no homo

Запись не вяжется с самого начала. Эквалайзеры не хотят поддаваться дрессировке и он устало прикладывается лбом к столу, в аккурат между клавиатурой и мышью. Телефон разрывает вибрация. На том конце Намджун, наверняка, скажет валить в общежитие, или попросит что-нибудь купить на обратном пути. А значит, что трубку брать не обязательно, потому что все равно напишет, если что серьезное. Судя по тишине, спустя несколько минут, ничего не приходит. А значит, ничего важного не произошло. Только он берется за работу, как ему звонят снова. На этот раз звонок проигнорировать не выйдет. Звонит Юнги, и если Хосок сейчас не возьмет трубку, то старший вломит по первое число. - Сок-а, если ты не найдешь сраного Донхека, я найду его сам и проломлю бошку, - Мин мило смеётся и не дает вставить и слова, - он сказал, что пойдет за тобой в зал, но только что припёрся Чимин и сообщил интересную новость о том, что тебя там сегодня не было и этот мудень тоже не заходил. - Я понял, хен, скоро буду... - Дай ему от меня подзатыльник, совсем охамел, трубку сбрасывать. Хосок вздыхает, смотря в потускневший экран. Он догадывается, где находится "этот мудень", и идти за ним нет никакого желания. Но звонить почему-то не хочется ещё больше. Приходится заставить себя собраться, он выключает аппаратуру, сгребает рюкзак и тушит свет. Через полчаса он уже стоит перед чужой сгорбленной спиной. Донхек сидит перед кромкой воды, прямо на заднице, смотрит вдаль и чиркает что-то в блокноте. - Совести совсем нет? - Хосок садится рядом и обнимает рюкзак, - нам Юнги уши оторвёт, если через полчаса не явимся. - Не оторвёт, побубнит и успокоится, - Донхек закрывает писанину и убирает в карман, - сегодня мое присутствие обязательно, я бы все равно пришел. Да и вообще, я ведь ни одного собрания не пропустил... зачем, Хосок? - Я тебе хен, - старшему не нравится не столько допущенная вольность, сколько смысл самого вопроса, и он решает взбрыкнуть. - Это самое стремное, что ты мог ответить... - Хек долго молчит и у Хосока внутри все начинает скручиваться нервными спазмами. Он, наконец, смотрит на младшего и вздрагивает, внутри поселяется нехорошее предчувствие, - мне на днях Икчже бит скинул, предложил трек записать. Я согласился. Это может значить только одно. Хосок подскакивает резко, смотрит так, будто его предали и хочет начать истерику. Но воздух в лёгких движется так, что он давится им, возмущение и обида душат и притягивают плечи к земле. Донхек медленно встаёт и обнимает. А Чон не знает как себя повести, - оттолкнуть или, наоборот, обнять в ответ и расплакаться, как девчонке. Стоит, как вкопанный, пока младший говорит, что так будет лучше. Что он уже подписал бумаги, что Юнги с Намджуном рассказал. Хосок чувствует себя то ли раздавленным, то ли униженным. Донхек - один из самыхблизких из всех людей в компании, собирается оставить мечты о будущей группе. Стоит рядом, обнимает и просит понять его. Хосок бы с радостью. Да только мозг отказывается функционировать, ему нужно время, чтобы осознать, чтобы не включить истеричку и не наговорить лишнего. - Ты иди... - голос старшего непривычно хрипит, - я подойду. Хочу побыть один. В ответ только кивают и отдаляются. Хосок опускается обратно и все ещё хочет разныться. Но он просто тупит взгляд в воду и не знает, что делать. За пару минут все перевернулось с ног на голову. Перед глазами воспоминания о том, как он ночует в студии, как саднит горло от попыток совладать с битбоксом или читкой. Первое ему пока что поддается лучше, чем второе. От этого ещё более стрёмно. Он не может читать так, как это делает мелкий, как это делают Намджун или Юнги. Танцор и все. Больше ни на что не годен. Злость начинает жрать рассудок. - Хён. Через сколько собрание? - Хосок звонит Юнги. Услышав ответ, младший выдаёт очередь новых вопросов, - мне обязательно приходить? Донхек скоро будет..а я не могу. Лучше в зал пойду.. отмажь меня, пожалуйста. Танцор, так танцор. Бит хреначит так, что пол вибрирует. Акустика бьёт по голове и он забывается. В голову не лезет ничего конкретного. Вспоминать какие-то нужные связки не хочется, поэтому он решает плыть по музыкальным волнам. Очнуться его заставляет открывшаяся дверь и входящий Чимин, который явился, чтобы забрать в общагу. _________________ Дверь за директором закрывается и Юнги подрывается с места. Но Намджун тянет обратно, с силой усаживая и удерживая на месте. Старший скрипит зубами и закрывает глаза. Ему снова хочется проломить бошку сраного Донхека. Сокджин и Чимин спокойно сидят в своем углу, думают о своем, Тэхен встревоженно смотрит на старших поочереди. - Хён, я не знал об условиях, думал, что просто уйду, мне ничего не предлагали... - Пошел нахуй, Хек, - Юнги все-таки встаёт, - я в студию. Всего плохого, "отличный продюссер"! - Мин громко хлопает