Невольные репетиции

- Охренеть. Наши спешные движения застыли в постыдной позе. Я повернула голову к источнику голоса и увидела, как на фоне ночного неба вырисовывается ещё более темная тень. По густым вьющимся волосам и характерной осанке, в ней я узнала Эджем и сразу вскрикнула. Чаглар поспешил прикрыть мое полуголое тело своим туловищем, но я быстренько оттолкнула его от себя, трясущимися пальцами наощупь ища свою майку. - Эджем? - сломанным голосом спросила я, не веря, что это происходит на самом деле. - Эджем-Эджем, - закивала она ядовитым голосом, скрестив руки на груди. - А вы, - быстрыми движениями пальцев она указала на нас двоих, - вы совсем с катушек съехали, а? Ее напряженное шипение завибрировало в моих ушах. Я успела молниеносно подняться на ноги, в то время как Чаглар без всякой спешки натягивал на себя футболку. - Тебе-то что? - лениво осведомился он. Эджем пропустила нервный смешок, но сразу приняла свирепый вид и подошла к нам ещё на несколько шагов ближе. - Мне-то ничего, господин Донжуан, - повторила она некогда услышанные от меня слова, - но эта девочка Ханде мне очень понравилась: такая веселая и наивная. И позволь тебе напомнить, что у вас сегодня личный праздник! И только пару часов назад вы отмечали этот день! - Эджем, - протянул Чаглар, устало выдохнув, но Эджем его оборвала, подняв свою ладонь: - А ты, маленькая госпожа, ты подумала о Кыванче, которого так яро восхваляла сегодняшним же утром и с которым планировала свои высокие отношения?! - как обозлённая гарпия заревела она. Я только хотела было дать ей отпор, краснея от всепоглощающего стыда, но при упоминании Кыванча закрыла свой рот и пристыженно потупила взгляд. - Эджем, все не так, - начала я бормотать, заливаясь пунцовым румянцем, но и на этот раз она оборвала: - Никаких Эджем-Мэджем! Ты сейчас же идёшь со мной. - Послушай, - произнёс Чаглар. - Как насчёт того, чтобы говорить спокойнее и нормально во всем разобраться? Эджем лишь фыркнула на такое предложение: - Видела я, как вы тут разбираетесь. Идём, - бросила она в мою сторону и в следующее мгновение потянула меня за локоть, силой оттаскивая от Чаглара. - Эджем, может, ты не будешь вмешиваться, в конце концов? - с тем же ядом спросил он, выходя из себя. - Кыванч - мой друг, Ханде - почти подруга, и я перестану вмешиваться только тогда, когда вы двое прекратите обманывать этих замечательных людей, которые и мухи не способны обидеть! Давай, вперёд, - приказала она мне, уводя от побережья прочь. - А ты, - сверкнула она взглядом в сторону Чаглара: - Сначала разберись в своём дерьме, ловелас, а мы уходим сейчас же. Боже, Кыванч... я только представила, как он обо всем этом узнает... Как же низко я упала, предав его! Своими цепкими клешнями стыд впился мне прямо в горло, и я начала судорожно дышать, понимая, что совершила ошибку размером с саму Вселенную. - Ну уж нет! - произнёс Чаглар, хватая меня за другую локоть и останавливая. - Сейчас же можешь уходить ты - Дениз остаётся. - Чаглар, пожалуйста... - всхлипнула я , не в силах больше переносить это унижение и не в силах смотреть ему в лицо. Аллах, как же стыдно... Но Чаглар руки своей не убрал, наоборот, потянул меня к себе сильнее, разрывая меня между собой и Эджем: - Ты не понимаешь, что несёшь, - выделяя каждое слово и наклонившись прямо к моему лицу, чётко произнёс Чаглар. - На этот раз я не позволю тебе сбежать. От этих слов, горячо мне заявленных, мое дыхание остановилось, и я подняла на него глаза, встретившись с решительным взглядом, отчего сердце совершило сальто назад с криком “Вуух!” - Чаглар... - шёпотом взмолилась я в страхе, что очень даже не хочу уходить. - Нет, - твёрдо прервал он меня, не отрывая своего взора. - Ты остаёшься тут, со мной, Дениз. Его касания, все ещё горевшие на моем теле, дали о себе вспомнить, и я мелко задрожала, в свою очередь не отводя глаз от него. Что он только что сказал?.. Мой мозг отказывался в это верить, в то время как душа моя от сказанного им воспарила на необычайные высоты, что я аж задохнулась. “Ты остаёшься со мной, Дениз...” Наверно, эти