Связанные долгом

Звон будильника в мгновение выдернул Девина из сна. Несколько ударов сердца он без единой мысли пялился в темноту балдахина, а потом потянулся вырубить мерзкий механизм. Когда в спальне наконец-то стало тихо, Девин с тихим стоном сквозь зубы перевалился на спину и закрыл ладонью глаза. Отчасти он был рад, что проснулся. Даже так… резко. Снилась ему — снова — какая-то дрянь: богато украшенная зала с высоким потолком, плоский черный камень, люди в одинаковых — таких же, как у него — балахонах и худой напуганный парень с короткими черными волосами… Щедро разодетый. И крепко привязанный к жертвеннику. Ощущение неправильности, и вместе с тем — неотвратимости. Занесенный обоюдоострый нож с пустотой вместо обуха. Девин так и не увидел, чем все закончилось, но догадаться было несложно. Еще и голова теперь раскалывалась, блядь. Охуенное начало дня, просто охуенное. На кухне он неожиданно наткнулся на уже одетого Честера, без спешки потягивающего свежий, одуряюще пахнущий кофе. А ведь обычно китобой был той еще соней. Помимо наполовину полной джезвы на столе стояла и еда — не привычное «что нашел, то и завтрак», а поджаренный хлеб, и яичница, и овощи, и даже наструганная солонина… Девин понял, что застыл в дверях с наверняка глупой улыбкой. Честер молча махнул ему рукой, и Торнтон очнулся. Да, у него ведь не все время мира, чего он застыл. Но не успел он даже сахар в кофе размешать, как Честер спросил: — Я тут вспомнил… Ты узнал, что случилось с твоими библиотекарями, или бросил это дело? Девин запнулся на секунду — это было как налететь со всего разгона на стену. Но китобой смотрел, ожидая ответа, и постукивал указательным по кружке, выбивая какой-то ритм. Девин продолжил механически покачивать ложкой, хотя и знал, что заминка не осталась незамеченной. И что Честер мог быть сколько угодно рассеянным на вид, но смотрел всегда внимательно. — Они мертвы. Я видел отчет смотрителей и могилы, — все же ответил Девин, когда пауза слишком затянулась. Чернота кофе притягивала взгляд. Торнтон перестал мешать. Как будто это бы помогло. — Мне жаль, — после небольшой паузы мягко ответил Честер. Девин промолчал: ему было жизненно необходимо соорудить идеально ровный сэндвич. Китобой добавил задумчиво: — Но тогда получается… То, что ты видел — все-таки правда? Торнтон демонстративно откусил щедрый кусок, но Честер не отрывал от него взгляда, и толлбой все же кисло кивнул. Это была не та тема, с которой он хотел начинать утро. Он жевал потерявший всякую прелесть сэндвич, и пялился на изогнутые куски мелко накромсанного сухого мяса — «Вот так, Сакши, хорошая гончая…» — и только шелест воды отвлек его. Честер возился у раковины — похоже, переставлял грязную посуду, чтобы добавить новую. Китобой наконец кивнул сам себе и потянулся за полотенцем — вытереть руки. Сказал: — Вечером можешь меня не ждать, я могу сегодня не вернуться. Или вернусь, но под утро. Пока не знаю, — Девин согласно угукнул, не отрываясь от еды. Краем зрения он продолжал отслеживать китобоя: как тот кинул полотенце на полку, как двинулся в сторону дверей… Как на полпути неожиданно поменял курс. И дурак бы понял, зачем Честер свернул к нему — с такой-то решимостью на лице. Хочет немного близости, урвать напоследок поцелуй, или объятие, или что-то еще. Удостовериться, что у них все хорошо. Но Девин облокотился на стол и молча глотнул кофе, глядя на лекаря неотрывно, и тот запнулся на полушаге. Остановился, на мгновение хмуро сведя брови. И опять повернул к гостиной. Девин опустил взгляд, покачивая оставшийся кофе в чашке. Слишком много сахара: приторная сладость на языке ощущалась неожиданно тошнотно. В тишине опустевшей квартиры он собрался, обновил воду во фляжке и отряхнул китель перед выходом. Безмолвная парадная казалась покинутой и затхлой, как склеп. Но прогулка через парк, мирно шумевший деревьями, с его утренними полутенями и легким ветром, приятно пробирающимся под ворот, каким-то чудом отвлекла, перенесла мысли в рабочую колею. К толлбойской базе Девин подходил спокойным и сосредоточенным. Спокойствие дало трещину, когда без десяти минут девять толлбоев в ангаре все еще было одиннадцать. Не двенадцать. Даже сигарета не помогла — Девин больше мял бумагу, чем курил, и в утренней болтовне не участвовал. Оливер, Чужой бы его подрал, опаздывал. Торнтон распределил маршруты, облачился в броню и дал остальным отмашку, а сам устроился у пустых ремонтных столов, оперевшись на столешницу крестцом. Благодарно кивнул Джереми, который как всегда налил ворвани на всех. Толлбои вставали на ходули и, громыхая по мостовой, разбредались в разные стороны. Наверху, на мостках, нежно переливались голубым два полных бака. Часы на стене показали девять. В пять минут Девин заметил, что отрывисто барабанит пальцами по стальному столу. Звук выходил звонкий и злой. Он скрестил руки на груди, чтобы унять беспокойные руки. Оказывается, по налокотнику барабанить было лучше. Может, зря он бесится. Может, с Олли что-нибудь случилось. Еще хуже. Минутная стрелка перевалила за десять. Девин вытащил вторую сигарету и пощелкал зажигалкой, прикуривая. Оливер объявился почти в пятнадцать, запыхавшийся и все же ничуть не взволнованный. — Все в порядке, рыжий, — махнул он рукой, завидев у столов Девина. — Мог и не ждать, с капитаном согласовано. Торнтон проводил его тяжелым взглядом — до самых ящиков со снаряжением. — Я ведь проверю, ты понимаешь? — он даже не стал повышать голоса. Оливер быстро продел голову в плечевые ремни нагрудника. — Конечно, понимаю. Стал бы я тебя обманывать? — он посмотрел на Девина серьезными сизыми глазами, не глядя защелкивая крепления. Они пялились так друг на друга секунд пять, а потом Девин молча покачал головой. Оливер весьма натурально возмутился, тянясь за наручем: — Вот, значит, какого ты обо мне мнения! Но он сразу же ухмыльнулся, и Торнтон неохотно выдавил ответную блеклую усмешку. Он не шутил, но Оливер или не врал, или был как всегда непроходимо самоуверен. Забравшись на ходули, толлбой поймал себя на том, что по второму кругу проверяет, застегнуты ли крепежи, и заставил себя выдохнуть и успокоиться. Да, после такого начала дня он ничему уже не удивится. Внезапно появившиеся смотрители? Конечно. Какая-нибудь бандитская стычка у реки прямо на его пути? Всегда пожалуйста. Толпа плакальщиков, вплавь перебирающаяся через Ренхевен? По привычке стражник потянулся проверить колчан на бедре, но тот был пуст. Плакальщики не плавали, сразу тонули. Пожалуй, это его удивит. Напарник помахал ему на прощание и повернул направо, к Колдриджу. Провожая обманчиво тонкую толлбойскую махину взглядом, Девин подумал: если Оливер не соврал, то чем таким он занимался, да еще и с разрешения капитана? Горожане привычно расступались перед когтистыми лапами ходуль и игнорировали стражника наверху, дома выглядели тихо, а улицы — чисто, и Девин погрузился в размышления. На что бы Эшкрафт дал разрешение? На что-то, что даст ему преимущество или принесет пользу — но что капитану может потребоваться от старины Стенберга? В прошлый раз нужны были дымовые шашки, но сейчас ситуация далека от критической. Может, на что-то сентиментальное? Неужели Олли все-таки захомутали? Было бы забавно. Немного даже иронично. А он бы наверняка до последнего скрывал это, строил бы из себя героя-любовника… Совсем как тот персонаж из «Странника с Серконоса», да как же его звали… Ладно, к Чужому. А может, это такая необычная хитрая провокация? Обманный удар, чтобы тот, кто стоял за прошлой неожиданно осведомленной проверкой, попался и сделал ход? Вряд ли, но дурацкие абсурдные размышления отвлекали от ненужных мыслей лучше всего. Маршрут толлбоя лежал через рабочий причал и уходил к складам — Девин поменялся с Генри, чтобы хоть немного разнообразить ежедневные патрули, — и здесь все было тихо. Тихо для всегда живого причала, конечно: скрип лебедок, грохот, урчание двигателей кораблей и окрики грузчиков, шелест волн, запах рыбы, железа, какого-то кислого дерьма и тинной воды скручивались в одно неразрывное, живое как сбитый пульс ощущение. Девин пропустил груженый состав, ползущий по рельсам, обошел причал по краю, чтобы не мешаться, но его и так с головой окунуло в атмосферу. Поэтому к складам он шел чуть быстрее, чем раньше. И все же ни одной крысы он так и не увидел. Да, восточный берег — это вам не Рынок, где особо бесстрашная тварь может и по ботинку пробежать, не то что просто на глаза показаться, и не мертвые кварталы с их бурыми крысиными стаями в переулках. Даже склады чистые, как главный зал Канцелярии Верховного смотрителя. Правда, какую-то мутную деятельность на одном из складов Девин застал: мужчины в подозрительно знакомых цветных жилетках и высоких шляпах быстро закидывали тюки в грузовой рельсомобиль. Толлбой замедлил ровный шаг. Возможно, ему не о чем беспокоиться. Шляпники были вполне рабочими парнями, а Старикан, наверное, даже налоги в казну платил, как правильный