Полет через боль

Крылья... Замешательство не давало мне покоя и моё внутреннее подсознание, с самой первой секунды моего прибытия в лабораторию впавшее в летаргический сон, начинало понемногу приходить в себя. Я никак не могла понять своё отношение к произошедшему. С одной стороны, я чувствовала неописуемый детский восторг, ведь именно об этом я мечтала чуть ли не до третьего класса, но с другой... Это противоестественно! Человеку не дано летать самостоятельно, не да-но! К тому же это означало, что меня вряд ли собираются отпускать и роскошную жизнь здесь не устроят! Бежать глупо, я ведь даже не знаю, где выход! Даже если я и выберусь наружу, понятия не имею, где находится эта лаборатория, может, вообще посреди Тихого океана! Паника медленно, но верно начинала накрывать меня и, сделав ещё один глоток воды, глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и хоть немного прийти в себя. — Тринадцатая, — ледяной голос прозвучал почти рядом и, содрогнувшись всем телом от неожиданности, я резко развернулась на пятках. Забыв о внушительном весе крыльев и потеряв равновесие, плюхнулась, к счастью, на мягкую кровать. Передо мной с разносом в руках стоял брюнет с такими же холодными глазами и маской безразличия на лице. — Проснулась наконец-то, — фыркнул мистер Хладнокровность и поставил разнос на стол. — И тебе доброе утро, — ухмыльнулась я. — Что вы, ироды, сделали со мной? Брюнет около минуты стоял в немом исступлении, явно не ожидая к себе такого обращения, но потом маска безразличия вернулась на своё законное место. — И что значит тринадцатая? — брезгливо протянула я. — Это номер на твоей руке, ты же не захотела имя своё говорить, — съязвил голубоглазый и, скрестив руки на груди, начал детально меня рассматривать. Пялиться, в общем. — Значит, под номером «ходить» будешь. — Арвис, — недовольно фыркнув, взвесив все «за» и «против», назвала своё имя. Ходить под клеймом не очень-то радовало. — А что это ты сидишь, я тебе есть вообще-то принёс... — сузив глаза и превратив их в узкие щели, ехидно промурлыкал Питер. — Не хочу, — быстро выпалила я. Не хочу, чтобы эта зазнайка знал, что я на ногах еле-еле стою. Но живот с ответом был катигорически не согласен, и, спев предсмертную песню кита в знак протеста, заставил покраснеть меня то ли от злости, то ли от смущения. — Неужели ходить разучились? — удивлённо спросил парень, наигранно слащавым голосом, от которого меня начало мутить. — Угу, — невнятно промычала я, насупившись. Закатив глаза, подплыл ко мне лёгкой походкой и, схватив за запястья обеих рук, с лёгкостью подобрал меня с кровати, ухватившись за талию. Устойчиво поставив и всё ещё держа меня, приказал как можно плотнее прижать крылья друг к другу и к телу, а торс наклонить вперёд. Переступив через свою вредную гордость, покорно выполнила все указанные действия и обнаружила, что передвигаться стало легче и удобнее, стоит только приловчиться. — Откуда все эти вещи? — окинув взглядом пространство клетки и доедая очередную вафлю, спросила я. — Я поставил, — кратко ответил брюнет, усевшись на кровать. — Спасибо, — немного помедлив, с неподдельной искренностью поблагодарила его, ведь вещи подобного рода мне действительно были нужны. Голубоглазый же только фыркнул и счёл меня, как я думаю, «сентиментальной тряпочкой». — Что движет этим человеком? — сама себе задала вопрос, уйдя в раздумья, совсем позабыв о Питере. — Чего? — будто ото сна проснулся, видимо, тоже задумавшись о чём-то своём. — Да так, мысли вслух... — Он считает себя непризнанным гением и хочет, чтобы его имя на много лет вперёд отпечаталось в науке, затмевая других учёных всего света, — без запинок на автомате протараторил брюнет, но потом понял, что «ляпнул» лишнего, и его ледяные глаза забегали из угла в угол. Честно говоря, меня удивила такая осведомлённость. — А ты откуда знаешь? — непонимающе насупившись, задала вопрос. — Это очевидно, — отрапортовал Питер. — Нет, есть уйма других причин, — и, разобравшись, что к чему, шумно вздохнула и, прикрыв рот рукой, удивлённо уставилась на Питера: — Ты ведь не просто рабочий... — Да, я его сын, — закончил за меня предложение, так как понял, что смысла скрывать уже нет. — Доела? Молодец, — раздражённо кинул парень и, буквально выхватив разнос, фурией вылетел из комнаты на второй этаж.                            *     *     * Как же она догадалась, чёрт бы её побрал?! Неужели всё настолько очевидно? Мы же с ним ни на грамм не похожи! Раздражённо взойдя по ступенькам на второй этаж, заглянул на кухню, чтобы оставить там уже ненужный мне разнос. А после быстрым шагом направился к себе в спальню, которая находилась в самом дальнем конце коридора. Плюхнувшись на двухместную кровать, устало засопел в подушку. Воспоминания из жизни, как яркие кадры из фильма, мимолётно проносились перед моими глазами, но я чётко мог разглядеть каждую картинку, каждое воспоминание. Отца никогда не было рядом, и все хорошие воспоминания были связаны лишь с мамой. Пропадая в своей чёртовой лаборатории, он являлся домой не чаще двух раз в месяц. Я до безумия любил свою родительницу, которая ни на шаг не отходила от меня. Светлые, по-детски радостные, чистые, как слеза, воспоминания грели и лелеяли мою израненную душу, но тут в сердце закралось непонятное чувство, как будто что-то случится и детские беззаботные дни закончатся... Так оно и случилось. Ни о чём не подозревая, мы играли с мамой, но тут в дом влетел разъярённый отец и утащил куда-то её. От испуга я залез под стол и тихо хныкал, а когда немного успокоился, вылез и тихо побрёл в сторону, куда утащили мою маму. Спустившись, в дальнем углу, я смог рассмотреть прелестное кремовое платье, в котором она была в тот злосчастный вечер. Подбежав к ней, я со слезами рухнул рядом на колени. Её тело было холодным и белым, как недавно выпавший снег, кожа казалась фарфоровой и очень хрупкой. Губы, которыми она так нежно целовала меня, были синими, и я подумал, что она замёрзла. Здесь и вправду было холодно: пальцы на руках медленно переставали выполнять команды, но я не мог бросить её здесь, не мог. Как можно крепче обняв её и припав к ней всем телом, попытался согреть, но у меня не получалось. Она была такой же холодной. Мой взгляд упал в тёмный угол, в котором я смог разглядеть силуэт человека, а его глаза яростно сверкнули в темноте и начали медленно приближаться... Проснулся я от резко накатившего страха, а по лицу стекали слёзы. Я вытирал их, но не мог остановить. Они лились, не обращая на мои попытки ни малейшего внимания.