несколько слов я буду повторять про себя до скончания дней своих. Наваждение прервалось совершенно внезапно, когда Эджем сильно стиснула мою руку, сбросив меня с седьмого неба в прямо в седьмое пекло, и приводя меня в чувство. - Лучше скажи это Ханде, потому что после ТАКОГО, на ее месте я бы и видеть тебя не пожелала. Она ещё раз ущипнула меня, подталкивая к действиям. - Прости, - мое лицо стремительно начало терять всякие чувства при упоминании о Ханде. “Ты всего лишь девушка, с которой изменяют...” - вспомнила я свои же мысли, и, прервав этот затянувшийся зрительный контакт, сухо произнесла: - Я слишком люблю Кыванча, чтобы оставаться тут. Безжалостная, жестокая ложь, выпущенный на волю хищник, призванный раскромсать все те остатки ещё живых чувств. Пальцы, только что требующие и отчаянные, по-волевому стиснутые на моей руке, вдруг стали такими бессильными, неживыми, даже восковыми, а в следующее мгновение сорвались с моего локтя, словно парализованные... А теперь бежать, Дениз. Бежать и не оглядываться... Когда мы все же дошли до отеля, я в злости вырвала свою руку: - Да что с тобой происходит? Что ты делаешь? Почему вмешиваешься? - заверещала я. - Что происходит? Вот что происходит! - встала она на дыбы и вынула телефон из кармана. - Вот что происходит, Дениз, смотри! Открой свои глаза и смотри. Нехотя я взяла в руки мобильник, где на экране был открыт Instagram. Только я хотела спросить “и что это значит?”, когда поняла, что страница принадлежит Ханде. - Видишь? Поняла все, наконец? Эта наивная дурочка обустраивает свой номер, готовя парню сюрприз. Видишь эти сердечки, цветочки и свечки? Девочка романтическую ночь планирует, романтическую! А в это самое время, пока эта влюблённая летает в облаках, ты кувыркаешься с ее молодым человеком. Серьезно, Дениз? С этим бесчестным донжуаном? Сколько это уже продолжается, м? Ты и тогда звала его донжуаном, насколько я помню. А я продолжала пялиться на дисплей телефона, с разрывающимся сердцем разглядывая приготовления Ханде, которые явно стоили ей немало трудов. В глазах предательски защипало. - А Кыванч? - не унималась Эджем. - Я думала, ты любишь его! Ты забыла, о чем мы говорили этим утром и, наплевав на все нормы приличия, бросилась в объятия этого бесстыжего? Кровать вся была обсыпана лепестками красных роз; на тумбочках, на полу, на столе - везде горели свечки; Ханде, в красном платье и с сияющей улыбкой попала в объектив фотоаппарата на фоне разукрашенного номера отеля. Видимо, когда я оставляла самодельный подарок под порогом из номера, в это самое время Ханде ждала Чаглара, ждала и надеялась, что он не будет стучать а прямиком войдёт, а она выскочит По моей щеке стремительно мелькнула слеза, что я даже вытереть ее не успела, как за ней последовали следующие, неудержимо слепя мне глаза. - Дениз... - опешила Эджем от моей реакции. - Дениз, ты совсем не в порядке... - и протянула ко мне руку, чтобы коснуться плеча в успокоительном жесте. - Что случилось? Всё случилось! - хотела закричать я истошно. Катастрофа случилась! Дурацкая ошибка снова случилась! Столько вбивать себе в голову праведные мысли, столько настраивать себя на путь истинный, а в итоге при первой же возможности спасовать и отдать душу дьяволу! Продать ее за копейки даже без споров! Продать и предать себя, свои принципы, умозаключения, своё сердце, в конце концов. Предать Кыванча... - Ох, Эджем!.. - вырвалось из меня тяжёлым шёпотом, и я бросилась в ее объятия с прорвавшимися рыданиями. Эджем с ещё большим удивлением обняла меня в ответ: - Аллах-Аллах, прости, пожалуйста, я совершенно не думала, когда болтала! Пусть мой язык отсохнет за такие слова! Ты совсем расстроилась, неужели все так серьёзно, Дениз? Ответом ей были приглушённые всхлипы. - Ты меня пугаешь, Дениз... Давай, милая, пошли в номер, и ты мне все расскажешь. Твоё состояние беспокоит меня. - Эджем, - захлёбывалась я в рыданиях, - не спрашивай, Эджем, ни о чем меня спрашивай, не спрашивай, я не смогу ответить... - Да тебя всю трясёт! - ужаснулась она. - Он... он принудил тебя?.. - Боже, нет! Ничего