Обострение

***

      Спокойствие и эйфория — вот, что почувствовал Питер, когда Тони медленными, поступающими движениями перебрался со спины на шею и плечи, и начал уверенно их разминать, изредка поправляя соскальзывающие волосы, похоже, мешающие. Сопротивляться этой не особенно изысканной ласке не было никакого желания — он, скорее, хотел, чтобы она, наоборот, стала откровеннее. Пусть влага в трусах и доставляла дискомфорт, но такие мелочи можно и потерпеть, пока сам мистер Старк соизволил уделить ему внимание. Тем более, кончил он не так уж много — сказались четыре предыдущих раза, и так выжавших его почти насухо.       На самом деле, внимания ему Старк и так уделял немало, но такое было впервые. Не в смысле, чем они занимались только что. Или только он, потому что Питер, как только получил доступ к желанному телу мистера Старка, напрочь забыл обо всем, в том числе и о том, что не так давно — то есть в течение вот уже, наверное, пары лет — грезил о том, как будет касаться его члена, возможно даже сделает минет, отдаваясь самому низменному из инстинктов — похоти, а в итоге только и смог, что фрикционно поелозить своим о его бедро и позорно спустить за полминуты. Половина минуты. Гребаные, плюс-минус несколько делений, тридцать секунд.       А ведь мистер Старк даже не возбудился от их внезапных обжиманий посреди мастерской. Вполне возможно, что он просто не успел сделать этого — за такое-то время, но исключать вариант, в котором он не по собственному желанию первым подался навстречу Питеру, а из-за того, что по глазам прочитал, что или так, или Питер начнет действовать сам, как уже было в гостиной. Тем более что по уже имеющемуся опыту легко вычислить, что инициативного Питера в принципе сложно остановить хоть в чем-то, будь то какой-нибудь преступник, желание приструнить которого бьет ключом, или же вот, непредвиденный прилив животного, застилающего разум возбуждения. Конечно, Питер держался как мог, и вывела из шаткого равновесия его именно инициатива Старка. Но сложно быть уверенным в своих действиях, когда они зависят от настроения, скачущего, как кардиограмма сердечника со стажем.       Поглаживания перешли на голову, и Питер тихо вздохнул, прикрывая глаза. Все тело тянуло, пусть и не сильно, мышцы сводило, а сна все равно не было ни в одном глазу, хотя налицо все признаки. В воспаленном сознании то и дело всплывали мысли о том, чтобы посильнее уткнуться в ногу мистера Старка своим любопытным носом и лежать, вдыхая его неповторимый запах еще ближе, чем есть сейчас.       Мелькали даже мысли о том, что лучше бы остатки обострения не проходили вовсе, потому что тогда он вновь начнет чувствовать и ощущать на прежнем уровне. Не слабо, конечно, но уже и не так сильно, как сейчас. Хотелось, чтобы эта уже-давно-не-пытка продолжалась и продолжалась. Он даже готов потерпеть перепады настроения, лишь бы не потерять и крупицы аромата мистера Старка. Готов вообще на все, чтобы отмотать время назад и снова ощутить под ладонями его кожу, содрогающиеся мышцы под ней, чтобы зарыться тонкими пальцами в темные пряди, ощутить его язык на своих губах.       Боже, он мыслит, как наркоман. Какое «готов на все»? Он точно сошел с ума.       — Мистер Старк, — начал было говорить Питер, но закашлялся, подавившись незаметно скопившейся во рту слюной, и только потом продолжил: — Можно я пойду?       — Куда собрался? — нога, на которой покоилась голова Питера, напряглась, а пальцы в волосах дрогнули, но перебирать пряди не перестали, лишь на секунду сильнее вперившись подушечками в кожу головы.       — Да мне бы… вымыться, а то не очень как-то…       — А, — мужчина на секунду завис, потом — Питер почувствовал — встряхнул головой, продолжая, уже вернувшись к своей излюбленной манере — иронии. — Ну, пошли, если встать можешь.       — Смогу, почему не смогу? — тихо пробормотал, упираясь ладонью в гладкую кожу дивана, приподнимаясь на согнутых руках, но, едва сделав это, с тихим писком упал носом прямо на довольно твердую ногу мистера Старка. — Или не совсем смогу, — хныкнул и, не удержавшись, втянул полные легкие воздуха, не отрываясь от мягкой материи. В смысле вообще не отрываясь. Он замер, справляясь с головокружением от ударной дозы дурманящего аромата, а заодно с этим и с общей слабостью во всем теле. Ну, не зря мистер Старк сказал «если сможешь», в обморок ведь, пускай и от оргазма, не часто падают. Там явно было замешано еще что-то, кроме неземного, по крайней мере, для гиперчувствительного Питера, удовольствия.       — Ребенок, ты жив? — с сомнением протянул Старк, запустив руку в волосы Питера, цепляясь, и потянул за них вверх, буквально вытягивая из гортани Питера протяжный стон то ли наслаждения, то ли боли. Но заалевшие скулы вкупе с мученическим — не болезненным — выражением лица ясно дали бы любому понять, что дело тут вовсе не в боли. — Упс, прости, — он осторожно опустил голову Питера на прежнее место и с некоторым трудом выпутал запутавшиеся пальцы. — Может, полежишь еще?       — Нет, я пойду, — невнятно пробормотал Пит, даже не шелохнувшись.       — Ну можешь продолжать идти в том же духе, Паркер, только далеко ты так не уйдешь — это я тебе гарантирую, — голова Питера неожиданно подскочила — мистер Старк откинулся на спинку дивана, устраиваясь удобнее — и он поморщился от вспыхнувшей в одно мгновение головной боли. Неприятные ощущения прогнала ладонь, осторожно погладившая по затылку, и парень, отбросив куда подальше мысли о том, чтобы поскорее скрыться от Старка, полностью расслабился, грузно повалившись грудью на диван.       Горящее от смущения лицо с бедра Старка он, конечно же, не убрал.       — Тебе бы обезбол какой, Пит, — через пару минут и несколько ощутимых вздрогов, сопровождаемых тихим жалобным скулежом, не выдержал и предложил Старк, переведя взгляд от уже опостылевшего потолка к лохматой макушке Питера. — Или жаропонижающее, я же чувствую, что ты горишь. А лучше все вместе.       Паркер проигнорировал предложение, уже зная, что помогают обезболивающие в его случае совсем недолго, да и смысла в них нет. Слабость и головная боль пройдут через какое-то время — насколько он помнит, это вообще одни из первых симптомов, предвещающих конец всего этого бреда с чутьем. Даже хорошо, что началось это рядом с мистером Старком, одним своим присутствием успокаивающим буквально любые его истерические порывы, если, конечно, он не является причиной их возникновения. Просто так совпало, что начались они сейчас, а не где-нибудь, например, в комнате или в коридоре.       — Ну, так как? Вколем тебе чего посильнее, Роджерса и то пронимало, — не отставал Старк.       Вздохнув, Питер поморщился от неприятных ощущений в голове, перекатился на бок и потерся щекой о мягкую фланель, поднимая глаза выше:       — Не нужно, скоро пройдет.       — И насколько скоро это произойдет? Час? Два? — наигранно спокойно произнес Старк, с прищуром глядя в глаза Питера, уже туго соображающего из-за постоянной навязчивой боли, медленно вспыхивающей то тут, то там в разных частях тела.       Не в силах больше держать глаза открытыми, парень прикрыл их и, благодаря задравшейся немного футболке, из-под то и дело закрывающихся век принялся наблюдать за равномерно вздымающимся животом Старка. Увиденное не то чтобы поражало — в конце концов, у Питера тоже имелись весьма нехилые брюшные мышцы, — но выглядело эффектно, даже с учетом того, что видно было от силы сантиметра три-четыре. Ощущалось тоже очень даже… очень. Если судить по тем секундам, что он успел его, мягко говоря, пощупать — то есть посидеть на нем своей задницей и хорошенько потискать руками, после того, как скоропостижно свалился с потолка, придавленный собственным телом.       — Не знаю. Минут двадцать. Тридцать. Может, меньше, может, больше. Всегда по-разному, — стараясь делать это без какого-нибудь придыхания или дрожи в голосе, пробормотал Питер, не прекращая наблюдать за кожей, отливающей бронзой в чуть приглушенном освещении, которое мистер Старк, похоже, сделал менее резким, когда Пит был без сознания. — И какой-нибудь кэповский обезбол может только продлить весь этот вздор с чувствительностью. Я лучше потерплю немного-ах! — на последнем слове Пит весь напрягся, зажмурился до слез и звучно зевнул, а после медленно, словно растекаясь по обивке дивана, ненадолго расслабился.       Боль, и правда, беспокоила относительно недолго. Уже через двадцать минут Питер почти перестал судорожно комкать на груди собственную футболку, потому что режущая боль и ломота в мышцах перестала сводить с ума, еще через десять тело болело не сильнее, чем после хорошей драки с человеком со средним уровнем навыков, а спустя неопределенное количество времени — позже он все же разузнал у Пятницы, что прошло около получаса — конечности, наконец, вновь начали наливаться энергией, уже не грозящей разорвать их изнутри.       Старк после высказывания Питера потерял к нему активный интерес, похоже, доверившись его доводам, правда, рука, пропускающая между пальцев несколько прядей волос, когда Питеру было особенно плохо, с головы никуда не делась. Он почти сразу выудил свободной рукой из кармана старкфон и что-то все время, что парень спал, там увлеченно печатал — слух Паркера довольно четко улавливал прикосновения кожи к экрану даже без концентрации, пока боль была на своем пике и около того, но вместе с ней исчезла и сосредоточенность на совершенно ненужных деталях в окружающем пространстве, позволяя ему ненадолго погрузиться в дремоту.       Питер нахмурился и прикусил щеку изнутри, подавив рвущийся наружу зевок. Он не стал открывать глаза в надежде, что получится снова уснуть, но не смог сдержать второй — похоже, организму действительно не хватало кислорода, — и звучно зевнул, переворачиваясь на спину, вытянул руки над головой, потянулся, сморгнул выступившие от напряжения слезы.       