***
Почему он вообще находится в таком положении? Когда Питер очнулся, присутствовало стойкое ощущение, что до этого он всего на секундочку прикрыл глаза, пытаясь успокоить разбушевавшиеся нервы, и находился он на тот момент на кухне, а никак не на диване в гостиной, с трогательно вжимающимся в него мистером Старком, но полное отсутствие усталости и темень за окном говорили о том, что прикрыл он их вовсе не на «секундочку». В мыслях все ощущалось как-то неприятно, даже немного противно, но это чувство быстро покидало его, от чего сам собой напрашивался вывод — во сне он испытал особенно агрессивную стадию последствий «обострения» и теперь переживает отходняк. Десять минут Питер лежал, плотно прижимая руку сгибом локтя к лицу, чтобы хоть даже случайно не увидеть мистера Старка. Не двигаясь и честно стараясь не дышать, чтобы лишний раз не обрекать себя на еще один железобетонный стояк. Эдакая тренировка самообладания. Опытным путем выяснилось, что боль сосредоточиться не на Старке не помогает абсолютно, но результатом попыток стали: щека, нещадно погрызенная изнутри еще на второй минуте, глубокие лунки от ногтей на ладонях и небольшая, позже слизанная, капелька крови, которая мгновенно расплылась прямо между сухих от частого, тщательно контролируемого дыхания, губ. Питер мог сколько угодно времени не видеть наставника, но он его чувствовал, чувствовал всеми фибрами. Смотреть, не имея никакой возможности и права прикоснуться, — это одно, а ощущать горячее тело, прижимающееся к нему, пусть и через ткань, и эти, черт возьми, слюнки, — совершенно, блядь, другое. Резко выдохнув, Питер отстранил от лица руку, тут же повисшую безвольной культей, едва соприкасаясь с полом, ранее перекрывающую доступ к виду, что одним воспоминанием будоражил сознание (и не только его). Хмуро сдвинув брови, Питер отвернулся, встретившись мрачным и немного беспомощным взглядом с непробиваемой на любого рода эмоции шоколадного цвета обивкой дивана. Пальцы левой руки, покоившейся на груди, судорожно впились в ребра почти до хруста, но футболка соскользнула, и в итоге он снова вжался ногтями в ноющую ладонь. Зажмурившись до противных черных точек, скачущих перед глазами, Паркер через нос выпустил весь имеющийся в легких воздух и, метнув взгляд выше, посверлил им очки, обнаруженные сразу после пробуждения, и тут же осторожно переложенные на спинку дивана, чтобы не быть сломанными в очередном психозе. Раздраженно фыркнув, подросток метнул взгляд к потолку, может быть, пытаясь найти в нем смысл своего, без сомнений, дрянного существования, а, может, выискивая у этого дома хоть какие-то недостатки, но поверхность над головой была почти кристально чиста и блестела как первый снег — похоже, боты-уборщики со скуки драят даже потолки, что не удивительно. На базе не настолько многолюдно, чтобы они могли сутки напролет, как прописано в программе, выполнять свои прямые обязанности, убирая незначительный бардак, но тот был скорее данью трудолюбивым ботам. Возможно, стоит растолкать его, пока события не приобрели опасный оборот, но будить мистера Старка, которому, судя по внешнему виду, сна едва ли хватало на более-менее адекватное существование, категорически не хотелось. Ну вот совсем. Пускай Питер и не видел его последние недели две, не считая последние пару дней, то из-за паучьих дел, то из-за занятости самого Железного, но он догадывался, что тот все это время либо совсем не покидал мастерскую, либо все же уходил на редкие задания, неизменно возвращаясь в свое «гнездо», чтобы налить в огромный термос кофе с коньяком, на всякий случай достать из холодильника нарезанный лимон — Питер как-то из интереса вычитал в интернете, что он понижает давление, в противовес коньяку и кофе, повышающим его, — и продолжить работу. Так что, прервать его сон было бы полным кощунством. Мистер Старк, конечно, и слова против не скажет, пошутит в привычной язвительно-саркастической манере и продолжит ходить немногим красочнее белого потолка, в который Питер сейчас так упорно смотрит. Внезапно пальцы, до этого лишь спокойно обхватывающие правое бедро, сжались, Питер ахнул, зажмурился, переживая яростную вспышку ощущений, а мистер Старк тем временем дрогнул и стал глубже дышать — проснулся. — Питер, — свистящим шепотом выдохнул мужчина в мокрое пятно, и Пит собственной кожей ощутил, как он недовольно поморщился. — Так точно, мистер Старк, — как можно спокойнее выдавил Питер, не отрывая взгляда от потолка. Даже пыль почти не летает, удивительно чисто. — Скажи, что я набухался и уснул в луже, пожалуйста. — Вы набухались и уснули в луже, — послушно произнес Питер, губы его дрогнули в легкой улыбке. — Но это не так, — тут же добавил он, по-настоящему печально вздохнув. Старк не ответил. Да и вообще никак не отреагировал. Продолжил лежать, монотонно гоняя воздух в легкие-из легких, кажется, совсем отрешившись от реальности. Но хватило его ровно на тридцать семь секунд — Питер считал. — Ты долго спал? — Без понятия, но на улице уже темно, — откликнулся Питер, стараясь