владелец фабрики, так что… То, что члены их банды чем-то заняты, не значит, что они нарушают закон. Мутность надо было еще доказать, а у Девина, судя по солнцу, оставалось не больше часа, чтобы закончить обход, так что он понаблюдал еще несколько мгновений и пошел дальше. На базу он вернулся не первым, но вовремя. Пока он ждал, когда освободятся мостки, за ним выстроилась очередь из еще трех толлбоев. Наконец-то сокомандник сошел с ходуль, нажал на рычаг, и подъемный механизм пришел в движение. Пока ходули, свесив когти, медленно ехали по потолочному рельсу к ремонтникам на осмотр в пересменку, Девин шагнул на опустевшее место и с удовольствием услышал щелчок вошедших в пазы шипов. Привычный звук окончания дежурства. Выщелкнув ножные крепления, он перешагнул на приятно неподвижные мостки и тоже навалился на рычаг. Вокруг гомонили толлбои, и утренняя и дневная смены, лязг и скрежет механизма гулко отдавался в высоком ангаре, и Девин подумал: «Минус еще один день». Он спустился по крутой лестнице вниз, тяжело громыхая по стальным ступеням. Остановился неподалеку от ящиков со снаряжением, ожидая, пока его отряд соберется вокруг и выдаст привычное «двенадцать дня, все спокойно», чтобы он мог отпустить их и раздать маршруты второй смене. Похлопал себя по карманам — нет, рано еще курить, переживет как-нибудь пару минут. Закари уже подошел и лениво препирался с Джеффом, какой виски лучше — «Старый Дануолл» или «Морлийский торфяной». Последний толлбой уже возился с креплениями. Девин снял шлем и еще раз внимательно осмотрелся. Двое в броне, четыре, еще четыре, считая его самого… Плюс на мостках. Одного не хватало. «Ладно, — подумал Девин рассеянно, — задержался кто-то. Плавали, знаем… Вот не дай Бездна опять Оливер». Тут же он заметил напарника у лестницы и отвел взгляд, перехватывая шлем удобнее. Толлбой на мостках вывалился из механизма и торопливо побежал к лестнице. Девин подобрался. Генри, которого едва не сшибли, на весь ангар ругнулся вслед. Толлбой скатился с крутых металлических ступеней и бросился к Торнтону. — Там один из наших того, — Джереми — он узнал его по голосу — махнул себе за спину, в сторону проема, и сипло закончил: — Упал. Глаза у него были изрядно напуганные. — Как упал? Где? — не понял Девин. — С ходуль, что ли? — У Нэлхем-роуд. Вместе с ними упал. Я по пути обратно его заметил. Кажется, это Норт, я его все еще не вижу, — ответил Джереми, и Девин понял, что, несмотря на шум в ангаре, на них уставился весь отряд. — Блядь, — сказал он. И, повысив голос: — Утренняя смена не закончена! Снимайте броню и ждите у входа! Через пять минут буду! Конечно, в пять минут он не вписался. Нужно было сделать так много: отобрать у ремонтников набор инструментов, добиться, чтобы те в дополнение к осмотру занялись сборкой запасного механизма… Еще пару парней пинками, утяжеленными броней, погнать запускать грузовую платформу для транспортировки ходуль. Не забыть про дневную смену, следившую за его приближением тревожными, мрачными взглядами. Торнтон, лихорадочно отстегивая пластины, бросил им, чтобы просто повторили вчерашние маршруты. Проверять, соответствует это плану или нет, он не успевал. Толлбой наспех покидал броню в ящик и подхватил сумку с инструментами. Но отряд терпеливо ждал его снаружи, как он приказал. Девин быстро пересчитал их — никто не ушел, — и пихнул сумку Закари. Тот принял. — Джер, веди, — обернулся он к толлбою, и бледный Джереми кивнул. До Нэлхем-роуд они добрались почти бегом. Упавший толлбой напоминал кучу хлама: лапы сложились и перекосились, когти рассыпались, щиты переломало. Брусчатка была завалена почерневшими обломками. У одной лапы уже сидела парочка неизвестных, ковыряясь в механизме, но Генри сзади зычно рявкнул: — А ну стоять! — и неизвестные, следуя закономерной человеческой логике, вскочили и бросились бежать. Толлбои приблизились к искореженной металлической фигуре, и Девин расслышал стон, от которого его пробрало. Механизм на спине, пустой, потухший, придавил раскинувшегося на животе Норта, и рука у него выглядела как-то неправильно, и бедро — да весь он выглядел неправильно и сломано, и Девин заставил себя не присматриваться. Под подошвами хрустели осколки стекла, закопченная верхушка бака валялись неподалеку среди щитов. Значит, рвануло. Отчасти Торнтон все еще не верил глазам. Не осознал полностью. Но это не мешало ему быстро построить в голове план действий. — Так, — Девин нашел среди толлбоев Джереми. — Джер, вернись на перекресток с Тилбери-стрит. Дождись ремонтников с платформой и веди сюда, как можно ближе, — он и не заметил, что на автомате повторил «сюда» на жестовом. Джереми отрывисто кивнул и сорвался с места. — Остальные — вытаскиваем Норта. Аккуратно. Похуй на ходули, щиты, броню — ломайте, если нужно. Но осторожней с осколками бака. Закари уже кинул сумку прямо на брусчатку и вытряхивал из нее инструменты. Толлбои сосредоточенно закивали, и Девин вместе с ними взялся за дело. Вчетвером они перерезали металлические струны, которые удерживали лапы и крепления щитов. Стоило им чуть сдвинуть толлбоя в попытке расщелкнуть крепления на ногах, и Норт глухо застонал, поэтому его старались не тревожить лишний раз. Пришлось разбирать, выкручивать, где-то даже резать металл. Вскоре Джереми вернулся, и вместе с ним они в два захода оттащили первую ходулю на платформу. Да, без отряда Девин бы не справился: они вшестером пыхтели от натуги все долбанные сто ярдов. Ремонтники засуетились, укладывая и закрепляя лапу веревками, Девин отошел в сторону, пропуская Закари обратно, к Норту, который уже больше напоминал издалека не кучу хлама, а неподвижного человека, утер пот рукавом — и заметил в ближайшей улочке меж выставленных у стен ящиков странно знакомый силуэт. Он не сразу узнал Честера: в его, Девина, коричневой куртке, слишком большой, и с повязанным на лице серым платком. Меж ними было каких-то пол-ярда. Ремонтники возились на платформе, толлбои ушли дальше, но Честер все равно изрядно рисковал, подходя так близко. Китобой приложил палец — без каких-либо перчаток — к губам и быстрыми жестами заговорил. Девин старался одновременно следить за словами и не слишком заметно коситься в его сторону. «Надо поговорить. Иди по этой улочке в парк. Скажи, что за обезболивающим». Девин едва заметно кивнул и выдохнул. Нашел взглядом Оливера — тот как раз возвращался, неся в руках пару «когтей». — Эй, Олли, — он торопливо шагнул к напарнику, и тот бросил когти на платформу и отвлекся. — Я здесь неподалеку знаю одну лавку… аптекарскую. Пойду проверю, есть ли у них обезболивающее. Хоть какое-то. Ждите меня. И проследи, чтобы от ходуль ничего не оставили, окей? — Конечно, давай, пиздуй быстрее, — напарник замахал на него, делая суровое лицо, и Девин слабо фыркнул на его пантомиму. Заставленная ящиками узкая улочка действительно вывела его к улице, за которой раскинулся маленький тенистый парк. Девин торопливо прошел невысокие кованые ворота, погрузился в сумрак ряби листьев, осмотрелся — и заметил неподалеку, у первой же развилки, знакомый силуэт. Честер стоял, спрятав руки в карманах, и поглядывал по сторонам. Платок он опустил. Гравий под берцами предательски громко хрустел на каждом шаге. — О чем ты хотел поговорить? — спросил Девин быстро. Честер выглянул из-за его плеча, стражник тоже обернулся — но арка, ведущая на залитую ярким светом улицу, оставалась пуста. — Дать пару советов, — Честер завозился с подсумком, не глядя на него. Голос убийцы был сух и собран. — Он упал с высоты, совсем рядом взорвалась ворвань. Травмы должны быть весьма серьезными. Есть вероятность, что ему сломало не только конечности, но и спину. Если будете его тащить, носилки обязательно должны быть жесткими и прямыми. Что-то вроде доски. Его нельзя много двигать, нельзя трясти… Честер наконец-то вытащил из подсумка то, что искал. Девин узнал футляр с разобранным латунным шприцом и два стеклянных флакона. — Это, — Честер поднял флаконы выше, — сильный обезбол. Нужно два укола. Собираешь шприц, закручиваешь до упора, вытаскиваешь пробку флакона, заполняешь ампулу… — Ты можешь просто пойти со мной, — прервал его Девин, шагнув ближе и опустив ладонь на плечо. Кожа куртки под пальцами была гладкой и холодной. — Ты лучше знаешь, что делать, как… Честер сжал губы. — Нет, — твердо ответил он. — Заполняешь ампулу полностью… — Но ты же лекарь! — Девин знал, что горячится, старался, как мог, не повышать голос, но на соседней улице, возможно, потихоньку умирал Норт, и он не мог… — Дослушай, блядь! — взорвался Честер. — Я не могу! Ты сам себе могилу роешь! — он придвинулся вплотную, сжав футляр в кулаке. Оттопыренный средний ткнулся Девину в грудь, и Торнтон на автомате сжал чужую прохладную ладонь, останавливая. — Твои товарищи совсем не слепые и не настолько тупые! Чуть рыжий в беде, так его карманный лекарь тут как тут? Ладно на том берегу, там все знали, что я слежу, куда ветер дует, но что мне делать