История о беспокойном сердце

      Хриплый, рычащий голос раздался из тени за открытой дверью. — Что с ним? — Они жив. Но эта девка успела над ним поколдовать. День, а может пара часов, и этот образец тоже умрет. Жаль, этот действительно был хорош. — Второй голос принадлежал женщине, не отрывающейся от инструментов и пробирок на столе, тускло освещенном несколькими факелами. Инструменты ее работы были идеально расставлены по своим местам: ни одна склянка, ни одна книга и даже ни один инструмент не выделялись из общего ряда. При одном лишь взгляде на это можно было понять — если хоть что-то тронешь, первый попавшийся под руку предмет с невероятной скоростью полетит в тебя и будет невероятным чудом, если после этого ты выживешь. — Не имеет значения, продолжай работать. — Снова раздался хриплый голос, ответом на который была лишь усмешка. — Мы должны успеть вовремя. — Без нее все равно ничего не получится. — Ты ее получишь. Об этом можешь не сомневаться.       Женщина над чем-то работала, не оборачиваясь к двери. На соседнем столе от нее лежало темное создание с яркими глазами, практически безжизненно смотрящими на весь мир. Его тело содрогалось при каждом редком вдохе, а из пасти вытекала черная жидкость, большими каплями падающая на пол. Женщина не придавала этому никакого значения.       Создание не сводило взгляда с открытой двери, с тени, из которой раздавался голос. Вдруг его глаза расширились, тело содрогнулось в последний раз и обмякло. Женщина усмехнулась, удостоив существо лишь мимолетным взглядом. — Надо будет пересмотреть свои расчеты. И все же он сослужил нам хорошую услугу. — Что ты имеешь ввиду? — На его клыках осталась королевская кровь.       Вильгельм Райнхардт, облаченный в широкую белую рубашку и синий, расшитый золотом, дублет находился в своем кабинете. От привычной почти парадной строгости и ухоженности сейчас почти не осталось следа: обычной надетый и застегнутый дублет был небрежно накинут на плечи, рубашка под ним измята, а седые, в другое время уложенные волосы, сейчас топорщились как напуганный дикобраз. Он хмуро склонился над разброшенными по столу книгами и свитками и изучал их с таким усердием, что не заметил вошедших. — Вильгельм. — Позвала его Ана, подойдя к столу.       Мужчина будто очнулся и поднял глаза на Фарию. Его взгляд и так было не просто выдержать, но еще больше суровости ему добавлял шрам, рассекавший левую бровь и заканчивавшийся на щеке. Тот, кто нанес ему такую рану, навсегда оставил его глаз белесым, невидящим, но самого мужчину это давно перестало беспокоить. Многие отводили взгляд, не могли смотреть, когда Вильгельм вдобавок к этому злился и хмурился, потому что просто кровь стыла в жилах от такого. Фария же давно к нему привыкла, внутри нее ничто не дрогнуло от этого взгляда. — Ящерица сбежала. Солдаты на месте обнаружили только множество следов ее лап, растрепанные кусты и подранную кору деревьев, будто это существо охватило бешенство и оно металось во всей стороны, в ярости круша все. Двое отправились по следам, как только они что-нибудь найдут — пришлют птицу. — Если успеют. — Да. Если успеют. Но есть еще кое-что, что я должен вам всем рассказать. Всем троим. — От последних слов Ана немного напряглась и с удивлением посмотрела на мужа. — Я никогда вам не рассказывал о происхождении своего шрама, потому что был связан рыцарской клятвой. Судя по тому, что происходит и что мне удалось найти в книгах пришло время рассказать вам об этом. Однако сначала я напомню вам другую историю. Когда-то давно, когда людей было не так много и миром правила магия, по небу летали величественные создания, покрытые чешуей, что была крепче стали, и дышали они пламенем, жарче чем в древних кузнях. Звались они драконами. Их было великое многообразие: от лазурных морских змеев, летавших так, словно они плывут, до бронированных горных драконов, чьи тела были покрыты шипами. Магия, питавшая мир, была заключена в самом их естестве. Те немногие люди, что жили на свете в такие давние времена, не владели магией. Они были вынуждены существовать за счет своих собственных сил там, где порой было трудно дышать от волшебства, наполнявшего воздух. Они смотрели на драконов в благоговейном страхе, почитали их и служили им. В благодарность некоторых из них драконы начали обучать магии, дабы те пользовались ею во благо. Но, конечно же, до чего банально… Нашлись и те, кто смог завоевать доверие драконов, обучиться магии, но планы на ее использование у них были совсем другие. И сами драконы бывали разные, конечно, но мы не об этом.       