Забвение

      Еще никогда мрачный ветхий дом не заставлял Гермиону чувствовать себя настолько безнадежно. И без того зловещую атмосферу обостряли постоянный скрип и бьющий в окна ветер. Гермиона не могла сомкнуть глаз, в отличие от Гарри и Рона, дрыхнувших без задних ног. Оставалось только удивляться, как эти двое могли так спокойно спать, в то время как беспокойство и страх не отпускали ее ни на минуту. Поднявшись с пропахнувшего плесенью диванчика, заменявшего ей кровать, она перешагнула через распростертое тело Рона, надеясь, что шаткие половицы не выдадут ее ночную прогулку.       Окинув взглядом то, что осталось от библиотеки, Гермиона невольно задумалась, а был ли когда-нибудь дом на площади Гриммо таким величественным, каким он ей представлялся. Если верить словам Сириуса, то даже в свои лучшие годы, когда вокруг все еще было целым и отполированным, этому месту не хватало обычного человеческого тепла. Теперь же осталась пустая оболочка, хранившая мучительные воспоминания и угасшие надежды.       Гермиона предпочла бы другое место, но и не отрицала, что надежно скрытый заклинаниями и родовой магией, действующей пока жив хоть один потомок семьи Блэк, дом на Гриммо был лучшим местом, чтобы затаиться. Рон был убежден, что в любой момент профессор Снейп мог их сдать, на что Гермиона возразила — Пожиратели смерти наверняка уже побывали здесь и не нашли никакого убежища, ведь когда они прибыли, все осталось таким, как и было прежде.       Уже от Кричера они узнали, что Наземникус Флетчер обчистил древний и благородный дом семьи Блэк, прихватив заодно и медальон, который они искали. Тогда Гарри посетила сумасшедшая идея выкрасть крестраж у Амбридж прямо из Министерства. Гермиона понимала, что в случае неудачи они поплатятся жизнями, но, скрепя сердце, согласилась. Эта жертва стоила благополучия будущих поколений.       Гермиона поднялась по лестнице и просто пошла туда, куда несли ноги. И совсем не удивилась, оказавшись перед дверью в комнату Регулуса. Не придав значения предупреждению «Вход без специального разрешения хозяина воспрещен», осторожно надавила на латунную дверную ручку, чтобы попасть в святилище имени младшего Блэка.       Разговор с Кричером прояснил многое. Они выяснили, кто такой Р.А.Б., и узнали, что Регулус пожертвовал жизнью, надеясь уничтожить Волдеморта. Когда Гарри описал им пещеру и инферналов, все поняли — у Регулуса не было возможности спастись самостоятельно. Во всяком случае, теперь им известно, что произошло с младшим Блэком на самом деле.       Если бы она только могла рассказать Сириусу, что его брат, пусть и поздно, сделал правильный выбор!       По тяжелому спертому воздуху она поняла, что до нее никто не входил в эту комнату. Было неловко нарушать царившую в комнате многолетнюю тишину, да и пропавший сын Ориона и Вальбурги вряд ли одобрил бы ее вторжение. Хоть Гермиона недолюбливала висевший в прихожей визжащий портрет, гриффиндорка даже представить не могла, какого это — до конца жизни так и не узнать, что произошло с собственным ребенком.       За прошедшие десятилетия когда-то изумрудные с ярко-серебристым орнаментом обои потускнели, но остались нетронутыми. Касаясь стены кончиками пальцев, Гермиона медленно подошла к аккуратно расклеенным постерам и колдографиям. Легкая улыбка мелькнула на губах при мысли, что это напоминает ее собственную комнату, за исключением того, что там, где у нее висели фотографии Гарри и Рона, у Регулуса были колдографии с ним самим — с карточек строгим взглядом на Гермиону смотрел ловец команды Слизерен.       Регулус со снимка не махнул ей рукой и даже не улыбнулся, но Гермиону поразило не это, а пронзительный взгляд серых глаз. Словно уже в семнадцать лет на его плечи упал неподъемный груз. Вздохнув, Гермиона согласилась, что так оно и было.       Бегло осмотрев комнату, Гермиона нашла другое важное различие между собой и Регулусом. Коллекция газетных вырезок, судя по заголовкам освещавших плодотворную деятельность Лорда Волдеморта, украшала одну из стен. Бумага давно пожелтела, текст статей уже невозможно было разобрать, но это не мешало представить, как пропаганда Темного Лорда затягивала в свои сети младшего Блэка. Даже его благородная смерть не отменяет того факта, что когда-то Регулус был Пожирателем смерти.       В целом комната была на удивление опрятной, за исключением стола, на котором все было перевернуто. На его поверхности и на полу валялись листы пергамента. Гермиона использовала палочку и собрала их всех в аккуратную стопку. Хоть это было и невежливо с ее стороны, она взяла в руки оказавшийся сверху лист. Уголки губ поднялись в грустной улыбке — всего лишь эссе по зельям с отметкой «Превосходно».       Присев на школьный сундук у изножья кровати, Гермиона еще раз осмотрела комнату, отметив, как она отличается от покоев Сириуса, до сих пор обклеенных плакатами с полуголыми девицами и мотоциклами. Гермионе нравился Сириус, и после его смерти скорбела по нему вместе с Гарри и всем Орденом, но не могла избавиться от мысли, что, вероятно, Регулус был ей ближе по духу, чем его старший брат. Такие разные, непохожие, что трудно поверить в их родство. Но в отличие от младшего брата, Сириус всегда пытался выйти за рамки установленных родителями традиций.       