здесь, подумай сам? Да еще и после того, как меня опять попытались прибить — из-за тебя, кстати, что никому, блядь, не секрет! Девин застыл. Нет, конечно он не забывал, что это из-за него все пошло прахом, конечно нет. Честер медленно выдохнул, но жесткая складка меж бровей не исчезла, и темно-зеленый взгляд метал молнии. Но дело было не только в этом, не только в Девине, верно?.. — А ведь правда, — медленно произнес толлбой, не разрывая с парнем взглядов и крепче сжимая напряженную теплую ладонь. — А что ты делаешь здесь, рядом с Нортом? Честер задохнулся в возмущении. — Вот ты, сука, явно не поверишь, но просто проходил мимо! — прошипел он, вырывая руку. — Блядь, Девин, ты уверен, что у тебя есть на это время? — Если ты что-то сделал, и Норт из-за этого пострадал… — упрямо продолжил давить Торнтон. Честер отодвинулся, встряхивая кистью. — Я не лезу к толлбоям, мудила, — процедил он. — Вас нельзя безопасно вырубить, и ты только что видел, почему. Это всегда можешь оказаться ты. Слишком большой риск. У него просто… Что-то сломалось в механизме, я не знаю, что. Он сложился, как карточный домик, и бак взорвался. Парень даже заорать толком не успел. Это звучало похоже на правду. Да и вообще Честер был… прав. Совершенно прав. Девин отступил. — Хорошо, я… Извини, — пробормотал он, потирая висок. — Ты прав, времени мало, и… Честер толкнул его кулаком в плечо. — Не сейчас! Лучше заткнись и слушай! Собираешь, вытаскиваешь пробку из флакона, заполняешь ампулу до упора и обязательно проверяешь, чтобы внутри не было воздуха, иначе сделаешь только хуже. Пощелкай ногтем по ампуле, выпусти немного лекарства, к Чужому. Колоть в бедро, — он показал на себе, — или сюда, но лучше — в бедро. Погружаешь иглу где-то на четыре-пять линий, не больше. Он будет шуметь и дергаться, это нормально, ему больно. Пусть подержат, если что, а то сам себе навредит. После этого — на носилки его и тащите туда, где ему окажут помощь, — Честер перевел дыхание и разжал пальцы, когда Девин попытался забрать у него футляр и флаконы. — Шприц потом верни, у меня другого нет. — Конечно, — кивнул толлбой. — Ты знаешь хоть кого-то из местных? Лекарей, как ты? Честер отрицательно мотнул головой. Девин выругался. Худший вариант. — Тогда мне нужно будет в район Колдриджа, — сказал он, стискивая едва теплое стекло, — и как-то побыстрее. Ты можешь… Честер поднял ладонь, прерывая его. — Тут неподалеку есть рельсомобильная станция. Пойдет? — Отлично, — выдохнул Девин, заталкивая флаконы и шприц в карманы. Свои эмоции он тоже запихал подальше. — Тогда закончишь со своим толлбоем и возвращайся сюда же, я покажу короткую дорогу, — Честер пожевал губу и бросил: — Удачи. Девин кивнул, развернулся и побежал. Когда он, слегка запыхавшись, вернулся к месту происшествия, парни уже практически закончили с ходулями. Оливер махнул ему рукой от платформы, и Девин первым делом двинулся к нему. — Все в порядке? Все собрали? — спросил он, и Оливер кивнул. — А у тебя? — Повезло, — скупо ответил Девин. — Но Норта все равно придется нести до базы. Как думаешь, на платформе сильно трясет? Оливер повернулся к платформе и сложил ладони рупором. — Эй, ты! — ближайший ремонтник вскинулся и обернулся. — Ход плавный у этой херни или нет? — Нет, конечно, она ж грузовая, — отмахнулся тот. Оливер ожидающе повернулся к Девину. — Бля, хуево, — Девин на автомате стиснул ладонь на нагрудном кармане, нащупывая портсигар, но удержался — не сейчас, времени нет. — Мне сказали, что его нельзя трясти, может быть сломана спина. Вам нужно найти носилки. Что-то жесткое и ровное, как доска. И нести аккуратно. — Ясно, что аккуратно, — Оливер встрепал волосы, да так и оставил ладонь, вцепившись в волнистые пряди. — Думаешь, успеем или?.. — Бездна знает. Его вообще лучше особо не двигать, — нахмурился Девин, — но что есть, то есть. Сейчас вколю ему обезболивающее и… пойду лекаря искать. И капитана. Капитана первым. — Понял, — вздохнул Оливер. — Хоть знаешь, как колоть? — Объяснили, — отрубил Девин и зашагал к Норту. Оливер простонал в спину: — Пиздец, а не день, Чужой бы его побрал! Мысленно Девин согласился. Он приближался к неподвижному толлбою с опаской. Девин хотел помочь, но от одной мысли о травмах и чужой крови его начинало подташнивать, и он же не обязан делать все сам, и, может, лучше ему… — Может, с него хоть броню снять? — раздался голос Закари откуда-то сзади. Девин встряхнулся, с трудом сглотнул и буркнул: — Было бы неплохо, — а потом тут же шикнул: — Нет, нельзя. Вдруг он там на одной броне держится? Он присел на одно колено рядом с неподвижным те- нельзя так, Норт же еще жив — рядом с Нортом, вытаскивая из кармана какой-то игрушечный сейчас стальной футляр. — А вдруг нет? — догнал его мрачный вопрос Закари. Девин обернулся поверх плеча. — Я не знаю, — он выделил голосом каждое слово, и Закари пожал плечами и отвернулся. «Бездна, Честер, да как ты делаешь это все каждый раз?» — тоскливо подумал Девин, закручивая на шприце иглу. Желудок крутило все сильней, но он не мог доверить это кому-то еще. Норт тяжело, хрипло, болезненно дышал, и это был ужасный звук. Девин сделал все, как сказал ему китобой: вскрыл, набрал лекарства, выпустил воздух. Руки тряслись, но вряд ли это кто-то заметил. Он несколько секунд выбирал место укола. Набедренные щитки с Норта все же сняли — срезали, судя по следу на грязной штанине. Толлбой действительно дернулся, когда игла вошла — плохо и одновременно легко — и замычал, стоило Девину потихоньку надавить на поршень… Стражник хотел уже окрикнуть Закари, но Норт вдруг затих. Девин вытащил иглу, выдохнул и перебрался на другую сторону. Первого флакона не хватило, пришлось открыть второй. В этот раз вышло быстрее, Норт снова дернулся, но как-то вяло. Торнтон торопливо разобрал шприц, растолкал по карманам части и встал с колен. Не думать о том, помогло это или нет. Просто следовать плану. И быстро. Оказывается, отряд давно собрался поодаль и следил за ним. Девин приостановился рядом, кивнул — никому и всем, — бросил Оливеру: — Норта — на базу. Я вернусь с капитаном, ждите там. И побежал дальше, обратно в сторону парка. Чужой, он не хотел идти в военную канцелярию. Ноги бы его там не было! Ему, наверное, и нельзя было в ней появляться — если один его старый «знакомый» не вышел в отставку, конечно. Ага, уйдет он. Хер кто с таких хороших мест уходит по своему желанию, даже с таким подмоченным стартом… Но Девину по уставу нужно было доложить о случившемся Эшкрафту, и поскорее. И как-то выбить Норту лекаря. И не опоздать. А в канцелярии он точно найдет или капитана, или хотя бы кого-то, кто знает, где он. «Научившиеся плавать плакальщики были охуенной идеей», — подумал Девин на бегу. Он не вписался меж ящиками в улочке, зацепил их плечом и под деревянный треск едва успел перепрыгнуть один, упавший сверху ему прямо под ноги. Судя по грохоту за спиной, улочку он успешно завалил. Честер ждал его на том же месте, бесцельно пиная крупный гравий. Девин с трудом остановился, выдохнул. Парень шагнул к нему, но Девин отрицательно мотнул головой, резко рубанул воздух ладонью — «пошли!» — и Честер тут же подчинился. Бежал он быстро и легко, слишком легко, и толлбой едва успел подумать: «Надеюсь, он помнит, что я-то не китобой!». Они выбрались из парка, напугав по пути какую-то леди с зонтиком, снова нырнули меж домами в дворы, перетекающие один в другой, и Честер вдруг бросил: — Куртка. Ты же не против? Что я взял ее? — Похуй, — прохрипел Девин — откуда у Честера силы болтать на бегу? — Бери. Когда сердце уже ощутимо забилось где-то в горле, а в мышцах поселилась натужная боль, они наконец-то добрались до станции. Девин остановился, пытаясь отдышаться побыстрее. Он совсем перестал понимать, где находится, серые, зеленые и красноватые дома казались одинаково незнакомыми, но дорога действительно вышла короткой. Честер напоследок коротко сжал его плечо, и хотел уже отпустить, но Торнтон прижал его ладонь своей, удерживая. Выдохнул еще пару раз, успокаиваясь, и свободной вытащил из кармана шприц, футляр с иглой и остатки лекарства. Честер слабо усмехнулся перед тем, как забрать у него свою собственность. Кажется, хотел что-то добавить — но только поднял платок, шагнул к стене, и в следующую секунду Девин был в переулке один. Стражник несколько мгновений смотрел на место, где только что стоял китобой, а потом встряхнулся и зашагал к станции. Да, он прав: не время. Свободный рельсомобиль, к счастью, нашелся, но цены тут были конские. Девин вполголоса ругнулся, забираясь внутрь: и это Честер назвал «меньше, чем ты думаешь»? Триста с лишним монет за аренду? У него теперь в кошеле остался один смешной пятак. Это были все его деньги до конца недели, Чужой забери! Он устроился на мягком бордовом сидении и заставил себя медленно вдохнуть и выдохнуть. Еще раз, медленней. Расслабить ладони, сами по себе сжимавшиеся в кулаки. Картинка за стеклом сдвинулась и быстро набрала