И вот однажды люди, обученные магии, решили пойти против драконов. Они не вступили в открытый бой, это было бы самоубийством, но они нашли тех, кто пошел с ними на уговор. Драконы обещали помочь людям свергнуть остальных, в ответ же люди обещали им пол мира, в котором не будет ни одного человека, а любой, кто туда забредет мог быть безжалостно убит. Драконы согласились и стали учиться сражаться бок о бок с людьми, позволили себя оседлать и стали величайшими воинами, прозванными Всадниками. Сами драконы не умели сражаться как единая армия, люди же, подобно муравьям под их ногами, были вынуждены уметь подобное. Оседлав драконов, они превратили их пусть в своенравную, но слаженную армию. Когда другие узнали об этом, они так же объединились, дабы сохранить имеющийся мир. Так драконье племя и человеческое разделилось надвое. Одних прозвали Темными, других Светлыми, хотя подобные названия не были обусловлены ни цветом чешуи, ни приверженностью к какой-либо стороне, потому что нельзя сказать наверняка кто был прав.       И вот однажды драконы схлестнулись в жестоком бою друг с другом. Словами невозможно передать как страдал мир, как полыхал и стенал.       В конце концов выжили не многие драконы, а людей осталось и того меньше. Те драконы, кто согласился жить в мире, помогали его восстанавливать, другие ушли в далекие земли, а третьи были повержены и заточены в магические кристаллы, но не убиты, ибо их магия все еще питала жизнь этого мира. Оставшиеся с людьми драконы со временем измельчали и вымерли, оставив людям в наследство свою магию, а о тех, кто ушел давно никто не слышал. Это все то, что вы знаете и без меня, как любой ученый человек в нашем мире или тот, кто хоть однажды сидел у костра в компании друзей и слушал разные байки. Однако это не вся история.       Я видел этих драконов. Тех, что ушли. Не всех правда, только самых младших из них. Мой орден защищал их и продолжает защищать по сей день. Этот шрам я получил от одного из драконов. Из их числа разумных, тех, кто еще умеет разговаривать на человеческом наречии, осталось очень мало, поэтому договариваться и общаться с ними очень трудно, но необходимо. Их приручают и обучаются сражаться верхом и бок о бок для того, чтобы защищать границы земель от непрошеных гостей, и защищать тех, кто хранит магию нашего мира. И с одним из диких я не поладил, когда еще обучался сражаться. Я был слишком наглым и глупым с ним и едва уцелел, меня спас мой учитель.       Теперь же, возможно, кто-то хочет оживить Темных драконов. Точнее сказать, я в этом более чем уверен, потому что мой гонец, наконец таки, прислал весть. Древняя Драконья могила была вскрыта и нескольких кристаллов, в которых были заточены сущности Темных драконов, были украдены.       Все окружающие молча смотрели на Вильгельма не в силах произнести ни единого слова. Этот рассказ настолько поверг их в шок, что в головах каждого было ощущение, будто мир перевернулся с ног на голову, не забыв пару-тройку сальто. Как будто до сего дня они были заперты в стеклянной банке, и тут кто-то вынул пробку, и они почувствовали запах настоящего мира. — И… И что нам делать? — Я знаю только один способ покончить с этим раз и навсегда. Темных драконов нужно оживить. И после этого уничтожить раз и навсегда. Монахи, стерегущие Драконью могилу, давно поговаривали о рычании, изредка исходящем из самых ее недр. Даже если их не оживят, они скоро проснутся сами и тогда мир снова погрузится в пламя хаоса. Может быть не в мое и не в ваше поколение, но я не готов кинуть это на на головы тех, кто придет после меня. А для того, чтобы у нас были хоть какие-то шансы против драконов, нам придется призвать старших из ушедших, величественных и огромных драконов, некоторые из которых видели, как зарождалась человеческая эра. И даже этого будет мало. Нам нужен Всадник, нужен тот, кто сможет собрать драконов в единую силу, чтобы с победой вернуться из боя. — Он поднимает серьезный взгляд на Фарию и она хмурится, понимая к чему тот ведет, хотя и не слишком веря в подобное. — И как ты себе это вообще представляешь? — Никак. Я в тебе абсолютно уверен, потому что в тебе течет моя кровь. Райнхардт — не просто фамилия. Мои предки, те, что жили сотни лет назад, были первыми Всадниками, участвовавшими в битве драконов. У тебя нет выбора, тебе придется разбудить в себе эту кровь. Придется обучиться пониманию драконов, научиться общаться с ними, сражаться бок о бок, найти старших драконов и приручить одного из них. Остальные последуют за Всадником, как за предводителем. У тебя просто нет выбора, потому что ты — единственное мое дитя.       