Когда расцветают лотосы

       — Синьорита, какая вы худая, — ужаснулась какая-то сердобольная служанка, бегло осматривая меня со всех сторон, а я только пожала плечами, осторожно прошлась кончиками пальцев по жутко выпирающим ребрам и отметила, что да, я немного худая, есть такое.       Деймон неодобрительно качает маленькой чёрной головой, наверняка соглашаясь со словами этой девушки, хотя и сам похож на мешок костей, обтянутый тонкой кожицей и редкой шерстью, да и выглядит это кошачье тело неважно — голодовка и такие себе условия жизни сказались на всех нас. И не только в физическом плане.       Ну, такое себе удовольствие, наверное, смотреть на живого скелета, обтянутого кожей, а маленькое тело малышки Сайи, скорее всего, выглядело именно так. Со стороны сказать не могу, ведь на улицах Италии я и не на такое насмотрелась — и по сравнению с некоторыми детьми мы казались довольно-таки упитанными для выходцев помоек.       Жизнь не на улице казалась… Сказкой. Да, здесь были ограничения       На меня напялили какое-то просторное и до жути невинное белое ситцевое платье, которое прикрывает колени и едва не достает до лодыжек, поэтому моя болезненная худоба на фоне этой святой невинности выглядит просто омерзительно. А эти яркие и мягкие волосы, которые когда-то спадали на плечи грязными сосульками… Я уже и забыла, что эти пряди имеют довольно-таки необычный окрас, а не омерзительный грязевой покров. Да и в данный момент со стороны я смотрелась просто так, словно невинного агнеца, которого просто-напросто столкнули с небес на бренную землю, подобрали и приодели.       Я уже и забыла, каково это — быть настолько… человеком.        — Просто делайте свою работу, — грубо буркнул Деймон, когда взгляд служанки стал таким уж несчастным и сочувствующим, и она как-то пугливо глянула на меня, словно это я сказала. Хотя, благодаря иллюзии этого прохвоста, его слова другие люди и так слышат, как мои. — Будьте добры, — нехотя и лениво добавил он, закатывая свои красивые голубоватые с сиреневыми вкраплениями около узкого зрачка глаза и раздражённо покачивая кончиком черного потрёпанного хвоста.       Служанка извиняюще что-то пробормотала с робкой улыбкой на губах и продолжила аккуратно расчёсывать мои волосы, ловкими пальчиками распутывая клоки, которые даже благодаря помывке были похожи на клубок запутанной шерсти. Мне иногда мерещился тонкий аромат лотоса, который источали мои волосы, словно намыленные дорогущим шампунем, когда я находилась на каком-то из путей Ада.       Я закашлялась и зажмурилась от пронзившей голову вспышки воспоминаний, и мысленно поправилась — точнее, одного из подстроенного пути Ада.       Сейчас же даже ни намека на что-то потустороннее и цветочное… Обычный, пусть и едкий запах шампуня от перхоти и… вшей. Когда в последний раз меня волновали такие кошачьи проблемы, хах?       Деймон блеснул глазами и облизнул тыльную сторону своей лапы, после чего провёл ею по ушам, как бы смывая с себя запах человеческих рук, которые недавно касались его.        — Как думаешь, Деймон, — обратилась я к коту, наслаждаясь жалостливым взглядом девушки-служанки, который и послужил реакцией на мой дребезжащий поломанный голос. Мужчина в теле кота дёрнул ушами и перевёл на меня взгляд. — Он счастлив?        — Он? — сначала не понял Деймон, но потом пошевелил усами, словно это ему тяжело далась смерть маленького мальчишки, и тяжело вздохнул. — Оу. Ми… хм, Мигель, верно?       Я осторожно кивнула и потеребила косу, перекинутую на левое плечо.       Мигель — весёлый паренёк с ярко-рыжими волосами, которые на свету отливали темно-алым, до сих пор был закопан где-то в сырой земле тёмного переулка. Раньше я не верила в то, что что-то существует после смерти, но… Я сама — живой пример тому, что жизнь после смерти есть, как бы парадоксально это не звучало.       Может, и этот светлый мальчишка будет счастлив. Может быть. Должны же хоть как-то окупиться те страдания, которые пережили все бездомные дети?        — Счастье, да? Знаешь, маленькая, для него счастьем может быть даже то, что вы не голодаете. Просто представь, что он сейчас глупо улыбается, когда понимает, что вы теперь в безопасности и в тепле,  — как-то совсем по-отечески произнес Деймон, опустив взгляд куда-то на лапы, а потом крупно вздрогнул и нечаянно по-кошачьи взвизгнул, когда я быстро подняла его в воздух и аккуратно, просто в порыве чувств, прижала к себе. — Юная леди, я тебе не плюшевый медведь! Ну-ка прекрати это! Рокудо Саманта Мукуро!        — Звучит ужасно, прекрати так меня называть, — сквозь слёзы улыбнулась я, после чего тихо всхлипнула. Деймон обреченно пробормотал что-то вроде «как унизительно», а потом тихонечко и тонко заурчал, словно самый настоящий кот. — Деймон?        — Да, чудовище?        — Спасибо тебе большое, что не бросил меня после того, как мы вернулись из Ада… И спасибо за то, что скрыл от меня то, чего бы я не смогла выдержать, — я снова улыбнулась и второй рукой вытерла слёзы. — Я очень тебя люблю.        — Ты ужасна, nebbia, о Дева Мария, я же от твоих соплей не ототрусь! — заворчал он, однако у меня получилось уловить, что гортанное урчание стало громче и глубже, словно он перестал контролировать получавшиеся звуки.