скорость. Дома-витрины-улицы-зелень-люди… Девин съехал по спинке ниже. Скрестил руки на груди. Ладно, если что, он может… положиться на Честера. Или у кого-то занять. Не хотелось бы. Толлбой не сдержал усмешки: теперь он понимал китобоя с его «ненавижу быть в долгу у кого-то». Он помассировал висок. Капитана в канцелярии он найдет. Как-нибудь. А вот с лекарем могут возникнуть проблемы: толковых на этом берегу Девин не знал, Честер отказался… Да, тот был прав (опять!): он — явно не лучший вариант для помощи незнакомому толлбою. Сейчас Торнтон мог дистанцироваться от ситуации, оценить, посмотреть с другой стороны. Он представил, какое лицо скривил бы Оливер — который откуда-то отлично знал и про пожар, и про то, что «блядоватого лекаря» то ли окончательно прибили, то ли опять притопили свои же, — и как… неприятно будет Честеру снова лечить людей в форме. Но жаль. В Честера он верил. Девин вытащил из внутреннего кармана зажигалку и рассеянно начал крутить меж пальцев, чтобы снять нервный зуд. Ощущение сглаженной временем резной кости слегка отвлекало. Подошли бы карты, и здорово подошли бы, но он не таскал их с собой уже несколько недель… А сейчас ему нужно было любое, буквально любое движение. Что-то делать, двигаться, не сидеть вот так в ожидании. Хоть водителя не торопи… как будто это поможет! Окей. Ладно. Что он может, кроме как продолжить строить планы? Ничего. Значит… Им нужен лекарь. Самым простым и надежным вариантом были бы армейские, но Чужой его знает, на самом ли деле толлбои уже часть армии, или все еще странная стража. Но лекари на этом берегу точно были: не зря же свои деньги проедает Академия натурфилософии. Только вот хватит ли им знаний для таких травм… В Гристольской не хватало, хотя казалось бы: куча тупых детишек, которым дали оружие. Торнтон откинул крышку и щелкнул колесиком, зажигая пламя. Оранжевое затрепыхалось у самого пальца, почти обжигая кожу. Наверное… наверное, у каждой уважающей себя аристократической семьи есть свой лекарь? «Семейный»? Хотя, конечно, случись что в Академии или поместье, то ждать этого лекаря пару часов, но зато это человек, который знает все проблемы наследника с самого его детства… Тогда и правда нет смысла держать для кадетов какого-то умельца, только без практики оставлять. Значит, и у Эшкрафта может быть такой лекарь? Не «может», «должен быть». Он же вполне себе аристократ с семьей. Девин легким движением кисти захлопнул крышку, гася огонек. Стоит попробовать потрясти капитана… если не выгорит с армейским. Рельсомобиль притормозил у серых стен, когда Девин уже успел высчитать, сколько вышитых ромбов помещалось в ширину противоположного сидения. Дверь с щелчком поднялась, Девин ловко соскочил на брусчатку и бросил водителю: — Жди здесь. Он взлетел по каменным ступеням канцелярии, потянул на себя высокую дверь из черного дерева и подумал почти без смешка: пиздец ему, если случайно встретит Эверетта-младшего. Но в мраморном холле было пустынно. Девин осмотрелся и быстро заметил на стене потрясающе полезную штуку: огромную доску с рядами номеров, около которых были приделаны металлические таблички с выгравированными фамилиями. Спустя пару секунд поисков он нашел там Эшкрафта… И больше никого знакомого не заметил. Распахнутые двери слева вывели на серую лестницу с красным ковром. Девин взлетел на третий этаж, мимо огромных картин, за раз перескакивая по две ступени. Хорошо, что ковер глушил шаги. Строгая тишина канцелярии давила давно позабытым официозом. По пути толлбой встретил всего пару озабоченных клерков, куда-то, как и он, спешащих. На нужном этаже он снизил темп, лихорадочно выискивая на стенах таблички с номерами кабинетов, и наконец-то нашел нужный. За темной, блестящей лаком дверью было тихо. Толлбой выдохнул, прокрутил в голове нужные слова — Норт, травмы на дежурстве, ходули в хлам, э-э-э, то есть, Бездна, пострадали при взрыве… Отрывисто постучался и вошел. Кабинет был оформлен более светлым деревом, чем коридор. Незнакомая женщина, сидевшая за столом напротив двери, подняла на него вопросительно-недовольный взгляд. Немолодая, но аккуратно одетая, белая рубашка, камелия на шейном платке… Девин вежливо, но быстро произнес, сложив руки за спиной: — Мне нужен Эшкрафт. Вы не знаете, где я могу его найти? — Он не в канцелярии. Если что-то несрочное, скажите мне, я передам, когда он вернется, — суховато ответила женщина, снова опуская взгляд на бумаги. Она что-то переписывала начисто… секретарь? — К сожалению, срочное, — Девин с трудом натянул вежливую улыбку на лицо. У него не было на это времени! — Где он? — Не представляю, с чего я должна… — к сухости прибавилась желчь, и Девин отстраненно подумал: интересно, какой бы у нее был тон, если бы у него были не сержантские погоны? — Я его заместитель. Один из его подчиненных получил травму. И мне нужно сообщить ему об этом, — холодно ответил он, крепче сжимая ладонь на кисти. — Вы скажете мне, где Эшкрафт, или нет? Видимо, с тоном он переборщил: секретарь глянула на него изумленно. — Не надо нервничать, молодой человек… У него встреча. В «Лозе и короне», — произнесла она, выравнивая стопку бумаг на столе. Девин фальшиво улыбнулся: — Спасибо, — и покинул комнату. Блядь, блядь, блядь! Он даже не знал, где эта «Лоза и корона»! Оставалось надеяться, что водитель рельсомобиля знает. В холле он бросил взгляд на висевшие на стене часы и беззвучно выругался: какое полтретьего дня? Откуда так много? Водитель, храни его Бездна, знал, как добраться до этой ебучей «Лозы». Девин снова забрался в салон, снова уставился в окно, барабаня по колену. Вытаскивать капитана со «встречи» — это уже совсем другое дело. Какого Чужого он вообще был на какой-то встрече? Это не звучало как что-то официальное и обязательное. Или опять эти дурацкие аристократские шутки, с наигранным пренебрежением называть «встречей» какие-нибудь переговоры или обсуждения стратегии? Ох, он бы правда не отказался уже от сигареты. Блядский цейтнот. «Лоза и корона» оказалась старым пабом в пятнадцати минутах езды. Весьма приличным пабом почти в районе аристократов, кто бы сомневался. Даже сейчас Девин признал, что свой дух у места был: красноватые стены кирпичного дома, большие витражные окна, темные рамы и густо переплетшийся плющ над входом — паб как с гравюры сошел. Торнтон снова бросил водителю, чтобы тот ждал его, и шагнул к дверям. «Хотел бы я оказаться здесь в первый раз в более приятных обстоятельствах», — устало подумал он. Внутри его встретила небольшая зала, обшитая медово-красным деревом. Вкусно пахло чем-то пряным и жареным, по зале разносились негромкие разговоры и стук приборов о тарелки — Девин сглотнул в секунду набежавшую слюну. Он заметил вдалеке у стены барную стойку, и накрытый белым столик, но все остальное скрывала высокая деревянная перегородка, расписанная теми же лозами. — Добрый день. Вы бронировали? — обратилась к нему проходившая мимо служанка. Она была в темно-зеленой форме с пронзительно-белыми гольфами, и улыбнулась ему выверенно вежливо. У Девина уже не было желания играть в эти игры, но какое-то подобие улыбки он изобразил. «Она не виновата в том, что твое настроение — дерьмо», — напомнил он сам себе. — Нет. Я ищу Эшкрафта Карстена, — очень странно было называть капитана по имени, — у него должна быть встреча… здесь. Девушка смерила его сомневающимся взглядом. — Я уточню, — сказала она. — Подождите здесь, пожалуйста. Девин проводил фигурку долгим взглядом — девушка ушла куда-то в высокие двери справа от входа, — и потер заурчавший живот. Пахло в пабе просто охеренно вкусно, а он с утра не ел и вряд ли поест в ближайшее время. Нарисованная на перегородке лоза была как живая — с тенями, полутонами, с неровными краями листов. Она спускалась с левого угла вниз почти до самого пола. На ближайшем столике с белой скатертью стояла небольшая вазочка с темным цветком. За барной стойкой на стене было что-то большое, малахитово-зеленое. Девин прищурился: кажется, барельеф. Да еще и на большом, едином куске камня? Опять, что ли, лозы? Выглядело, конечно, кошмарно дорого. И претенциозно. Слишком. А ведь отряд уже, наверное, давно добрался до базы с Нортом… Только бы у него было это время, которое Девин так бессмысленно тратит на ожидание. Он снова вытащил зажигалку, но уже не зажигал огонь, просто крутил и прослеживал костяной узор без цели. Словно воришка, невовремя забравшийся в дом. Стоит и ждет, пока хозяева закончат обедать, чтобы украсть столовое серебро. Тьфу, блядь. Он уже был готов окончательно забыть о приличиях и пойти искать капитана самостоятельно, когда служанка вернулась. — Что ему передать? — девушка держала в руках какое-то белое полотенце. Девин тут же окрысился в мыслях: «Да я поговорю с ним сегодня или нет?!» Вслух он процедил: — Это личный разговор. Отведи меня к нему, — он толкнул зажигалку в карман. Служанка хотела что-то ответить, но Девин повторил: — Отведи. Вежливая полуулыбка определенно стала испуганной. — Конечно, — закивала