Её маленькая игрушка

- Всем приятных выходных! А тебя, Нацуки, я попрошу остаться. Этот властный голос принадлежал Монике – президенту Литературного Клуба. Самый маленький клуб в школе, он состоял всего из четырёх девушек, так что, глядя на Монику, можно было задаться вопросом: зачем она создала и поддерживает такое непопулярное сообщество. Причина же крылась в том, что этот клуб стал для них местом отдыха и общения, где можно было обсудить хорошую книгу за чашкой чая. За пределами дверей клуба Моника была видной фигурой – первой красавицей школы, спортсменкой, музыкантом и не последним человеком в общественной деятельности. Но ступив за порог класса, который они использовали для встреч, она становилась такой же, как все – всего лишь первой среди равных в маленьком кружке книгочеев, и её это полностью устраивало. Тем удивительней было услышать от неё нечто, столь похожее на прямой приказ. Нахмурившись, девушка по имени Нацуки всё же осталась, чтобы послушать, чего же президент от неё хочет. Внешне она казалось словно полной противоположностью Моники – низкорослая и нескладная, похожая на младшеклассницу, с милым, но вечно нахмуренным лицом. Непослушные розовые волосы заплетены в два маленьких хвостика, а спереди, на чёлке, красуется заклёпка в виде маленького красного банта. Если Моника выглядела так, словно случайно заглянула сюда, направляясь на телепередачу или бизнес-совещание, то Нацуки могла бы сыграть роль в сериале про школьную жизнь ванильных девочек и их сердечные проблемы. И, тем не менее, обе они состояли в одном клубе и достаточно хорошо общались – так в чём же могла быть причина столь внезапной просьбы? - Нацуки. Ты знаешь, чем мальчики отличаются от девочек? - Что за дурацкий вопрос, Моника? – тут же завелась мелкая любительница манги. Раньше она не замечала за своей подругой склонности к розыгрышам, и тут на тебе – та задерживает её после собрания клуба, чтобы задать риторический вопрос. Да что, блин, с ней не так сегодня? А президент Литературного Клуба, словно не замечая нарастающего гнева собеседницы, не спеша прошла к доске и взяла с полки указку. Изящные пальцы девушки ловко легли на гибкое, пахнущее лаком древко, и она взмахнула указкой, заставив воздух вокруг неё засвистеть, а открывшую было рот Нацуки – удивлённо захлопнуть его обратно. - Я так понимаю, что это значит «да», - чётко проговаривая слова, сказала Моника, чеканным шагом приближаясь к подруге, - но знаешь, сдаётся мне, ты или что-то не так поняла, или плохо выучила эту тему. Прогуливала биологию, да? Иначе как можно объяснить вот это… - кончик указки, всё это время выписывающий круги в воздухе, неожиданно опустился и поддел краешек юбки розововолосой школьницы. Та возмущённо фыркнула и одёрнула юбку. - Что ты себе позволяешь? Моника, мне не смешно! - А никто и не смеётся, Нацуки. - Большие зелёные глаза, повергающие юношеские сердца в прах, вдруг резко сузились, словно диафрагма фотоаппарата. - Тебя ведь так зовут, Нацуки? Боюсь, я не совсем уверена. Это вообще мужское или женское имя? Возмущённо засопев от таких высказываний в свой адрес, Нацуки решительно развернулась и зашагала к двери, подальше от всего этого. Она повернула ручку, но дверь не открылась, хотя к ней точно никто не подходил и не запирал её. Чертовщина какая-то. Странный дурацкий день, странная дурацкая Моника. Моника?! Развернувшись лицом к классной комнате, Нацуки столкнулась с вышеупомянутой особой. Не нос к носу, нет, скорее носом к груди – занимающей по объёму почётное второе место в их клубе после тихони Юри, чей полноценный третий размер служил предметом зависти и воздыханий. Но оказаться перед ней сейчас не казалось приятным поворотом событий. Обладательница этих форм вела себя сейчас очень странно, и вот сейчас буквально загнала Нацуки в угол. А Моника не торопилась, наслаждаясь своим превосходством. Это было лучше, гораздо лучше, чем политические игры в Дискуссионном Клубе, который она давно и без сожаления оставила. Даже приятней, чем организация общественных мероприятий и победы на конкурсах вместе взятые. Это называлось властью – над этим отдельным маленьким человеком, и она опьяняла. Сильнее, чем вино, она ощущалась так явственно, что уголки рта девушки невольно поползли вверх. Она ощущала эмоции своей жертвы – недовольство, страх и… Тень понимания? Зарождающееся осознание в её глазах – мысль, которую мелкая любительница манги конечно же усиленно