***

       — Как вы сегодня себя чувствуете? — спросил немолодой доктор, поправляя очки, сползающие с переносицы.       В ответ я оскалилась.        — Как человек, окруженный психами. И сегодня, и вчера, и даже позавчера я себя так чувствовала. Моё состояние не меняется, доктор. Возможно, я больна, — я наклонилась ещё ближе, врач напрягся. — Знаете, наверное, я сумасшедшая.        — Ну что вы, что вы. Вы не сумасшедшая. Просто вы немного… — он на секунду замолчал, пытаясь придумать более подходящее слово, — нездоровы.       Я прикрыла глаза и с мрачным удовлетворением позволила действительно глупым людям застегнуть ремни. В руке подозрительно звякнул металл, но я только громко зевнула, глуша звук и не позволяя санитарам догадаться о чём-либо.

***

       — Тебе так идёт смирительная рубашка, Мукуро, — признал все ещё не постаревший Деймон из зеркала, глядя на меня своими веселыми сиреневыми глазами, и, якобы копируя моё поведение буквально минут.        — Пошел к чёрту, — грубо оборвала его я, выпутываясь из рукавов и зубами срывая повязку с глаза, которая и без помощи ладоней давно съехала куда-то набок. Тот мигнул слабым бордовым цветом, словно изголодавшееся по добыче и свежей крови животное, и отозвался приятным покалыванием где-то внутри черепной коробки. — Чтобы я ещё раз заговорила с тобой на людях, да не дай Мадонна!        — Мне всё ещё интересно то, как они тебя поймали, — засмеялся Деймон, бабочкой выпархивая из зеркала и останавливаясь напротив меня призраком. Готова поспорить, что на языке у него вертелось что-то вроде: «м-м-м, вау, они поймали тебя, и на этот раз даже без моей помощи».        — Да что он говорит, — сквозь зубы цокнула я, всё ещё пытаясь освободиться от связывающих руки рукавов смиритильной рубашки. — Как будто это случилось не из-за тебя… Да помоги уже, чёрт тебя возьми!        — Мне нравятся его глаза, — улыбнулся он, проигнорировав просьбу, а я вздрогнула, когда к небольшой решетке в моей двери прижался лицом очередной псих. Его зеленые выпученные глаза забегали в разные стороны, казалось, они сейчас вывалятся из глазниц, и медленно покатятся по полу. Я фыркнула. Деймон восхищенно прижал ладони к щекам и даже расщедрился на комплименты. — Какая красота!       Я дёрнулась в последний раз и, спустя долгое время, почувствовала долгожданную свободу. Наконец-то!       Меня до такой степени перекосило, когда я с непривычки размашисто размахнула руками и, не сумев удержать равновесие, шлёпнулась назад, что, кажется, даже Деймону стало меня жаль. Всего лишь шесть часов не шевелила руками, затекли, конечно, но бывало и хуже. Но стоит признать, что люди, которые тут работают, дело своё знают — связали так, что я даже сначала испугалась, что не выпутаюсь оттуда. Я скривила губы и взмахнула ладонью; с воздуха упал легкий серебряный трезубец, который я тут же направила острием на немолодого мужчину, пытавшегося просунуть ладони через решетку железной двери.       