Call call call!

Вообще-то, Мингю обычно самоуверенный и смелый, знающий себе цену и не позволяющий другим переходить рамки дозволенного. От него аура власти и какого-то очарования, поэтому почти никто не конфликтует с ним, хотя бы в открытую, и самоуверенность Мингю лишь растет. Но сейчас ему реально страшно. Потому что этот флорист с «Чон Вону» на бейджике выглядит максимально рассерженным — у него как в аниме молнии в глазах, а еще он сжимает руки в кулаки и всем своим видом демонстрирует, что правда пытается быть спокойным. Уж прости, Ким Мингю, что не выходит. — Я тебе шею сломаю, — нарочито нежно и доброжетально обещает Вону, оставляя букет, над которым только что трудился. Мингю уголком сознание думает, что избей Вону его этим букетом — все вышло бы как в кино, и может закончилось хэппи эндом… Наивные мечты, потому что этот Чон Вону берет в руки секатор и улыбается так отвратительно маниакально, как только может улыбаться флорист, в чьем магазине только что сломали потрясающую орхидею. Мингю не специально, честно. Он вообще зашел в этот магазин купить букет для сестры друга, чтобы потом они пошли погуляли и узнали друг друга получше… Но теперь, кажется, Мингю получше узнает весь эмоциональный спектр флористов и несколько новых матов на латыни (только не говорите ему, что это название растений). — Может, я лучше оплачу? — Мингю прощает ему даже обращение на «ты» и опасливо пятится назад. — Да замри ты уже на месте! — чертыхается Вону, и огибает послушно остановившегося Мингю — в паре сантиметров от очередного горшка, как выясняется позже. — Она впервые за несколько лет зацвела, — ворчит себе под нос Вону. — Такой редкий цвет, красивый, еще долго бы цвести могла. — Прости, — искреннее извиняется Мингю, аккуратно вставая в самом центре тесного магазинчика, чтобы вновь ненароком ничего не сломать. Вону от него отмахивается, не отрывая взгляда от орхидеи. Осматривает каждый листик, бережно поддерживает своими красивыми (о боже, не время думать об этом) руками соцветия, а после цокает языком и начинает срезать их. Один за другим, очень медленно, словно ребенку обрабатывает ранку, дуя на нее после каждого «больно». Кажется, опасность миновала. По крайней мере видно, что острый секатор для Вону ценен как инструмент спасения соцветий, нежели как орудия убийства неуклюжих Ким Мингю. — Добавлю в твой букет, — все еще ворчит. — Чтобы ты шел, смотрел на них и стыдился себя. Букет с орхидеями выходит правда красивый, а Вону внезапно кажется еще красивее, и тут дело то ли в его преданности, то ли в янтарном свете, падающим с огромных окон во всю стену. Это неважно, Мингю не должен засматриваться на человека, который его тут чуть не убил. Ладно, он не хотел его убивать, как Мингю честно-честно не собирался ломать орхидею и тем более расстраивать Чона. — Забирай, — шелестит Чон, смотрит с вызовом, но букет передает аккуратно, словно дите новорожденное. Впрочем, флористы — люди странные, для них, может быть, и правда букет сродни детям. — Спасибо, — кивком благодарит Мингю и прижимает букет к себе, пока расплачивается картой. — Он очень красивый. — Я знаю, — с неменяющимся выражением лица кивает Вону и протягивает чек. Ким хмыкает и чуть усмехается — Вону либо знает своей работе цену, либо невыносимый грубиян, но, странно признавать, оба варианта не кажутся Мингю какими-то вызывающими. Вону в принципе, несмотря на свое холодное отношение с первых секунд, кажется все же уютным и мягким — то ли из-за круглых очков, то ли из-за легких кудряшек, но, скорее всего, из-за нежности во взгляде, когда Чон извлекает цветы и составляет букет. — Все-то ты знаешь, — все же подразнивает Мингю, словно они давно друзья, а не жертва и цветочный маньяк. Забавно. — Разумеется. Я ведь, в конце-концов, даже умею читать, а ты зашел в магазин, проигнорировав табличку «перерыв», — и кивает на дверь… … Где правда висит эта табличка, а Мингю ощущает себя как минимум слепым идиотом. — Прости, — стыдливо просит он. — Но