Here's to being human
Taking it for granted
The highs and lows of living
To getting second chances
— Я слева, — Роджерс пронёсся мимо, очевидно не особо напрягаясь, и Брок подавил желание схватить того за слишком шустрый суперсолдатский зад. На заднем дворе медленно расцветало утро, которое пахло ещё не испарившейся весенней росой и свежей зелёной травой, покрывающей газон. Было совсем рано, и потому повсюду слышалось мягкое щебетание птиц. Брок не мог поверить, что они так близко к Нью-Йорку. Казалось, что дом спрятан где-то в дремучем канадском лесу, куда-то к северо-востоку, где живут лишь лесники, охотники и рыбаки. Он наворачивал который круг подряд, периодически любуясь на пробегающую мимо задницу и стараясь не обращать внимания на ритмично бьющий по щиколотке браслет. Брок был рад наконец сбросить напряжение, даже если пока нагрузка ограничится пробежкой. Баки появился на пороге задней двери растерянно. Он был очаровательно помят ото сна и растрепан. Брок улыбнулся при виде него и подбежал ближе. — Эй, Зимний, — задорно позвал он. — Как спалось? — Я не слышал, как ты ушёл, — хмуро ответил Солдат, сурово сведя брови к переносице. — Думаю, это прогресс, — ответил ему Брок. — Я потерял бдительность, — Зимний стал выглядеть ещё суровее и сложил руки на груди. Этот жест тоже был явно новым. Или, вернее, хорошо забытым старым. — Это ничего, — постарался успокоить его Брок, опасаясь, как бы Зимнего не переклинило. Хотя он скорее и правда был растерян, чем нестабилен, будто сам не мог поверить, что это произошло. — Здесь мы все в безопасности. Ты можешь расслабиться. — Не хочу я расслабляться, — хмуро поговорил Зимний. — Командир, они всё равно когда-нибудь придут. — Знаю, Зимний. Но я сказал тебе — здесь мы в безопасности. Зимний вздохнул и забавно пошевелил босыми пальцами ног, глянув на Стива, делающего вид, что он не слышит, о чем они говорят. Что-то явно решив у себя в голове, Зимний ступил босиком на холодную траву. —Ты куда? — спросил у него Брок, на самом деле уже догадываясь. — Тоже хочу бегать, — оповестил Солдат и с абсолютно уверенным видом пошёл на первый круг. — Босиком-то куда! Но Зимнему было, в общем-то, все равно, и на вопросительный взгляд Стива Брок тоже пожал плечами и присоединился ко всеобщему спортивному мероприятию. Стив хмыкнул. Он наблюдал за ними, как орнитолог наблюдает за птицами. С восхищением, но больше с научным интересом. Маленькие изменения в Баки и его неожиданные простые действия заставляли его сердце с надеждой трепетать. Он верил, что у них получится. За эти недели он настолько привык к ним двоим, что неожиданно почувствовал, как впервые после предательства Брока ощущает себя живым. Здесь он не Капитан Америка, а Стив Роджерс, и никто не ждёт от него важных решений. Пока. Этот дом — словно барьер, за которым можно скрыться. Сегодняшнее утро не стало исключением. Его каждодневная одинокая пробежка спустя пару минут превратилась в дурацкое соревнование: вот, что он понял. Сначала Баки просто бежал рядом, но потом, видимо из любопытства, прибавил ходу, и Стив не отстал. Он мог поклясться, что услышал, как Баки издал что-то вроде смешка, и на следующий круг ускорился уже серьёзно, заставляя Стива гнаться за ним со значительным усилием. Брок, конечно, не пытался за ними поспевать, впервые так ясно осознавая, что перед ним — мальчишки: юные и простые. И если бы не война, если бы не человеческая жестокость, то эти двое могли бы прожить свою короткую беззаботную жизнь и быть по-настоящему счастливыми вдвоем. Бегать, смеяться, дурачиться. Если бы Брок мог, он сделал бы все, чтобы дать им это. — Чего такой задумчивый? — явно запыхавшись, притормозил Стив рядом, пока Баки продолжал наворачивать круги на полной скорости. — Да так, — улыбнулся Брок уголком губ. — Радуюсь, что кто-то утер тебе твой