девушка. — Следуйте за мной, сержант. «Не ее вина, — устало напомнил себе толлбой, и тут же отмахнулся: — Похер». По широкой лестнице с картинами на стенах они поднялись на второй этаж. Здесь не было общей залы — лишь коридор, освещенный приглушенно, и двери справа и слева. Они дошли почти до самого конца, и служанка открыла одну из них. В тишину коридора ворвался смех и голоса, и Девин шагнул внутрь. В лицо пахнуло духотой с запахом табака и сладко-терпких духов. Комната была большой, на два окна и два стола. Ближе к двери стоял игральный, с непременным коричневым сукном, а дальше, у второго, накрытого длинной белой скатертью, суетились слуги, убирая посуду — толлбой постарался не думать о еде. На звук открытой двери обернулись все, кто сидел за игральным столом: и десяток игроков, и крупье. Девин на автомате пробежался взглядом по незнакомым лицам мужчин и женщин, нашел Эшкрафта, опустившего карты на стол… заметил точеное лицо Глории. Уродливый шрам Брайана. Закусил щеку и все-таки неохотно склонил голову, как того требовал этикет. Молча уставился на капитана. — Я надеюсь, ты не покинешь нас надолго, Карстен, — улыбнулась Уотберри, стрельнув темно-зеленым взглядом в сторону Девина. В этот раз она была без вуали, но все еще в черном, закрытом костюме — даже обычно открытые взгляду ладони прятались за полупрозрачным кружевом перчаток. Эшкрафт вздохнул: — Не могу обещать, Глория, — разговоры, прерванные появлением толлбоя, потихоньку возобновились, а Эшкрафт аккуратным движением подбородка указал на альков из зеленых штор у окна. Капитан не выглядел разозленным вмешательством, но и довольным — тоже. Девин подчинился. За стеклом покачивались листья клена, пуская узорчатую тень по шторам и паркету. Капитан встал так, чтобы видеть стол, и Девин замер напротив, полностью прячась за второй шторой. Это создавало ощущение конфиденциальности, и… Теперь на него больше не пялились. — Итак? Вряд ли ты здесь с хорошими новостями, — Эшкрафт скрестил руки на груди, и пристально смотрел потемневшими серыми глазами. Девин понизил голос: — Извините, что помешал, но на дежурстве произошел несчастный случай. Норт пострадал. Серьезно. Упал с ходуль, — он понял, что звучит это как-то неправильно, как будто Норт в этом виноват, и вынуждено повторил слова Честера: — Кажется, дело в механизме. Какая-то неисправность. — Насколько все плохо? — ровным голосом произнес Эшкрафт, глядя теперь правее, на стол и засевших вокруг аристократов. — Норт был без сознания, когда я уходил, но вроде живой, — честно признал Девин. — Он мог получить переломы, контузию… спину повредить. Ворвань в баке при ударе взорвалась. Ходули в хлам. Эшкрафт глубоко вздохнул, прикрыл глаза, коротко массируя висок. На секунду Девин ощутил неуместное сожаление, что принес дурные новости. Но ему они, вообще-то, тоже не сильно нравились. Он хотел было еще намекнуть, что Норту срочно, очень срочно нужен лекарь, но удержал язык за зубами. Капитан выглядел глубоко задумавшимся, взгляд совсем остановился. Не стоит его отвлекать. Это для Девина всё просто и очевидно, но он же не видит всей картины. Что-то может не предусмотреть. О чем-то не знать. — Нас ожидает просто до Бездны бумажной работы, — вздохнул, наконец, Эшкрафт. — Надеюсь, утреннюю смену не отпустил? — Нет, должны ждать на базе. Норт с ними, оставшееся от ходуль тоже, — коротко ответил Девин. — Ему лекаря, остальных опросить… — пробормотал Эшкрафт, продолжая потирать висок. Очнулся: — Как добрался? — Рельсомобиль. Нас ждут, — и капитан одобрительно кивнул. — Хорошо, молодец. Иди, мне нужно кое с кем переговорить и отправить пару записок. Я присоединюсь через десяток минут. «У Норта их может не быть», — почти огрызнулся Девин, но не стал. Молча кивнул и двинулся к выходу. Приятный тембр Глории нагнал его у самых дверей. — Уже уходишь? — Девин на автомате обернулся поверх плеча. — Что-то серьезное, Карстен? Торнтон беззвучно выругался: Уотберри обращалась к капитану, но бросила взгляд и на него. Конечно, не пропустила заминку. Очерченные бордовые губы аристократки дрогнули в мимолетной улыбке, но она сразу же посерьезнела. Зато сидевший рядом мрачный Хэйден, поигрывавший пальцами по столу… Девин отвернулся. — Несчастный случай, — коротко ответил ей Эшкрафт под короткий скрежет задвигаемого кресла. Девин почти закрыл за собой дверь, но все-таки разобрал: — Насколько все плохо? Я знаю одного хорошего… Замок щелкнул, и Девин позволил себе слабый смешок. Как всегда. Как всегда. Брайан даже и не пытался скрыть эмоции: взгляд исподлобья, излишне, кричаще расслабленная поза… Кажется, слегка сдвинутая к Уотберри рука, лежавшая на бортике стола. Словно бы маленькое заявление прав, которое вряд ли пропустят мимо глаз. И вряд ли Глория будет довольна такой непрошенной «защитой». И от кого? «Чужой, нашел, к кому ревновать леди, — молчаливо подивился Торнтон, пряча руки в карманы и по памяти находя обратный путь. — Еще б к Эшкрафту ее приревновал, придурок». Выйдя на улицу, он нашел взглядом арендованный рельсомобиль — серая, хищно заостренная громада металла, — шагнул к нему… Притормозил у высокого клена на полпути. Полез во внутренний карман кителя за сигаретами. Бездна, он сделал все, что мог. Заслужил хотя бы свою третью за день сигарету. Девин с третьего раза прикурил и медленно и глубоко затянулся, продолжая без задней мысли крутить зажигалку в пальцах. Медленно же выдохнул. Закашлялся, но это быстро прошло. Сплюнул погорчевшую слюну. Тянущий голод медленно, неохотно отступал. Но ощущение, что он успел и справился, никак не хотело появляться. Ребра все еще как обручем стискивало, и голову — понемногу — тоже, несмотря на сигаретный дым. Он почти успел докурить, когда Эшкрафт вышел из темных дверей. Девин тут же затоптал окурок и молча проводил капитана к нужному рельсомобилю. Подумал, усаживаясь в богато украшенный салон, в котором теперь отчетливо пахло табаком: не нравится ему в них. Постоянно какая-то херня происходит. В этот раз стражник не смотрел в окно, не крутил зажигалку — просто откинул голову на спинку и закрыл глаза. Он, можно сказать, ничего и не сделал — бегал да ругался, — а устал, как будто три смены подряд отработал. Тупо. Эшкрафт кашлянул, привлекая его внимание, и Торнтон тут же поднял голову. — Во-первых, спасибо, что организовал всё в мое отсутствие и нашел меня, — капитан вытащил из поясной сумки кошель и легко перекинул Девину. Тот поймал — ладонь тут же оттянуло. — Премиальные. Дальше я разберусь, иди домой. — Я должен знать, насколько серьезно Норта приложило, — уперся Девин, убирая кошель в подсумок. Эшкрафт, конечно, был прав — сейчас от него пользы было как от хрустака, только ядом плеваться, но… Капитан смотрел на него несколько секунд, а потом продолжил смягчившимся тоном: — Я в штабе ближайшие пару дней буду, — он хмыкнул, — безвылазно. Твоя помощь пригодится. Лучше побереги силы. Девин хмуро посмотрел на него. Непослушный подсумок никак не хотел закрываться. Капитан покачал головой. Потер бровь, глядя в окно. — Тогда вечером, как обычно, примешь отчеты второго отряда и найдешь меня, — вздохнул он, и Девин кивнул. Крепление наконец-то поддалось. Толлбой сложил руки на груди и уставился на проносящиеся мимо дома. Спустя пару секунд Эшкрафт снова заговорил — чуть отстраненно: — Леди Уотберри была щедра. Она послала за своим… давним другом. Бывший полевой лекарь. Застал Морлийский мятеж. Много неудачливых дуэлянтов на ноги поднял. Я думаю, он справится. Девин не стал отвечать, просто кивнул еще раз. Иррационально ему хотелось разозлиться на Глорию, хотя в этом не было никакого смысла. — Больше ничего? — раздалось от капитана формальное. Девин хотел было кивнуть в третий раз, но остановился на половине движения. — Оливер с утра опоздал. Сказал, что вы в курсе, — сейчас это казалось такой херней, конечно, но не сообщить он не мог. Эшкрафт достал записную книжку и пролистал. — Да, он говорил, — капитан что-то записал себе. — Не упоминай это в отчете, все в порядке. — Хорошо, — пожал плечом Девин, постукивая пальцами по плечу. Ему было все равно. В тихом гудении рельсомобиля, постаравшись, можно было разобрать знакомое постукивание на стыках рельс. Ту-тун. Ту-тун. Слишком… слишком медленно. Раздражающе медленно. Доехали они в молчании. К счастью, Девинова приказа не ослушался никто. Отряд так и ждал их на базе. Эшкрафт тут же затеял бурную деятельность — послал Генри проверить Норта, Оливера — к ремонтникам, а Девина — в штаб за какими-то бланками. Когда Торнтон возвращался, в воротах он столкнулся с крепким на вид, сухим старичком. Стражник сразу догадался, что это лекарь — по большому чемодану, чистым рукам и удивительно заебанному цепкому взгляду. Как у Честера иногда. Девин отдал капитану бланки — отряд уже выстроился в линию, готовый к отчету, — а сам потихоньку слинял. По пути он столкнулся в коридоре Генри, и тот коротко качнул головой: — И не пробуй. Я лекаря проводил