KF

[AU, в котором ты — Богиня Асгарда и соулмейт опального принца. Действие разворачивается во время первого Тора, в тот отрезок времени, когда Локи становится царём.]       На улице осень. За окном тихо били по окну усеянные разноцветными листьями деревья клена и доносились приглушенные звуки мотора, тонкий слух улавливал крики рассерженных жильцов этажом ниже и далекие мотивы джаза за стеной, в соседней квартире.       Эпоха Джаза — время блестящих россыпью драгоценных камней и пестрыми перьями танцев, неоновых красок яркой косметики и независимости в выборе. Эпоха разврата и беспорядочных половых связей, разгоряченных тел и красивых одежд. Самый вызывающий и неповторимый век в истории человечества, наполненный искушением и соблазном.       Поднимаясь с насиженного места, бросая недокуренную сигарету в пепельницу, где лежало с десяток таких же, ты натянула туфли с высокой шпилькой, валяющиеся неподалёку, и, четко чеканя шаг, направилась к входной двери, звонок которой нарушал твое хрупкое спокойствие своим бесконечным звоном.       Щелкнул дверной замок, с тихим скрипом открылась дверь. Подперев плечом дверной косяк, ты внимательно осматривала стоящего на пороге мужчину. Выглядел он довольно не дурно: бледное лицо в обрамлении черных, зализанных назад волос, ровный, прямой нос, острые скулы и подбородок, неброский черный деловой костюм и галстук. Левой рукой облокотившись на бледно-желтую стену подъезда, он держал в правой уже начатую бутылку виски, а изумрудные глаза заискивающе смотрели на тебя в полутьме этажа. — Ну и кто же ты? — ты хитро прищурилась, одаривая стоящего на пороге асгардца многозначительным взглядом.       Этот разговор не имеет смысла — ты прекрасно знаешь, кто он, кем стал и был, откуда пришел и зачем. Ты разыгрываешь маленький спектакль знакомства, а он любезно подрывает тебе — это мир смертных, детка, здесь приняты долгие прелюдии. — Бог — мгновенно отозвался дофин, и на его лице расплылась слащавая ухмылка. Ты, делая вид, что задумалась, провела длинным языком по губам.       Видишь, что он бог. Знаешь, что он — именно «Бог» с большой буквы, самый настоящий. Чувствуешь колющую пальцы силу сведущего, клокочущую у него в груди, улавливаешь тонкий запах асгардского золота и благовоний на его одежде, перед глазами пляшут черные точки от изобилия ощущений. — Ну, проходи, Бог, — делая паузы между словами ответила ты, в шутливой манере разводя руки в стороны и отходя от прохода, позволяя правителю пройти внутрь.       Бог Обмана беззвучной тенью вплыл в квартиру, кидая мимолетный взгляд на интерьер.       Молочные стены испещрены багровыми брызгами, напоминая о кровавой натуре проживающей здесь особы, холодный мрамор белоснежного пола с черными трещинами как-то по особенному блестит от света белой люстры на потолке, искажая предметы, отражающиеся в нем. Почти у самой двери валяется некогда небрежно сброшенное пальто.       Локи осматривает тебя, скептически приподнимая бровь: на тебе короткий черный пиджак, чуть засыпанный пеплом от недавно выкуренной сигареты, нежно-бежевое, приталенное платье с небольшим, полукруглым вырезом и вертикальным разрезом чуть ниже бедра, высокие шпильки каблуков призывно стучат по полу, и приковывают взгляд к стройным ногам в черных чулках. На шее оставалась привычная глазу черная бархотка, украшенная усеянной бриллиантами и алыми капельками рубинов обсидиановой звездой, серьги — каффы, грозным, серебряным драконом с красными глазами, обвили изящные уши. Т/ц/в волосы намного короче чем в вашу последнюю встречу — чуть выше расправленных плеч, нелепо растрепались и немного завились на концах.       Лафейсон раздраженно поджимает губы, следит за твоими резкими движениями, словно хищник на охоте. Кротко усмехается каким-то своим мыслям, наблюдая, как ты захлопываешь дверь и, покачивая, бедрами направляешься на покинутую кухню, игнорируя его взгляды.       Он опустился на высокий стул кухни, вальяжно откинувшись на спинку, ты — звеня посудой, выудила парочку стаканов для виски, присела напротив, закинув ногу на ногу, закурила новую сигарету.       На полу, от стены до барной стойки, блестят осколки стекла, маленькая лужица растаявшего льда у холодильника отражает неровный свет лампы. Воздух клубится удушающим дымом сигарет, пропитан приторным запахом духов и терпким — алкоголя.       В этом доме совершенно нет уюта, который должна создавать женщина. — Не твой стиль, — он говорит тихо, вкрадчиво и немного задумчиво, но его холодный голос разрезает приятную, плотную тишину вокруг похлеще нифельхеймской стали.       Ты некоторое время покручиваешь в тонких пальцах сигарету, покачивая головой, делаешь глубокую затяжку, а затем улыбаешься Локи, выпуская изо рта дым. — Заметил все-таки.       Мужчина ухмыляется, ловко разливает виски по стаканам, улавливает, как ты щелкаешь пальцами и режущие слух мотивы джаза становятся громче, слово музыка играет совсем близко.       Лофт чуть приподнимает стакан вверх, и ты делаешь рукой аналогичное движение.       Ему кажется, что он смотрит в зеркало и видит свое отражение, которое сильно хочется разбить. — За царя, — ты улыбаешься, и улыбка — совсем змеиная, мерзкая, кажется ему до ужаса естественной на твоём лице.       Локи отстранено кивает, скалясь. — За царя.