Неужели конец?
15 июля 2018 г. в 15:03
Корабль принадлежал моему дяде и носил название «Золотая лама». Генри явно собирался напасть, это поняли все. И Джек не стал исключением.
— Свистать всех наверх! — крикнул он с каким-то довольным выражением лица. Поправил треуголку. Я принялась нервно грызть ногти.
«Золотая лама» выглядела менее гордо, чем «Жемчужина», и была несколько меньше и медленнее последней. Выглядела она, несмотря на свои размеры, воистину гордо. Сколько всего я пережила на этом корабле! Сколько воспоминаний!
Меня распирала злость. Я всей душой ненавидела «Ламу» и ее капитана. По сути, я была рада, что мне наконец выпал шанс поквитаться с Генри, но я понимала, что ничего ему не в состоянии сделать. Дело даже не в том, что он сильнее меня, совсем нет. Он слишком хорошо меня знает. Всю меня, он бывал в самых потаенных уголках моей души. Может предугадать любое мое движение. И это пугало. До дрожи в коленках и мурашек на спине.
Когда корабли поравнялись друг с другом, я заметила своего дядю. Он держался, как всегда, гордо, с щепоткой презрения рассматривая «Жемчужину» и его капитана. За его спиной примостилась какая-то женщина. И только когда послышался голос Джека, приказывавшего начать огонь, до меня дошло, кто это был. Да, именно она! Каштановые волосы, тронутые сединой, спускались до груди, карие глаза, плоская фигура. Худые пальцы руки обхватили плечо моего дядюшки. Тонкие губы шевелились, что-то говоря. Сама же женщина меня, похоже, не видела вообще, чему я несказанно обрадовалась.
Первый выстрел попал точно в цель. «Лама» предостерегающе скрипнула и застонала. Спустя мгновение последовал ответный удар.
Звуки выстрелов заложили мне уши, на что я не обратила внимания. Я вытащила саблю и поджидала того момента, когда пираты пойдут на абордаж. Мое лицо при этом перестало что-либо выражать, даже напряжение. Только отчаянно бившееся в груди сердце могло выдать то, насколько я была напугана. Все-таки уроки Генри не прошли даром. Уроки фехтования — это одна из тех вещей, за которые я ему благодарна. А таких мало, крайне мало.
***
— Нет! Не так! Не так, Бэтти, все не так! — замахал руками Генри. Девочка лет десяти на вид сконфуженно остановилась и опустила саблю. Матрос, с которым она дралась, отошел в сторону. — А сейчас что, дядя? — спросила она устало и почесала голову. — Подумай сама, — отрезал мужчина, — Давай, излагай свои ошибки! — Ну, — девочка задумалась, втянув губы, — моё тело пыталось спастись по отдельности. — А надо как? — Чтобы оно стало единым целым, — Бэтти склонила голову, извиняясь. — И это все? — выгнул бровь Генри. Девочка пожала плечами. — Да, наверное. — Есть еще одно, — резко и громко заявил дядя. Бэтти вздрогнула, — Твое лицо. Эмоции. — А что не так с моими эмоциями? — удивилась Бэтти и покрепче сжала рукоять сабли. Так, на всякий случай. — Все. Они есть. Вот, что не так, — Генри ткнул девочку в лоб указательным и средним пальцами с такой силой, что она даже отклонилась назад, но возмутиться не посмела. Лишь состроила кроткое выражение лица и почесала лоб свободной рукой. — Проявлять эмоции во время боя — ошибка, которая в большинстве случаев становится роковой, — пояснил мужчина и отошел, повернувшись спиной к Бэтти, — Ты должна научиться скрывать эмоции, показывая лишь спокойствие и уверенность. Даже если противник сильнее. Но при этом никогда его не недооценивай. Поняла? Вместо ответа Генри ощутил прикосновение железа к шее. Вздрогнул. — Поняла, — усмехнулась девочка, — А вот ты мне говорил, что к врагу спиной нельзя поворачиваться. Если бы мы сейчас дрались, ты бы умер. Бэтти отошла. Дядя похлопал в ладоши и развернулся. — Браво. Горжусь тобой, — мужчина потрепал девочку по щеке, — И еще кое-что. Лучше в начале боя сделать вид, что проигрываешь, чтобы уверить врага в том, что он — победитель. — А потом неожиданно напасть? — радостно закончила Бэтти. Генри кивнул. — Итак. Давай все заново, — взмахнул дядя руками и кивнул стоящему в стороне матросу, чтобы тот подошел ближе, — Только не забудь, что я тебе сейчас сказал! Бэтти вздохнула, сосредоточилась. Подняла саблю и начала вновь драться с матросом, стараясь сохранять холодное выражение лица. — Так… Молодец! Хорошо… — подбадривал Генри, — Эмоции, эмоции! Так… А теперь выпад! Нет, не так! Ладно, с атакой надо поработать отдельно…***