не дергаться, потому что даже самые слабые телодвижения мистера Старка — а конкретно сейчас он только и делал, что говорил, лениво пошевеливая губами, слабо касающимися бедра Питера, и это почти сводило с ума, — отдавали жаркими искрами, привычно растекающимися внизу живота, сладкими и приятно тянущими. Вообще-то обычно он отзывался на прикосновения мистера Старка довольно спокойно, стойко выдерживая и руку на плече, и пальцы, зарывающиеся в непослушные вихры, и иногда даже ладонь, мягко поглаживающую поясницу во время какого-нибудь особенно важного разговора, которая должна якобы успокоить его. Он, можно сказать, был мастером игнорирования неловких, с его, Питера, точки зрения, ситуаций. А с нее любая ситуация, где он хоть как-то взаимодействует с мистером Старком, неловкая. Хотя бы немного. — Пятница, время, — коротко приказал Тони, немного сдвинувшись вверх, бесстыже и совершенно бессовестно вытирая влажную щеку о мягкую сухую фланель пижамных штанов Питера. — Двадцать три часа сорок семь минут, — прозвучал отовсюду безразличный к происходящему женский голос. Приподнятую бровь Питер ощутил сквозь ткань не менее ярко, чем движение губ или, черт побери, все тело, неожиданно сдвинувшееся сантиметров на пять вверх, неизбежно проехавшись по буквально всем нервным окончаниям, что были в его ногах, и замершее почти у паха, где уже и так начала угрожающе твердеть до этого практически насильно сдерживаемая плоть. — А уснули мы?.. — Около пяти часов назад, сэр. Назвать точное время? — Не стоит, детка, — Старк для проформы отрицательно качнул головой, всего на секунду сильнее вжавшись колючим подбородком в упругие, усилием воли и не без наставлений разума, расслабленные мышцы. Сказать, что Паркер моментально пожелал себе поскорее сдохнуть — ничего не сказать, потому что встал у него окончательно, а укрепила сие бессовестно-фанатичное дело жесткая, по крайней мере, для человека с излишне чувствительной кожей, хватка вцепившейся в бедро руки, видимо, для опоры, еще больше раздразнившая чувствительные ко всему нейроны. Несколько лающе всхрипнув, Питер не выдержал ни морально — такого близкого мистера Старка, что даже рук протягивать не надо, чтобы повалить его на диван, усесться верхом и целовать, целовать, целовать, ни физически — возбуждения, захлестнувшего его, полностью, практически без остатка вымывшего из головы последние крохи возможности мыслить здраво, и, резко вцепившись сильными пальцами в кажущееся мягким быльце, до противного скрипа металлического, а по идее еще и укрепленного, каркаса дивана, подтянулся выше в полулежащее положение, резво, но не грубо отталкивая удивленно ахнувшего мистера Старка коленом, и непроизвольно удерживая его с помощью сил, обычно помогающих крепиться к всевозможным поверхностям, ступней правой ноги, с которой еще во сне спал пресловутый тапок. Дикими глазами глядя прямо в ошарашенное лицо мистера Старка, Питер заставил себя ослабить притяжение и оторвал ногу от его живота. Кровь прилила к щекам, выдавая всё его смятение, а не менее удивленное лицо, чем у наставника, говорило само за себя — произошла хрень. Определенно. Страдальчески простонав, он зажмурился, вздернул себя еще выше, полностью разрывая физический контакт со Старком, и притянул ноги ближе, скрывая проявившуюся выпуклость от чужих глаз, иначе точно сгорел бы от стыда. Хотя, что уж там, если бы он мог в буквальном смысле гореть из-за такого пошлого понятия, как стыд, то еще несколько часов назад лежал бы горсткой пепла на коврике в ванной, а не находился в этом, кхм, затруднительном положении. Не рискуя смотреть на мистера Старка, Питер опустил глаза на остро выделяющиеся под тонкой тканью коленные чашечки и стиснул лодыжки трясущимися пальцами, унимая нервную дрожь, и как-то незаметно для себя уткнулся в них лбом, тихо вздохнув. Похоже, снова накатывал приступ — это явственно ощущалось где-то глубоко внутри. — Простите, я… Я… Мистер Старк, я… Простите, я не хотел! — Питер всхлипнул, сильнее жмуря глаза, усмиряя противное жжение в уголках глаз. Не услышав ни звука в ответ, Питер лишь сильнее сжался, вздрогнув от навалившегося осознания — он опять все испортил. В очередной раз сломал то, что было так дорого. Разрушил. Уничтожил. Уничтожил своими глупыми… Мечтами? Да это и мечтами назвать сложно, потому что, если мечтаешь — есть надежда. У Питера ни на что надежды нет и не было. Кто он такой, чтобы надеяться на что-то, когда вокруг мистера Старка постоянно вьются… Да все вьются, кому не лень. Ему тоже не лень, но лучше наблюдать со стороны, чем погрузиться с головой в этот притягательный омут и издохнуть там от напора собственных чувств. Пройти долгий и тернистый путь завоевания дружбы — кого он обманывает, они, скорее, приятели с общими интересами, как интернет-друзья, которые никогда не станут по-настоящему духовно близки — с этим восхитительным во всех смыслах человеком, а потом вот так запросто все похерить? Что же, ничего нового. Поток угнетающих мыслей прервало внезапно обжигающее прикосновение к