суперсолдатский нос. — Ничего не утер! — обиделся Стив. — Мы не соревновались. — Ну да, конечно, — саркастично протянул Брок. — То-то ты совсем не пытался его обогнать. — Он слишком выносливый, — пожаловался Стив, утерев пот со лба. — Чувствую себя как в тридцать девятом. Он поднимается на крышу дома без одышки и подгоняет меня, пока я лежу без сознания на третьем этаже. Брок рассмеялся, искренне и громко, тем самым возвращая увлекшегося Зимнего с небес на землю. Тот тоже с ними поравнялся, ничуть не запыхавшись. — На крыше можно было увидеть закат, — с серьёзным лицом сказал он, и Брок со Стивом застыли на месте. Стив закрыл ладонью рот, пытаясь не выдать шокированного выдоха. Баки тоже остановился и снял со стопы прилипшую травинку, вопросительно на них посмотрев. — Что? — Баки, ты… Помнишь это? — Стив выглядел одновременно и несчастно, и радостно. — Я не помню тебя там, Капитан, — пожал плечами Зимний, хмурясь и явно роясь в своей голове как в ящике со старыми документами. Он выглядел спокойным, но озадаченным. — Там был… Был другой. Очень худой. У Стива загорелись глаза. Брок положил руку ему на плечо, стараясь немного успокоить. — Ты молодец, Зимний, — похвалил Брок. Он чувствовал, что Стив сейчас взорвётся и набросится на Баки с расспросами или объятиями, но понимал, что это того пока только напугает, и нельзя случайно задушить этот маленький прогресс. Очередной за это утро. Нужно просто сгладить момент. — Пойдёмте-ка все позавтракаем. Ни один из суперсолдат возражать не стал.***
Остаток дня прошёл привычно, не считая нервного возбуждения Стива, прилипшего к Зимнему с историями о юности. Какие-то фрагменты Зимний действительно помнил, только не знал, как давно это было, кем были люди, которых он встречал, почему и что он делал. Просто обрывки, который его искалеченный мозг встроил в понятную схему: фрагмент — это что-то, что происходило на миссии и что ему знать не обязательно. Так же как он не помнил конкретного дня убийства Старков, о котором и сам Брок узнал, только ковырнув командирской ложкой поглубже у Гидры в глотке, так он и не помнил конкретной квартиры в Бруклине. Но все же помнил Стива, ещё маленького и слабого, оттуда, из этой самой квартиры. Зимний был настроен серьёзно, и Брок за последние несколько часов так часто слышал «Баки», что уже почти начал называть его так в своей голове. Просто за годы работы с Солдатом он так привык звать его Зимним, что даже теперь не задумывался о том, что вообще-то имя у него иное. Настоящее, не данное Гидрой. Он произносил «Баки» только тогда, когда хотел напомнить Зимнему то, что тот вспомнить не мог. Как тогда, в их последнюю встречу перед заморозкой. Когда Зимний ласкался, горячий и искренний, необъяснимо тактильный и нежный. Он назвал его «Баки», когда оттолкнул. Просто не мог поддаться соблазну, зная, что он несвободен, что заперт в собственном теле, украден сам у себя. Может, это было глупо, спустя все разделённые ими страстные поцелуи, переплетения рук и ласки, но почему-то Брок не смог позволить себе сдаться ему, зная о его прошлом, зная о Баки. Зная о Баки и Стиве. И разделив с последним несколько не менее страстных поцелуев и один неумелый отсос. Мда уж, гибкая у Брока, однако, совесть. Он сам давно знал это про себя, но думал, что это распространяется только на его незаменимые шпионские качества, а оказалось, что и на все остальное тоже. А когда Стив поделился с ним историей о давно потерянном друге, с которым он, оказывается, был близок не только в платоническом смысле, у Брока вообще в голове и сердце всё перемешалось. Страннее треугольник было бы сложно придумать. Он честно пытался разобраться в собственных чувствах, но каждый раз просто приходил к тому, что каждый из суперсолдат был ему по-своему дорог и если бы он мог, он бы забрал себе обоих и спрятал куда