Команда с «Ламы» пошла на абордаж вскоре после того, как был открыт огонь. Все забыли друг про друга. Для всех нас существовал лишь противник. Цель — выиграть и выжить. Мы с Джеком мгновенно разделились. Моим противником, к счастью, оказался не Генри, а какой-то тучный мужик, больше походивший на мешок картошки, чем на человека. Движения у него резкие и грубые, отчасти спонтанные, другие же легко предугадываемые. Драться с ним было крайне скучно. Как меня и учил дядя, я сделала вид, что проигрываю. У меня получилось убедить этого матроса в том, что совсем не умею фехтовать. Мое лицо отражало недоумение и страх, но таковые чувства я не испытывала. По крайней мере, в той мере, в какой я их показывала. По воле случая я обо что-то споткнулась и упала на спину, ударившись головой. На секунду я прикрыла глаза, а после в них отразился уже неподдельный страх. Матрос самодовольно ухмыльнулся и занес надо мной саблю. Но она попала в то место, где меня уже не было. Я перекатилась в сторону, вскочила и состроила спокойное и холодное выражение лица. Бой продолжился. Теперь вела я, что сильно сбило с толку противника. Выпад, удар, поворот! Мне без труда удалось убить мужчину. Даже скучно как-то… Несколько ударов — и все. В следующую секунду ко мне подлетел другой человек. Я не стала даже разбираться в том, кто это. — Джессика! Я удивленно застыла на месте. Это был тот самый юнга! Да, точно он! Вот только менее потрепанный, чем при прошлой встрече. Щетка светло-русых волос растрепалась, на руке была царапина, голубые глаза сверкали недоумением. Моя рука нерешительно опустилась, но вновь поднялась. — Вот кого-кого не ожидала встретить, так это тебя, — усмехнулась я и сделала легкий выпад. Парень его без труда отразил, — Как тебя там звать, напомни? — Марти, — резко произнес юнга, — И, как я понимаю, форы ты мне не дашь? — Не надейся, — бросила я. Бой продолжился. Я действовала по той же тактике, что была раньше. Удар. Поворот. Переход. Никто из нас не понимал, что происходит, но все-таки имел ясное представление, что мы друг для друга — враги, кто бы там кого не спасал. — Не думал, что ты так плохо фехтуешь, — посетовал Марти. Я еле сдержала смех и дернула головой. Через некоторое время я снова состроила холодную мину. Отразила удар Марти и сделала неопределенное движение рукой с оружием. Результат был мгновенный, — Ого! Сабля из рук юнги выпала. Я приставила кончик сабли к его горлу и слегка надавила. — Что ты там говорил про то, как я фехтую? — насмешливо произнесла я и опустила саблю, — Я не убью тебя. Зачем же тогда спасала? А теперь иди отсюда. Бегом. — Я дважды твой должник, — развел руками Марти и поспешил скрыться, пока я не передумала. Да уж, когда я найду себе достойного противника? И когда это я стала такой малодушной? Я оглянулась в поисках Джека. — Племяшка! Какая встреча! Я вздрогнула, зажмурилась и мысленно чертыхнулась. Обернулась. Волосы хлестнули меня по лицу. Вздрогнула еще сильнее. И перепугалась до дрожи. — Дядя, — спокойно произнесла я. Генри стоял передо мной и, как обычно, с толикой превосходства глядел на меня. Время поработало и над ним — лицо тронули маленькие морщинки, на волосах проступала седина. Но формы он не потерял нисколько, это я поняла сразу. — Что ты делаешь на этом корабле? — спросил он. — Не имеет значения, — отрезала я, — Мне интересно, какого черта здесь делает мама? — Ты все такая же нахалка! — в голосе слышалась насмешка и угроза. Я ощутила, как сердце начал сковывать ужас… Как мне был знаком этот тон! Он всегда предвещал что-то недоброе. Без дальнейших предисловий мы приступили к бою. Я старалась не