волосам и тихий, бархатно звучащий голос: — Парень, ну ты чего? — успокаивающее поглаживание, такое невыразимо приятное, приносящее удовольствие, не физическое, но и оно никуда не делось, а душевное. — Все хорошо, тебе совсем не за что извиняться, я и забыл, что тебе может быть неприятно из-за… болезни, так скажем. Развесил сопли из-за пустяка, — слегка насмешливый тон не нес в себе ни капли издевательства, настолько он был таким по-наставнически добрым. — Ничего я не развесил вообще-то, мистер Старк, — хрипло рассмеялся Питер, украдкой вытирая влажные глаза о коленки и поднимая взгляд горящих от недавно сдерживаемых слез глаз. — Да, я заметил, — Тони придвинулся немного ближе, на расстояние вытянутой руки, чтобы не приходилось далеко тянуться, скрестил ноги и снова водрузил увесистую ладонь на макушку Питера, несильно ероша спутанные волосы, вызвав тихий смешок мальчишки. — Чего смеешься, балбес? Я тут грешным делом подумал, что ты опять решил коньки отбросить, сам чуть не сдох от страха, — недовольно завершил он свой короткий монолог, тем не менее, с нежностью глядя сверху вниз на затихшего и изредка мелко подрагивающего Питера. Судорожно вздохнув, Питер снова извинился. — Не за что тебе извиняться, дурак! Что за глупая привычка, постоянно просить прощения по поводу и без, — пробурчал Тони, заправляя волнистую прядь за аккуратное алое ушко. — Нормальная привычка, — Питер шмыгнул носом, вынырнув из плена собственных коленей, исподлобья взглянув на мистера Старка; заправленный локон от резкого движения, медленно, будто в слоу-мо, выскользнул из своего укрытия, и, Бог свидетель, Тони стоило многого не отвести взгляда от лица Питера и не потянуться к нему вновь, дабы вернуть прядь на место и посмотреть, как он будет выглядеть. А смотрелся он, между прочим, весьма эффектно: растрепанные темно-русые волосы, раскрасневшееся личико, броско выделяющиеся на нем ореховые глаза в обрамлении темных ресниц, выдающиеся бицепсы, обтянутые тканью просторной ведь футболки, но не настолько просторной, судя по всему, чтобы хотя бы не обтягивать. — Ну, так что это было? — как бы невзначай начал Тони, укладывая руки себе на колени, сосредотачиваясь на перебирании воздуха пальцами, чтобы уже точно не сорваться и не исполнить желаемое, смутив Паучка еще больше. С замешательством Тони пронаблюдал, как и без того краснолицый Питер в мгновение ока стал на порядок ярче. — Н-ничего, все хорошо, мистер Старк, правда, — насколько мог, убедительно произнес Питер, проникновенно глядя на Старка. — А если проверим? Пятница, детка, будь так добра, — сцепив пальцы, Тони поочередно хрустнул несколькими суставами и, потянувшись, достал и нацепил на переносицу очки. Нахмурившись, Питер отвернулся в сторону, спрятавшись за завесой ниспадающих волос, и сместил руки с лодыжек, чтобы сразу же покрепче обнять ими колени. Спустя тридцать напряженных для всех секунд искин объявила: — Гиперестезия, босс. Тони досадно нахмурился, поджав губы: — Зубы болят? Удивившись, Питер бросил косой взгляд на Тони и отрицательно мотнул головой, вновь отведя глаза. — Пятница, пошутить решила? — недовольно спросил Тони, неотрывно глядя на Питера. — Нет, сэр. — Тогда в чем дело? Питер? — Можете даже не спрашивать, я вообще без понятия, что значит это слово. Опять, — пробурчал Пит, скривившись. — Босс, повышенная чувствительность — гиперестезия — бывает не только зубного типа, также существует гиперестезия кожных покровов, гиперестезия горла, психическая гиперестезия, половая гиперестезия. К Питеру относится только последний тип данного отклонения из всех названных. Ранее замечен не был, из чего следует, что отклонение временно и произошло в связи со сбоями сенсорного поведения. Воцарившееся вдруг молчание нарушало разве что дыхание Старка. Только его, потому что Питер вновь перестал дышать, видимо полагая, что это делает его менее заметным. — Так… У тебя снова встал? И все? — Тони недоуменно вытаращился на дернувшегося, как от толчка, Питера, тут же обернувшегося. — И все? Серьезно?! И ВСЕ?! Ничего не смущает, мистер Старк? — мгновенно взвился Питер, с горькой усмешкой глядя прямо в глаза Старку. — А что меня должно смущать? Ты подросток, это нормально, — спокойно ответил Старк без раздумий. — Нормально? Нормально? Вы считаете нормальным, что у меня встал на Вас? — Питер остервенело вцепился пальцами в голень и резко рванулся вперед, рукой упершись в спинку дивана, остановившись почти у самого лица Тони, с которого, под изучающим, горящим каким-то незнакомым пламенем, взглядом Паркера, наконец, начал сходить налет вечной невозмутимости. Удивленно моргнув, Тони, не рискуя двигаться, слегка настороженно осмотрел рвано, загнанно дышащего, вздрагивающего Питера, пронзительно глядящего прямо в душу. Наверное, стоило бы промолчать, перевести ситуацию в шутку, отодвинуться, в конце концов, но решил все за них обоих взгляд, непроизвольно скользнувший вниз, к закушенной розоватой губе с почти незаметной красной полосочкой, стоит предположить, засохшей крови, растянувшейся