Кошечки на полях

      Телефон в кармане завибрировал сразу же после звонка с последнего урока, и Кишо, вежливо поклонившись учителю, достал мобильник из кармана и нажал на кнопку ответа.       — Я в здании, братишка, куда подниматься? — послышался беззаботный голос Чики, заставивший невольно улыбнуться.       — Третий этаж, первая дверь налево, — коротко проговорил Кишо, второй рукой быстро собирая вещи.       — Понял, до скорого, — отозвался Чика и сбросил вызов.       Уложив тетради и учебники в сумку, Кишо попрощался с Таиши и, выйдя из кабинета, быстро поднялся на третий этаж. В коридоре, заполненном выходящими учениками, он мгновенно узнал брата — стройного, внушающего уверенность и спокойствие одним только своим видом и манерой держаться, но одновременно с этим Кишо ощутил в груди некоторое волнение, возникающее каждый раз, когда он видел брата после разлуки. Подойдя ближе, он положил руку ему на плечо, привлекая внимание, и Чика тут же обернулся, сияя такой радостной улыбкой, что перехватило дыхание.       — Братишка Кишо! — воскликнул он, заключая его в крепкие объятия и даже приподнимая над полом. Смутившись, Кишо похлопал его по спине и пробормотал:       — Ну всё, Чика, пусти.       Поставив его, брат аккуратно пригладил ему волосы и поправил сползшие очки, улыбаясь так широко, что не поддаться этому было невозможно.       — Подрос, возмужал, — довольно протянул он, ощупывая мышцы плеч и рассматривая с головы до ног.       — Ты меня не видел меньше месяца, Чика, чего ты, — произнёс Кишо, поёжившись от такого пристального внимания.       — Ну и что! — воскликнул он, так что проходящие мимо люди обернулись к ним, а некоторые девушки и вовсе остановились, перешептываясь и восхищённо глядя на Чику. — Я скучал, между прочим!       Кишо строго посмотрел на него, но почти сразу мягко улыбнулся.       — Мы тоже скучали по тебе.       Чика растроганно вздохнул и хлопнул его по плечу. В коридоре постепенно пустело, даже заинтересованные девушки медленно отступали, и лицо брата стало как-то разом серьёзнее.       — Ладно, — произнёс он, и Кишо тоже мгновенно подтянулся за ним, — как я выгляжу?       Придирчиво осмотрев идеально уложенные волосы, немного загорелое лицо, бежевый костюм с белой рубашкой и тёмным галстуком, лакированные туфли, Кишо ответил:       — Нормально. — Он снял с пиджака невидимую пылинку и усмехнулся. — Точнее, великолепно, но для тебя это нормально.       — Надо же, какие комплименты от вечно холодного братишки Кишо, — вкрадчиво проговорил Чика, странно улыбаясь. — Тогда пойдём.       Они развернулись к двери, и Кишо аккуратно постучал.       — Войдите, — проворчали в ответ. Отодвинув дверь, Кишо вошёл в кабинет и поклонился.       — Маруде-сан, я привёл старшего брата, — проговорил он, и Маруде поднял глаза от бумаг, хмурясь.       — Хорошо, Кишо, пусть заходит, — удовлетворённо отозвался он и, откинувшись на спинку стула, придал лицу немного снисходительное выражение.       На плечо Кишо легла рука, и Чика подтолкнул его вперёд, входя следом и останавливаясь рядом с ним. Лицо Маруде вытянулось, словно в замедленной съёмке, глаза округлились, и он подался к столу, шокированно вглядываясь в брата.       — Чика? — наконец сипло выдавил он и даже встал из-за стола от удивления.       — Маруде-сан, — негромко проговорил брат, и по спине Кишо прошли мурашки. Он редко когда слышал этот бархатный тон, отдающийся пульсацией где-то в затылке и жаром стекающий вниз, но каждый раз впечатление было колоссальным, а действие — безотказным.       — Вы с Кишо братья? — всё тем же полупридушенным голосом спросил Маруде, быстро переводя взгляд с одного на другого.       — Почти. — Чика приобнял Кишо за плечо, и такое простое прикосновение обожгло через слой ткани. — Один отец, но матери разные, — просто объяснил он, отпуская Кишо и делая шаг вперёд. — Так о чём вы хотели поговорить, Маруде-сан? — нарочито растягивая слоги, произнёс брат, приближаясь к учительскому столу.       Маруде не отводил взгляда от Чики, пока тот шёл к нему, и только приоткрывал рот, будто собирался что-то сказать, но не мог. Остановившись, Чика невзначай дотронулся до лацкана серого пиджака Маруде и провёл по нему вниз.       — Кишо рассказал мне о неприятности с чертежом, — проговорил он вкрадчиво, скользя пальцами вверх по галстуку, — не вижу в этом его вины.       — Но он должен был быть ответственнее, — чуть громче прошипел Маруде, судорожно следя за каждым движением Чики и краснея всё больше.       — Они ещё дети, Маруде-сан, — снисходительно протянул Чика, поднимая вторую руку и поправляя узел галстука, — будьте к ним более терпеливы, — с улыбкой в голосе проговорил он, кладя обе руки на плечи Маруде, и почти шёпотом добавил: — Вспомните себя в том возрасте.       Маруде смотрел на Чику, как загипнотизированная жертва смотрит на хищника, не моргая и не отводя глаз, а по виску стекала капля пота, поблескивающая от проникающих через окно солнечных лучей.       — Кишо, не оставишь нас? Этот разговор не для твоих ушей, — проговорил Чика, не оборачиваясь, вкладывая в голос одновременно холод и жар, нетерпение и строгость, и Кишо, едва разжав занемевшую челюсть, с лёгким поклоном ответил:       — Разумеется, простите. Я заберу Нимуру и буду ждать на другой стороне улицы.       Он повернулся и, не ускоряя шаг, размеренно покинул кабинет. Плотно закрыв за собой дверь, Кишо быстро прошёл по пустым коридорам и, спустившись вниз, как можно скорее покинул территорию школы.