подальше, сидел бы над ними как дракон над своими сокровищами. Но теперь, учитывая все дерьмовые обстоятельства, он просто надеялся, что Баки вспомнит себя и Стива и просто сделает выбор, а Брок примет любое его осознанное решение. Что касается Роджерса… Брок хотел, чтобы тот поверил, что он его не предавал. Хотел мира с ним, даже если придётся уйти и оставить их двоих — вдвоём, друг для друга. Пускай будет так. У стареющего наёмника, может быть, ещё будет шанс найти своего человека. По крайней мере Брок очень старался себя в этом убедить, чтобы не было так больно. А пока он нужен, он будет рядом. И будет любоваться ими исподтишка. — Нет, нет, это был Рузвельт, мы смотрели телевизор, после того, как ты починил кран миссис Лойн, нашей соседки, — продолжал рассказывать Стив. Баки задумчиво почесал подбородок. — Я чинил кран, это помню, — ответил он Стиву, но тому и этого было достаточно, чтобы обрадоваться. Они продолжили болтовню до самого вечера и Брок не вмешивался, только наблюдал, чтобы все было нормально. Но Зимний не проявлял признаков дискомфорта, лишь иногда выглядел грустным, когда ни одного фрагмента вспомнить не удавалось. В большинстве случаев он наоборот смотрелся воодушевленным, заинтересованным. После ужина они втроём сидели в гостиной, и на Зимнего, порядком измотанного к этому времени, снова напала тоска по прикосновениям, и он устроился у Брока на груди, продолжая отвечать на вопросы Стива, которого такая поза будто даже не смутила. Брок поглаживал ему волосы и старался не мешать, когда вдруг Зимний неожиданно, совсем несмело положил ноги Стиву на колени, и тот затаил дыхание и аккуратно прикоснулся, положив ладонь ему на колени. Зимний растянулся увереннее, с приятным вздохом позволяя гладить себя им обоим и почти мурлыча, как довольный кот. Брок улыбнулся. И нельзя было представить себе вечер более приятный, чем этот.***
Брок ложился спать с чувством лёгкой усталости после насыщенного маленькими прогрессами дня. Пожелав Стиву спокойной ночи и с трудом заставив Зимнего провести ещё одну ночь в своей комнате, а не у Брока, он с чувством выполненного долга спокойно заснул, раздумывая о том, о сём и не замечая, как проваливается в сон. Он мог заснуть довольно крепко, когда чувствовал себя в безопасности. Тогда и армейская бдительность ложилась под боком, позволяя телу по-настоящему расслабиться. Перед глазами у него было темно, а вокруг царило ощущение теплоты. Он плыл на нем как по солёными волнам южного моря. Сознание медленно текло сквозь сон, и он шёл за ним по пятам, находясь на грани понимания, что спит. Он мог чувствовать лишь размеренность собственного дыхания. Эту лёгкость, в которой он растворился, вдруг пощекотало другим ощущением, которое медленно проникло в его разум. Оно было мягким, почти незаметным, но приятным. Это ощущение коснулось костяшек его пальцев, запястья, сгиба локтя, плеча. Потом перешло на грудь, поднялось по шее, коснулось челюсти, губ. На губах оно осталось, усилилось, стало горячим. Брок понял, что это был поцелуй. Да, он целовал его. Его губы были нежными, мягкими. Это был приятный сон. Он открыл глаза там, у себя в голове, и вокруг было светло — одинокий вечерний пляж и шуршание морских волн. Он лежал на большом мягком шезлонге, а на нем сверху, словно огромный кот, расположился голый Баки, целующий его долго и страстно, так, как умеет только он. Брок подался к нему навстречу, обхватил руками и прижал к себе ближе. Он хотел поцеловать его так сильно, так сильно хотел взять его себе. Баки издал мягкий стон и прикусил Брока за губу, и тот выдохнул ему в рот. Баки оторвался от его губ и посмотрел ему в глаза, невероятно красивый и возбужденнй. Он снова поцеловал его в шею и двинулся вниз, потянув с Брока укрывающую его простыню и прикоснулся так, как нужно, так сладко, как только может