через всю длину на спайке слизистой и плотной части несомненно чувствительной плоти. Тони шумно сглотнул, поджимая пересохшие вмиг губы, мысленно отвесив себе подзатыльник, — еще не хватало спровоцировать пацана на какие-никакие активные поползновения в его сторону, пока тот фактически не в состоянии контролировать себя. Питер же, уловив эту минутную слабость, медленно, почти картинно, провел розовым язычком по своим восхитительно манящим губам, и с протяжным выдохом, взмахнув веером густых ресниц, растянул губы в коварной улыбке, подался вперед, обвил руками напряженную шею, скользнул влажными ртом по выразительной скуле, тихо, ненавязчиво шепнув: «Так давно хотел это сделать», и приник им к губам Старка. Охмелев от собственной настойчивости, Питер жарко выдохнул Старку прямо в приоткрытый от удивления рот, мазнул юрким язычком по кромке его зубов, сильнее налегая всем телом на мужчину, вынужденного поддержать его за бок, чтобы не завалиться на спину под неистовым напором. Рука Питера чуть сжала шею, прошлась пальцами по каждому позвонку вплоть до выреза футболки, и через мгновение уже зарылась в жесткие волосы на затылке. Язык, не медля, оказался во рту, коснулся кончиком мягкого неба, прошелся по краю десен, улавливая едва заметный вкус алкоголя — точно, мистер Старк же выпил целый бокал на кухне, еще до того как Питер отрубился. Ладонь мистера Старка, внезапно начавшая плавно подниматься вверх по ребрам, переходя на предплечье, оставляла за собой пылающий след, посылала в низ живота взрывные волны возбуждения. Неожиданностью ладонь в волосах не стала, но то, что она с силой потянула Питера назад, выбивая из него протяжный жалобный стон, донельзя разочаровало его. — Так, парень, — начал Старк, отсутствующим взглядом вперившись в томное лицо судорожно вздыхающего мальчишки, — мы не будем этого делать. — Но почему, мистер Старк? — попытался протестовать Питер, снова дернувшись вперед, но в итоге лишь потерял равновесие, пошатнулся и грузно осел в сложенные ноги Старка, съехал ниже, и, столкнувшись своим возбужденным членом с полувставшим Тони, от неожиданности стиснул его бедра, хныкнул и зажмурился из-за пронзившего тело удовольствия. — Блядь, — четко высказался мужчина по поводу происходящего, смаргивая настырные мелькающие точки перед глазами, и на секунду стиснул зубы, пояснив: — Ну, хотя бы потому, что «мистер Старк», Питер. — Если проблема только в этом, то… — Не только. А теперь, будь добр, приподнимись немного, а то это уже за гранью добра и зла, — он потянул Питера за волосы, оттягивая чуть вверх, чтобы не чувствовать его настолько близко, но тот, от накатившего вдруг наслаждения, гортанно застонал, посмотрев вниз из-под полуприкрытых век, и, сильнее рванувшись, помогая себе руками, все еще покоящимися на шее у Старка, всем телом вжался в охнувшего мистера Старка, без раздумий прильнув носом к сгибу ароматной шеи, шумно втягивая им тяжелый, притягательный запах. Тони раздосадовано выдохнул, обеими руками хватаясь за плечи Питера, снова отстраняя от себя горячего парня — во всех смыслах горячего, потому что, на ощупь прикинув, он понял, что температура тела Паркера не меньше тридцати восьми по Цельсию: — Так, юный фетишист, — серьезно начал Старк, своим самым суровым «если-ты-сейчас-же-не-прекратишь-то-тебя-ждут-огромные-проблемы» взглядом просверлив сконфуженно насупившегося Питера, неотрывно смотрящего в ответ. — Сейчас мы прекращаем это, — убедительно продолжил, несмотря на упрямо-обиженный взгляд напротив, — и, если после того, как вся эта херня закончится, у тебя возникнет желание продолжить… разговор, мы это обсудим. Но только в том случае, если ты будешь вменяем, Паркер, никак иначе. Так что, либо берешь себя в руки и отрываешь от меня свою прелестную задницу, либо я вызываю врачей в компании твоей любезнейшей тетушки и сдаю тебя им на попечение со всеми потрохами. А я не уверен, что Мэй вообще в курсе твоего маленького недуга, ты уже у нас такой дохера заботливый до всех, кроме себя, явно не хотел никого волновать. Мне вот тоже ничего не сказал, засранец. До невозможности отчаянный щенячий взгляд и освободившаяся от фактически стальной хватки шея послужили достаточно подходящим ответом. — Отлично, осталось всего лишь пережить, возможно, самый неловкий момент в твоей жизни, — иронично изрек Старк. — Вставай, давай.***
