Она тоже потеряла тех, кого любила, как и Эрен, но было несколько различий. Микаса не видела всего того ужаса, она не была изнасилована, её не возили с собой в багажнике, не били и не ломали пополам изнутри, Микаса была сильная. Эрен нет. Он был сломанным, а склеить мог только Леви. Именно поэтому парень готов был оставить сестру. Девушка не обрадуется, увидев брата таким, она не сможет вернуть его в прежнее состояние и вряд ли сможет принять таким, каким Эрен стал. Но она имеет право знать, что происходит, она имеет право знать, кто сделал с её семьёй такое. — Леви, я хочу позвонить домой, — выдаёт парень без всякой на то подготовки, и Леви, как ни в чём не бывало, кивнул, подвигаясь ближе. — Знаю. Мы сделаем это в ближайшем городе, а потом отправимся в Кратос. Там найдём Кенни и тогда поедем куда угодно. Как тебе план? Эрен счастлив. Но почему-то хочется плакать. Мужчина запускает руки под плед парня и обнимает его, кладя голову на плечо. Все звуки стихают, и, кажется, слышен голос времени. Становится тепло.

***

Нет ничего постоянного. Вечные скачки и перемена событий, игры вселенной в её кукольный домик на планете Земля. А как же жизненный застой, холодная постель и телевизор на заднем фоне? Звонко капает вода из крана, и ручка на бумаге быстро выводит новые цифры. Такая инертная жизнь — удел многих мечтателей. Они не видят перемен, складывают в уме счета и всегда ждут зеркального завтра. Пружина механизма натягивается, и никто не знает в какой момент она высвободит свою энергию, но это непременно произойдёт. Каждое действие рождает противодействие. Долго ли ждать? Вибрация телефона на столе остаётся незаметной какое-то время. Слишком тихий звук для ушей, которые каждый день оглушает вой сирен и громкий гул работающих в участке людей. Но Микаса чувствует это даже сквозь лёгкую дрёму сна. Снова уснула за конспектами, а ведь ещё рано для расслабления. Девушка отрывает голову от своих рук, которые служили всё это время для неё подушкой, и тянется за телефоном. — Алло, — сонным голосом бормочет она, обращая взор на часы. Уже глубокая ночь. Час. — Это Микаса Йегер? — тон слегка торопливый, но холодный, что заставляет расслабившиеся нервы вновь напрячься. — Да, узнали что-то новое? Мне приехать в участок? — быстро тараторит Микаса, готовая в любой момент сорваться и поехать хоть на край света. — То есть, вы сейчас дома. Вы одна? Странные вопросы, и девушка смотрит на постель в углу комнаты, где спит Кирштайн. — Одна. Вы кто? — всё же решает спросить она, но на другом конце тишина, а следом какие-то шорохи. — Алло, — повторяет она и слышит слегка неровное дыхание в трубку. Ещё один взгляд на неизвестный станционный номер, становится страшно. — Привет, Мик, — с улыбкой произносит тот самый голос, и девушка буквально подскакивает со своего места. — Тише. Просто давай поговорим. У нас есть столько времени, сколько захочешь, но не делай глупостей. — Эрен? — дрожит не только голос, но и всё тело девушки. Она сглатывает подступающий к горлу ком, но слёзы сдержать не удаётся. Он жив. Теперь точно, бесповоротно и определённо жив. — Где ты? Что с тобой? Ты не ранен? — задаёт она самые важные для неё вопросы. — Всё хорошо, правда, — отвечают ей довольно печально. — Бери ручку и листок, я должен сказать кое-что очень важное. Микаса не думает, хватает ручку и готовится писать прямо на конспектах. Плевать сейчас на всё, кроме её брата. — Китс Верман. Это тот человек, который заказал нашу семью, чтобы прибрать к рукам фирму. Все исполнители мертвы. Я убил их. Сам. Трое мужчин, чьи тела нашли у нас дома… Ты пишешь? Записывай адрес. У меня есть заказное письмо, которое было у одного из тех мудаков. Я просто оставлю его на ресепшене мотеля в Лоджесе. Он называется «Долгий путь». Найти не так уж и сложно, да? В письме изложен весь план. Писал его Эрвин Смит. Через него можно выйти на доказательства виновности Китса. Это не всё. Есть ещё два человека, которые были в те два дня у нас дома. Эрвин, скорее всего, их выдаст. Запомни только то, что Леви не виноват. Он не убивал наших родителей. Его люди выполняли приказ Китса и всё. Пожалуйста, можешь делать, что хочешь с полученной информацией, но не трогай его. Любыми силами не дай полиции найти Леви. — Эрен, что ты такое говоришь? Леви тот, кого ты целовал на заправке, да? Ты сейчас в том мотеле? Я приеду, я… В голове ничего не укладывалась. Девушка быстро записала имена и адрес, запоминая всё остальное, и крепче сжала в руках ручку. Вопросов было больше, чем ответов. Эрен ещё так и не сказал, где находится и голове промелькнула мысль, что если бы они были в участке, то успели бы отследить звонок. — Микаса, просто выслушай меня. Я должен был позвонить раньше, должен. Но мне нужно было время. Нам оно было нужно. Я сейчас не один. И я не вернусь. Я убил людей, понимаешь? Эрен говорил скомкано, пытаясь подобрать слова, но всё выходило из ряда вон плохо. Он слышал, как тяжело дышит его сестра, как подрагивают в её голове