У девушки закружилась голова и ей пришлось на шаг отступить, чтобы сохранить равновесие. Все это просто не укладывалось в голове, обрушившись не просто новостью, но еще и огромной ответственностью на ее плечи. — Да ты шутишь… Это, должно быть, какой-то сон… Пусть у тебя нет других детей, но неужели твой род — единственный оставшийся в живых род Всадников? — Этого я не знаю. Возможно есть еще и другие, но об этом тебе не стоит беспокоиться. Их поисками я займусь лично и, надеюсь, я смогу найти и призвать других Всадников. В них, в ком-то больше, в ком-то меньше, течет магия драконов, в минуты, когда тем будет нужна их помощь, их кровь должна пробудиться.       Пока Фария пыталась прийти в себя, Ангела, стоящая рядом и слушающая этот рассказ, стала собирать воедино цепочки пазла, вспоминая родителей и все то, чему ее учили, что рассказывали и что она сама читала. Из троих девушек Ана была спокойнее всех. Когда Вильгельм начал свой рассказ, казалось, она уже знала к чему он приведет. — Ты уже все поняла, да, Ангела? — Спросила она спокойно, глядя девушке в глаза. Та медленно, неуверенно кивнула. — Твоя фамилия не просто так известна среди магов. Ученый, своими трудами покоривший драконов и научившийся помогать им равно как и людям, носил фамилию Циглер. И в благодарность белоснежный дракон с золотыми крыльями и хвостом обучил его своей магии, сделал целителем. Именно его изображает твой герб, вопреки прочим предположениям и толкованиям. Это то, что твой отец не успел рассказать тебе. Мы вместе с ним изучали его магию, он сам не успел ею полностью овладеть. Однако пришло время тебе превзойти своего отца. — Но… Но как? — голос девушки звучал растерянно, даже немного напуганно. — Вам обеим придется отправиться на мою родину. Мне не нравится эта затея, и мне не нравится идея класть такую тяжелую ношу на ваши плечи, но, возможно, другого выбора у нас нет. Я не преувеличу, если скажу, что судьба нашего мира сейчас покоится на ваших плечах, хотя бы отчасти.       Он замолкает, дает время все обдумать, осознать. Фария серьезно смотрит куда-то перед собой, в ее голове роятся мысли, переплетаются и путаются, извиваются миллионом различных потоков, из которых трудно что-либо ухватить. И все же не проходит много времени, прежде чем она закрывает глаза, глубоко вдыхает и сжимает кулаки, поднимает глаза на отца и твердым, уверенным голосом говорит. — Я сделаю все, что возможно. Ты прав, я тоже не смогу сидеть сложа руки, зная, что могу сделать хоть что-то. Вильгельм смотрит на нее с несдерживаемой, даже гордой улыбкой. — В тебе точно кипит моя кровь. — Говорит он, на что Ана, тоже улыбаясь, легко толкает его локтем. — Ладно, ладно, ты права, с твоим рвением в бою мало кто сравнится. И я даже не представляю, как мы вырастили пусть не всегда, но все же такую спокойную дочь! Все улыбаются, однако Фария хочет что-то сказать, немного медлит, потом все же переводит взгляд на Ангелу и протягивает ей руку. — Ты со мной?       Девушка едва заметно улыбается. Этот жест кажется ей чем-то большим, чем приглашение в путешествие на край света. Она кладет свою руку в крепкую ладонь. — Я с тобой.       Вильгельм переглядывается с Аной, они продолжают улыбаются, понимая какие чувства постепенно зарождаются между девушками. — Я рад, что вы обе готовы отправится в путь. А сейчас всем нам нужно отдохнуть, обдумать и переварить все. — Он потирает пальцами переносицу. — Люди не должны знать обо всем этом. Утром я расскажу куда вам предстоит отправиться, а пока марш спать. И постарайтесь все же отдохнуть. — Не думаю, что мне удастся вообще уснуть теперь, но переварить все точно нужно… — усмехается Фария. — И тебе тоже стоит пойти к себе. Вам понадобится много сил не только для грядущего сражения, но прежде всего для того, чтобы обучиться всему необходимому. — Говорит Ана, глядя на Ангелу.       Она кивает, глубоко вдыхает, собирая мысли во что-то хотя бы немного понятное. — Да, с этим не поспоришь… И мне думается, что нам еще предстоит узнать гораздо больше, чем кажется… — шепчет и вместе с Фарией они выходят в коридор. — Что, черт возьми, творится в этом диком мире? — Я не знаю, но мне кажется, мы оказались в самом центре этого хаоса. — Да. А еще мне кажется, что у меня сейчас голова лопнет. — Фария немного молчит, продолжая стоять посреди коридора. — Ангела… Идем со мной?       Девушка не отвечает. Она молча, с легкой улыбкой на губах принимает протянутую ей руку и они вместе ступают по пустым коридорам замка.       