Возможно, все было не настолько плохо, насколько видел ситуацию Питер. Или все было намного хуже, чем ему хотелось бы. Или он сейчас спит и видит бредовый психоделический кошмар. Ну, а как еще назвать обстоятельства, при которых он в каком-то неконтролируемом бреду пристает к мистеру Старку со своими похабными предложениями. Не в устной форме, конечно, — ему вообще было не до разговоров, он ведь думал лишь о том, как бы вдохнуть интересующий аромат, увеличить площадь соприкосновения тел, да засунуть язык поглубже Старку в рот. Но действия отлично передавали смысл желаний. Мистер Старк. Стоило хотя бы образно вспомнить о нем, даже не думая ни о чем конкретном, в голове как будто возникал вакуум из не слишком приятных ощущений различного спектра тяжести, давящие на мозг предчувствием не то уже совершенной ошибки, не то ошибки, которой только предстояло свершиться. А, может, и не ошибки вовсе, но за годы сосуществования с «чутьем» он неплохо научился распознавать сигналы, довольно редко ошибаясь в выводах на этот счет. Вполне возможно, что эти сигналы ложные, являющиеся еще одним последствием «обострения», но худшего исключать не стоит, и лучше быть к этому худшему готовым. Конечно, иллюзорная осведомленность мало чем поможет, особенно, пока он не Человек-паук, а Человек-нестабильность, но все же. Сейчас, лежа в одиночестве в, вроде как, своей комнате, недалеко от той гостевой, где проснулся впервые за день энное количество часов назад, и мысленно перемывая свои несчастные кости кислотой, сосредоточенно пялясь в потолок, Питер думал. Думал о том, что делать дальше. Думал о том, как ему после всего этого смотреть мистеру Старку в глаза. А еще о том, что он вроде как не послал его на все четыре стороны прямым текстом, обещая продолжение. Разговора. Раздраженно шикнув, Питер перевернулся на бок, подтянув колени ближе к груди, тут же натыкаясь взглядом на оставленный на прикроватной тумбочке еще два дня назад, перед роковым походом в мастерскую, телефон, вероятнее всего, уже давно севший. Прикинув варианты, он все-таки дотянулся до него, по привычке осторожно взяв знакомо легший в ладонь «шедевр» современных технологий — свой старенький смартфон, побитый, с сеточкой трещин на экране, сколами в трех углах из четырех имеющихся и неработающей тыловой камерой — приходилось довольствоваться фронтальной, но зато сколько они вместе пережили! Чтобы экран зажегся, пришлось несколько раз нажать на уже пару месяцев заедающую кнопку, но индикатор батареи порадовал цифрой шестьдесят четыре, потому Питер, в глубине души похвалив родную технику, прошелся взглядом по всплывающим уведомлениям. Ничего критического, типа кучи сообщений и пропущенных от тети (похоже, мистер Старк и правда занялся ею, пока он был в отключке), а всего лишь несколько смс, пестрящих капсом и восклицательными знаками, от Нэда и горстка оповещений из соц-сетей. Без зазрения совести удалив разом все уведомления, Питер заблокировал телефон, отбросил его и снова нахмурился. Перепады настроения выбивали из колеи, раздражали, но сделать с ними что-либо сложно. Вот потому он и был рад, что по сомнительно счастливым обстоятельствам во время и после предыдущих «обострений» он находился дома в одиночестве. Конечно, вряд ли он начал бы домогаться до тетиного запаха, или там до запаха Нэда, Мишель или, упаси Господь, Флеша, потому что в обычном состоянии они ему вообще не особо нравятся. Запахи как запахи, ничего особенного. Старк — другое дело. Его запах манил, постепенно вытягивал из реальности, заставлял на себе сосредоточиться. Его хотелось вдыхать. Ощущать, как он наполняет легкие. Похоже, мистер Старк все-таки прав, он чертов фетишист.***
Во время спуска в мастерскую у Питера возникло ощущение, что он идет не помогать мистеру Старку с калибровкой и отработкой некоторых функций шутеров, а как минимум на эшафот, но проигнорировать такое заманчивое предложение он был не в силах. Хотя в голове уже не билось недопаническое предчувствие чего-то, потому что постепенно оно превратилось скорее в предвкушение. Сложно интерпретировать то, что и в обычном-то состоянии так и не научился до конца распознавать за несколько лет, а про такие сбои и говорить нечего. В любом случае, сон не шел, что совсем не удивительно: Пит и так проспал больше суток, а чем еще можно заняться, в голову не шло. Он и так, оттягивая неизбежное, прошел мимо лифта, сделав выбор в пользу лестницы, хотя то, что несколько этажей пешим ходом проблемы не решат, и так известно. Последние шаги в сторону мастерской дались как-то легко и непринужденно. Должно быть, опять смена настроения, и на этот раз, к счастью, в лучшую сторону. Пятница еще на подходе бесшумно открыла стеклянные створки дверей, так что, внутрь Питер попал без затруднений в виде излишне увлеченного мистера Старка, который не откликается на запрос Пятницы о допуске «мистера Паркера». А прецеденты имели место быть. Не то чтобы Питер так уж часто посещал личную мастерскую Старка, или вообще любую из его мастерских, но пару раз он вызывал его, наверное, сразу же об этом забыв, зарывшись в разработки, а Питеру приходилось, нервничая, ожидать его либо за дверью, либо в гостиной. Стоило ступить в помещение, слишком чувствительное обоняние Питера уловило приятный, не сильно резкий аромат разномастных металлов и материалов, намертво смешавшихся с естественным запахом мистера Старка. Едва не запнувшись о собственную ногу, он замер на месте, переводя сбившееся дыхание, смаргивая наваждение и давая организму привыкнуть к этому букету ароматов. Но, как бы ни хотелось обратного, Питеру пришлось стиснуть зубы и сфокусироваться на реальности, чтобы не натворить чего непоправимого. Чем Старк руководствовался, когда