нотки страха, отчаяния и волнения. Ему это не нравилось, но он верил, что поступает правильно. — Это была самооборона. Ты… — Не перебивай меня. Я убил трёх людей, отпустил ещё одного и влюбился в пятого. Хотел бы я вернуться к тебе, хотел бы, чтобы мы оба сдались. Я бы навещал его в тюрьме или психушке, если бы сам куда-нибудь не загремел, я бы попытался жить, как раньше. Только не выйдет «как раньше», Мик. Мама больше не будет доставать нас просьбой поговорить по телефону с родственниками, которых мы видим только на рождество, не будет и рождества с огромным столом со всей семьёй. Папа не устроит на заднем дворе барбекю, не позволит пригласить домой друзей. У нас и дома то больше нет. На стену памяти никто из нас не будет прибивать новое семейное фото. Я буду лишь вспоминать, как на неё брызнула кровь от убитого мной человека. Он был мразью, но он был живым, а теперь нет. Я не могу вернуться на руины моей жизни, понимаешь? Я хочу построить новую. С чистого листа. Я хочу остаться рядом с человеком, которого люблю. Не могу представить, что я его потеряю. Представь, если у тебя сейчас отнимут Жана. Знаю, тебе тяжело, но и мне тоже. У тебя всегда будет кто-то рядом, и я хочу того же. И не вздумай говорить, что ты будешь рядом. Знаю. Но ты лишь будешь тянуть меня назад. Смотря на тебя, я буду видеть в твоих глазах воспоминания, боль… Я не вынесу этого. Эгоистично, но я тоже не хочу тянуть тебя вниз. Ты сильная. Всегда ты была сильней меня и в этот раз ты тоже справишься лучше. Обещаю, что мы ещё увидимся, я напишу тебе, позвоню, найду способ связаться. — Эрен! — крикнула девушка. — Я не вернусь. Просто пойми это, а если ты насильно меня заставишь, то хуже будет нам обоим. Не волнуйся за меня. Со мной есть человек, который меня любит, заботится обо мне и помогает. Я чувствую себя рядом с ним лучше. Два монстра друг друга стоят, — выдавил из себя последние слова Эрен, понимая, что, несмотря на все различия, они с Аккерманом безумно похожи. — Звучит неплохо, — сквозь слёзы сказала девушка после долгого молчания. Она просто не знала, как это нужно правильно воспринимать. Кажется, именно в этот момент в голове все точки стали по своим местам. — Я не могу… Я… — Дай нам время, чтобы сбежать. Сбежать от полиции, от груза прошлого, от проблем и от всего, что причиняет мне боль. Если ты меня правда любишь и хочешь мне счастья, ты обязательно поймёшь. Я хочу тебе того же, поэтому ухожу. И снова молчание. Слышны лишь всхлипы брата и сестры сквозь тихую рябь динамика. Но, несмотря на то, что сказал сейчас Эрен, внутри Микасы впервые за всё это время, было не пусто. То ли от того, что она вновь имела возможность слышать родной до дрожи голос, то ли от того, что она просто отпустила его. Сложно в это поверить, но девушке стало легче. Она понимала Эрена, не хотела с этим мириться, но представив, что будет с ней самой, если Эрен вернётся, становилось плохо. Плохо от мыслей о собственном эгоизме. Да, она переживёт отсутствие Эрена в своей жизни, но переживёт ли его присутствие в ней? — Я ужасная сестра, прости меня, — сказала девушка, зная, что Эрен ничего не понял. — Это ты должна меня простить. Я обещаю, что буду тебе звонить, если ты не сменишь номер, но ты должна пообещать, что не будешь меня искать. Ни меня, ни Леви. И не позволяй остальным этого делать. Начни жизнь сначала и когда-нибудь, мы снова встретимся. Обещай, что когда это произойдёт, у тебя всё будет хорошо. Я очень тебя люблю. — Обещаю, — утвердительно и даже серьёзно выдала Микаса на все условия брата, проводя ладонью по влажной щеке. Эти слова стали последними, после быстрого прощания Эрена и тишины на другом конце линии. В груди было чувство огромной тяжести и боли, что давила на сердце, которое отказывалось биться, желая замедлить свой ритм до полной остановки. Но эта тяжесть заполнила Микасу. Она подарила ей хоть что-то, после долгой-долгой пустоты. Девушка, уже не сдерживая себя, плакала чуть ли не навзрыд. За окном прогремел звук разрывающегося неба и по крыше застучали крупные капли дождя. Со стороны кровати послышалась возня и уже через пару секунд Микаса плакала в плечо испуганного Жана. На все вопросы она лишь шмыгала носом и снова заливалась слезами, впервые, за всё это долгое время, ведь именно сегодня она по-настоящему потеряла брата. Когда шум дождя стих, девушка немного успокоилась. Она обернулась в сторону окна и как-то печально улыбнулась, поднимая взор в чёрное небо. — Осень, — сорвалось тихое слово с её губ, и лёгкость пришла сама, обволакивая душу со всех сторон. От объятий Жана становилось тепло. У Эрена так же? Да. Именно в этот момент Эрен плакал в объятиях Леви. Леви, который сегодня докурил последнюю сигарету, Леви который начал нормальный приём седативных. Того Леви, которому для успокоения не нужно было кого-то бить или трахать, Леви, который менялся ради Эрена. Сегодня прошлое отпустило всех, и каждый продолжил идти вслед за своим маяком, наслаждаясь каждым моментом.