почему ты тогда пустил меня? — Потому что я привык помогать людям, и еще не знал, что ты начнешь тут все крушить. — Туше. Несколько секунд они стоят молча, а потом Вону указывает на дверь рукой, улыбается максимально фальшиво и елейным голосом: — Кажется, вам пора. Встреча с сестрой друга проходит неплохо: девушка болтает почти незамолкая, а Мингю кивает и время от времени угукает — разнообразия ради. Мыслями он далеко, примерно в том цветочном магазинчике, крутится вокруг Чон Вону, приглаживает выбившиеся из прически пряди и пытается придумать, как нормально извиниться. Не то чтобы ему так уж сильно стыдно за это — обычно он вообще забывает про такие вещи уже через минуту, — но сломанная орхидея и закусивший губу Чон Вону то и дело появляются перед глазами, заставляя сердце как-то быстрее биться. Усугубляя ситуацию, орхидея лежит в букете на коленях у девушки — и в таком случае здесь явно не хватает Вону на коленях Мингю. То ли весеннее обострение это, то ли еще что, но Ким сейчас явно не здесь, а под конец встречи болтовня девушки начинает раздражать. Девушка выражает желание встретиться однажды еще раз, Мингю поддакивает, но мысленно добавляет «никогда, скорее всего». На часах половина восьмого, и магазинчик тот, вероятно, еще не закрылся. Можно зайти и извиниться еще раз, нормально. Ну, и за букет поблагодарить, сказать, как он девушке понравился. Едва ли, конечно, Вону хоть что-то будет важно из этого, зато самого себя Ким успокоит. В этом мире важна лишь личная выгода. Идти извиняться с пустыми руками — идея явно такая себе, поэтому Мингю заходит в кофейню по дороге. Чтобы понять… Что знать не знает… Какой кофе любит этот Вону и любит ли вообще. — Мне нужен такой кофе, который понравится флористу, — сообщает он и понимает, что выглядит сейчас как абсолютный идиот. Таковым, вероятно, его и считает бариста — взгляд яснее слов. — Это вам тогда, что ли, — оправившись от шока, спрашивает. — В кофе клумбу развести? Мингю шутка нравится, и он хмыкает. Да уж, этому Чон Вону было бы самое то принести стакан с цветами. С орхидеями… Или нет, лучше не с ними, потому что он решит, что Мингю над ним издевается — между прочим, это ни разу не правда. Это просто попытка сохранить свою жизнь и избавиться от стыда, а то Вону как напророчил. — Давайте просто американо, — вздыхает, останавливается на нейтральном варианте. Хорошо будет, если кофе остынет, пока Мингю дойдет до магазинчика — с Вону станется если что выплеснуть этот американо Киму в лицо со словами «я не пью такое». О боже, с этим Чон Вону столько всего нужно предугадать… — Мы закрываемся, — не оборачиваясь, кидает Вону, слыша за спиной звон колокольчика. Холодный ветер касается спины сквозь тонкую рубашку, вызывая мурашки по коже. Вону больше волнует, что сквозняк может коснуться кордилины, а ведь она в этом году очень болезненная. — Ну кто там… — оборачивается он, понимая, что дверь закрывать посетитель не намерен. Ничего удивительного, кстати, потому что это тот самый Мингук, сломавший днем такую драгоценную орхидею… Что он пришел на этот раз сломать? Может, азалию? Розы? Гипсофилы? Психику Чона? О боже, кажется, у Вону начинается мигрень. Заранее. Мингук или как там его, еще ничего не сказал, но уже вызывает опасения. — Это я, — радостно сообщает он. И чуть не наступает на оставленный Чоном кактус. — Стой где стоишь! — криком чуть не срывает голос Вону, хватая бедный кактус из-под ног парня. — Ты едва не убил Джихуна. — Джихуна? — непонимающе оглядывается, словно и правда ожидает здесь увидеть одного коротышку, котрого априори не знает. — Джихуна, — милостливо кивает Вону, когда удостоверяется, что кактус в безопасности. — Это в честь моего друга. — Ты назвал кактус в честь друга? — Ну да. Он такой же маленький. С злорадным удовольствием Вону наблюдает, как у парня там в голове шестеренки друг друга стирают. Ну, а что, не одному Чону в этой компании с ума сходить. — Ну и зачем пришёл… Эээ, Мингук? — попытки вспомнить имя правильно