звал гиперактивного, гиперчувствительного, двинутого на голову ребенка, готового каждую секунду наброситься на него и вжать в любую мало-мальски приспособленную для этого поверхность, в помещение, где нет ни одного человека, способного хоть как-то помочь? Более того, он уверен, что именно в этой мастерской нет ни одного Марка, потому что мистер Старк как-то раз сам об этом поведал, пока они вдвоем подгоняли кое-какие параметры костюма Паука под необходимые нормы. В общем-то, именно эта мастерская предназначалась только для разработок и починок снаряжения Мстителей и иже с ними, исключая мистера Старка, потому что у костюма Железного была отдельная мастерская с разнообразными важными штуками для его апгрейда, абсолютно бесполезные для остальных, но при взгляде на количество раскиданных то тут, то там реагентов для паутины, деталей шутеров и прочего изначально паучьего оборудования, складывалось стойкое ощущение, что он попал не в мастерскую Старка, а в свою собственную голову, в то райское местечко на краю сознания, где он мысленно помечал, что стоит сделать с паучьей амуницией и представлял, как это будет выглядеть наиболее круто. А еще в его голове точно так же присутствовал мистер Старк, расслабленно откинувшийся на спинку стула, подкручивающий что-то маленькой отверткой в непростом механизме паутиномета. Ладно, возможно, в его голове мистер Старк был занят совсем не работой, а, например, тем, на что в довольно редкие — ну, для подростка с повышенной чувствительностью — моменты полного уединения решал подрочить Питер. Но он живет в реальном мире, а не в воображаемом, и этот мистер Старк, лишь прознав о его развратных мыслишках, после прямого запрета на оные, скорее всего, выпроводит его за шкирку вон, прямиком из своей жизни. Хотя, откуда ему знать? Нельзя только действовать; но мысли с огромной вероятностью понесут за собой последствия в виде очередного стояка, от которого он не так давно с немалым трудом избавился, подпирая спиной звуконепроницаемую дверь в коридор, через какое-то время после расставания со Старком. Правда вот, особо фантазировать и не приходилось, ведь стоило вспомнить события пятиминутной давности, как в голове будто взорвался сноп искр, застилающих глаза, а на теле вновь фантомным огнем разгоралась каждая точка, ранее контактирующая с мистером Старком на том чертовом диване в гостиной. Силой воли сдержав мысли, почти уплывшие в сторону приятных дум о наставнике, который, между прочим, находился в одном с ним помещении, Питер несколько смущенно улыбнулся и поздоровался, глядя на наконец обратившего на него свое внимание Старка, и, прилагая немало усилий, постарался не отвести взгляд в сторону. Но пунцовые щеки, порозовевшие шея и видимая часть плеч выдавали целиком и полностью. — Явился-таки… Я уже начал думать, что ты решил до конца дней своих запереться в комнате и страдать там в одиночестве, оплакивая павшие моральные барьеры, — задумчиво бросил на него взгляд Старк, тут же вернувшись к работе. — Как будто Пятница не доложила, что я иду, — вполголоса огрызнулся Питер, поморщившись от вполне себе точной формулировки ситуации, выданной мистером Старком. — Доложила, почему нет. Но добирался ты сюда минут десять, за это время всю базу можно вдоль и поперек обойти, — улыбнулся Старк, — что, конечно, ты и так можешь сделать, паучок. Питер молчал, неизбежно подмечая, как меняется лицо мистера Старка, когда на него попадает улыбка. Как горят немного сузившиеся глаза, как дрожат угольные ресницы, как вокруг глаз на мгновения разбегаются лучики морщинок. Положительные эмоции всегда делают его лицо еще красивее, а ведь он и без того выглядит, как чертов Бог. — Ладно, держи, я как раз закончил с ними, — немного погодя подзывает его Старк, не глядя, и, отложив в сторону отвертку, тянется и вставляет в шутер сменный блок с паутиной, тут же передавая его Питеру, а следом за ним и второй, уже готовый. Выйдя из ступора, Питер нахмурился своим мыслям, но шутеры, которые уже пару отточенных движений спустя сидели на запястьях, взял. Пристально осмотрев их, он вопросительно взглянул на мистера Старка, так и не отыскав во внешнем облике ничего нового, только, пожалуй, они стали немного тяжелее, чем раньше, но, опять же, он мог ощущать их увесистее из-за обострения, так что, стоило убедиться в своих предположениях. — Ты жаловался, что часто в неподходящее время кончается паутина, — начал Старк, крутанувшись на кресле, и расслабленно развалился, закинув ногу на ногу. — Я решил эту проблему. Теперь у тебя не один блок, а целых три. Три, слышишь? — сосредоточенный кивок. — Как они меняются между собой, спросишь ты? Значит так, внимание на меня, — Питер снова кивнул, как болванчик, дожидаясь дальнейших разъяснений. — Отлично. Как бы там ни было, автоматизировано менять паутину — не лучшая идея, может что-то замкнуть или система сменит еще не пустой блок на новый, что тоже не очень хорошо, поэтому у тебя вот здесь, подойди ближе, — Питер сделал решительный шаг навстречу, умышленно не обращая