Фария размышляет о том, что ей сказал отец, обо всем, что случилось за последние сутки и о том, что предстоит сделать. Это кажется какой-то сумасшедшей сказкой, какой-то небылицей, которой не суждено произойти, но вся беда в том, что оно уже здесь, беды и приключения уже на их пороге и от них никуда не деться. Идя по коридору, Фария мельком смотрит на свой меч, думая о том, что на ее век выпало нечто невероятное. А ведь когда-то она мечтала сражаться как ее родители, в ней кипела их кровь. Теперь же все эти мечты просто меркнут по сравнению с величием грядущего.       И еще украдкой она смотрит на Ангелу. Замечает ее задумчивый вид, обводит взглядом черты ее лица и думает, что с этой девушкой она пойдет вперед до конца. Рядом с ней Фарие кажется, что ей и море по колено и весь мир по плечо.       Они заходят в комнату, Фария тихо закрывает за ними дверь и чувствует на своих плечах теплые ладони Ангелы. Она чуть улыбается, понимая, что Ангела в душе чувствует тоже самое, что и она сама. Им обеим нужно расслабиться. Им обеим хочется расслабиться. Вдвоем отвлечься на одну ночь забыть обо всем и окончательно разрешить все сомнения в своей душе.       Она оборачивается и встречается с нежным взглядом голубых глаз, касается щеки кончиками пальцев и накрывает мягкие губы девушки своими. Доля секунды и она чувствует, как хрупкое в ее руках тело девушки прижимается к ней, будто утопает в теплых объятьях.       Легкая ткань платья плавно скользит вниз по плечам, с глухим звуком спадает на пол. Следом за ней там же оказывается расшитая золотом синяя куртка, белая рубашка. В комнате тихо. Эту мягкую, почти невесомую тишину нарушает шуршание лишь тканей и смущенный шепот.       Пробираясь в окно, лунный свет освещает постель, на которой смешивается в нечто единое кофе с молоком. И луна единственный свидетель того, как переплетаются тела, переплетаются мысли и чувства, навсегда связывая две души. Фария не сдерживает улыбку, когда с уст Ангелы срывается первый стон, еще совсем смущенный, тихий, но его невозможно сдержать. Она чувствует под своими пальцами нежную кожу, по которой пробегают мурашки, ее губы касаются пульсирующей венки на шее и она прижимается чуть сильнее, когда ноготки Ангелы пробегают по ее затылку, спускаясь к спине и оставляя на ней легкие следы.       Немного времени спустя Ангела уже не сдерживается, не хочет. Ее мысли затянуты сладким туманом, а тело приятно отзывается на ласки, пылает жаром там, где ее касается Фария и девушка растворяется в этих ощущениях. Она невольно оставляет легкие царапины на спине возлюбленной и красноватые следы укусов на ее шее и плечах, следом нежно целует, будто извиняясь за свою несдержанность, но Фария лишь улыбается, ей нравится чувствовать, как ее действия сводят Ангелу с ума.       Вскоре комнату заполняют тихие стоны, становится жарко и весь мир будто исчезает, оставляя реальным лишь то, что происходит здесь, сейчас. И во всем мире нет ничего более важного, чем это.       Ангела выгибается, когда тело сводит сладкой судорогой, и Фария губами ловит ее стоны. Ее ладони скользят по телу девушки, вызывая волну приятного тепла, удовольствия и расслабления. Она чувствует трепетные поцелуи на скулах, на щеках, чувствует, как горячие губы касаются ее виска и обнимает девушку, еще не сумев собрать собственных, будто растворившихся сил, да в общем и не пытаясь. Она кладет голову на грудь девушки, закрывает глаза и устало, но довольно улыбается, вслушивается в стук сердца и оставляет ласковый поцелуй на ключице, после чего проваливается в сладкий сон, чувствуя объятья, в которых совершенно ничего не страшно.       Фария улыбается. Укрывает их обеих одеялом, кончиками пальцев рисует узоры на обнаженной белоснежной спине и зарывается носом в мягкие волосы, полной грудью вдыхает приятный запах и закрывает глаза. Уже сквозь сон, не отличая его от реальности и счастливо улыбаясь, она шепчет слова любви и в ответ ей такая же счастливая улыбка уже спящей девушки.       Может быть все это — именно то, что им было нужно. Не только потому что им самим этого хотелось, не потому что им надо было почувствовать друг друга до глубины души и стать чем-то целым, нерушимым, а может быть еще и потому, что теперь неизвестно когда в следующий раз им удастся урвать минуту покоя, чтобы вместе расслабиться. И еще потому, что нет ничего более вдохновляющего и придающего сил, успокаивающего и сохраняющего равновесие в душе, чем сражаться с этим миром бок о бок с человеком, которого ты любишь и кто отвечает взаимностью на твои чувства.       Это ночь, которая станет теплым воспоминанием, ночь, которая сможет подарить надежду во времена, когда сердце будет охвачено мраком.