такого нет... - мой голос снова поник, перекрываясь судорожными всхлипами. - Не хочу никого видеть. - Да-да, пойдём в номер и... - Ни о чем... ни о чем не спрашивай меня только. Я этого не вынесу... просто, просто побудь рядом, этого будет достаточно. Только ничего не спрашивай. Эджем, казалось, не хотела соглашаться, но ей пришлось, так как она видела, что я была на краю истерики. Она слегка погладила меня по спине: - Хорошо, буду молчать, никаких вопросов не будет... Я облегченно выдохнула: - Спасибо... - Но я, - мягко возразила она, - обязана тебе сказать одно, Дениз: перестань обманывать Кыванча, согласись, он не заслуживает такого отношения, и ты знаешь, что я права. Не мучай его больше, пожалуйста, милая, отпусти его. ** Наверное, я раз сто просыпалась этой бесконечной ночью, и все вопрошала про себя: наступит уже это утро или нет? Бредовые сны поглощали мой разум на те короткие промежутки времени, когда я засыпала, и пугающие, тревожные картинки вырисовались на экране моего воображения, они сливались, вытягивались в причудливых фигурах, расплывались в страшные формы и снова становились четкими, превращаясь в разные беспокойные рисунки. В мой воспалённый мозг при каждом пробуждении проникали звуки с улицы, шорохи за дверью, тиканье часов - все они нервировали меня, раздражали окончания слуховых рецепторов, и заново провалиться в сон казалось почти невозможным. Но вот, эта нескончаемая вереница беспощадных сновидений кончилась, когда рассвет своими серо-синими тонами начал пробиваться в город и в наш номер. Больше не имея сил пребывать в таком сомнолентном состоянии, которое вконец истощило мою нервную систему, я все же решила встать и пойти на пробежку. В предрассветных сумерках вырисовывались словно из воздуха все прелести Эгейского побережья. Скалистые ландшафты, тихие бухты, тенистые сосновые леса и белоснежные песчаные пляжи радовали мой взор своей красотой и первозданной чистотой. Белоснежные городские домики, имеющие квадратную форму, выгодно выделялись на фоне зелени садов. По узким, уютным, ещё не проснувшимся улочкам мои ноги несли меня все выше, по склону гор, туда, где, казалось, было больше воздуха, которого мне все никак не хватало. Мимо меня проносились листопадные кустарники типа шибляк, дикие плодовые, дубовые, сосновые, кипарисовые, которые совсем скоро, с восходом солнца, примутся опять за работу по защите туристов от удушливой жары. Взобравшись достаточно высоко неспешным бегом, я остановилась, чтобы отдышаться, оглянулась вокруг себя и наткнулась взглядом на чей-то затылок. Лицом к простертому перед ним Бодруму, но спиной ко мне, свесив ноги со скалы, любовался пейзажем Кыванч. Мое сердце пропустило удар. Ещё ночью, мучаясь от бессонницы, я пришла к одному важному выводу: рассказать Кыванчу о том, что произошло. Но при этом постараться удержать его, ведь с ним я чувствовала защиту, тепло и уют, и у нас, в конце концов, было общее прошлое. Людьми не стоит разбрасываться, говорил мне всегда дедушка, а потерять Кыванча это было бы все равно что отказаться от кусочка своего сердца. Нет, это тот человек, с которым я буду счастлива, а от такого я ни за что не откажусь, я постараюсь снова протникнутьмя к нему чувствами. - Привет, - улыбнулась я, подсев около него. - Ты рано. Кыванч глянул на меня с каким-то одухотворенным выражением на лице, на губах его сверкнула привычная улыбка. - Грех пропустить такую минуту. И вправду, сонный город только-только начинал пошевеливаться, словно капризная принцесса в своей постели, которая лениво потирает веки. Я кивнула, поддерживая Кыванча, хотя тут я оказалась по другой причине. - Знаешь, - после продолжительной паузы, прошедшей за молчаливым лицезрением чаек над водами, я все же прочистила горло и наконец решилась открыть все карты: - я должна тебе кое в чем признаться... Кыванч бросил на меня такой взгляд, что я от стыда спешно потупила глаза. - Ты, наверное, о Чагларе хочешь поговорить, - с безмятежным спокойствием произнёс он. Я мигом вскинула на него взор, не веря в то, что услышала. - По твоим удивленным