внимания ни на что, кроме шутеров в руках наставника и его слов; Старк осторожно обхватил двумя пальцами его запястье, поворачивая кисть тыльной стороной вниз, и указательными пальцем нажал на самый верх крепления, — есть специальные магниты, реагирующие только друг на друга, третьего такого в мире нет, сбоев гарантированно не будет. Чтобы произвести замену тебе нужно всего лишь соединить этот магнит с тем, что на другой руке и подтвердить у ИИ, на какой руке производится замена. Если нет доступа к ИИ — что маловероятно, но ты любитель находить опасные приключения на свою паучью задницу, так что заранее поясняю — нужно сделать то же самое, только не один раз, а три, и в определенной последовательности для каждой руки. Обговорим это позже, если интересно, только не сейчас. Но, паучок, все это не значит, что тебе не нужно следить за количеством паутины. Процесс бесконечный, меняться между собой могут и пустые блоки. Поэтому при возможности, Питер, менять пустышки на заряженные блоки надо. Кончится один — не беда, второй — ничего, третий — ты труп, если противник серьезный, но не думаю, что бабушка на переходе или карманник настолько опасны, — он наконец отпустил руку Питера, уже еле дышащего от такого близкого нахождения к Старку, и парень порадовался, как никогда ранее, что через шутеры прикосновения почти неощутимы. — Понял, принял? — Д-да, конечно, мистер Старк, о чем речь, конечно. Менять. Менять паутину, да. Понял. Принял. — Питер судорожно, путаясь в словах, поджал запястье к груди, быстро-быстро моргая, будто только опомнившись, и задумчиво погладил большим пальцем предполагаемое место с магнитом, то ли пытаясь ощутить тепло пальцев Старка, то ли, наоборот, стараясь быстрее от него избавиться, — этого он, пожалуй, и сам не знал. Старк кивнул, окинув взглядом Питера, сразу же отступившего на пару шагов назад: — Ну, показывай, как ты принял, паучок. — Но у меня сейчас нет маски, и Карен… — Пятница отлично справится с этим, так ведь, детка? — перебил его Тони. — Так точно, босс, — лаконично отозвалась вездесущая Пятница. Питер послушно кивнул и отстранил руки от груди, выставив их прямо перед собой, параллельно друг дружке, и, сосредоточившись, прижал одно запястье к другому, ощутив несильный виброотклик. — «Право» или «Лево»? — тон Пятницы перестал быть уже привычно веселым, сменившись на серьезный, так называемый «рабочий», отдающий в механику. — Оба, Пятница, — ответа не последовало, но звук прокрутки механизма и четкий щелчок установки паутины на положенное место достиг слуха Питера. — Правильно, мистер Старк? — уточнил он, не опуская рук. — Правильно, теперь попробуй пострелять, если можешь. Не можешь — потом, я все еще помню, что у тебя явно была повышена температура, когда мы расстались у двери твоей комнаты. Можешь идти отдыхать, если нехорошо, покраснел вон весь, как помидор, — на губах Старка промелькнула мимолетная улыбка, мгновенно скрывшаяся за будничной маской «человека, которому мало что интересно». — Нет, все в порядке, правда, — Питер выдохнул, мысленно выругавшись на свою светлую кожу, на которой вообще все эмоции отражаются в виде разных оттенков красного, и вытянул правую руку перпендикулярно высокому потолку, выстрелив. Как-то рефлекторно тело само потянулось за паутиной, оголенные участки кожи ощутили на себе слабый порыв воздуха, и не успел Питер опомниться, как уже стоял на потолке. Стоял на потолке мастерской Железного человека в тапках с Железным человеком и в футболке с маленькими его копиями. Сползающей вниз, оголяющей живот, футболке, стоит уточнить. Штанины последовали примеру вышеупомянутой и тоже сползли до самых бедер, но там столкнулись с препятствием в виде излишне подкачанных мышц, и замерли. Пискнув от осознания бредовости происходящего, Пит начал конвульсивно подтягивать и одергивать все, что было не на своем месте, все ближе склоняясь к потолку. Пока не понял, что теряет концентрацию. Он даже не успел удивиться, только услышал предельно ошеломленное и взволнованное «Пит?!» и звук стремительно откатывающихся колесиков офисного стула, но совершенно неожиданно обнаружил себя летящим вниз. Всего на секунду в глазах потемнело, нервы как будто отключились, перестав посылать сигналы в мозг, но в следующий миг его нутро снова озарило нахлынувшими данными о внешнем мире, которые сообщали о том, что сидит он абсолютно точно на чем-то упругом, но тем не менее твердом. Рельефном, напряженном — вот, что говорили руки, находившиеся там же, где и пятая точка. Открывать глаза было откровенно страшно, но не сделать этого — еще страшнее. Питер знал, что он, непонятно от чего, дрожит, как осиновый лист, но глаза открыл. И тут же закрыл. Но на внутренней стороне век уже было выжжено то шокированное лицо, что находилось прямо напротив него, внизу, когда он на короткое мгновение открыл глаза. — Про-простите, я, я, действительно, не хот-тел, мистер Старк! — Питер, на сей раз не открывая глаз, вскочил, запнулся о ногу Старка и снова с размаха упал на задницу, только уже на