И только потом приходит осознание. Что один Бог знает, сколько времени он провалялся на коленях у Старка, после того, как свалился без сознания ему в руки. А перед этим они целовались и обжимались, как в одной из тех извращенских порнух, которые он пару (на самом деле нет) раз смотрел в отсутствие тетушки. В довольно регулярные отсутствия. А еще немногим ранее он насильно влез своим языком ему в рот, игнорируя всяческие проявления сопротивления, терся своим членом о его ногу, живот, и мысли Питера на тот момент продвинулись гораздо, гораздо дальше, чем успело проворное тело. А еще раньше он бесстыдно обнюхивал его. Много, много, много раз. Бесчисленное количество раз он делал это. Забывать не стоило и о невольной дрочке на публику, по несчастливой случайности наблюдающую за ним из-за стеклянных створок душевой кабины.       Ну, он хотя бы сдержал себя, и не позволил вырваться изо рта ни «мистеру Старку», ни «Тони», ни чему-то похлеще, всего-то пару нецензурных словосочетаний, но тонкой душевной организации Старка они вряд ли навредили. Хотя, «что-то похлеще», чем последние сутки его не шибко длинной жизни, пожалуй, не происходило, и уже не произойдет никогда, потому что он, черт его имей, воплотил приличную часть своих грез в реальность, в том числе и — прости Господи — «Оседлать Тони Старка», «Вдохнуть запах Тони Старка с его кожи», и «ААА КОСНУТЬСЯ МИСТЕРА ЭНТОНИ СТАРКА В ТОМ САМОМ МЕСТЕ НЕВАЖНО КАК». Возможно, стоит позже пометить эти пункты галочкой в заметках смартфона, как выполненные.       От воспоминаний о прошедшем дне вдруг вспыхнули щеки, уши залило краской, глаза зачесались, будто требуя поскорее потереть их, чтобы осознать, что это был лишь один из тех самых снов, после которых Питер просыпался либо с рукой в мокрых трусах, либо плотно прижимаясь пахом к кровати или скомканному одеялу. Питер мысленно взвыл, на все лады костеря только что выявленный факт потери всякого стыда после обострения. Хотя, до этого и выяснять это было не на ком — он же провел предыдущие два раза в одиночестве. И, похоже, в не очень спасительном одиночестве, потому что присутствие мистера Старка определенно повлияло на быстроту завершения симптомов, в первый и второй разы завершившихся только к концу вторых суток.       Смущенное лицо уже было спрятано за надежной преградой из сомкнутых ладоней, между которых торчал только кончик носа.       — М-м, кому-то здесь не очень комфортно, и этот кто-то явно не я, паучок, — спокойно, до зубного скрежета спокойно произнес Старк и перевел взгляд с экрана старкфона на него. Нет, Питер этого не видел, даже не чувствовал, потому что чутье перестало бить тревогу на любое движение мужчины еще после обморока за кухонным столом. Он, наверное, просто знал? Точно.       — В таком случае, не сложно догадаться, кому именно, мистер Старк, — натужно пропыхтел Пит, яростно растирая пылающие щеки, пытаясь создать видимость, будто щеки у него как маков цвет вовсе не потому, что на него неожиданно снизошло озарение на тему собственного беззастенчивого поведения, и сместил ладони на глазницы, немного вдавливая невыносимо зудящие под тонким слоем кожи век глаза, все еще запрещая себе отнимать руки от лица.       — Неужели Пятнице? — издевательски предположил Старк, но через мгновенье, сменив тон на заботливый, осведомился о самочувствии Питера.       — Мне психически некомфортно, мистер Старк, все как Вы любите, — немного раздраженно выдавил из себя Питер, глубоко и сосредоточенно вздохнув.       Волна огорчения была вполне ожидаемой — запах ощущался уже не так явственно, как часом ранее, уже не просачивался в легкие, не видя перед собой преград, а просто, ну, был, как и всегда. Пожалуй, единственное, по чему Питер будет скучать после того, как позорно сбежит с базы и никогда туда не вернется, — это то ощущение наполненности, которое он испытывал даже на расстоянии от мистера Старка, стоило лишь сделать неглубокий вдох.       Но спустя несколько довольно продолжительных секунд в голову закралась крамольная мысль, хитро нашептывающая, что мистеру Старку о том, что все почти позади, знать вовсе не обязательно, чего Питеру стоит притвориться, что он все еще не в порядке? Тем более, только и надо — вести себя как душа велит, судя по имеющемуся опыту.       Нет, обманывать Питер не станет. Слишком низко. Мистер Старк и так уделил ему кучу своего времени, беспокоился по-настоящему, ухаживал за ним, не бросал в сложных ситуациях и стойко терпел истерики из раза в раз.       — Я практически в полном порядке, мистер Старк, но сейчас я кое-что сделаю, потому что действительно хочу, а потом сразу уйду… — он сглотнул, и отнял, наконец, ладони от лица, чтобы, даже не глядя в лицо Старка, повернуться на бок, подтянуть колени к груди, приобнять вышеупомянутого за спину и, крепко зажмурившись, уткнуться носом в мгновенно напрягшиеся под бронзовой кожей мышцы пресса.       —…ладно, будем считать, что все идет по плану, — на одном дыхании выговорил Старк, закинув руку на спинку дивана, но ни капли не расслабился до тех пор, пока Паркер с печальным вдохом не отодвинулся от приятно пахнущего живота, крепко зажмурившись и напряженно стиснув зубы.       Собравшись с мыслями он уперся ладонями в спинку дивана и оттолкнулся, скатившись на пол. Гулко выдохнув, Питер подскочил и, не оглядываясь, быстрым шагом направился к выходу, предусмотрительно открытым при его приближении догадливым искином.       В ушах было слишком шумно от стучащей в висках крови, чтобы обратить внимание на неторопливые шаги Тони за спиной.

***

      На сей раз Питер предпочел лифт, который без промедлений домчал его до нужного этажа, пока он нервно сжимал кулаки и пытался не бросать косые взгляды на потрепанного себя в зеркале на задней панели кабины. Уже на входе в глаза бросились лохматые, торчащие во все стороны, сильно отросшие за последнее время, волосы, скрученные набок штаны и футболка, на одной стороне впивающаяся горловиной прямо в шею, а с другой через нее виднелось округлое плечо и сильно выпирающая вперед ключица, из-за того, что Питер сильно сгорбился, в стремлении не поднимать глаз выше собственных ног.       Ощутив, что за ним наблюдают, Пит бросил рассеянный взгляд в верхний правый угол, но дрожь от всколыхнувшегося чутья уже пропала и он решил, что Старк просто решил удостовериться, что он в порядке.       И Питер в который раз порадовался, что в личных апартаментах Мстителей — и в его комнате тоже — камер нет вообще, потому что шифроваться от вечно анализирующей происходящее Пятницы было бы проблематично, а с той станется еще и мистеру Старку доложить, что «Питер нестабилен», она это дело любит, если можно вообще выразиться подобным образом об искусственном интеллекте. Искин, безусловно, в комнаты встроена, но только на голосовом уровне. Питер проверял, если что.       Дверь с приглушенным стуком врезалась в косяк уже за спиной Паркера, спешно выпрыгивающего из штанов на пути к ванной, смежной с душевой. У тети так же, но, в сравнении с этой шикарной и модернизированной, ванна в среднестатистической для Куинса квартирке выглядит, как бабушка преклонных лет рядом с пышущей жизненной энергией красоткой-старшеклассницей.       Дорогущие брендовые трусы были аккуратно брошены в специальный отсек с радостной мыслью, что вытащит их оттуда равнодушный робот-уборщик, а не живой человек. Ладно, если бы личные вещи убирал кто-то, обладающий разумом, Питер точно стирал бы свои шмотки сам, после казусов, типа запачканных в семени трусов. Пусть такое случалось не то чтобы часто, потому что так много времени на базе он проводил очень редко.       Стоило поразмыслить, что можно втереть Старку по поводу домогательств со стороны Питера. Нет, конечно, в мастерской инициатором выступил сам мужчина, но с вероятностью под сотню процентов сделал он это лишь по той причине, что уже догадался — а сложно не сделать этого после той сцены на диване в гостиной, — что Питер этого, ну, хочет, и лучше бы его сразу взять под контроль, а не ждать с моря погоды, а от Питера куда более активных, нежели ранее, действий. Питер бы так и сделал, а гении мыслят одинаково. Хотя, скорее у идиотов мысли схожи. Только вот в их сомнительном дуэте Тони — гений, а Питер — идиот.       Футболка полетела на пол вслед за штанами, сверкая незамеченными ранее блестками в глазах Железных «человечков», а Питер включил теплую воду и сразу же залез в просторную ванну, поморщившись от обжигающе непривычного холода квариловой поверхности. Откинувшись на пологий скат спиной, он просто вслушивался в тишину, нарушаемую тихим журчанием воды, и окунался в ощущение постепенно окутывающей тело воды, пока не почувствовал, что она вот-вот достигнет подбородка. Поленившись вставать и тянуться к крану на другой конец немаленькой ванны — даже в лежачем положении Питер немного не доставал ногами до другого конца, — он просто попросил Пятницу отключить воду.       Глотнув побольше воздуха, парень сильнее зажмурился и погрузился под все еще волнующуюся от струи поверхность воды, чуть нахмурившись неприятным уколам боли в обкусанных и успевших подсохнуть губах. Вскоре неприятные ощущения сошли на «нет» и Питер растянулся на дне ванной, немного сконцентрировавшись, чтобы удержать себя «паучьим притяжением», и не выныривал до тех пор, пока не выпустил из легких последнее, что в них было. Наблюдая за тем, как к поверхности торопливо плывет множество маленьких пузырьков, Питер, на удивление, не думал ни о чем, что могло бы спровоцировать возникновение желания поскорее утопиться, пока есть отличная возможность; он лишь медленно моргнул, упуская из виду последние, самые торопливые и самые маленькие шарики, уносящие в себе на волю последние капли важного органогена, и, выжав из легких последний судорожный дерг, вынырнул, жадно втягивая носом необходимый кислород.       Расслабленно развалившись, наслаждаясь приятной ломотой в мышцах, Питер откинул голову на полку, предназначенную для шампуней и прочих ванных принадлежностей (которых там, в силу его пола, периодичности посещений базы и, наверное, возраста было не особо много), закинул ногу и руку за бортик ванны, крепко, а главное - комфортно цепляясь за него, дабы не позволить телу съехать. Пальцами свободной руки Питер зачесал мокрые волосы назад, ловко скрутил их в маленький пучок и отжал воду, несильно сжимая на нем кулак, сразу же снова растрепав уже закольцованные пряди, щекочущие чувствительные уши.       