выражать ровным счетом никаких эмоций. Получалось, прямо скажем, с трудом. Раз, два, три! Переход! Мы перешли на другое место. Звон наших саблей, казалось, разносился по всему кораблю. Оружие в наших руках искрилось. Я была сосредоточена, ведь ошибаться нельзя — одна-единственная ошибка может стать последней, роковой. Рот Генри искривился в улыбке. Его явно смешила сложившаяся ситуация. Он без особого труда отражал любой мой выпад и наносил удары. Мне было не так легко, как ему. — Прекрасно фехтуешь, — подметил он. — У меня был лучший учитель, — ядовито прошипела я. В этот момент мы как раз «проходили» мимо Джека. Тот только что расправился с очередным противником, взгляд его остановился на мне. — Не отвлекайся! — сделал мне замечание Генри и ударил меня саблей по щеке, оставив порез, — Или мне вновь дать тебе уроки? — Не надо. — Двигаешься, словно кошка, грациозно, — подметил Генри. Мысленно я закатила глаза — у него была вечная привычка критиковать мои действия или же хвалить. Знал ведь, что меня это злит. — Благодарю, — я сделала реверанс, — Ты мне не… — выпад, — Ответил… — блок, — Что тут делает моя мама? — переход. Дядя состроил непонимающее лицо и немного ослабил напор. — Она? Да так… По делам пришла. Тебя, кстати, ищет, — мое тело пробрал холод, я ощутила приступ тошноты. Меня? Ищет? Спасибо, увольте, — Но, видимо, не найдет. Угроза была донельзя прозрачной. Я понимала, что дяде не составит труда меня убить. Это пугало. Спустя время я начала уставать, хоть и старалась сохранять силы. Ноги предательски подкашивались, но я держалась, держалась изо всех сил. Старалась не показывать Генри, насколько устала. Секунда. Сабля выпала из моих рук. Я открыла рот, глаза налились недоумением. — Вот черт! — одними губами произнесла я, тяжело дыша. Перед глазами все плыло, я еле стояла на ногах. У меня не было ни оружия, ни сил, чтобы увернуться от удара. И это было заметно, сильно заметно. Генри самодовольно ухмыльнулся и занес надо мной саблю. Проткнул ей. Я резко распахнула глаза. Сжала руки в кулаки и громко вскрикнула от подступившей боли. Она разнеслась по телу быстро, проникая в каждую клеточку тела, обволакивая туманом мой разум. Генри вытащил саблю и нанес ей другой сквозной удар. Оба были смертельными. Я упала на колени, выставив руки перед собой. После, не в силах на них опираться, упала на бок. Боль вскружила мне голову, перед глазами все поплыло. Шум на мгновение утих, а после в ушах словно забили колокола. Я сквозь пелену боли увидела удаляющуюся фигуру дяди. Закрыла глаза. К горлу подкатила тошнота. Я опустила взор на раны. Кровь… Как много крови… Нет, нет! Все должно было кончиться не так, не так! Я не могу умереть! Не сейчас, не здесь! Я заставила себя встать, но это ничего не дало, так как я грохнулась обратно на колени. Тело начало неметь, руки — дрожать. Я чувствовала, как из меня течет кровь, я видела ее. Кровавое пятно расползалось с пугающей быстротой. Я закрыла глаза. Нет, только не так… Не так! Я уже не чувствовала и не слышала ничего. Тело онемело, руки отказывались слушаться. Я упала обратно, как было в начале. Закрыла глаза. На секунду меня поглотила тишина и покой. В следующее же мгновение мое тело свело судорогой, я зажмурилась и застонала от боли. Все тело словно разрывало на части. С губ сорвался хриплый крик. Я закрыла глаза. Все, это конец. Наверняка конец. Не думала, что он наступит так скоро. Ха, а смерть не такая уж и страшная, если подумать… Не знаю, сколько времени я так пролежала. Я не слышала и не видела ничего, для меня существовала лишь боль и тишина. Больше ничего. Время словно застыло на каком-то определенном моменте. Я дрожащими, непослушными руками сняла с шеи камешек, подаренный Роном, и сжала его в руке. С моих губ слетел вздох. Я ощутила, как меня медленно покидает сознание и сжала камень сильнее. Он был такой холодный… Пока я теряла сознание, падая куда-то во тьму, я мысленно молила Бога, чтобы я выжила. Хотя… Разве он меня слышит?