к Норту, а тот сразу же меня послал, как его увидел. Приказал, чтобы никто не мешался под ногами. Жесткий мужик. Девин раздраженно дернул плечом — неужели он настолько предсказуем? — и развернулся. Вместе они зашагали обратно к остальному отряду, к мосткам. За это время капитан уже успел опросить двоих. Девин пробежался взглядом по одному из заполненных бланков, взял себе один пустой и отошел к ближайшему ремонтному столу. Восстановить сегодняшние события в хронологическом порядке было несложно. Задумался Девин всего лишь дважды: как объяснить, откуда он взял лекарство, и почему он уверен, что дело в ходулях. Он и, честно говоря, не был. Но хотел бы. Капитан рассеянно кивнул ему, когда он добавил бланк в стопку. Девин пару мгновений смотрел, как он быстро записывает за непривычно сухо отчитывающимся Оливером, а потом пошел на выход. По пути домой он перескакивал с мысли на мысль, и слишком много из них были связаны с событиями во время дежурства. Если дело действительно в дефекте механизма, то Норту просто не повезло: на его месте мог быть кто угодно, ведь ходули они каждый раз выбирали случайные. А еще тот же Честер пару раз едва Тортона не ронял; как же ему тогда повезло, что он не упал! А ведь мог. И… Самое черное крутилось на дне. Что китобой все-таки… ничего не делал без выгоды для себя. И мог — зачем-то — ему соврать. Квартира встретила его тишиной, одновременно привычной и нет. В последнее время Честер все чаще оставался у него, иногда даже на несколько дней подряд… А сегодня опять сбежал, как раньше. На весь день. А может ведь когда-нибудь и не вернуться. Китобой же. Нет. Торнтон присел на софу, устало оперся локтями на колени, растер лицо. Он уже чувствовал первые отзвуки скорой головной боли. А на столике привычный беспорядок — узорчатые карты, болты, пара книг, газеты… Девин вздохнул и откинулся на мягкую спинку. Ужасный день. Он прикрыл ненадолго глаза, продолжая крутить в мыслях: Норт, поломка, свидетели, вина… Честер в его куртке — зачем она ему? — и мерзкие уколы, которые он никогда бы не делал, и мерзкая Канцелярия, куда он не хотел идти, и мерзкие аристократы, которые играют в карты, пока на улицах… на улицах что… Он дернулся и разом открыл глаза. Во рту пересохло, тут же стрельнуло в шее, какая-то мышца сжалась спазматически так, что слезы едва не брызнули, и Девин хватанул ртом воздух. Медленно, прижав пальцами больное место, он выпрямился. Размял шею, стараясь не шипеть. В голове гудело, как рядом с неисправным громкоговорителем. Тени заметно удлинились и заняли всю комнату, свет пожелтел — похоже, он задремал, и не на пару минут. Девин мял мышцу, прижмуриваясь от острой боли, и думал устало: блядь, ну нахера он разлегся, знал же, что после дневного сна в голове кавардак… Да еще и в животе пронзительно заурчало. «Весь день через задницу», — подумал Девин, продолжая растирать шею, а потом его разум наконец-то проснулся. Он вскочил с дивана. Часы на каминной полке заставили его застонать вполголоса: вот уже двадцать минут как закончилась вторая смена, а он все еще не на базе. А ведь он обещал капитану! Ну пиздец. Вот тебе и «просто побегал». Настроение, вроде бы выровнявшееся, снова испортилось. За какие-то волшебные семь минут Девин успел дойти до ванной, сунуть чугунную голову под воду и слегка взбодриться, найти на кухне немного хлеба и даже не забыть закрыть дверь. Может, он и проебался, проспав, но он все еще обещал капитану быть на базе вечером. И один раз Эшкрафт уже на него проорался за опоздание. Спасибо, хватило. Сквозь сумеречно потемневший парк Девин торопился на чистой памяти, ничего под ногами не различая. Фонари на улицах еще не зажглись. Из ангара, мимо которого стражник пробежал, уже не доносилось привычного толлбойского шума, но в штабе — в штабе на нужном этаже успокаивающе горел свет. Девин толкнул тяжелую деревянную дверь. В здании было уже пусто — везде толлбоя встречала тишина и закрытые двери. Только на втором этаже, в его кабинете — Девин мысленно усмехнулся: в капитанском — из-за двери виднелась полоска света. Эшкрафт поднял на него взгляд, кивнул вместо приветствия и коротко сказал: — Ты мог не приходить. Я же говорил. — Один раз я уже не пришел, и меня потом… — огрызнулся Девин и тут же прикусил язык. Капитан смотрел невпечталенно. — Простите, устал. — Сегодня — прощаю. Присаживайся, раз ты здесь, — Эшкрафт выровнял и отодвинул бумаги. Он оперся на столешницу и устало потирал висок, наблюдая за тем, как Девин подтаскивает к торцу стола ближайший стул. Когда сержант занял место, он негромко произнес: — Хороших новостей нет. Только плохие. Девин молча склонил голову к плечу. «Насколько?» — хотел спросить он, но не успел. Капитан продолжил: — Я сопоставил отчеты. Никто, конечно, ничего странного не заметил с утра. Норта не видели всё дежурство — да и с чего бы, маршруты не пересекаются… А Джереми перенервничал и начал путаться в словах. Здесь тупик. Девин покривился, но кивнул. Капитан прав, это даже повторный допрос не решит. — Ремонтники изучили обломки ходуль, — продолжил Эшкрафт, взяв в руки авторучку. — Сказали, что уже невозможно понять, в чем причина поломки. Перебрали остальные механизмы, но так ничего и не нашли. Джереми видел только последствия. Остается надеяться на то, что найдутся свидетели, но… «Я бы мог попросить Честера поискать, — подумал толлбой, облокотившись на столешницу и потирая переносицу, и сразу же: — Нет. Капитан потребует объяснений, если что-то найдется — и что я ему скажу?» Он пялился на сгущавшуюся за стеклом темноту, и на собственное блеклое отражение, и продолжал бессмысленно крутить ситуацию так и эдак… Всегда есть способ… — А главное… — Эшкрафт прервал тишину. Помолчал. — К сожалению, травмы Норта оказались серьезнее, чем казалось на первый взгляд. Лекарь сделал все, что мог. Но… — Что? — удивленно переспросил Девин. Ему показалось, что капитан шутит, или неточно высказался, или он не так понял. — Норт?.. Но все же было… Эшкрафт откинулся на спинку кресла, не отрывая взгляда от черной с золотом авторучки. — К сожалению, — повторил он, — лекарь сказал, что у Норта открылось внутреннее кровотечение. Во время транспортировки, или… Счет шел на минуты. Норту их не хватило. Девин молча накрыл глаза ладонью. Он все еще отчасти не мог поверить: как? Он же передал слова Честера, успел, привел лекаря, и не новичка, и Норт тогда был еще жив… Кажется. Надо было заставить Честера, уговорить пойти с ним, найти верные слова. Он мог, и плевать, что бы потом думали остальные… Он не мог. Уже не мог. — Официальная причина смерти — несчастный случай. Тело вернут семье, у него была жена, — Эшкрафт говорил сухим голосом. — Она получит доступ к его счету в императорском банке, всё согласно контракту… Придется, правда, обойтись без официального прощания. На западный берег просто так не попасть. Девин едко, но едва слышно фыркнул, не открывая глаз. Кому надо было — попадали. — Ты сделал, что мог, Девин, — тише сказал капитан. — И иногда даже этого бывает недостаточно. Девин в последний раз глубоко вздохнул и кивнул. Выпрямился, скрестив на груди руки. Эшкрафт посмотрел на него внимательно… и тоже кивнул. — Что дальше? — спросил его Девин устало. Капитан отложил ручку — ровно параллельно бумагам. Ответил рассеянно: — Внутреннее расследование, доклад по результатам… — Новый толлбой? Или дежурство неполным составом? — Девин нашел на столе свою карту маршрутов и подтащил ближе. Развернул, рассматривая. От какого-то придется совсем избавиться, или же тасовать, периодически пропуская один. Он нахмурился. Или, может, попробовать раскидать отрезки пути по соседним… — Вряд ли мы найдем сейчас подходящего новобранца, — капитан говорил с нескрываемым сомнением. — Только если перекинут кого-то из другого отряда, но… Тоже маловероятно. «Потому что нет людей или потому что вы не будете просить?» — почти спросил Девин. Но только почти. Он аккуратно сложил карту города и положил на край стола. — Отряду завтра сообщите вы, или мне это сделать? — и Эшкрафт посмотрел на него так… отвратительно понимающе, что Девину захотелось поморщиться — и вряд ли этот порыв он полностью сдержал. Капитан хмыкнул. — Сам. И всю следующую неделю буду здесь. А может, и до середины месяца. — Ожидаете еще одну странно своевременную проверку? — Девин в последний раз потер лоб, жмурясь — слишком яркий тут свет, аж глаза гореть начали, — и пробормотал сразу же, не дожидаясь ответа: — Конечно, ожидаете. Пойду я. Он поднялся на ноги, но спохватился и добавил: — Если вы не против. — Иди, — голос капитана снова смягчился, как раньше, когда они только ехали на базу, и всё казалось… исправимым. — Завтра чтобы пришел на дежурство, никаких самоволок. И без самоедства. Ты мне понадобишься в конце недели. — Есть без самоедства, — вяло кивнул Девин на прощание. На обратном пути домой он зашел в винную лавку. И в книжную, замешкавшись на мгновение перед витриной — тоже. Когда он открыл дверь в