твердую бетонную поверхность литого пола без каких-либо стыков, продолжая снова и снова повторять: — Простите-простите-простите… Тихий шорох остался незамеченным, но слова оппонента достигли встревоженного сознания парня: — Эй, все в порядке, это случайность, ты просто упал, Питер, — тихий тембр действовал, как успокоительное, замедляя взволнованное рваное дыхание. — Давай руку, поднимайся, пол холодный. И Питер послушался. Не глядя подал раскрытую подрагивающую ладонь, почти сразу ощутив, как ее захватывает в теплый плен похожая, но такая отличающаяся рука, как его безвольное тело тянут вперед, ставя на подкашивающиеся от волнения ноги, как прижимают к теплому корпусу, поглаживают по все еще изредка вздрагивающей спине, шепчут в волосы какие-то бессмысленные ласковые, успокаивающие слова. Через какое-то время, когда наконец-то смог снова начать рационально мыслить, Питер с глубоким вдохом, чувствуя пробирающийся в легкие, минуя глотку, гортань и трахею запах, уперся кулаками в грудь Старка и, не особо упорствуя, попытался оттолкнуться. — Я в порядке, можете больше не держать, смогу устоять на своих двоих, мистер Старк, — пропыхтел он, когда понял, что его, откровенно говоря, удерживают, не позволяя отделиться от корпуса Старка даже на несколько сантиметров. Напряженно поддерживающие за спину руки немного ослабили хватку, сползая с лопаток немного ниже, и Старк сам посмотрел в смущенные глаза Питера: — Ты же понимаешь, что не виноват в том, что произошло? — Понимаю, да, — Питер кивнул, вновь заливаясь краской под пристальным прямым взглядом, думая лишь о том, как бы его собственный не скользнул ниже, и ниже, и ниже, о том, как не позволить рукам без его ведома отлепиться от собственной груди и забраться под футболку мужчины, стоящего напротив, в попытке опять почувствовать этот приятный жар возбуждения, пробирающий до костей. Однако не смог. С резким выдохом, взгляд на секунду скользнул вниз, сосредотачиваясь на влажных, будто бы по ним только что прошелся язык, губах, и вернулся обратно к глазам, которые, кажется, стали темнее. — Питер? — его имя прозвучало бархатно, лаская слух глубокими гортанными вибрациями. — Мистер Старк, — жалкий срывающийся шепот и до безумия вожделеющий взгляд послужили тому ответом. И мир закружился. Тяжелая ладонь приземлилась на виднеющуюся из-за сползших вниз пижамных штанов тазовую кость, вторая нежно обхватила шею и потянула вперед, прямо навстречу едва приоткрывшимся губам. Не сопротивляясь, Питер выдохнул, с восторгом подался навстречу и привстал на носочки, напористо вжимаясь в подставленные губы, едва слышно простонав только от одной мысли о том, что он делает, и с кем он это делает. Старк же, не дожидаясь, пока Питер отойдет от первичного шока, приоткрыл рот и с явно выраженным удовольствием провел языком по губам Питера, изредка проникая вглубь, касаясь им нежных десен, следом втянув нижнюю губу, мокрую от его языка. Экзальтированно вздрогнув, Питер прижался возбужденным членом к бедру Тони и потерся им о него, хныкнув. Тони понимающе улыбнулся сквозь поцелуй и сильнее потерся бедром о член Питера, вызывая у того восторженный, протяжный стон. Рука, лежащая на боку Тони, спастически сжалась, глаза парня резко распахнулись, он шире раскрыл рот, сталкиваясь с Тони языком, задрожал еще сильнее, став активно тереться о бедро, похоже, приближаясь к разрядке. Не прошло и двадцати секунд, как Питер вдруг сильнее прежнего прижался телом к Старку, запустил подрагивающие пальцы ему в волосы и, в голос застонав, кончил, обвиснув безвольной куклой, поддерживаемый только руками Тони, немного сбитого с толку такой неожиданной реакцией. — Паучок?.. — он встряхнул его, но отклика так и не дождался. Подтянув потяжелевшее тело Пита выше, и, притворно возмущаясь, он крепче прижал к себе Питера и потянул его к небольшому дивану у стены, стоявшему здесь как раз для такого рода ситуаций. Не всегда, конечно, именно из-за обмороков, после какой-то безумной собачей дрочки, но тем не менее. Осторожно переложив размеренно дышащего Питера на диван, Тони перевел дыхание, смахнул со лба невидимые капли пота и завалился на диван чуть выше головы его, немного погодя придвинувшись ближе и переложив его лохматую — не стоит уточнять, чьими стараниями — голову себе на ногу. По прошествии пары минут Питер тихо застонал и нехотя разлепил ресницы, встревоженно моргая. — Эм, мистер Старк? — опасливо уточнил он, видимо, узнав по штанам. Или по запаху, если уж на то пошло. Или по еще один Бог знает, чему — всех секретиков своего «чутья» Питер не раскрывал, к сожалению. — Здесь был кто-то еще, паучок? — иронично осведомился Тони, пройдясь кончиками пальцев по вороту футболки, изредка соскальзывая на подернутую влагой кожу спины. — Н-нет… — Вот и отлично. И, Питер, если продолжишь так реагировать на поцелуи, то продолжения разговора не предвидится. Задохнувшись от смущения, парень уткнулся стремительно краснеющим носом в штанину Тони и засопел, вот сейчас переживая точно самый неловкий момент в своей жизни.