коснуться металлическая рука. Его игривые пухлые губы коснулись головки поцелуем, и это ощущение было слишком реальным, и Брок застонал в ответ ему. И одновременно с этим он почувствовал тепло, почувствовал, как нежная рука зарывается ему в волосы и тянет в сторону. На секунду перед тем, как разделить следующий поцелуй, он столкнулся взглядом со Стивом, таким же голым и таким же прекрасным в лучах южного закатного солнца. Брок поцеловал в ответ и его, зачем-то стараясь сдерживать стоны наслаждения ласками Баки, который принялся за него всерьёз. Руки Стива гладили его по груди, губы целовали, и Брок хотел коснуться его в ответ, но во сне его ладони будто превратились в неосязаемый дым, и он не мог ими пошевелить. Ему оставалось только быть там с ними и принимать. Принимать то, о чем он только мог мечтать. Делить с ними ласку, страсть и эти сладкие чувства. Он проснулся со стоном. Перед глазами у него была темнота, а в голове сонная муть и отголоски горячего удовольствия. Он не сразу понял, что последнее реально, что оно продолжает нарастать и становиться горячее. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы догадаться стянуть с себя одеяло. И увидеть у себя между ног длинноволосую макушку. — Какого черта, — прошептал Брок в тишину комнаты, и Зимний оторвался от него с пошлым чмоком и улыбнулся в ответ. — Командир, — страстно прошептал он и снова вернулся к своему занятию, заставив Брока выгнуть спину и вцепиться пальцами в простынь. У Брока перед глазами был туман, а голова закружилась, когда сладкое чувство усилилось, пробираясь от кончиков пальцев всё выше. Горячие губы и нежный влажный язык обвивали его член, и он чувствовал себя прикованным, не в силах сопротивляться. Доводы разума ушли на задний план, и он толкнулся бёдрами вверх, улавливая стон одобрения. Это было так хорошо, так нужно ему. Он пробрался одной рукой вниз, вплел пальцы в знакомые волосы, направляя, помогая найти идеальный темп. Но Баки и сам интуитивно понял язык его тела, двигаясь правильно, повинуясь каждому толчку. — Баки, — прошептал Брок в тишину комнаты. Имя сорвалось с губ как птица, выпущенная из клетки на свободу. Он хотел посмотреть на него, хотел привстать и взглянуть, но уверенная рука легла ему на живот, ясно давая понять, что лучше оставаться на месте. Брок расслабился, выдохнул очередной стон, чувствуя, как Баки пускает его глубже, как горячая изнанка его горла обволакивает член со всех сторон. И как он выпускает его снова, облизывает по кругу, касается кончиком языка отверстия уретры, заставляя Брока метаться по постели. Он был близко. Совсем на краю необходимого ощущения разрядки. Сбившись на выдохе, Брок схватил ртом будто разряженный воздух, когда толкнулся глубже слишком сильно, и Баки издал задыхающийся звук. Через мгновение Брок запрокинул голову назад и кончил, улавливая краем сознания только звучание глубоких глотков. Тяжёлое дыхание и писк в ушах от медленно отступающей волны удовольствия были единственным, что он мог распознать. Он даже не почувствовал, как Баки выпустил его изо рта, не увидел, как он облизал губы одним хищным движением, не понял, как он перетёк выше, как лёг на нём и потребовал поцелуя. Брок поцеловал его, ощущая собственный вкус. Баки издал нуждающийся звук и потерся об него всем телом, выпрашивая, умоляя. В разум Брока уже почти вернулась ясность, но он не мог ему отказать. Такому страстному, такому прекрасному. Он уже потянулся руками вниз, оглаживая его вспотевшую спину, подхватывая под ягодицы. Но в ту же минуту они услышали, как дверь с громким щелчком закрылась и они были слишком очевидны, даже не успев осмыслить, кто их мог прервать. В комнате осталась только тревожная прерванная тишина. Брок снова тихо застонал, но на этот раз от безнадёжности предстоящих проблем и тяжести собственного легкомыслия.