квартиру, в сонную вечернюю тишину лестничной клетки ворвался далекий шум воды и сочный, пряный запах. Девин слабо усмехнулся, запирая дверь. Уже вернулся, значит. Китобой ждал его в глубине гостиной, у дверей в кухню, опираясь плечом на дверной косяк. Непривычно было видеть его вечером в накинутой на плечи рубашке, но хотя бы застегивать ее Честер привычно не стал. — Сегодня ты долго, — протянул китобой с шутливой улыбкой, но та быстро померкла. Девин оставил новую книгу на столике у софы, подошел ближе. Молча протянул темную бутыль тивианского красного. Честер осторожно забрал. — Похоже, тот толлбой переломами не отделался, — пробормотал он. Девин вздохнул. С языка никак не хотело слетать такое простое слово, и вместо этого он качнул рукой, отрывисто прочертив указательным и средним. Сверху вниз. «Мертв». Честер отвел взгляд в сторону, на пустой камин. Удобней перехватил бутыль. — Мне жаль, — сказал он негромко. Девин только отмахнулся и взялся за пуговицы кителя. — Извини, что сорвался днем, — все-таки добавил он. Китобой качнул головой. — Ничего. Я понимаю. Девин едва кивнул и отвернулся. — Я в ванную, — произнес он устало. — Весь день носился… как идиот. — Тогда подожду тебя, — в спину ему произнес китобой. Первый стакан вина за ужином выпили молча. Девин специально взял крепленое красное: густое и сладкое, оно не горчило на языке и было гораздо, гораздо крепче сухого. И все равно пилось легко — за счет сладости. Честер раньше такого не пробовал, и удивленно заметил, что наконец-то прочувствовал все эти цветочные и фруктовые нотки в послевкусии. Выражение лица у него за ужином так и оставалось слегка изумленным, и даже одухотворенным, и к третьему бокалу Девина слегка… отпустило, и он уже без всяких мыслей наблюдал за китобоем с рассеянной улыбкой, которую никак не мог согнать с лица. Вино отлично помогало не думать. Пока он мыл посуду, оставшуюся с утра и после готовки, Честер уселся прямо на стол за его спиной и вполголоса начал рассказывать очередную подслушанную историю — в его исполнении весьма забавную. Некого мерзкого и занудного аристократа по фамилии Тимш охранял специальный армейский отряд, один из солдат поблудил со служанкой, а потом недосчитался весьма симпатичного портсигара, на что эмоционально жаловался сослуживцу. — И я замер на этой дурацкой крыше прямо над двумя этими придурками, и даже шагу сделать не могу — крыша старая и тонкая, как мой матрас на Ундине. Да еще и прогнулась подо мной, зараза! Чуть дернусь или перемещусь куда-то — и она выпрямится обратно, и вот ни хера это не незаметно. Ну, думаю, пару минут еще потерпеть, пока эти двое здесь стоят, а потом можно и нашуметь, но Чужой! Один раз эту историю прослушал, второй… — Честер почти смеялся. — На третий уже был готов его поправлять, когда он начал путаться в, хм, описаниях кое-чьих красот, которые становились все внушительней и внушительней. Правда, парень почему-то никак не хотел рассказать заодно, что в это же время один из гостей Тимша недосчитался печатки. Прямо рядом с его пустым постом. Хотя гость и жаловался… изо всех сил. Даже не знаю, с чего парня такая слепота взяла. — А откуда ты знаешь про печатку? — полюбопытствовал Девин. Кожа на руках уже начинала морщиться от того, сколько времени он потратил на отмывание присохшего к сковородке жира. Честер сзади хихикнул совсем весело. — Может, потому что это я ее спер? — он глотнул вина, продолжая посмеиваться, и Девин укоряюще вздохнул. Но он был только наполовину серьезен: ну и что, что какой-то аристократ потерял перстень? У Глории колец было больше, чем дней в году. Наверняка и мужчины недалеко от нее ушли. Возьмет в следующий раз другой, да и Чужой с ним. — Ладно, пошел я. Можешь высказать свое неодобрение моими беспокойными руками в гостиной, — Честер, судя по звукам, соскользнул со стола на пол. — А! И я забираю с собой вино, так что лучше тебе поторопиться. И это не угроза. Девин хмыкнул, продолжая тереть все еще жирный на ощупь металл, и действительно услышал удаляющиеся шаги и негромкий, под нос намурлыканный мотив «Пьяного китобоя». Честер нашелся на его софе. Еретик удобно устроился у дальнего подлокотника и лениво тасовал колоду карт, не глядя на руки. Похоже, мерное движение карт в ладонях завораживало не только Девина: от неожиданности Честер дернулся, когда толлбой опустился на софу и устроил голову на его бедре. Девин сделал вид, что не заметил косого взгляда с нотками неодобрения, закинул ноги на противоположный подлокотник и взял со столика свежекупленную книгу. От бумаги еще резко пахло краской и типографией. Корешок чуть скрипнул, когда стражник в первый раз раскрыл обложку. Часть страниц, не до конца прорезанная, так и не расклеилась с уголков, и Девин аккуратно разделил их ногтем. И углубился в пролог. Спустя двадцать страниц Честер вплел ладонь в его волосы. Он легонько почесывал у виска, едва двигая пальцами, в одном темпе и ритме — и перипетии морлийской истории отошли на второй план. Глаза закрывались сами собой. — Не думал, что они слегка волнистые, — тихо пробормотал Честер, пытаясь накрутить короткую прядь на палец. Девин фыркнул, усилием воли возвращаясь к книге. Щеки затлели: времени, чтобы состричь отросшие волосы до приемлемой длины, он не мог найти уже вторую неделю, а совесть старательно успокаивал тем, что под толлбойским шлемом все равно не видно. — И ничего они не… — пробормотал он вполголоса, пытаясь вспомнить, где остановился. Китобой сдержанно рассмеялся. — Ну… ладно, может быть. Немного. Честер неторопливо пропустил пряди сквозь пальцы, медленно и осторожно. — Не обстригай их совсем, — негромко произнес он. — Может, только виски. Тебе вот так… гораздо лучше, чем бритым. Девин глянул на него снизу вверх, надеясь, что со стороны скулы не горят слишком заметно. Честер выглядел совершенно завороженным. — Мне бы, кстати, тоже пригодилась с этим помощь… — вполголоса заметил китобой, не переставая поглаживать его макушку. Как кота нежил. Девин сдался и опустил книгу на живот, но еретик так и не продолжил мысль, и ему пришлось спросить: — Помощь с чем? Честер отвлекся от поглаживаний. — А? С волосами. Выбривать самому себе затылок — занятие не из легких, — он чуть усмехнулся. — Раньше мне помогала Рафа, но сейчас это немного невозможно… по очевидным причинам. Где она и где я. Девин чуть кивнул, смыкая веки: Честер сменил руку и снова взялся перебирать волосы и массировать виски. Неожиданно бережные прикосновения убаюкивали. Хотя, возможно, дело было и в вине. — Мы бы могли заняться этим сейчас, — намекающе протянул Честер, но Девин только фыркнул: — Сейчас я тебе даже нож для масла не доверю, не то что бритву, уж прости. Китобой, смеясь, ругнулся на него, но спорить не стал. «Зато я, кажется, знаю, чем мы можем заняться», — подумал Девин. Он легко поймал ладонь, все еще медленно поглаживающую висок, и сдвинул ниже. Прижался губами к основанию, горячему, живому, сдвинулся к пульсу на кисти, потом обратно: центр ладони, и знакомые мозоли у самых пальцев… Честер над ним перестал дышать. Девин легким движением повернул ослабевшую кисть — левая, отмеченная знаком Чужого. Он сказал себе мысленно: «Это ничего не значит, всего лишь еретический рисунок», — и прижался поцелуем к центру метки. Он едва-едва сдвигался, захватывал шершавую кожу губами, даже проследил одну из линий кратким, незаметным росчерком языка. Поцеловал снова, уже не мимолетно. Приподнял веки, находя взглядом любовника — и расплылся в довольной ухмылке. Честер смотрел на него широко распахнутыми глазами, заметно порозовев. От одного этого вида в паху мягко — пока мягко — скользнуло тепло. И в груди. И в мыслях. — Все-таки чувствительное место, да? — пробормотал Девин, выдыхая горячим прямо на знак. Бедро, на которое он опирался, дрогнуло в напряжении. — Не хочешь… развлечься? Китобой прочистил горло. — И что у тебя на уме? — пробормотал он осипшим голосом. Девин положил его ладонь над сердцем, устроив свою сверху, и задумался. — В основном — ты, — улыбнулся он, перебирая в мыслях идеи. Самые разные… Он хотел бы попробовать с Честером так много всего. Китобой осторожно вздохнул. — Это или слишком слащаво, — пробормотал он, склоняясь к Девину, — или довольно неприлично. Ответить Девин не успел — его поцеловали в ответ. Это было не очень удобно, не очень привычно, но так охеренно хорошо, что Девин сам подался навстречу, сминая тонкие губы. На вкус Честер все еще слегка отдавал сладким цветочным вином, и гибкий мокрый язык никак не хотел подчиняться, ускользая раз за разом, как бы Девин ни старался, и на обратной стороне век опять взрывались фейерверки Фуги, и смять левой горячий твердый загривок оказалось так правильно… Честер подался назад, шумно глотнул воздуха, будто забыл о дыхании, сердце предательски стучало, торопливо и ощутимо, и Девин вдруг подумал: однажды и он может. Не вернуться. Как Норт. Он крепче сжал угловатую ладонь на груди и глубоко вдохнул, задержав