от себя гнала. Ну что ж, пришла пора выложить карты. - Стой смирно… Нацуки, - для убедительности она сделала ещё шаг вперёд, буквально прижимая жертву к двери. Высокая и женственная, Моника возвышалась перед ней, словно шахматная королева перед пешкой. Или словно великовозрастный хулиган, решивший отобрать у младшеклассника деньги на школьные обеды. Конечно, самой популярной девушке школы не было причин так поступать, нет. Она мыслила куда более глобально. Опустив голову, Моника зафиксировала взгляд больших зелёных глаз, устремив немигающий взгляд в розовые глаза соклубницы. Словно удав перед кроликом. И всё это так и подействовало – Нацуки вжалась спиной в дверь класса, вцепившись побелевшими от напряжения руками в гладкую деревянную поверхность и, лишь тихонько дыша, не смела больше шевелиться. Убедившись, что её приказ понят, Моника начала медленно опускаться на колени перед подругой, не отводя от неё взгляда. - Итак, как я уже сказала, я не знаю, мужское это имя или женское. А ты то ли не хочешь отвечать, то ли и вправду не в ладах с биологией. Одновременно с речью, президент Литературного Клуба положила руки на ноги мелкой любительницы манги, по бокам от коленей. Ладони Моники медленно поднимались вверх, подушечками пальцев она наслаждалась гладкостью кожи Нацуки, её миниатюрностью, и тем, как она мелко дрожит от восхитительной смеси страха и понимания. Изящные пальцы девушки, которая к тому же всерьёз занималась игрой на фортепиано, легко ухватились за края форменной школьной юбки и стащили её вниз. Теперь перед лицом самой популярной девушки в школе оказалось нижнее бельё мелко дрожащей подруги. Простые, можно сказать классические трусики кипенно-белого цвета, украшенные маленьким красным бантиком – меньшей копией того, что украшал собой её розовые волосы. Глубоко вздохнув, Моника ухватилась за их края и потянула их вниз. Закончив с этим, она широко улыбнулась и ущипнула Нацуки за бедро, вынудив её сдавленно охнуть и расслабить плотно сжатые бёдра. - Вот видишь. Я может и не биолог, но знаешь, эта часть у тебя определённо не от девочки. Повисла неловкая пауза, прерывая лишь частым дыханием Нацуки, чей секрет так внезапно раскрылся. Затем, пальцы Моники легли на орган, которого здесь не должно было быть, и неторопливо его погладили, легонько, самыми кончиками, уберегая от ухоженных кромок ногтей. - Какой… миниатюрный. Неудивительно, что тебе удавалось его скрывать всё это время. Ой, извини! Я слышала, что говорить подобное мужчинам просто оскорбительно! - Я девочка! – рыкнула Нацуки. Она явно осмелела, теперь, когда терять было уже нечего, - И как ты вообще узнала? - О, Нацуки… - улыбка Моники приобрела окончательное сходство с улыбкой Чеширского Кота, - я знаю о тебе всё. Нет, правда. Вообще всё. Кто ты есть, и что ты есть. И уж тем более такие маленькие секреты. Ой, извини. Я не хотела снова грубить. Подняв взгляд, президент увидела, что лицо её собеседницы – даже сейчас она не могла думать о ней иначе, как о девушке, - скривилось в гримасе, а из глаз потекли слёзы. - Молодец, Моника, - Зло зашипела Нацуки, пытаясь сдержать переполняющую её горечь, - селфи ещё сделай. Разоблачила опасного преступника, теперь всем расскажешь. - Зачем? – искренне удивилась Моника. - Я ничего не имею против такого, как ты. Но ты абсолютно прав...а. Общественности это не понравится. А значит, ты не хочешь, чтобы я рассказала. - Я… - фальшивая девочка запнулась и с шумом перевела дыхание. - У меня нет денег. Настоящая девочка рассмеялась – искренним, беззаботным смехом. Подобный смех, да ещё и в исполнении столь приятной особы, обычно и всех окружающих заряжает хорошим настроением. Но, увы, единственному здесь присутствующему зрителю было совсем не до смеха. - Нацуки, посмотри на меня. Ты правда думаешь, что мне нужны деньги? Мысленно пнув себя за очевидную глупость – простительную впрочем, для мелкой любительницы манги, она спросила: - Но что тогда? Я не понимаю. - В самом деле не понимаешь? – Моника обиженно надула губы. - Ну хорошо, не напрягай свою светлую головку. На самом деле, я просто предлагаю помочь тебе. - Помочь? – непонимающе переспросила Нацуки. - Конечно. - Взгляд девушки вновь вернулся на уровень паха пойманной ей добычи, - Твой малыш – ой прости! – ведь ещё может вырасти? Я попробую его мотивировать. Нацуки не поверила своим ушам, а теперь пришёл черёд не верить ещё и своим глазам – лицо самой желанной красавицы