Спустя несколько минут безучастного лежания в воде и отрешенного разглядывания собственных конечностей из-под прикрытых ресниц, он внезапно встрепенулся, облизал вновь высохшие губы, пробормотал себе под нос что-то неразборчивое, похоже, даже не на английском языке, и, не глядя, протянул руку за спину и взял шампунь с места, где он всегда и стоял. Нога и рука были наскоро возвращены в воду и меньше, чем через минуту, голова его сверкала чистотой, хотя и до этого она грязной не была, а на поверхности местами плавали разного размера ошметки резко — это исключительно для чувствительного обоняния Питера — пахнущей пены.       Стоило поесть, потому что голод давал о себе знать, причем не самым благородным способом — сознание подкидывало сцены различной давности, на которых Старк поглощал пищу в своей неизменно элегантной манере, и плевать, жевал он пиццу, роняя на себя пару ее ингредиентов и пачкая соусом уголки изгибающегося в усмешке рта, или неторопливо вкушал какое-то изысканное блюдо, стоящее баснословных денег, заказанное из ресторана через искин, пока сам Питер недоверчиво и немного испуганно смотрел на свое такое же, но по-прежнему не мог отвести взгляда от мужчины напротив, подмечая каждую деталь. Спасибо широкому углу обзора и стократно улучшенному зрению, ведь фактически глаз Питера видит куда лучше, чем показывает любой ультра эйч ди экран. Есть, конечно, и минусы в виде излишней светочувствительности, но это определенно стоит того, если он будет чаще видеть перед собой такое.       Вообще-то, обвинять собственное сознание в чем-то было как минимум глупо, потому что, как бы то ни было, это его, Питера, сознание, его мысли, душа и его же воспоминания, и только он сам волен интерпретировать их в том ключе, в каком он их видит сейчас — в извращенном, как и он сам, как и все его нутро.       Наскоро смыв мыльную воду под душем, намеренно игнорируя вновь проявляющееся возбуждение, возникнувшее вследствие практически безостановочно возникающих развратных мыслеобразов с участием одного — всемирно известного, кстати — героя, Паркер сдернул недалеко висящее полотенце с вешалки и обтерся, тихо и недовольно прошипев что-то на тему по-прежнему чувствительной кожи бедер, рук и спины, другим сухим полотенцем просушил волосы и вылез из ванны, едва не поскользнувшись, когда одна нога уже почти коснулась ковра снаружи. Что ж, будь он хоть супер-герой, хоть обычный задрот, Питер навсегда останется неуклюжим «Пенисом» Паркером, будь Томпсон неладен, долгих лет жизни ему за такое «отличное» прозвище.       Повесив использованные полотенца по местам, Питер хмурой тучей направился к вещам, смиренно дожидающимся, когда их вновь натянут на влажное от воды тело. Мысль, что нижнего белья у Питера теперь нет, настигла внезапно. То есть совсем нет. Одни он только что бросил в стиральный отсек, а где его, Питера, трусы, в которых он заявился на базу, он понятия не имел, и догадывался, что вряд ли он их теперь увидит: маловероятно, что чувствительная до качественного шмотья душа мистера Старка выдержала вид его трусов, повидавших виды, пускай и одних из самых любимых, но он уже успел мысленно с ними попрощаться. Не просто так ведь ему подсунули новые.       Неодобрительно выдохнув, Паркер неторопливо поднял скомканные штаны и натянул их на себя, недовольно шипя, когда они с трудом налезали из-за влаги, стопорящей ткань. Пижама на голое тело ощущалась не то чтобы неприятно, скорее неловко. Что ж, стоит надеяться, что Старка он не встретит, пока будет как можно быстрее сгребать себе поесть из холодильника и со скоростью бешеного паука бежать обратно в свои апартаменты. Футболка села легче, благодаря более свободному крою, и заодно прикрыла так некстати выделяющуюся плоть, на удивление хорошо просматривающуюся через фланель. С обхватом бедер при пошиве явно прогадали. Или рассчитывали на ребенка, а уж фигуру Питера детской назвать можно лишь с огромной натяжкой.       Если бы не футболка, Питер с вероятностью двести процентов остался бы в запертой комнате на неизвестное количество времени, либо мастурбируя, либо угнетая себя мыслями на тему того, как это низко все-таки, а потом уже мастурбируя. Занятная перспектива для того, кто занимался этим неблагородным делом уже несколько — сколько? пять раз? шесть? или четыре? — раз за прошедшие сутки. А так можно понадеяться на то, что Старк и вовсе спит, время все-таки не детское, если верить питеровому телефону и отчету Пятницы (потому что верить телефону Питера лучше не стоит). Раздосадованно поведя плечами, Питер сунул телефон в карман — возможно, он все же ответит на сообщения Нэда, и направился к двери, с возрождающейся из пепла надеждой на лучший исход.

***

      — Мистер… ЧТО?! — едва ли не взвизгнул Паркер, после того как осторожно закрыл дверь комнаты, иррационально пытаясь не шуметь, хотя в этом месте все, а тем более двери, сделано настолько звукоизолированным, что, наверное, если Питер со всей силы долбанет в стену, то она развалится, но не издаст ни звука. Проверять эту теорию, конечно же, не самая лучшая идея.       — Можно просто Тони, — великодушно сообщил Старк, неторопливо проходясь махровым полотенцем по влажным волосам — похоже, что Питер не один нежился в ванной, хотя, может быть, мистер Старк выбрал душ, этого ему, к сожалению, не узнать даже с учетом всех имеющихся сверхспособностей.       — Простите, мистер Старк, я не хотел, я… Простите, — испустив шумный вдох, Питер уставился вниз, невольно захватывая взглядом каплю, плавно перетекающую с немного выпирающих рёбер — не одному Питеру стоит почаще есть — на крепкий торс.       — Прощаю. За что на этот раз? — вкрадчиво уточнил Старк, переступив с ноги на ногу под пристальным взглядом карих глаз, и, напоследок сильнее шаркнув мокрой материей по уже привычно не выбритому затылку, опустил руку, невольно перекрывая причину столь пристального взгляда.       — За… За… Я извиняюсь за… — задумчивым взглядом горящих едва ли не демоническим огнём глаз Паркер облизал безупречное тело Железного человека, придя в себя только благодаря бунту заурчавшего вовремя невовремя живота. — Я извиняюсь, что ухожу, простите, но подростки они такие, лишь бы поесть, да, Вас бы, то есть кого угодно съел бы! То есть что угодно, да, простите, убегаю, мистер Старк, спокойной ночи! — торопливо и неразборчиво протараторил Питер, яростно жестикулируя, а на последней фразе и вовсе уже припустил по коридору, стремясь поскорее прогнать из мыслей образ, пустивший корни в его и без того распаленной фантазии. Такого Старка он бы точно съел. Безоговорочно. Вместе с футболкой, лежащей на его плече и ждущей своего череда, мокрым полотенцем и неизменными растянутыми спортивками, бесстыдно сползшими с положенного места минимум сантиметров на пять.

***

      Пожалуй, в моменты, когда нужно поскорее унести ноги, не была бы лишней способность Флэша — не Томпсона, конечно, а супергероя Флэша из комиксов, по которому Питер фанател в раннем детстве, когда еще не возникла та невероятная шумиха вокруг Железного человека, а следом и вокруг остальных Мстителей; когда родители были живы, а он даже помыслить не мог о том, что когда-то в смутно обозримом будущем он станет — господи-боже! — супергероем. Но Питер с головы до ног был пауком, и в данной ситуации, когда нужно поскорее сбежать, чтобы не чувствовать этого назойливого тянущего ощущения точно под левой лопаткой, в его силах только забраться на стену и затаиться — и вряд ли мистер Старк пропустит такое зрелище, так что вариант заведомо провальный; или изо всех сил долбануться головой о стену, чтобы отвлечь взбудораженный мозг хотя бы на боль, но это еще более провально, чем первый вариант.       До кухни запыхавшийся Паркер добрался в считанные секунды, остановившись лишь у глухо гудящего холодильника. Настежь распахнув дверцу, он, потратив всего секунду на мысленную обработку информации об увиденном, без промедления выудил глубокую тарелку, наполненную небольшими кусками пирога, и двухлитровую бутыль сока. Наплевав на разогрев, Питер прошел до стола и грузно осел на стул, выставив перед собой тарелку и бутыль, у которой сразу отвинтил крышку, чтобы уже секунду спустя жадно глотнуть прохладный и немного горьковатый напиток — сок оказался апельсиновым. Видимо, слишком сильно он увяз в мыслях о той злосчастной капле, чтобы определить содержимое хотя бы по цвету. Ей богу, после тех немногих вечеринок, с которых он уходил будучи вдрызг пьяным, Питер ощущал себя в десятки раз более разумным, чем сейчас, просиживая штаны на старковском стуле, сидя боком к дивану, на который старательно пытался не косить глазами.        В висках вдруг застучало от контраста температур, Питер хлебнул немного больше, чем было нужно, и надсадно кашлянул, сплюнув несколько капель себе же на лицо. Морщась от неприятного саднящего ощущения в гортани, тихо выдохнул, стер с подбородка липкие капли, растерянно нахмурившись собственному идиотизму, — мистер Старк же, наверное, сам шел перекусить, а он устроил непонятную сцену и сбежал. Дожидаться его на кухне, судя по всему. Стоит ли надеяться, что он заявится в неглиже или все же наденет футболку? Сложно решить, чего Питер ждет с большим нетерпением.       Чертовы гормоны, чертов до сих пор не закончившийся пубертатный период, чертова нестабильность, чертов предатель-мозг, демонстрирующий один разврат, даже когда Питер должен думать об обычной еде. Как бы после такого он не ляпнул Старку, что вовсе не прочь съесть и его? Да никак. Позорно, возмутительно-смущающе, и он даже думать не хочет о мыслях Старка по поводу сказанного им.       Гудение сдвинувшегося с места лифта отвлекло от рефлекторного пережевывания холодного пирога с картошкой, заставило снова напрячься всем телом настолько, что Питер едва не раздавил в руке несчастный и точно невиновный кусок, кстати, вкусный. С трудом проглотив будто окаменевший в горле пирог, Питер попытался расслабиться, чтобы не вести себя как придурок, но оценивать свое состояние достоверно все еще сложно, под сомнение попадает буквально любая мысль.       — Паучок! Какая «неожиданная» встреча, как дела, сильно скучал? — чуть раздраженно заявил Старк и босыми ступнями скользнул в направлении холодильника, и Питеру не нужно было оборачиваться, чтобы понять — настроение у того ни к черту. — Было очень мило с твоей стороны даже не подождать меня, — как бы между делом добавил он, громыхая содержимым холодильной камеры.       — Простите, я…       — Можешь не утруждаться, паучок, а то мало ли, — Тони хмыкнул. — Сорвешься еще, вломишь мне. Будешь обвинять себя до конца жизни. Все, как ты любишь.       — Когда это я любил Вас бить? — возмутился Питер, справившись с удивлением, и снова откусил приличный кусок, дабы занять хотя бы рот тем, что не носит имя Энтони Эдварда Старка — им самим собственной персоной, то есть. Не то, чтобы он против, но тем не менее альтернатива неплохая для данной ситуации.       Старк тяжело вздохнул и захлопнул дверь, напоследок пару раз задумчиво стукнув ногтями по блестящей поверхности, разворачиваясь к напряженной спине Питера лицом:       — Вот он где! А я ищу его там, этот пирог, Пит, мог бы сказать, что уже захапал его, а не сидеть и дрожать как осиновый лист, пока я там рыщу по холодильнику, уже готовый и его с голода сожрать, — он появился в поле зрения Питера, а затем и вовсе сел напротив, как в прошлый раз, и, не колеблясь, взял из тарелки сразу два куска пирога, один из которых просто положил перед собой.       И уставился на Питера. То есть, ну, прямо на него. В упор. Прищурившись, будто раздумывая над чем-то, и практически не моргая. И не скрываясь за линзами очков, чем еще больше нервировал и без того нервничающего Питера, к которому, на минуточку, вернулись все утерянные на время «слета крыши» эмоции. А воспоминания и не думали исчезать, но этого Питер и не хотел. С трудом дожевав кусок, который с горем пополам протиснулся в пересохшее от разбушевавшихся нервов и глубокого дыхания, предназначенного успокоить и привнести в кровь побольше кислорода, горло, Питер несколько раз заставил себя глубоко вздохнуть, аккуратно опустил ладони на колени, лихорадочно переплел пальцы, сверля взглядом бутыль, на которой определенно выжглось бы что-то вроде «помогите» или «СОС», если бы он мог пускать мало-мальски работающие лазерные лучи из глаз. Но он не мог, бутылка и не думала реагировать на его действительно хмурый и всего капельку раздраженный взгляд хоть каким-то образом, поэтому, за неимением других вариантов, Питер покрепче стиснул ладони и поднял глаза на продолжающего «максимально незаметно» наблюдать за ним мистера Старка. «Максимально незаметно» в интерпретации Старка всегда означало «без стеснения глазеть прямо в лицо». Если у кого-то из присутствующих в этом помещении и был лазерный взгляд, то, Питер даже поставил бы на это сотню баксов, этот кто-то несомненно мистер Старк, потому что его бедолага-мозг вот-вот вскипит.       Состыковка взглядов прошла успешно, мозг Питера не взорвался ни от напряжения, ни даже от лазера, Старк смачно вгрызся в наполовину съеденный кусок пирога, с края которого опасно для чистого стола свисал кусок картофеля, и вздернул бровь, всем видом показывая, что готов услышать мальчика, что бы он там не решил высказать. Но Паркер внезапно отвлекся на явившую себя свету из влажных волос каплю воды, неторопливо стекающую по виску плейбоя — а именно плейбоем он и выглядел в подобной атмосфере, будто сошел с глянцевой страницы, чудом оказавшись на кухне в компании простого смертного. Искусительница, соблазнительно поблескивая вблизи темной брови Старка, плавно скользила вниз под неотрывным взглядом во все глаза пялящегося на нее Питера. Сглотнув сухой ком кислорода, застрявшего в саднящем от нехватки влаги горле, Питер закусил край губы, думая, сможет ли он выпить сока, или же его руки настолько сцепились, что ему грозит смерть или от жажды, или от желания слизнуть эту чертову крошечную частичку воды, просто перегнувшись через массивный стол. Можно даже с уверенностью сказать, что он без проблем выдержит, если вдруг Питер решит полностью залезть на него, чтобы оказаться как можно более близко к мистеру Старку, чтобы суметь плотнее обхватить его голову руками, возможно даже зарыться пальцами во влажные пряди, пройтись языком по капле, которая будто принуждала его так и поступить одним своим существованием… Стоп.       Способность настолько глубоко погружаться в собственные фантазии начинает все чаще пугать Питера, вздрогнувшего от боли в руке, ставшей почти невыносимой — настолько сильно он впился ногтями в нежную и чувствительную кожу ладони, пока его разум был занят составлением сценария очередной несбыточной недопорнушки.       Занавесом на стол с глухим хлюпом рухнула картофелина, не выдержавшая ни собственного веса, ни до предела накалившейся атмосферы.       — Кхм, Питер, ты в норме? — невзначай уточнил Старк у Питера, свободной рукой с абсолютно независимым видом подхватывая упавший кусочек двумя пальцами и отправляя его себе в рот.       Питер был не в норме на все двести процентов.       — Все отлично, просто супер, круто, зашибись, — за раз выдал он сипло, отведя взгляд влево — на чертов диван! — и не глядя беря мелко подрагивающей рукой бутылку, отпивая залпом, наверное, океан сока, горчащего на языке и раздражающего оцарапанное бесконечными вдохами-выдохами-сглатываниями на сухую горле. — Великолепно, мистер Старк.       — Если судить по данным моих датчиков… — невозмутимо встряла Пятница, видимо, посчитав, что не будет лишним высказаться по поводу, что она в курсе, что Питер, мягко говоря, «немножечко» на взводе, но была без зазрения совести перебита грубым окриком случайной жертвы современных технологий.       — Пятница, не лезь без мыла! Меня вообще-то спросили, тебя — нет, — пускай грубо, но искин замолчала, наверное, уже выписывая себе код какой-нибудь «обиды» или «внезапной мести оборзевшему арахниду», как минимум потому что программа самообучения ей это делать позволяла, а под незримым боком всегда есть достойный пример в лице довольно обидчивого и совсем не скупого на месть техно-гения. — Все нормально, — Питер со звонким стуком пластика о поверхность стола опустил бутыль, пытаясь не раздавить ее из-за внезапного прилива сил, образовавшегося, похоже, благодаря тому, что он слишком разнервничался; исподлобья взглянул на мистера Старка, уже более заинтересованно наблюдающего за ним, поставил локти на стол и с глухим стоном уронил голову на подставленные ладони.       — Точно? — уточнил Старк, вкладывая в слова все свое сомнение в сказанном.       — Абсолютно.       — Наелся? — мужчина снова вгрызся в пирог и с наслаждением принялся его пережевывать — вот у кого нет никаких проблем, так это у него, а не у Питера, у которого уже мозг вскипает, даже без всяких болезней и паучьих срывов с обострениями.       — Нет, вообще-то, — вздохнул Питер, подхватывая недоеденный кусок, стараясь избегать взгляда, направленного на него.       — Спать хочешь?       — Не особо, и так выспался на полжизни вперед, — проворчал в ответ, принюхиваясь к пряному веянию прохлады от поверхности пирога, прежде чем вцепиться в него зубами.       — Посмотрим телевизор? Может, поиграем во что? Хэппи хвалился, что уже прикупил какую-то новую игрушку из ограниченного выпуска, уверен, он не поленился установить ее в игровой, чтобы рубиться с полным погружением, пока я занят делами здесь, на базе, а он как приличный рыцарь ждет свою принцессу — меня, — вслух рассуждал Старк, наблюдая за лицом Питера, сменившего выражение абсолютной серьезности и наигранной отчужденности на легкую заинтересованность — «легкую» потому, что Питер усердно пытался вообще не выказывать эмоций, но это никогда не входило в перечень его способностей.       — Ну давайте, почему нет, — откликнулся Питер, смаргивая наваждение в лице вдруг облизнувшего губу мистера Старка, прилагая усилия, чтобы не позволить тому, что произошло ранее, всплыть в мыслях. Потому что в последний раз, когда Старк совершил подобное действие, это закончилось не то чтобы прилично. — Поиграем, — машинально повторив незатейливое движение языком, он поднял взгляд выше, столкнувшись с чуть прищуренными внимательными глазами.       Управились с поздним ужином они в кратчайшие сроки, более не прерываясь на болтовню, хотя Питеру до ужаса требовалось выговориться, вызнать, понять, какого черта вообще происходит, почему мистер Старк вдруг стал таким спокойным, даже позвал поиграть? Питер ожидал как минимум игнорирования, а как максимум — не очень приятного разговора по поводу его поведения.       Может, ему вообще это приснилось? Хрен знает, на что способно его воображение, пока тело еле-еле работает, как положено, оно и так у него шальное, чего стоило опьяненному мозгу выдать мини-сериальчик со Старком в главной роли, пока он валяется в отключке? Ничего не стоило, знаем, проходили. Натощак сны бывают даже погорячее, чем обычно.       Нет, нет и нет.       Блядь, нет, сном это быть не могло, хотя бы по той причине, что он только что заметил несколько следов малинового оттенка аккурат рядом с адамовым яблоком и дальше влево, будто модный чокер, как у одной из его одноклассниц, хоть и не цельный, когда чуть скосил глаза вниз, не выдержав напряженности момента. Окей, вряд ли мистер Старк старательно выщипывал у себя на шее пальцами такие яркие метки. А еще Пит ясно помнит, как прижимался губами к тем самым местам, усердно посасывая бархатистую кожу, пару раз даже до зубов дошло, как раз два самых больших пятна — второе и третье, если считать по порядку справа налево — и пали жертвами агрессивно перевозбужденного подростка-мутанта, завалившегося в обморок сразу после того, как напряжение схлынуло, а Старк не только не дождался репарации, но и до дивана дотащил снова, и после этого с ним просидел, еще и вытерпел внезапный фетишистко-токсикоманский порыв.       