глазам я могу предположить, что попал в яблочко, - усмехнулся он весело. Нет, как ему удаётся сохранять спокойствие, говоря о таких вещах?! - Но как?.. - прошелестел мой голос. - Как я понял? Понимаешь, когда человек влюблён, он начинает в движениях, жестах, взглядах, словах этого человека видеть мельчайшие изменения, в поведении - улавливать самые незначительные колебания, в голосе - слышать неслышные для остальных ноты. И я заметил все эти изменения в тебе. Я затаила дыхание, не смея перебить его, перебить это откровение, каждое слово которого иглами вонзалось мне в сердце. - Нет, - тем временем продолжал Кыванч, - я заметил эти изменения в тебе не недавно. Конечно, семь лет кого угодно способны изменить, - усмехнулся он. - Но я о другом. Тут дело в поведении: я ведь не дурак тоже, заметил ваши переглядывания, едва уловимые движения и нервозность при виде друг друга. Это все равно что наблюдать со стороны за двумя подростками, у которых не хватает смелости признаться в своих чувствах. Со слезами на глазах, я слушала эти правдивые слова, которые уличали мое сердце в предательстве и грехопадении. В груди моей нарастало чувство вины, перебивая мне дыхание и пульс. - Но он мне не нужен, - собравшись силами, выпалила я. - Мне нужен ты. Кыванч принял задумчивый вид, разглядывая барашки волн на поверхности моря, которые то сливались меж собой, то растворялись в полном беззвучии. Крики чаек эхом доносились до нас, на горизонте вырисовывались очертания яхт. - Дениз, скажи честно, ты любишь меня? - Конечно, люблю, - не колеблясь ответила я, удивляясь тому, что ведь это очевидно. Но Кыванч нетерпеливо качнул головой: - Я имел в виду другое: а влюблена ли ты в меня? Я только хотела уже обидеться и сказать “Ну да! Что за глупые вопросы?” Но поняла, что не могу так ответить, так как это была бы неправда. Пристыженно я закрыла глаза, осознавая, что пропала. - Семь лет, - произнесла я дрожащим голосом, понимая что сама начинаю мелко трепетать. - Я не хочу потерять тебя снова. При этих словах, от того, насколько мне было больно представить, что я лишусь этого человека вновь, моя нижняя губа задрожала, а я никак не смела открыть глаза, боясь, что слезы сорвутся с них. Боже, зачем ты свёл меня с ним через долгие семь лет, если планировал нас снова отшвырнуть друг от друга в разные углы мира? Почему так болит сердце?... Судорожный выдох сорвался с моих губ. - Эй, - шепотом позвал Кыванч, а в следующую секунду обнял одной рукой, притянув к себе, а я от нахлынувших эмоций обняла его в ответ обеими руками, крепко-крепко. - Эй, все хорошо, - успокаивал он меня своим глубоким голосом, от которого меня всегда окутывало теплом, и гладил меня по спине, - Я никуда не денусь, ты не потеряешь меня. Об этом и думать забудь. - Мне очень стыдно, - призналась я не своим голосом, пока мой подбородок дрожал от еле сдерживаемых слез. - Очень. За то, что так получилось. - Мне тоже жаль, - вздохнул он не без боли. - Но я не имею права указывать тебе как чувствовать. Ты слишком много для меня значишь, что я согласен на дружбу, но не на большее, Дениз, и ты сама понимаешь почему. Я всхлипнула и закивала: - Я не заслуживаю даже твоей дружбы. - Посмотри на меня, - приподнял он мой подбородок. - Слушай. Тебе не нужно стыдиться и считать себя плохим человеком. Я не знаю, какие у вас с ним отношения, но если он тебя обидит, то, будь уверена, ты всегда можешь обратиться ко мне. Дать тебя в обиду после всего того, что ты прошла, я никому не дам. Думаю, из меня получится отличный друг, - как бы шутливо он попытался меня приободрить. От переизбытка чувств я снова приникла к нему в крепком объятии. - Спасибо, - шепнула я ему в грудь со всей горячностью. - Не знаю как, но ты всегда меня понимал... - Мы ведь взрослые люди, - пожал он плечами, затем чмокнул меня в макушку. - И ничего страшного не произошло. А вот и солнце всходит. И действительно, холодные тона неба постепенно начали разбавляться тёплыми, так и в моей душе начала рождаться надежда на что-то хорошее. И я очень надеялась, что предчувствия меня не обманывают.