на мгновение дыхание перед выдохом. Губы тянуло и покалывало, а в мыслях разливались стылый холод и шелест ночных трав. Он так и будет все время… ждать? Пока не станет слишком поздно? Девин чуть ослабил хватку и сказал: — Я хочу тебя связать. Ладонь на груди дернулась, и он тут же подумал устало: конечно, Честер, которому никто не указ, скривится, фыркнет и откажется. Возмутится шепотом. Или в голос. Выдавит неверящий, неловкий смешок… Или даже глумливый. Конечно. Он может. Может, Девин только что все испортил. Китобой над ним сдавленно кашлянул, прочищая горло. — Ты сказал «связать»? — переспросил он вполголоса. Девин поколебался, но все же кивнул. Посмотрел наверх, на Честера. Тот на глазах расплывался в широкой, предвкушающей улыбке. — Блядь, да. Конечно да! Его голос опять чуть охрип под конец, и ладонь сжалась на рубашке, царапнув кожу ниже ключицы. Девин, глядя на взбудораженного еретика, не сдержал короткого смешка — в облегчении, и смеясь над собой, как всегда боязливым и опасливым сверх меры во всем, что касалось его… интересов. — Тогда пошли, — слабо улыбнулся он, поднимаясь на локте и откладывая книгу на столик, — в спальню. Честер тут же вскочил и двинулся к темному кабинету, но остановился в дверном проеме. — Ты хочешь только… связать? Или что-то еще? — он, обернувшись, следил за тем, как Девин приближается, и очаровательно блеснул глазами, когда Торнтон за бедра притянул его ближе к себе. — А что, — Девин чуть наклонился, чтобы поцеловать его, и Честер порывисто прижался к нему сам. Торнтон в губы ему пробормотал: — Хочешь чего-то еще? Парень в ответ вздохнул — прерывисто, одновременно как стон и смешок. — Если захочешь потом меня трахнуть, мне нужно десять минут, — пробормотал он и снова потянулся за поцелуем. Девин раздумывал недолго, осторожно сжимая меж зубов чужую тонкую губу. — Нет, не в этот раз, — произнес он. — Но ты все еще можешь… — Нет, — Честер поймал его за рубашку и потянул за собой, дальше, в темную спальню. — Тогда я не хочу тянуть время. Девин последовал. С улыбкой. Он думал о том, что сойдет вместо веревки в этот раз. Ясно, что он бы предпочел обычную четверть дюйма — но сейчас у него не было такой роскоши. Бечевка? Нет, слишком тонкая, да и Честер наверняка не из тех, кто под веревкой послушно замирает. Так можно и кожу разрезать… Теплый желтый свет залил спальню — китобой включил светильник у кровати — и в глаза Девину бросились бордовые декоративные шнуры на портьерах. Это было… Он покосился на Честера. Тот уже замер на постели, скрестив по-серконски ноги и вцепившись в собственную бледную лодыжку. И смотрел на него. «Сойдет, — быстро подумал Девин. — У него достаточно тонкие кисти». И ладони изящные, с длинными пальцами, точно для лекарской работы… Он развязал ближайший шнур и под шорох тяжелой портьеры вытянул его из крепления. Длиннее, чем он думал. Практически веревка, гладкое, плотное плетение, почти скользкое, с широкими кисточками на концах. Кисточки ему ни к чему, но Чужой с ними. — Давно хотел спросить, — хрипловатый голос отвлек его от размышлений, нужен ли ему второй шнур, — от твоего постельного постоянно пахнет какими-то цветами. Душный такой запах, тяжелый. Но приятный. Что это? Девин обернулся поверх плеча. Честер, сжимая в кулаке угол его подушки, подтащил ее поближе к лицу. — Лаванда, наверное. — Лаванда, значит, — повторил Честер и втянул воздух. Усмехнулся. — Стоит теперь почуять — и все мысли о сексе. И о тебе. Девин перевел дыхание — «и о тебе» — и, перекинув шнур через локоть, развязал и соседний. Все, что ему сейчас было нужно, дожидалось его на постели, в нетерпении перебирая пальцами по лодыжке. Честер сам качнулся навстречу, когда Девин поймал его под подбородок, чтобы поцеловать, и, не разрывая бесконечно-мягкого касания губ, помог снять с себя рубашку. Ладонь ожгло жаром голой кожи, и Честер шумно вздохнул, с улыбкой подставляясь под прикосновение. Узор мелких змеиных чешуек завораживал как в первый раз. Девин сел на колени напротив китобоя. Выложил шнуры рядом, тщательно распрямив. Взял ладони Честера в свои — горячая, грубая кожа, твердые костяшки, длинные пальцы с коротко обрезанными ногтями. Потер острый змеиный хвост. — Только руки сегодня, окей? — спросил он, и Честер кивнул, прикусив губу. И наконец-то Девин произнес фразу, которую не говорил уже лет пять: — Если ты скажешь «красный», я тут же развяжу тебя. Честер приподнял бровь, но все же едва заметно кивнул во второй раз. И Девин потянулся за шнуром. Это никогда не было только о связывании. Никогда. Но всегда — всегда было об ощущениях. О человеке. Кому-то нравилось быть скованным по рукам и ногам. Кого-то успокаивала неподвижность. Кто-то любил, когда его вертели, как куклу, создавая сложный паутинный узор. Кто-то просто хотел смотреть — Девин все еще помнил ту странную ночь, зеркало, Глорию с бокалом вина и совершенно загипнотизированного аристократа вдвое его старше, который не мог оторвать взгляда от собственного отражения — и от рук Девина, медленно затягивавших на нем узел за узлом… Нет, не то место, чтобы думать о ком-то еще. Шнур был слишком коротким, чтобы использовать его сложенным вдвое, как Девин привык. Все-таки он скучал по своим старым веревкам! Он быстро накинул петлю на петлю прямо на одеяле, вывернул, затянул узел, Честер без лишних просьб подставил руки — и бордовые петли обняли татуированные кисти. Девин намотал длинные темные кисточки на указательные и медленно, но уверенно потянул. Честер теперь смотрел не на него, а на свои связанные руки — с каким-то удивлением. Девин наощупь подцепил шнуры, проверил, что пальцы втиснуть можно, и завязал поверх скользящего узла фиксирующий простой. Накрепко — шнур почти затрещал. «Нет, нужно потом поискать что-то получше», — подумал толлбой, хмурясь на секунду. Ему уже хотелось дорваться до Честера, до зуда в пальцах, но оставался последний штрих. — Ложись на подушки, — сказал Девин негромко и сдвинул руку на твердую грудь. Под ладонью уверенно, чуть заполошно билось сердце. И китобой, не отрывая от него темного взгляда, опустился на спину. Второй шнур, как Девин и планировал, ушел на крепление; обвязать штыком узел меж кистями, потянуть за концы шнура вверх — и Честер послушно завел руки за голову. В невысоком изголовье постели не было подходящих прорезей под веревку, но центральное украшение, немного напоминавшее лист или широкое лезвие пики, сгодилось, чтобы обвязать шнур вокруг. Девин ещe раз проверил узел. Выдохнул. Окинул любовника взглядом, незаметно сжимая в кулаке одеяло. Честер уже дышал чуть быстрее обычного — вытянувшийся у его бедра, в одних штанах, со связанными сверху руками, бордовое на белом — на постельном, на расцвеченной татуировками коже… И дурацкие кисточки рядом. Девин чуть улыбнулся, сдвинул амулет к плечу и наконец-то тронул парня полной ладонью. Честер резко втянул воздух, и Девин повел прикосновение по теплой коже, расчерченной тут и там шрамами. — Если почувствуешь холод в пальцах, онемение или, не дай духи, боль — обязательно скажи мне, — произнес он негромко. Любовник уже выглядел слегка… не с ним, погруженным в себя, и было не лишним напомнить. Но тот только подвигал плечами, устраиваясь, и так ничего и не ответил, хотя Девин выдержал паузу. — Ты бы знал, как мне нравится на тебя смотреть сейчас. Голос опять подводил, скатывался в хрип, и приходилось напрягать связки, чтобы сказать что-то. Честер прикрыл глаза и сглотнул — понемногу он снова краснел. — Я думал, ты пошлешь меня, если я предложу что-то такое, — сознался Девин, и парень усмехнулся. Девин продолжил ласково гладить его — прослеживать натянувшиеся мышцы, растирать кожу, скользить по ребрам. Легонько вычерчивать ногтем змеиный язык, лижущий под ключицей, и змеиную голову с черными бусинками глаз. — Так что я все еще не могу до конца… поверить. Честер стрельнул в его сторону взглядом — хитрым, темно-зеленым… Девин в своей жизни не видел ничего более красивого, искушающего, восхищающего, чем связанный китобой у его колен, и не сдержался: оперся на подушку, склонился над распростертым телом — и тонкие губы послушно разомкнулись под его напором. Честер замычал в изумлении, когда он опустил ладонь на живот и двинулся ниже… — Ты всегда говорил, что любишь видеть с утра метки на коже, — прошептал Девин, их губы почти соприкасались. — Мои метки. Они замечательно на тебе смотрятся. Честер издал тихий стон, когда он скользнул под пояс и сомкнул пальцы на уже твердом стволе. Девин легко двинул ладонью, и член в ответ запульсировал. — В этот раз сделаю их поярче, — любовник толкнулся навстречу. — Кажется, ты не был против укусов, да? Он продолжал неторопливо ласкать шумно дышащего Честера, неудобно вывернув руку, и пара липких капель предсемени даже размазалась на внутренней стороне кисти. О, парню определенно нравилось то, о чем он говорил. — Как хорошо, что у тебя высокие воротники, — улыбнулся Девин. Может быть, совсем немного… хищно.