Прелесть, просто прелесть. Возможно, с такой тягой всё обнюхивать Питер стал бы наркоманом, если бы не укус паука и череда последствий этого, включающая встречу с Тони Старком, мило попивающим чай на диване гостиной его тетушки в ее же компании. Потому что острый нюх дает некоторые преимущества, любой запах кажется в сотню раз острее и насыщеннее, ударяет в мозг и без поганых примесей наркотика.       Если не считать Старка, потому что он — наркотик для Питера. Запрещенный и недосягаемый. Был. До тех пор, пока Питер не решил вдруг, что залезть своим языком ему в рот вовсе не плохая идея.       Где-то на середине глотка Питер задушенно всхлипнул от смеха, осознавая, о чем он вообще думает, снова едва не пролив сок на футболку, но успел подхватить капли рукой, уже скатывающимися с подбородка, и, не задумываясь, слизнул, пытаясь подавить рвущуюся наружу улыбку. И смех, и грех.       Уже на полпути в так называемую игровую, лишь бы не пялиться на выдающуюся даже в свободных штанах задницу Старка, маячившую на полметра впереди, Питер достал норовивший выпасть из кармана смартфон, решив ответить на сообщения друзей, тем более за ужином он пару раз почувствовал легкую вибрацию, исходящую от устройства. Лежи он чуть правее — и ситуация могла бы перерасти в неловкую, но он вообще едва ли не выпал из кармана, поэтому, наверное, стоило сказать «спасибо» кому бы там ни надо это сказать за достаточно просторные карманы. На экране под паутинкой трещин зияло имя лучшего друга и сообщение: «Чувак, ты где пропал? Это становится стремным, ответь». И Питер ответил, настрочил целый абзац неясной белиберды, в которой было ясно только то, что он «чуть не сошел с ума от этой хрени», «едва не подох», и что «все это время мистер Старк был МАКСИМАЛЬНО БЛИЗКО, НЭД, ОЧЕНЬ, ОМГ».       Короче, он был слишком занят душевными излияниями другу, чтобы определить, что они уже дошли до пункта назначения, и Старк стоит и ждет его в дверном проеме, в который Питер хотел войти, не глядя, уже нажимая на «Отправить». Именно поэтому он, едва успев заблокировать смартфон, начал набирать скорость, чтобы догнать наставника, и, с писком отчаянного удивления и сведенными к верху бровями, въехал носом прямо тому в надключичную ямку. Отскакивая от неожиданно подвернувшейся преграды метра на два назад, он, побледневший и находящийся на грани между испугом и желанием вернуться на прежнее место и, плотно прижавшись, обхватить маячивший впереди торс обоими руками, мысленно костерил чутье, которое обычно позволяет ему совершать такие нелепые оплошности, вроде не следить за дорогой. Не сегодня. Не с мистером Старком.       — Уф… Я не хотел, правда, это чутье сбоит, обычно я… — хныкнул Питер, потерявшись в ощущении тепла, мгновением раньше окутывающем его, поправил упавшие на лоб полусухие завитки, только после подняв глаза выше в очередной раз перетянувших на себя внимание пятен на шее. Старк хмыкнул, улыбнулся уголком губ и развернулся, вступая в полутьму помещения, в котором секунду спустя вспыхнул огромный экран с логотипом компании. Питеру ничего не осталось, кроме как последовать за ним, усиленно отводя взгляд от завораживающего вида подтянутой спины, плеч, покатой поясницы… завораживающего вида всего.       Входя в помещение, больше похожее на кинотеатр, нежели на «игровую» с консолями и прочими развлечениями вроде них, Питер подсознательно ожидал увидеть кучу кресел, которые положено иметь кинозалу, но из мебели присутствовали только большой диван, пара кресел, стоящие полукругом рядом с ним, и небольшой журнальный столик с несколькими выдвижными ящиками.       — Детка, включай ту херню, которую нахваливал Хэп, развлечем паучишку, — махнул рукой Старк, заваливаясь на диван.       — Эм, мистер Старк, — Питер натянуто улыбнулся и бросил опасливый взгляд на мужчину, подтянув одну ногу под себя. — Эм… Что за игра?.. — нерешительно продолжил, мысленно проговаривая, что если он прямо сейчас покраснеет, то найдет самое высокое здание в городе и сбросится с него. Желательно без костюма, но пожить он еще хочет, так что как вариант — спрыгнуть и выпустить паутину уже ближе к земле, словив поучительную дозу страха вперемешку с адреналином.       — Без понятия, увидим, — пожатие плечами и расслабленный взгляд, пробежавшийся по Паркеру, напряженно сжавшему смартфон, негромким «дзинь» сообщившим, что пришло сообщение. А затем еще о пяти. И через три секунды еще семь. Двести процентов из ста, Нэд требует подробности.       — Ты ответь, что ли, — протянул мистер Старк, приостановив осмотр на руке, примостившейся на колене поджатой ноги.       — Да там это, не важно, правда, — Питер неуклюже сунул устройство в карман, затолкнув подальше вглубь. — Ну что, где там уже игра, — нервно попытался перевести тему Питер, скосил глазами на экран с логотипом СИ.       Старк, соответственно, не позволил ему этого сделать:       — Похоже, Хэппи все-таки решил не делиться, — предположил он. — Пятница, Хэппи в последние, хм, вроде бы, недели две загружал в тебя что-либо?       — Нет, сэр, мистер Хоган запускал диск, так же попросив не загружать его данные на мои носители, при этом добавив, цитирую, «Перебьется, пусть лучше делами занимается», не сообщив, кому предназначается данное высказывание, — отрапортовала искин и покорно замолкла.       — Вот скупердяй, — протянул Старк и рассмеялся, закидывая правую руку на спинку дивана, свешивая ладонь опасно близко к плечу Питера, едва удержавшего себя от того, чтобы: а) вскочить и сбежать ради поисков небоскреба повыше, б) подсесть поближе и тайком вдыхать почти забытый аромат как можно ближе, но удержался, лишь сильнее вжимаясь в угол. — Что ж, ладно, у нас как раз намечался разговор, не будем откладывать, ты в порядке, я в настроении, отличная комбинация, мы просто созданы для того, чтобы сделать это прямо сейчас, потому что — по глазам вижу — потом ты сбежишь и спрячешься в каком-нибудь бункере в сибирской глуши и больше не выползешь наружу.       — Я не… — вырвавшееся было отрицание прервал донельзя скептический взгляд, устремленный на него, и Питер был вынужден замолчать, покорно кивнув, отводя глаза, признавая правоту мистера Старка. В глушь он, конечно, не сбежал бы, но у него уже имелись некоторые планы, так что Старк не так уж не прав.       Вообще-то у Питера нет суицидальных наклонностей, но порой действительно появляется желание сигануть с высотки и не выпустить паутину из шутеров, хотя до дела пока не дошло, да и маловероятно, что сможет, потому что инстинкты и банальное желание жить в такие моменты никуда не пропадают. Возможно, однажды он рискнет, кто знает.       — Так… О чем Вы хотели поговорить, мистер Старк? — выдохнул Питер шепотом, закусывая щеку изнутри, уже зная, что через минуту будет сидеть красный как рак вареный.       — Ну раз так! — с энтузиазмом начал Старк, хлопнув ладонью по обивке, поворачиваясь к Питеру лицом, и, подобно ему, подтягивая одну ногу под себя. — Давно у тебя объективизация на мой, — он остановился, прикрыв глаза, задумавшись над ответом, через мгновение вновь уставившись на Питера, — аромат? Запах?       Что ж, странное ощущение, когда буквально вся кровь, которая у тебя есть, приливает к щекам, и именно его Паркер испытал на собственном опыте после услышанного. Ладно, он мужик, он Человек-паук, он сможет, он выдержит…       — Ну, примерно, эм, всегда? — голос прозвучал тихо, но (лживая) уверенность в словах все же проскользнула.       — Всегда?       — Ну, типа, да? — не меняя вопросительной интонации ответил Пит, слегка нахмурившись, непонимающе глядя на Старка исподлобья.       — Окей, у всех бывают странные фетиши, никто не без грешка, скажем так, бывает, — зачастил мужчина, переведя взгляд на собственное колено. Питеру это показалось настолько странным и знакомым, что, если бы этот человек, сидящий перед ним, не был Тони Старком, он решил бы, что тот даже смущен. Тони Старку вряд ли знакомо понятие «смущение» на собственном опыте, но зато Питер с ним настолько близко взаимодействует, что сочетание слов «Питер Бенджамин Паркер» практически стало его синонимом. Еще пара лет рядом со Старком, и точно станет. Или дней. Или минут. — Хотя, ты вроде бы говорил, что давно хотел это сделать, вот о чем шла речь, — через полминуты задумчиво продолжил Старк, наконец, перестав сверлить взглядом свою ногу.       Или, если он сию секунду не отведет своих дьявольских глаз, скользнувших по бедру Питера и выше, от Питера останется лишь смущающаяся лужица. И не хотелось бы думать о том, какого состава она будет.       — Вообще-то, эм, тогда я не совсем это имел в виду. Вернее это, но не только, и еще, в общем, не важно, мистер Старк, — Питер протяжно выдохнул ртом, мучительно неизбежно краснея до самых кончиков ушей, и поджал губы, не найдя в себе сил поднять глаза.       Старк тихо выдохнул «Оу» и нервно перебрал пальцами воздух, почти коснувшись плеча Питера кончиками пальцев. Питер снова понуро кивнул, размышляя, выдержит ли его лицо весь тот приток, который образовался в области щек, потому что складывалось впечатление, что еще немного и кровь хлынет прямо из глаз нескончаемым потоком.       — Ну, то есть ты хотел?..       — Да, мистер Старк, я хотел Вас поцеловать, такие дела, — раздраженно отреагировал Питер, вскинувшись, и подался вперед, упираясь ладонями в диван, заглянув в растерянное лицо мужчины, отметив прикушенную губу — мистер Старк что, волнуется?       Удивленно выдохнув что-то нечленораздельное и не особенно важное, рефлекторно облизнулся, прошептав:       — Мистер Старк, могу я?..       — Можешь что, Питер? — он, наконец, обратил внимание на самого Питера, замершего в ожидании.       — Поцеловать. Вас.       — С каких пор, интересно, тебе нужно мое согласие, чтобы сделать это? — насмешливо спросил Старк, вернув ухмылку на лицо.       Гортанно рыкнув, впиваясь непослушными дрожащими пальцами в диван, Питер рывком подался вперёд, встав на колени, через секунду впечатав не успевшего и пискнуть Старка в упругую спинку, перекинув через его бедра ногу, нависая сверху. Тяжело дыша, он замер, чувствуя, как от волнения коченеют мышцы и округляются в испуге глаза. А что, если мистер Старк совсем не то имел в виду? Или просто решил пошутить? Или передумал? Или…       — Мне казалось, ты решительнее, Паркер, какие-то проблемы возникли? Не держу и не заставляю, если вдруг что, — рассеянно, но серьезности и уверенности из-за неё меньше не стало, выговорил Старк, не прерывая зрительного контакта с Питером.       