школы медленно, но неотвратимо приближалось к её постыдному секрету. Она не любила свой секрет. Подавляла его. И, кажется, он вознамерился взять реванш. - Ого! – не успела зеленоглазая приблизиться до конца, как заметила ответное движение, - ты называешь себя девочкой, но вот же – типичная мужская реакция! Это он на всех так реагирует или только на меня? Густо покрасневшая Нацуки смогла лишь прошипеть что-то бессвязное, сгорая от смущения. Глядя на эти очаровательные красные щёчки, так гармонично сочетающиеся с розовыми волосами, Моника лишь ещё раз убедилась в том, что то, чем она занимается, является совершенно правильным. Такая милота стоила любых затраченных усилий. - Что ж, - прошептала президент Литературного Клуба, позволяя тёплому воздуху из своего рта касаться нежной кожи, - у меня, признаться, нет в этом никакого опыта. Так что будем наблюдать за твоей реакцией, хорошо? Изящные пальчики скользнули вдоль ствола, к его основанию. Девичья ладонь осторожно погладила нежную розовую кожу, после чего вернулась обратно к хозяйке. Моника не смогла отказать себе в удовольствии поднести руку к лицу и глубоко вдохнуть. - Поразительно. Это ты так хорошо бреешь или у тебя ничего не растёт? Ох, ладно, не утруждай себя попытками ответить. Ты хороший слушатель. Окончательно потеряв интерес к тому, чтобы добиться от подруги внятных ответов, Моника приступила к делу. Да, опыта в этом деле у неё и в самом деле не было. Но она изучала этот вопрос в Интернете, и даже посмотрела несколько фильмов. Немало процесс облегчало и то, что в случае с Нацуки всё выглядело чертовски мило и розово. Ни в одном фильме Моника такой прелести не видела и подозревала, что среди законного контента подобного и не сыщешь. Но нужды в этом не было – ведь теперь у неё был настоящий, её собственный! Её новая собственность. Ухоженные пальцы Моники не спеша гладили и массировали «сюрприз» Нацуки, в то время как их хозяйка восторженно удивлялась тому, каким отзывчивым к ласкам он оказался. Не прошло и минуты с их знакомства, а он уже уважительно приветствовал её! - Ну вот, теперь, пожалуй даже и не малыш. Красавец, – она надавила пальцами на чувствительную головку и заметила, как её пальцы стали мокрыми от смазки, - сочный, спелый. Хочу! С упорством отличницы – а именно ей она и была – Моника комментировала свои действия. В фильмах слова казались совершенно дурацкими и лишними, но здесь с их помощью оказалось так легко смущать партнёра! Не выдержав стыда, розоволосая школьница закрыла лицо руками, но разумеется, это никак не мешало её совсем не женским частям всё чувствовать. А ощутить им предстояло немало. Президент Литературного Клуба открывала для себя новый инструмент, то обхватывая его, то нажимая, то массируя. - Твёрдый, - шептала она, - горячий, нежный! Инструмент реагировал дрожью и влагой, да и его хозяйка нет-нет, да и выдавала очередной умилительный стон. И тут в голову девушке пришла ещё одна идея. - Нацуки, а ты когда-нибудь слышала популярное англоязычное выражение «держать за яйца»? Фигурально это означает, что твоя судьба полностью в моих руках, и это так. Но как думаешь, может, стоит всё понять немного буквально? Исполнив задуманное – благо, одна рука у неё была свободна, - Моника получила очередное подтверждение своей гениальности. Даже простые поглаживания этого забавного на вид мешочка привели к тому, что её подопытная издала протяжный стон. - О, а они очень чувствительные, да? Это хорошо, потому что я могу играть в две руки. Да и пою я, без ложной скромности скажу, неплохо. Правда, обычно Моника не засовывала микрофон в рот. Но то уже были мелочи, не способные помешать её сольному выступлению. Приятный, кожаный – ну надо же! – вкус этого необычного блюда и сам по себе был приятным новшеством, но по-настоящему его раскрывала приправа. Тянущий солёный, горьковатый привкус и острый мускусный запах – в отрыве от процесса это не звучало как хорошая идея, но стоило взяться за это дело лично, и отличница в очередной раз убедилась, что теория без практики не стоит ровным счётом ничего. Войдя во вкус, она закрыла глаза, её длинные русые волосы, забранные в пышный хвост, растрепались и рассыпались по плечам от интенсивного движения, но ей было всё равно. Вперёд-назад, вперёд-назад – Моника с всё ускоряющимся темпом двигалась вокруг Нацуки, ей полностью овладел азарт и приятное возбуждение. Как впрочем, и её партнёршей. Очаровательная (если вы, конечно, не против грубоватых девушек) Нацуки мелко дрожала всем своим худеньким тельцем. Сегодня определённо был самый странный день в её жизни – её давняя подруга вдруг откуда-то узнала её страшный секрет! И почему-то решила… заняться с ней оральным сексом? Причины подобного поведения ускользали от миниатюрной любительницы манги. Да и она была слегка не в том положении, чтобы о чём-то размышлять – а уж раскрыв, наконец, глаза и посмотрев вниз, она и вовсе готова была потерять сознание. Так гордившаяся своей причёской Моника, всегда возвышенная, словно небожительница – пусть даже и это практически не проявлялось в кругу Клуба, но идеальная осанка и утончённые манеры всегда давали о себе знать, – сейчас, совершенно растрёпанная, сидела на коленях перед ней, заурядной обманщицей! И не просто сидела, нет. А доставляла Нацуки настоящую бездну удовольствия. И это было настолько хорошо, словно всего остального мира и не существовало. Только Моника. Её губы скользили по твёрдому и горячему стволу, а язык скользил по его нежной коже и щекотал чувствительные точки. От удовольствия она даже застонала - не только от того, как хорошо выполняется её план, но и от того, как это оказывается на самом деле приятно лично для неё. Левой рукой она продолжала щекотать и поглаживать снизу – то самое хранилище содержимого, которое ей было нужно. Правую же девушка просунула между дверью и дрожащим миниатюрным телом и ухватила свою партнёршу за попку – та легла ей в ладонь идеально, словно для того и была создана. Такая восхитительно гладкая и нежная, да и всё ниже пояса у этой маленькой ловушки было просто царством гладкости и нежности! И розовости… Розовый – цвет Нацуки. Именно с этой мыслью в голове Моника довела свою партию до грандиозного финала. Девочка-розовый-цвет стремительно запыхтела и издала громкий, нарастающий стон. И не просто какой-то там бессловесный стон, нет. Он был вполне осмысленным, ведь делом занималась лучшая, и её таланты требовали признания. - Ммм… ммммооохх… МОНИКА-А-А!!! Вышеупомянутая девушка ощутила, как её жертва бьётся у неё в руках, словно пойманная рыба. И в рот Монике хлынул настоящий поток – густой и липкий, горячий и горький. Готовая к такому повороту, она приготовилась глотать – но поток всё не заканчивался и не заканчивался! Уже отзвучало эхо от звонкого стона, которым несносная девчонка посмела осквернить эту обитель книг и чая, а её удовольствие всё продолжало и продолжало выходить. Шумно дыша носом, Моника широко распахнула глаза, она видела прямо перед собой того «малыша» что сейчас бесновался у неё во рту, и над которым она зря, совершенно зря смеялась! Близкая к панике, Моника приняла единственно верное решение – оторвалась от источника неприятностей и быстро отшатнулась назад, подальше, словно не в силах поверить в такое предательство. Её щёки были надуты – зрелище, которое за столом она совершенно себе не позволяла! Поморщившись, Моника проглотила всё разом – рефлекс, который, может, и был уже выработан у многих девушек её возраста, но совершенно точно не у неё. Моргнув, она посмотрела на дело рук своих – медленно опадающий дерзкий негодяй влажно поблёскивал от смеси её собственной слюны и его смазки. Пара густых белёсых капель всё же упали на пол, но не более – и Моника поняла, что совершенно не знает, является ли это для неё поводом для гордости. Что до пойманной ей подруги, которой она доставила столько удовольствия, то Нацуки сейчас выглядела… странно. Непривычно. Она, конечно, иногда улыбалась и даже смеялась, но по-настоящему счастливой Моника увидела её впервые. Жмурясь и улыбаясь, словно довольный кот, Нацуки наконец отлипла от двери. Неловким движением обтерев своё съёжившееся достоинство об край рубашки, она вновь спрятала его в темницу из женского белья. Надёжно укрытая сверху юбкой, тайна снова становилась тайной, и ни у кого не было причин сомневаться в том, что Нацуки – самая настоящая, и к тому же весьма милая, девочка. - Кхм-кхм – Моника прочистила горло, со смешанными чувствами осознав, что при этом там что-то булькнуло. - Неплохо. Для начала. Приходи завтра в это же время. Задумчиво пожевав губу – как будто бы у неё есть выбор! – Нацуки согласно кивнула. - Хорошо. Мне понравилось, хоть я и понятия не имею, зачем оно тебе было надо. Президент усмехнулась предвкушающей, полной превосходства улыбкой. - Я сделаю тебя девочкой. Моей девочкой. Будь готова завтра, Нацуки.