дверью. - Джун, я клянусь, я не рассчитывал, что мне предложат. Но я не могу от такого отказаться, - Донхек умалчивает о многом, но о предложении остаться в компании продюссером он не знал на самом деле, - ну какой с меня айдол? Я уже умираю на танцевальных практиках, а они только начились. - Тебе, все равно, придется объяснить все малому и Хосоку, я не собираюсь совой подрабатывать, - Намджун встаёт и поворачивается к Чимину, - Чимини, сходи, пожалуйста, за Хосоком, Тэ, на тебе Чонгуки. Я к Юнги, а вы в общагу. И, Джин-хен, проследи за Хеком. ___________________ Хосок с Чимином вваливаются в тихое общежитие. Хосок понимает, что выжат настолько, что сил идти в душ нет, и идет в спальню. Только вместо своей кровати, валиться прямо на Донхека. - Хосок? - громко удивляется младший и ерзает под одеялом. - Тс, - Чон укладывается поудобнее и перекидывает руку через одеяльный кокон, - мне Чимин рассказал. Ты только на Юнги-хена не обижайся, ладно? Он не со зла, ты же знаешь, он просто вспылил. - Блять, Хосок... - младший вылезает из постельного лаваша и обнимает хена в ответ, - я не думал, что все так выйдет. Они лежат долго и молчат. Хосок готов провалиться в сонную дрему, но чувствует, буквально физически ощущает, что пока рано падать в воздушные ямы грез. А ещё, лёжа с закрытыми глазами, чувствует, как его разглядывают. - Я съезжаю скоро, - Хек проводит по мягким хеновским волосам и придвигается ещё ближе. Хосоку странно. Внутри все трепещет, волнение стягивает жилы, потому что мелкий впервые такой, и Хосоку просто не по себе, - я кое-кого нашел, будем снимать вместе. Так будет лучше. - Это твой выбор, Хек-а, - Хосок поддается сну с мягкой улыбкой и говорит совсем тихо, - загляну в гости, как время будет... Оба знают, что скорее рак на горе свистнет, чем у Чона оно появится. Но на грани сознания, Хосок слышит тихое "обязательно". Засыпает он крепко и не слышит, как его окутывают чужие руки и одеяло. Этот тепличный хен быстро простужается, его нужно беречь. _______________________ Хосок становится с Юнги в десны братьями. И Донхек не понимает, какого черта. Это его ниша, и это почти обидно, но Хосок счастливый и довольный, потому что Юнги помогает. Во всем, буквально, помогает, а Донхек еще больше из себя выходит. Хочется Хосоку помогать самому, чтобы видеть благодарность в глазах, эту улыбку и чёртовы ямочки. А ещё выйти в окно. У него маленькая однушка, напополам с миниатюрной красивой девочкой, а он всерьез скучает по костлявому хену. Надеется, что все пройдет. Но не проходит, потому что услышав по телефону, очередное упоминание о Юнги, Донхек выбешивается да так, что берет такси и едет в общагу. Зайдя сначала в магазин в соседнем доме за пожрать, он топает к чужому дому. Там тихо, тарахтит телевизор и не слышно, чтобы кто-то разговаривал. В гостиной сидит Джин и бездумно листает каналы. - Хён, привет, - Донхек улыбается и приподнимает пакеты со вкусностями, - решил проведать. Пока Джин обходит диван, его опережает несущееся с кухни нечто. Хосок наваливается и обнимает так, словно не слышал о личном пространстве ни разу. Джин приветствует и забирает пакеты на кухню, а эти двое так и стоят. Донхек поворачивается, обхватывает чужую талию. Хосок стал ещё тоньше, у них дебют на носу и их мотает нищадно по тренировкам-практикам. Времени на встречи катастрофически не хватает, то что они встретились здесь и сейчас - самая большая случайность. Хосок рад, что не задержался в студии с Юнги, о чем и говорит, а услышав в ответ какую-то нецензурщину, удивлённо смотрит в глаза напротив. - Только не говори, что ревнуешь к Юнги... - А если так? - Ты ж в треке сказал, что "нохомо", - Хосок уже откровенно ржет и щипает чужой бок, - моё сердце всегда с вами, мой любимый продюссер! - Чон смешно кривляется и ржет громче. - Мне стоит поверить? - Донхек заражается этой веселостью и глядит в родные уже глаза, - выйдем может, покурить хочется... Балкон совсем тесный и пол просто ледяной. Босой Хосок переминается с ноги на ногу, и когда младший смотрит на это у него немного коротит в голове. Щиколотки настолько тонкие, что хочется их потрогать, прощупать косточки. С этими мыслями он смотрит и на ключицы. Он так скучал. Так скучал, что теперь ему так много всего хочется сделать, что терпение надрывается. Сколько времени они провели рядом, но за все те месяцы у него ещё никогда так не зудели пальцы от желания прикоснуться. Он подходит, игнорирует болтовню старшего и утыкается носом в шею и кладет ладони на талию, совсем не по дружески на этот раз. Он мягко ведёт ими вниз до самых бедренных косточек, оглаживает их круговым движением больших пальцев, одновременно прикусывая ключицу. Хосок не вырывается. Только замолкает резко. - Нохомо, блять, - Донхек притягивает ещё ближе, - с тобой будешь нохомо, как бы не так...