Произнеся на выдохе тихое: «Реально, что ли?», он спешно приник к обсохшим и обкусанным губам, игнорируя с новой силой вспыхнувшие уши, и зарылся пальцами во влажные волосы. Провел ладонью по горячей шее, спешно переходя на лицо, чиркнул большим пальцем по скуле, ощутив прикосновение к спине, отозвавшееся пожаром в мыслях и паху.       И только потом почувствовал, что поцелуй получил ответ. Ладонь плавно заскользила вдоль поясницы, притягивая ближе, и под слабым напором Питер осел на бедра Старка, смявшего тонкую ткань в кулак, подавшись вперед и толкнувшись языком в рот Питера, который хотел что-то произнести, немного отстранившись. Пылко отвечая на ласку, Питер забрался руками под футболку, сминая вмиг напрягшиеся, упругие мышцы, тихо простонав «мистер Старк» в кратковременный перерыв между неглубокими поцелуями.       — Не думаешь, что в данной ситуации несколько странно такое официальное обращение? — вполголоса осведомился Старк, вжимаясь губами в подставленную шею.       — То… Ни… — с придыханием ответил Питер, подаваясь бедрами вперед, чувствуя, как под футболку юркнули пальцы, оставляющие на разгоряченной коже пылающие невидимые следы.       Быстрый укус на шее отозвался мурашками по всему телу и несдержанным гулким стоном, отразившимся от стен непродолжительным эхом. Старк осторожно зализал слегка саднящее место и подул на него, вызывая еще один рой мурашек, пронявших Питера до самых костей: он несколько раз подряд повторил «Тони-Тони-Тони-Тони», вытягивая руки из-под задранной футболки, обхватил лицо мужчины и напористо поцеловал, бросая попытки контролировать окончательно сбившееся дыхание. В глазах помутнело, до невозможности захотелось прижаться как можно ближе, настолько, чтобы запахи смешались воедино, чтобы тела перестали иметь значение и остались лишь две имеющие реальное значение единицы — Тони и Питер, и никаких рамок, никаких барьеров между ними.       Рыкнув прямо в рот Старка, Питер, разорвав поцелуй, спешно стащил ненужный предмет гардероба сначала с него, а затем и с себя, выбросив их на пол за диван, попутно прижимаясь распаленной кожей к прохладному генератору наночастиц. Не теряя времени он, заполошно стискивая Тони в отчаянных объятиях, прошелся дорожкой мелких поцелуев от шеи до кромки волос и только потом вернулся к губам, уловив своими лихорадочное дыхание, прежде чем прижаться к ним, проглотив рвущийся наружу стон из-за ладони, ощутимо сжавшей ягодицу через тонкий слой материи.       Тони, до этого любезно уступавший место ведущего, обхватил талию Питера и, не прерывая поцелуй, легко развернулся и опрокинул его на бархатную поверхность дивана, нависнув сверху. Паркер, от неожиданности прикусивший губу Старка, пришел в себя и прогнулся в спине, податливо следуя воле шероховатой ладони, легко скользившей по спине, в точности описывая изгибы и ненароком утягивая за собой выше, в поисках утерянного на короткий промежуток времени тепла, такого волнующего, желанного. От которого не хотелось отрываться ни на миг.       Столкнувшись животом с прохладой генератора, Питер всхлипнул и, напоследок судорожно шаркнув ногтями по деревянному, неприятно звякнувшему подлокотнику, вытянул руки и вцепился ими во вспотевшую от внезапно наступившей духоты спину ногтями, сразу же крепко обвивая стоящего на коленях и упирающегося одним локтем в диван Старка, уже снова облюбовавшего шею, ногами за голый торс, ритмично притираясь — по личным ощущениям — буквально пылающим от желания хоть какого-то тактильного контакта членом к напряженному животу, обретшему не заметный в повседневной жизни ощутимый рельеф. Теперь Питер до жути хотел видеть Тони таким: не красавчиком в деловом дорогущем костюме, щелкающим фанаток как орешки, не работающим, сосредоточенным на мысли гением, не домашним, высмеивающим совсем бредовые шутки одного из немногих нежно любимых Питером артхаусов в их редкие совместные вечера, а именно таким, взъерошенным, потным, немного нервным и окружившим себя аурой тони-феромонов, вынуждающих хотеть много большего.       Техничные и грациозные движения Старка были абсолютно противоположны тем, на которые был способен Питер сквозь туманную пелену все нарастающего возбуждения. Задыхаясь от восторга, он сжал бок Тони непослушными пальцами и сдвинул их к самому поясу спортивных штанов, секунду помедлил и, решившись, позволил себе неторопливо заползти ими под резинку и несильно сжать полушарие через приятную на ощупь ткань трусов, вынуждая Старка инстинктивно толкнуться вперед, уткнувшись стояком в тут же качнувшуюся навстречу задницу, вновь прижавшись к истерзанным неосторожными поцелуями губам довольного произведенным эффектом Питера.       Вплетаясь свободной рукой в темные вихры, крепко сжимая их между пальцев и, не прикладывая особых усилий, оттягивая за них от себя Тони, Питер совершенно не ожидал увидеть в полутьме, нарушаемой только светом так и не погасшего экрана, на его лице выражение совершенного замешательства и, что еще интереснее, обиды, исчезнувшее в то же мгновение, когда Питер потянулся к его плечу, слизывая выступившую притягательную влагу, и, не удержавшись, уткнулся в то же место носом, требовательно и глубоко вдыхая необходимую «дозу».       Промелькнувшая вдруг мысль вцепиться в это место зубами, да покрепче, была ловко схвачена за хвост, и Питер тут же воплотил ее в жизнь, пусть и не так, как планировалось изначально, лишь слабо куснул, медленно переведя укус в легкий поцелуй. Сыто хихикнув, он полностью отцепился и с глухим «пуф» повалился на диван, удовлетворенно разглядывая блестящий от слюны след укуса и в целом хищный вид подобравшегося, тяжело и хрипло дышащего Старка, неотрывно смотрящего на него.       — Ты, — гулким грудным баритоном выдохнул он, склонившись ниже, но не касаясь Питера, — живого места на мне не оставишь, паучок. Это не честно, я тоже хочу, — голос сорвался на хрип, Тони зажмурился и осторожно прокашлялся, закончив: — Кусаться.       — Вы, мистер Старк, можете делать что угодно, — Питер схватил мужчину за затылок, притягивая его ближе. — И как угодно, — и вовлек его в продолжительный поцелуй, по итогу которого, всего лишь через каких-то несколько минут, беспорядочно соприкасаясь всем, соревновались, кто кого зацелует. Выявлять победителя ни один из них не собирался, предпочитая продолжать и продолжать, раз за разом вторгаясь в приоткрытый рот, прикусывая призывно алеющую губу или, в попытке посильнее раззадорить оппонента, фрикционно елозя по возбужденному члену, глуша рвущиеся наружу стоны поцелуями.       — Еще не поздно отступиться, Питер, — Тони прервал поцелуй и ткнулся своим лбом в лоб Питера.       — Мне казалось, Тони, — Питер сделал заметный акцент на имени, всасывая саднящую от бесконечных и безжалостных поцелуев нижнюю губу, разочарованно нахмурившись. — Что я уже достаточно хорошо выразил свои намерения, так в чем проблема? Может, это тебе не поздно отступиться? Ну так давай, насильно держать не буду, — голос сорвался в дрожь, и Питер отвел взгляд в сторону, внезапно ощутив прилив стыда то ли за сказанное, то ли за произошедшее.       — Нет-нет-нет, ну ты что, малыш, — мимолетный поцелуй пришелся на лоб Питера, влажные губы ткнулись в скулу, и Старк шепотом продолжил: — Меня вовсе не нужно держать, и уходить я тоже не собираюсь.       Паркер кивнул, чувствуя, как на душе от этих слов становится легче, и потянулся, обнимая Тони, расслабленно опустившегося на него сверху, утыкаясь носом Питеру в ухо. Несколько секунд он не менял положения, будто собираясь с мыслями, а после медленно приподнялся на локтях, уложил ладони на раскрасневшуюся грудь Питера, тогда как вся нижняя часть его тела почти вжала охнувшего парня в диван.       К черту бы ее, эту одежду, эти пижамные штаны, и вообще все к черту, но даже за то, что он через несколько слоев ткани во всех красках прочувствовал очертания члена Старка, Питер был готов продать и душу и все, что к ней прилагалось при жизни.       — Тогда нам стоит перебраться в более комфортабельное местечко.       — Куда, например? — Питер протяжно выдохнул, сдерживая стон, и прикрыл глаза, когда Тони, пристраиваясь поудобнее, вильнул бедрами.       — К тебе, ко мне, куда угодно, где нет доступа на вход для любого посетителя базы с уровнем выше минимального, — Старк повторил движение, коротко толкнувшись точно в напряженный член Питера, который всхлипнул, вздрогнул и почти больно сжал ногами бедра Тони, закинув одну из них ему на задницу, упершись пяткой, и закатил глаза, прогибаясь.       — Вы! Блин, нельзя так, это против правил, — хныкнул парень и ослабил захват, отгораживая себя от навязчивого желания обхватить орган Старка рукой и провести, вверх-вниз, вверх-вниз, сжать у основания и снова вверх. — К тебе, — смахнул прилипшую прядь и прокашлялся, чтобы прогнать ощущение небольшой щекотки где-то на гландах.       — Супер, встаем.       — Вообще-то уже.       Старк удивленно распахнул глаза и проглотил смешок:       — Маленькая извращуга.       — Кто бы говорил, ведь я один вник в суть этой ни-разу-не-извращенской реплики, и на локтях тут стою тоже не я.       Питера смерили пристальным взглядом прищуренных глаз, на дне которых давно затаились нешуточные бесы, но он не остался в стороне, отзеркалив его, приправив широкой улыбкой, без труда приподнимаясь на локтях, едва не столкнувшись носами с Тони, даже не подумавшим отодвинуться, дабы дать Питеру пространство для маневра.       — Ну мы же встаем, мистер Старк, или планы уже изменились? — вполголоса спросил Питер, потянувшись вперед и оставив легкий поцелуй на скуле Тони.       — А разве мы не встали, мистер Паркер? — тем же тоном отреагировал мужчина, но тем не менее напрягся и плавно перетек назад, усаживаясь на колени.