Псих по-животному взвизгнул и помчался прочь от моей палаты.       Трезубец в руке ощущался… Так по-родному, что губы сами по себе растянулись в полуулыбке. Я чуть чиркнула его кончиком по воздуху и тут же почувствовала, как одежда на мне сменила материал и размер — из широченной рубашки вышел неплохой белый халатик, свисающие до колен штаны превратились в юбку. На груди образовался бейдж — Ромуку Саманта Кудоро, психотерапевт. Тело, конечно, тоже преобразилось, ведь сложно четырнадцатилетке сойти за, пусть и молодого, но специалиста.       Я глянула в зеркало, которое ну вот вообще не с помощью Деймона тут появилось, и одобрительно кивнула женщине в отражении. От меня там было только цвет радужки и кожи, и то пришлось подправить, чтобы не возникло проблем насчёт глаза Ада.        — Странно, что ты не хочешь остаться здесь, — заметил Деймон, а я стрельнула в него непонимающим взглядом, поправляя чуть сползающую иллюзию. Он улыбнулся и начал загибать пальцы, считая. — Ну, знаешь, люди тут милые, разговорчивые, непривередливые в плане тем для общения…       — Они психи! — огрызнулась я и пригладила топорщащийся хохолок на затылке, который проклёвывался даже сквозь иллюзию и никак не желал оставлять меня. — Тем более… у меня есть братишка, к которому я просто обязана вернуться, и дети, которые фанатично ждут моего прихода. Выкусил?       — Братишка? — недоумённо прищурился Деймон, а потом растянул губы в издевательской полуулыбке. — Знаешь, при Занзасе лучше не называй его братом. Мужчины не любят, когда их понижают в отношениях.       Я непонимающе моргнула, закончив последние штрихи, и подозрительно взглянула на него.        — В смысле?..        — Ты ещё такое дитя… — вздохнул он как-то обречённо, после чего постучал себе костяшками по виску. Естественно, я дитя! На данный момент мне, попрошу заметить, всего лишь четырнадцать, а ему больше двух сотен. — Вырастешь — поймёшь! — он захохотал, а я от возмущения и праведного гнева даже подавилась воздухом.        — И почему бы просто не воспользоваться иллюзией невидимости и не покинуть здание, — тяжело вздохнула я перед шагом из палаты. — Или научиться какой-нибудь телепортации?        — Piccolo nebbia! — вернул себе строгость Деймон, нахмурил брови и сложил руки на уровне груди. Если бы он всё ещё находился в теле кота, то я более, чем уверена, что он бы прижал уши к макушке и дёрнул кончиком хвоста. — Ты иллюзионист, а не дешёвая фокусница. Тем более, это твоя тренировка. Неужели будущему Туману Вонголы сложно выбраться из психиатрической клиники под иллюзией? Это чему я тебя учил всё это время?       «Мой официальный учитель — Крокент, поэтому твои доводы в данный момент очень даже глупы», — заворчала я про себя, но вслух только пробормотала что-то согласное и шагнула вперёд, открывая двери из палаты с помощью ключа, сворованного у врача совсем недавно.       Пора домой, не так ли?