проваливаются. Вону не жаль. — Я Мингю, — со вздохом поправляет. — Ким Мингю. И я пришел извиниться. — Что ж, Ким Мингю, извинения приняты, можешь разворачиваться на сто восемьдесят градусов и проваливать, — дружелюбно улыбаясь, предлагает Вону. Вообще-то, еще полчаса назад он повесил табличку «закрыто», но опыт показывает — Мингю таблички игнорирует. — Я принес тебе кофе, — и передает стаканчик с видом победителя, что выглядит, конечно, очень жалко, как и весь этот Ким Мингю в целом. Вону не может отказать себе в удовольствии еще немного помотать его нервы. — Значит, ты принес кофе человеку, у которого, возможно, непереносимость кофеина, — нарочито тянет слоги, наблюдая, как меняется выражение лица Мингю. — И сейчас он примет твои извинения, а потом начнет задыхаться от отека Квинке. Подносит стаканчик ко рту, делает глоток. Кофе вкусный, но сахара не хватает. Как и воздуха в легких Мингю, если судить по покрасневшему лицу и судорожным вдохам. Кажется, у него случился отек Квинке от шуток Вону. И Вону все еще не жаль. — Хорошо, что я люблю кофе. Спасибо. — Ты издеваешься, — взрывается Мингю, когда до него доходит (ох уж эти проблемы высоких). — Я думал, ты тут помирать собираешься! Вону кивает. — Конечно, собираюсь. Ты сломал мою орхидею, едва не задавил Джихуна и простудил кордилину. Я при смерти. Сдерживать смех трудно, но Вону практикует такое ежедневно при разговоре с тугодумами. Мингю, в принципе, милый своим незнанием, а еще его легко дразнить, поэтому язвит Вону с ленцой, в полсилы. Киму, правда, и этого, кажется, с лихвой хватает. А ведь это он еще с Джихуном или Чаном не общался… Мингю трет виски пальцами и явно пытается все там внутри себя разложить по полочкам. Не выйдет. Вону точно знает, у него опыта навалом. Аж спина иногда болит, хотя, возможно, это от старости. — Окей, я пришел сюда извиниться… — вновь заводит старую пластинку, а весь из себя злой Чон Вону прерывает его. — Как я и сказал, извинения приняты. Кофе и правда вкусный. Хотя, конечно, таких жертв, как орхидея, не стоит… — Значит, ты не убьешь меня? Дайте ему медальку за глупость. Вону объясняет медленно, четко, как ребенку нуны по соседству. — Если я убью тебя, то меня посадят. Мой магазин либо закроют, либо передадут кому-то другому, но в любом случае всем моим детям придет из-за этого конец. — Детям? Вону разводит руки в разные стороны. Хорошо бы, если это выглядит внушительно, а не глупо. — Все цветы здесь мои дети. Кстати, сдвинься на два шага влево и замри, пока не столкнул вазу с гвоздиками. Если ты сделаешь это, то я принесу их на твою могилу. — Ты же сказал, что не будешь меня убивать… — Я найму киллера. Джихуна, например. Ты думаешь, я просто так назвал кактус Джихуном? Нет. Они оба маленькие и милые, но колючие. Их точно стоит познакомить. Джихуна и Мингю, то есть, а не Джихуна и кактус — с последним-то Джихун заочно знаком. Ситуация становится абсурдной, поэтому Вону выталкивает Мингю из магазина и закрывет его наконец. От холодного воздуха Чон начинает дрожать и клянет себя, что не взял с собой шарф. Мингю греет руки дыханием, пока они идут куда-то. Вдвоем, что совершенно неожиданно для Вону, который, вообще-то, живет в другой стороне, а еще не желает иметь с Кимом ничего общего. — Угощу тебя еще раз кофе, — ворчит Мингю, заталкивая Чона в кофейню. Теплую, и на том спасибо. — А то и правда убьешь меня. — Окей, я больше люблю капучино, — кивает Вону, делая вид, что каждый день ходит с незнакомыми парнями в кафе после того, как они рушат его магазин. Идиллия. — А потом расскажу тебе, как ухаживать за орхидеями, — предлагает вот такую благодарность Вону, потому что нужно же платить за доброту или что там у Мингю. Ким закатывает глаза. — Лучше уж помолчи, потому что я уже схожу с ума. — Я такой с ума сводящий? Крышесносный? — хмыкает и нарочито проводит языком по губам, дразнясь уже по привычке. Мингю, в принципе, ничего такой. — Ага, заткнись. У Кима краснеют щеки, и Вону по прежнему не жаль.