***

      Створки лифта стояли настежь распахнутыми, но мало кто из присутствующих в просторной кабине интересовался данным фактом. Питер — потому, что уже четверть часа, держа на весу известного каждой собаке миллиардера, аритмично вколачивался в кулак, в который вполне комфортно умещалось два члена — ох, у Тони просто волшебные руки! Тони — потому, что не меньшее количество времени был зажат между идеально отполированным зеркалом, скрипя влажной кожей по гладкой поверхности из-за неравномерных толчков, порой едва ли не подпрыгивая, и не менее идеальным пацаном, с абсолютно шикарной задницей, мацать которую было одно удовольствие, причем для обеих сторон. Изредка отрываясь, чтобы вдохнуть, Питер мельком улавливал собственное отражение в зеркале — растрепанный, красный, с дикими глазами, горящими как два фонаря, — дорвался, называется.       Вздрагивающий от переполняющих его ощущений Питер все равно без труда удерживал Тони, шипящего и довольно жмурящегося от сильных и грубых движений, на которые в редкие моменты срывался парень, в запале прикусывая нежную кожу шеи — до губ дотянуться было весьма проблематично из-за разницы в росте, — следом ее же зализывая.       — Возможно, нам все-таки стоило добраться до комнаты, потому что лифт это намного более публичное место, чем игровая, знаешь, — на одном дыхании пробормотал Старк и стиснул зубы, жмурясь до всплывающих белых пятен перед глазами.       — Возможно, не нужно было донимать меня поцелуйчиками, и тогда, может быть, мы добрались бы без происшествий, вроде этого.       — Тебе будет неловко, если кто-нибудь вызовет лифт прямо сейчас, Питти, — ухмыльнулся Тони и сильнее вернул ладонь, до этого оставившую задницу Питера в покое, чтобы медленно пройтись до лопаток и оставить на них несколько светло-розовых отметин, на прежнее место, стиснув упругую ягодицу.       — Это намек на то, что у Пятницы нет какого-нибудь особого протокола специально для подобных случаев? Верится с трудом, мистер Старк, — пробормотал Питер Тони в ключицу, следом несильно прикусив ее, и широко и довольно улыбнулся, услышав томный стон, вырвавшийся из груди Тони, усиленно сдерживающего все свои реакции на его действия. Но тем сильнее тешили его самолюбие такие редкие отклики.       — Уел, мелочь, есть такой, — Тони хрипло рассмеялся, вытянул руку из штанов Питера, скользнул ею на его шею, продолжая размеренно дрочить им обоим, и наклонился, втягивая парня в поцелуй, от которого тот пришёл в ещё больший восторг, принявшись с энтузиазмом отвечать, сильнее напирая, вжимая Тони в отражающую поверхность.       Загнанно дыша после изматывающего поцелуя, Питер уткнулся носом в ухо Тони, задевая кончики волос, через несколько секунд задохнулся и, немного отстранившись, громко чихнул, на мгновенье теряясь в пространстве и ощущениях. Пришёл в себя с удивительно легким и странно знакомым томлением во всем теле, которое вообще сложно с чем-либо спутать. Невозможно спутать. И тёплая влага, стекающая по торсу вниз, похоже, не слюни, потому что так много вычихнуть просто нереально.       Вот же блядство. Вот же блядство, черт побери.       — Ты все больше и больше удивляешь меня, паучок…       — Я не…       — Пожалуй, от шока я ещё ни разу не кончал. Мой первый раз, очень мило, — пробормотал Тони, расслабленно привалившись к стеклу, оказываясь на одном уровне с Питером.       — Так ты?..       — Кончил, стесняешься сказать ты? Да, было супер, — Тони окончательно растекся, даже разжав скрещенные за спиной Питера ноги, полностью на него полагаясь. Поморщился, и натянул штаны выше сначала на себе, потом на Питере, тот в ответ послал благодарную улыбку и ткнулся носом в шею, все еще приходя в себя.       Как-то незаметно они оказались за беззвучно захлопнувшейся дверью апартаментов Тони, расслабленно обхватившего Питера всеми конечностями. Пригнувшись, он примостил колючий подбородок у Питера на плече, и всю недолгую дорогу вслух размышлял о том, что на руках его тоже уже давно не носили, лет эдак сорок, плюс-минус пара лет. Питер глупо хихикал, соглашался, добавлял, что его, наверное, раза в три меньше, но тоже давненько, и, не скрываясь, зарывался носом во влажные волосы, довольно урча.       — Вообще-то я тебя носил, причем дважды — это только сегодня, если что, не прибедняйся, — фыркнул Старк, медленно сползая с Питера.       — Не было такого, еще чего, — заявил Паркер, хмуро глядя на Старка снизу вверх.       Губы Тони растянулись в покровительственной улыбке, и он ловко приобнял Питера за плечи, подталкивая к постели:       — Если бы парочка моментов, которых я не помню, не были запечатлены на видео какими-нибудь пройдохами, в моей жизни было бы на порядок меньше минут осознания собственной тупости в пьяном угаре.       — Ну я же не был пьян, — укоризненно заметил Питер, вздернув подбородок выше.       — Это было близко, я даже сначала подумал, что ты успел умыкнуть у меня из-под носа немного чего-нибудь с приличным градусом — ну, другого у меня не водится, — но Пятница сказала, что ничего такого не было.       — Да я бы никогда не!.. — возмущенно ощетинился Питер, сильнее сжимая бок даже не поморщившегося от этого проявления раздражительности Старка.       — Да-да, я в курсе, что ты за здоровый образ паучьей жизни. Я со своей здоровой манией к алкоголю в нее не очень-то вписываюсь, если что, — нарочито весело добавил Тони, тут же столкнувшись с по-настоящему посерьезневшим Питером взглядами.       Паркер остановился, удерживая Старка на месте, и обнял его, привстав на носочки, чтобы дотянуться до мочки уха, и жарко выдохнул:       — Я согласен немного подвинуть свой паучий образ, как раз хватит места для Железного, — губы исказила коварная ухмылка, по мочке Старка прошелся кончик языка Питера. — Человека.       — Кажется, ты не понял, паучок, — хмыкнул Тони, перехватывая Питера поперек талии. — Мне нужно много, много, — он подцепил гладкий подбородок пальцами, заставляя Питера запрокинуть голову и упасть обратно на пятки. — Очень много места. Боюсь, что «немного подвинуть» не очень подходит.       — Или не немного, — завороженно согласился Питер, теряясь в карамельных омутах. Потерянно выдохнул, боясь пошевелиться и потерять ментальную связь, что объединила их на недолгие секунды, до тех пор, пока Питер не сглотнул вдруг скопившуюся во рту слюну, а Тони дернулся, будто бы начал тянуться за поцелуем, но передумал, и завис с приоткрытым ртом, так и не достигнув поставленной цели.       Момент упущен. Связь потеряна.       Но они здесь, вдвоем, и ничто не мешает ее возродить, и они вовсе не обязаны делать это зрительным путем, когда есть огромное множество альтернатив. Прекрасных альтернатив.       Руки. Плечи. Спина. Бедра. Живот. Икры. Шея. Скулы. Уши. Языки.       Такой простой и привычный в повседневной жизни тактильный контакт способен раскрасить в фееричные цвета каждую секунду, отведенную им друг на друга.       Питер решительно шагает назад, пока не упирается голенью в упругий матрас, Тони следует за ним шаг-в-шаг, пока не встречается грудью с выставленными вперед руками Питера, скользнувшими по невидимым следам, оставленным глазами, будто следуя указаниям пунктира в прописях, которые должны помочь сформировать почерк. Питер был послушным учеником и всегда выполнял задания, даже если было совсем невмоготу и болели руки от бесконечных ежедневных попыток сплести с помощью карандаша и бумаги что-то толковое.       На постель они падают вдвоем. Питер просто хватается за бок Тони и опрокидывает их обоих на бархатную поверхность, прогнувшуюся в точности под изгибы Питера, который уже тянется за поцелуем, наплевав на не слишком удобное положение.       Тони ведёт ладонью от бедра Питера до груди, ухмыляясь ему в губы, поглаживает пальцами сосок и дразняще зажимает его меж грубоватых подушечек, слегка прокручивая туда-сюда. Питер хнычет, рвется вперед, сталкиваясь с ним деснами, жмурится до искр, летящих из глаз, и задушенно стонет, обхватывая бедро Тони ногой, вжимаясь стремительно возбуждающейся плотью в напряженный живот.       — Снимите уже эти противные шмотки, ну же, — просит Питер, подвигав бёдрами, дабы привлечь к ним внимание.       — Ты не любишь шмотки настолько, что даже трусы не потрудился надеть, или надеялся, что мы придем к этому? — Старк глухо смеётся и сползает ниже, прокладывая частую дорожку поцелуев до пояса штанов, цепляет пальцами обеих рук резинку и тянет вниз, пока, не глядя, не отбрасывает ненужную тряпку, прижимаясь губами к щиколотке.       Паркер вздрагивает, едва не отдернув ногу, но берет себя в руки и лишь закусывает губу, напряженно посасывая ее, пытаясь сосредоточиться на этом ощущении, а не на мысли, насколько соблазнительно выглядит Старк, прижимаясь своими восхитительными губами к его коже. Питер держит себя в руках, но его член точно нет — он дергается, становится еще тверже под взглядом Старка, осторожно всасывающим нежную кожу лодыжки, одновременно с этим стягивая с себя штаны вместе с бельем.       Тони, в отличие от Питера, был не настолько сильно возбужден, но оно и понятно — подросток с повышенной чувствительностью здесь Паркер, он при желании и кончить может, даже не прикасаясь к себе. Но глаза его полыхали не менее опасным огнем.       Питер не смог сдержать пораженный вздох, сильнее закусил несчастную и ни в чем не повинную губу, приподнимаясь на локтях, не зная, чего ему ожидать. Тони мог с одинаковым успехом наконец-то трахнуть Питера прямо здесь и сейчас или рассмеяться и уйти, сообщив напоследок, какой же он, Паркер, придурок.       Полностью развеивая второе предположение, Тони взобрался на Питера и устроился бедрами чуть ниже его члена, обхватив тот руками и слегка сжав.       — Кто сверху? Ты? Я? Мне не принципиально, но если боишься, то я вовсе не против хорошенько объездить твой член, мистер Паркер, — шептал он в лицо Питера, пока тот стремительно заливался краской, восторженно размышляя, что ему — ему! Питеру Паркеру! — Тони Старк только что предложил — как он там выразился? «Не против объездить твой член»? — Блядский Боже, Тони Старк предложил объездить его член.       Он, безусловно, думал об этом, но куда меньше, нежели о том, как Старк поимеет в задницу, вколачиваясь по самые яйца. Глубоко. Распирая.       Да, это определенно то, чего он хочет.       — Ты, — на выдохе вымолвил Паркер, цепляясь пальцами за послушно собравшуюся под натиском простыню.       — Как скажешь, милый, — шепот в губы, за которым следует вымывающий мысли легкий поцелуй, медленно переходящий в более глубокий и откровенный, и никуда не деться от звучных чмоков смыкающихся губ. Через несколько до невозможности долгих минут Тони отрывается от приглушенно простонавшего Питера, слизывает вытекшую из уголка губ Питера дорожку слюны, тяжело сглатывает, гладит большим пальцем край чувствительной головки, намеренно игнорируя собственный, стоящий по стойке смирно член, садится и с придыханием говорит: — Затаримся кое-чем важным, пока не поздно, карапуз.       Старк тяжело вздыхает, мотает головой, ставя поплывшие мозги на место, и приподнимается с горячих бедер Питера, нагибаясь почти параллельно кровати, к краю, который оказался не таким далеким, каким казался на первый взгляд. Задумчиво пробегается пальцами по обманчиво безупречному каркасу, с немым ликованием нажимает потайную кнопку, наблюдая, как из нутра медленно выезжает ящик, который, выхватив пару самых нужных вещиц — презервативы и лубрикант, резко задвигает обратно, тут же возвращаясь в прежнее положение. Смотрит на замершего в ожидании Питера, тепло улыбается и склоняется, оставляя мимолетный поцелуй на губах.       Питеру стало сложно дышать, будто безусловные рефлексы потеряли свой смысл и власть над телом, отказали почти на сто процентов, заставляя задуматься о контроле количества поступающего в легкие воздуха, хотя он и знал, что делать это не нужно. Мысли и вовсе ринулись вскачь, путаясь друг с другом, путая друг друга и друг друга же уничтожая в нелегкой борьбе за право первенства в ошалевшем от происходящего разуме.       — Хочу верхом, — неожиданно даже для себя выдохнул Питер, через секунду оседлав не успевшего и глазом моргнуть Тони. Хмыкнув, он повел бедрами, устраиваясь поудобнее, усиленно игнорируя собственный член: подрочить он всегда успеет, а заняться сексом с Тони Старком не факт, что удастся вновь, так что выбор ясен.       Он слегка задумчиво нашаривает ладонью тюбик со смазкой, оставленный Тони, смущенно вздыхает, легко открывая тугую крышку, неторопливо растирает меж пальцев каплю выдавленной на пробу субстанции, почти не пахнущей — не будет перебивать запах Тони, проносится в голове парня.       Выхваченный из рук флакон приводит в замешательство.       — Я займусь, Питер, — вполголоса тянет Тони, притягивая Питера ближе, легко целует в нос, поглаживая свободной ладонью пятую точку довольного подобным поворотом событий мальчишки.       Паркер согласно кивает, изгибается в пояснице, ища утерянное тепло, ранее так необычно — и классно — ощущавшемся на полностью оголенной коже, словно после раздевания у него новые нервные окончания появились, специально, чтобы было вот так. Он настойчиво приникает к губам, за которые, наверное, все отдал бы, с удовольствием пуская в дело и язык; стонет, стоит жаркой ладони вернуться на место и как следует сжать, впиться ногтями, а потом нежно пригладить не успевшие начать саднить места; взволнованно кусает, едва прохладный, покрытый скользкой смазкой палец касается рефлекторно поджавшегося отверстия, даже не надавливая — просто прикосновение, поглаживание, предназначение которого — успокоить.       Проникновение не ощущается как нечто неприятное, оно будоражит, посылает приятную дрожь по телу. Непослушные пальцы стискивают сильное плечо, Питер сильнее жмурится, открывает глаза — желание увидеть своими глазами лицо Старка сильнее нахлынувшего с новой силой смущения — и только сейчас замечает, что Тони не лежит, а сидит, облокотившись спиной на подушку. Неужели настолько впал в нирвану, что не заметил? Да плевать, потому что второй палец уже во всю орудует в заднице, растягивая, проникая глубже, принося незабываемые ощущения. В ушах подобно грому отражается собственный стон, и он чувствует, как маска сосредоточенности слетает с лица, на ее место приходит удивление и осознание того, что он вот-вот снова кончит — сколько уже можно-то? Отзывающийся волнительной пульсацией на каждое движение изнутри член горел, Питера почти знобило от подступающего оргазма, тело ощущалось слабым, хотя разумом он понимал, что по-прежнему силен, что при желании может даже в таком состоянии поднять увесистую тачку.       Здравомыслие кажется таким далеким и ненужным.       — Не теряйся, — тихо шепчет Тони и ведет широкой ладонью вдоль позвоночника, ввинчивает пальцы глубже и разводит, улыбаясь, стоит Питеру издать несдержанный и абсолютно пошлый стон, подаваясь назад, чтобы насадиться на пальцы сильнее. — Какой нетерпеливый.       — Какое терпение, когда речь идет о твоих чертовых пальцах, находящихся прямо у меня в заднице, блядь, — находит в себе силы огрызнуться Питер, прежде чем захлебнуться очередным стоном, когда Тони задевает то самое слабое место, от прикосновения к которому ноги дрожат еще сильнее.       — Посмотрим, как ты запоешь, когда их место займет мой член, дорогой, — миролюбиво отвечает Старк, а Питер в ответ мстительно сжимает сочащийся смазкой член Тони, а тот жмурится и выдыхает сквозь стиснутые зубы. — Играешь с огнем.       — Люблю погорячее. Хватит, давайте уже начнем играть по-взрослому, — тяжело сглатывает и, сведя брови кверху, смотрит в заботливое лицо Старка.       — Как скажешь, ковбой, вперед, — он вынимает пальцы, напоследок несильно шлепает Паркера по заднице и откидывается на подушку.       Питер с долей сомнения смотрит на забытый всеми презерватив, но не успевает и рта раскрыть, Тони опережает:       — Я чист, ты тоже, можно без него, если не хочешь, в принципе, разница не велика.       — Хочу без, — односложно отвечает Паркер и вливает в ладонь приличное количество смазки, отбрасывает флакон в пространство между подушками — шаговая доступность, может ведь пригодиться еще. Секунда — ладонь на грани нежности и грубости обхватывает аккуратный ствол, две — ведет вдоль него, чувствительной кожей замечательно ощущая каждую выступающую венку, три — крепче укладывает в ладонь и приподнимается на коленях, мгновенно обретших устойчивость.       Прикушенная изнутри щека не помогает прийти в себя, обхватившие бедра ладони, помогающие легче удерживаться на весу, возвращают к прежнему уровню возбуждения, которое, вроде бы, поумерилось с тех пор, как божественные пальцы Старка покинули его заурядный зад. Питер громко всхлипывает, едва насадившись на каких-то несколько сантиметров, но воспринимаются они как нечто огромное, распирающее нутро, но тем не менее до ужаса приятное, а потому он продолжает оседать, осторожно поддерживая скользкий ствол, периодически его поглаживая — Тони так мило жмурится, когда он так делает, поэтому Питер не может отказать себе в удовольствии и понаблюдать за ним через ширму приопущенных ресниц.       Едва ягодицы касаются чуть согнутых ног Тони, Питер разнузданно стонет, сжимая внутри член, который так удачно задел нужное место, и порывисто цепляется пальцами за сильные плечи, заставляя себя подняться. Потому что дальше — лучше.       Они снова целуются, почти теряя самих себя в этой простой ласке, они бродят руками по пылающим телам друг друга и почти сгорают, они в бреду шепчут что-то неразборчивое, но слова им и вовсе не нужны.       Тони толкается навстречу, за талию притягивая Питера ближе, впивается неконтролируемым поцелуем в добровольно подставленную шею и следом кусает, зная, что тому понравится: несколькими минутами ранее он кончил, когда Тони, забывшись и не соизмерив силу, вцепился зубами ему в надплечье. Паркер дрожит, хнычет, в глазах стоят слезы, но губы бессвязно нашептывают мольбы не останавливаться. Глубокие белые следы зубов все еще горят на порозовевшей коже.       Питер особенно громко стонет, когда, соскальзывая вниз по налитому стволу, чувствует, как тот внутри перманентно проезжается головкой по одному и тому же месту, когда Тони, обронив гулкий, гортанный, больше похожий на рык стон, подмахивает навстречу.       Из горла Питера доносятся уже не стоны — скулеж, по щекам безостановочно текут слезы, но на губах играет поразительно счастливая улыбка. Наверное, это было бы даже страшно, если бы не было так прекрасно.       — Блядь, Питер, — рычит Старк, когда тот сжимает член почти у самой головки и, не меняя силы, садится до упора, до основания, до звонкого шлепка кожи о кожу, ухватывает парня за закусанную и зализанную шею, притягивая для беспорядочного, рваного поцелуя, выдыхая в алые от бесконечных прикосновений губы: — Ты — это что-то с чем-то. Пиздец, почему мы раньше-то не трахались, Боже.       Не в силах даже ответить, Питер подается вперед, впиваясь губами-зубами в губы мужчины, зализывает новообразованную ранку и сразу после проникает языком Тони в рот, разнося по полости металлический привкус.       Тони сгребает в ладонь подскакивающий от каждого его толчка и Питера — скольжения, член, подивившись тому, насколько он потекший — на руках Тони смазки не осталось, давно обтер все о Питера, — но тем лучше, не нужно будет выискивать по всей кровати бутылек. Он ведет по всей длине, в такт с собственными движениями, тут же замечая, как Питер нахмурился, прикусывая и без того разодранную в нескольких местах до крови губу, жалобно стонет, жмурится, откидываясь спиной на подставленные колени Тони, с готовностью принявшие усталого — затраханного — Питера, и несколькими движениями доводит его до ярчайшего финала, и еще через пару кончает сам, выплеснувшись в одобрительно застонавшего в ответ Питера, бессильно откинувшего голову назад, ударяясь затылком о колено, тяжело и поверхностно дыша.       — Господи, — сипло выдыхает Питер, заставляя себя снова сесть ровнее, но член все еще внутри, а еще внутри донельзя мокро, а снаружи еще и липко — кое-что все-таки вытекло, но это все равно просто… — Охуенно. Хочу еще. Потом. Не сейчас. Но хочу. Бля. Боже, — едва ворочающимся языком выговаривает Питер, заглядывая своими оленьими глазами в лицо согласно кивнувшего Тони.       Безумно.       Умопомрачительно.       Реально.       Умопомрачительно реально.       Реально умопомрачительно.       — Нужно в душ, — выдавливает Тони, но не двигается с места — сил нет почти даже на то, чтобы моргать, не говоря уже долгой дороге до ванной.       — Пять минут, — ставит условие Питер и валится Тони на грудь, утыкаясь носом в сгиб шеи.       Запах Тони Старка в повседневной жизни безупречно идеален. Но запах Тони Старка после секса превосходен.       Сильная рука, укрывшая спину, привнесла в разум немного спокойствия, и Питер ненадолго задремал, придя в себя уже под теплыми струями воды, стекающей на пол, уносящей вместе с собой все липкие следы, что появились от взаимодействия двух голодных до ласк и ярких ощущений людей, оставляя после себя только отпечатки зубов, оставленные на коже. У Питера сойдут, если повезет, к следующему вечеру, у Тони недели через полторы, может, меньше. Но они определенно вернутся к этому разговору.

***

      — Хэппс довезет тебя, куда скажешь, но основной маршрут до дома, — кивает Тони на тонированную машину, ожидающую во дворе, и возвращает взгляд на Питера.       — Угу, я домой, Мэй уже ждет, — соглашается он, неосознанно поправляя чуть съехавший ворот ничуть не колючей водолазки, но приятного все равно мало.       — Сними, если неудобно, — усмехается Старк, усаживаясь на диван и ничуть не стесняясь не прикрытых самой обычной футболкой следов, от одного только взгляда на которые у Паркера со стопроцентной вероятностью алели скулы.       — А тете сказать, что Дубина в мастерской покусал или что с лестницы на Ваши зубы чересчур удачно упал, мистер Старк? — язвительно отвечает Питер, оттягивая ворот и показывая взору Старка несколько фиолетовых следов. И это только шея.       — Вчера тебя все устраивало, насколько помню.       — А меня и сейчас все устраивает, но вот Мэй вряд ли оценит твои старания.       — Вали уже отсюда, гаденыш, — смеется Тони. — На тебе к ночи все будет как новенькое, так что можешь даже не пытаться надавить на жалость.       — А я и не пытаюсь, — бормочет Питер, закатывая глаза, подходит к Тони и наклоняется, оставляя на его губах легкий поцелуй. — Сваливаю, — торжественно объявляет, выравнивается, поправляя рюкзак за спиной, и добавляет едко, но весело: — Нормально целовать не буду, ты мне губы все объел, до сих пор болят, между прочим, — раздается уже из лифта.       — Кто кого еще объел, гаденыш, — бормочет Тони, прекрасно зная, что Питер его услышит, и вспоминает отражение в зеркале, которое встретило его после пробуждения.       Лохматая шевелюра не то чтобы удивила даже. Но шея, вся в ярко-розовых, с красными проступающими капиллярами, наливающихся синяках, плечи, выглядящие подобно ей, даже на груди затесались несколько. Губы ощущались почти как нечто инородное. Пульсирующая, тянущая боль, они саднили просто ужасно, а оттянув нижнюю Тони и вовсе увидел, что искусали его не только снаружи, но и внутри, причем основательно так — нежная слизистая местами изорвана в клочья, а в ранках прекрасно видна засохшая кровь.       Состояние Питера не особенно отличалось, если быть уже до конца честным, но регенерация этого парня прекрасно знает свое дело, поэтому к отъезду ближе к обеду он предстал в более менее приличном виде и даже выпросил у похихикивающего Тони одну единственную водолазку с высоким горлом, что и так без дела валялась в гардеробе уже энное количество лет.       — Возвращайся поскорее, паучок, твой новый костюм ещё не закончен, — бросает в догонку Старк, уже серьёзнее, даже прикидывая в уме варианты, когда Питеру будет удобно.       — Вернусь, если зовете, мистер Старк.       — Ну так я зову, мистер Паркер.