Пытаясь согреться, Гермиона обняла себя руками и не в первый раз мысленно посетовала, как же холодно становится ночью в старом таунхаусе. Решив, что лучше вернуться в библиотеку, где они поддерживали огонь, Гермиона поднялась с места и негромко вскрикнула от удивления, только теперь заметив в дверном проеме чью-то фигуру.       — Кричер! — воскликнула она, положив одну руку на сердце, а другой прикрыв рот. — Мерлин, как же ты напугал меня! Я не слышала, как ты вошел!       В огромных глазах престарелого домовика показалось замешательство.       — Грязнокровка в комнате хозяина Регулуса, — прохрипел он со своего поста, отделявшего ее от свободы.       Гермиона занервничала из-за того, что посмела войти в комнату Регулуса. Когда-то Вальбурга приказала оставить все как есть, а Гермиона даже не подумала, какое особенное значение имела эта комната для Кричера, разделявшим особую связь с покойным хозяином. Гарри или Рон сейчас наорали бы на беднягу за то, что эльф снова оскорбил ее, назвав грязнокровкой, но Гермиона понимала — Кричер слишком стар, чтобы измениться.       — Извини, Кричер, — она закусила нижнюю губу, пытаясь придумать подходящее оправдание тому, как она тут оказалась. — Я задумалась, и ноги сами принесли меня сюда. Всё думала над тем, что ты нам рассказал.       — Хозяин Регулус велел Кричеру… уничтожить медальон, — эльф медленно закрыл глаза, погрузившись в воспоминания. — Кричер пытался и пытался выполнить обещание, но… не смог уничтожить медальон.       — Понимаю, — кивнула Гермиона. А сердце сжалось при мысли: все эти годы Кричер испытывал вину за то, что не посмел ослушаться хозяина и спасти его. — Мне жаль Регулуса. Никто не заслуживает такой смерти.       Шагнув вперед, она опустилась на колено, и их глаза оказались на одном уровне. Стон Кричера эхом отразился от стен, стоило старому эльфу снова погрузиться в ужасные воспоминания. Глубокая боль заставляла его страдать и по сей день. Гермиона отругала себя, что оказалась настолько бесчувственной, позволив себе свободно разгуливать по комнате Регулуса, ведь это все, что осталось у Кричера в память о любимом хозяине. Не в первый раз, пусть и непреднамеренно, она поступает так легкомысленно и жестоко — ее соседки-гриффиндорки и бывшие друзья магглы постоянно жаловались на это. Похоже, что ей никогда не удастся соответствовать принятым в обществе правилам поведения.       Чтобы ненароком не обнять домашнего эльфа, которому вряд ли это понравится, Гермиона прижала руки к бокам.       — Кричер, не переживай, мы вернем и уничтожим медальон, — Гермиона постаралась произнести это так, чтобы он поверил ей. — Обещаю.       И подумала — только что, наверное, был первый и единственный раз, когда кто-то принял участие в судьбе старого эльфа за всю его несчастную жизнь.       Домовик оживился.       — Грязнокровка уничтожит… медальон? — прохрипел усталым голосом.       Гермиона энергично закивала, почувствовав облегчение, что все-таки не до конца испортила этот день маленькому эльфу, а, возможно, вселила в него немного надежды. Тут она поймала себя на том, что продолжает говорить:       — Мы хотим отобрать медальон у той женщины, что завладела им. И как только он будет у нас… мы уничтожим его, — Гермиона старалась говорить уверенно, отгоняя мысль, что не имеет ни малейшего представления, как уничтожить крестраж.       Кричер снова закрыл глаза и громко вздохнул. Так, словно с его плеч свалился огромный груз. Спустя немного времени, когда он снова посмотрел на Гермиону, его взгляд был уже ясным и пронзительным.       — Грязнокровка Грейнджер поможет хозяину Регулусу?       Гермиона в раздумье закусила нижнюю губу. Она ничем не может помочь Регулусу, слишком давно все произошло. Но она была уверена, что, принеся себя в жертву, он… даровал своей душе покой. Когда закончится война, возможно, Гермиона посвятит себя тому, чтобы донести до каждого, кем был на самом деле Регулус, что он умер героем. И может это нечестно давать обещание Кричеру, но ей хотелось успокоить его. И Гермиона кивнула.       — Да, Кричер, я помогу Регулусу. Уверена, когда мы избавимся от медальона раз и навсегда, всем станет легче. И ты можешь считать, что выполнил свое обещание.       Она удивилась, когда престарелый эльф, скрипевший сильнее, чем старый дом, сам сделал к ней шаг и узловатыми пальцами взял ее за руки. Трепет и изумление в его взгляде заставили Гермиону промолчать. Впервые, находясь рядом с ним, она занервничала, предчувствуя, что может произойти нечто непоправимое.       — Грязнокровка поможет хозяину Регулусу, — пробормотал Кричер, сжимая ее ладони все сильнее. — Кричер не смог уничтожить медальон, а грязнокровка уничтожит медальон и спасет хозяина Регулуса.       — Кричер, что ты несешь? — требовала ответа Гермиона, пытаясь вырвать руки, но хватка старого эльфа оказалась на удивление крепкой. — Отпусти меня!       — Никто не станет беспокоиться, если грязнокровка исчезнет, — бубнил себе под нос старый эльф, словно пытался убедить себя самого. А Гермиона начала беспокоиться, вслушиваясь в его слова и пытаясь освободить руки от крепкого захвата. — Если Кричер отправит грязнокровку обратно, она уничтожит медальон, и Кричер выполнит свое обещание.       Магия эльфа отдавалась покалываем в ладонях. Гермиона попыталась закричать во всю мощь своих легких, чтобы тут же понять, что осталась без голоса. Перед глазами все поплыло, когда тело, разорванное на тысячи кусочков в худшей версии односторонней аппарации, стало перемещаться сквозь время. Гермиона провалилась в темноту.