До одного дня…
После него он уже ничего никому не обещал. Просто закупался в круглосуточном магазине самыми дешевыми и крепкими блоками, методично уничтожая по пачке в день. И Ким соврал, если бы сказал, что это его единственный яд. В последние месяцы он с удивительной лёгкостью пристрастился к безвкусному кофе из автоматов. Впрочем, всё лучше, чем энергетики, верно? Лишить себя как можно больше часов сна, чтобы наблюдать за неподвижным телом лучшего друга, стало чем-то вроде смысла существования.Именно существования.
Первый месяц, после оглушающей новости про аварию, Ким почти не отходил всё своё свободное время от койки Хосока, не смыкая глаз. Ведь как можно спать? А вдруг Чон проснётся и первым, что он увидит, будет его, Тэхёнова, заспанная и обслюнявленная морда? Ну уж нет! Ни за что! Когда Джей проснётся, Тэхён должен быть нормальным, чтобы не испугать свою «спящую красавицу». Ким пытался сохранить оптимизм и дарил его всем, словно взяв на себя временные обязанности солнышка, вместо Хо. Он поддерживал родных и успокаивал друзей. Тогда все понимали, что ему самому нужна помощь — оптимизм на деле лишь легко бьющаяся маска. На второй месяц, Тэхён стал приучаться к гадостям вроде сигарет с большой дозой никотина и дрянному кофе из больничных автоматов. Стал пропускать пары, чтобы убедиться, что Хосок на месте и что его сердце ещё стучит в груди: слабо, тихо, но с явным желанием жить, вопреки всем не хотящим принимать это ублюдкам. Врачи говорили, что ждать чуда бесполезно. Обычно пациенты после комы, длительностью больше месяца, не могут прийти в сознание. И самым гуманным решением было бы перестать пытать надежды, перестать мучить тело Чона. Пора отключить аппарат и дать душе спокойно перейти лучший мир. Будто Тэхёну не плевать на их прогнозы. Что они понимают? Что они понимают в ценности человеческой жизни? Они столько повидали смертей, что для них не принципиально — одной меньше, другой больше. До тех пор, пока им не заплатишь, они палец о палец не ударят. Ким каждый раз отказывал и даже угрожал работникам больницы, чтоб те и не смели приближаться к этой палате с подобными намериями. Ким также слёзно умолял родителей Хосока не подписывать разрешение на отключение. Хосок ведь сильный, он несомненно очнётся — просто ему нужно немного больше времени, чем остальным. Маска оптимиста треснула прямо на лице, падая под ноги и оставляя после себя царапины на щеках. Тэхену было уже неважно каким увидит его Хосок, после долгих дней комы. Главное… главное, чтобы открыл глаза. К третьему месяцу, парень, наконец, осознал, почему врачи говорили, что случай з каждым часом всё безнадёжнее. Недавно в отделение также попал парень, упавший в кому — кажется, на него напали в подворотне и избили до полусмерти или что-то вроде. Тэхен не сильно интересовался этим вопросом. Буквально через неделю он очнулся и вернулся к нормальной жизни. Парень был с одной стороны рад за несчастного, а с другой — ослеплён злобой. Почему ему понадобилась неделя на то, чтобы прийти в себя, а Хосоку нет? Почему он не может проваляться в больничной койке чёртовых три месяца, как и другие? Осознавая свои мысли, сердце колол стыд. Разве можно так думать? Ким чувствовал, как сходил с ума без общения с Хосоком и в целом без общения с кем-либо. Он отталкивал от себя почти каждого, кто говорил ему напрямую, что Чона лучше забыть, отпустить и пытаться жить дальше. Отталкивая их всех, он и сам не заметил, как почти никого не осталось рядом. Вот, оказывается, сколько окружало настоящих друзей. Тэхёна разрывал смех. Чимина била дрожь. Наблюдая за другом, он чётко видел, как своим отрицанием неизбежного, он целенаправленно прокладывал дорогу под землю. Вечно радостный, активный и неунывающий сосед по комнате, с ясными глазами и мягкими щеками, словно потерял в горе самого себя. Сутулый, похудевший и обрёвший неестественно жёлтый цвет кожи; он вселял праведное чувство волнения. Смотря на глубокие тени под глазами, пустой взгляд, впалые скулы и привычку питаться одним горьким кофе напополам с дымом, у Пака щемило сердце от жалости и стыда. Чимин считал ненормальным это ослиное упрямство друга не отходить от Хосока, но в тоже время восхищался им. Несмотря на порой детское поведение и бредни сумасшедшего, Ким оставался рядом со своим другом, искренне считая, что он вот-вот очнется и глупо попытается сострить. И Чимину хотелось плакать. Раздирающая боль, гадкая обида, неуверенность и злость за собственную беспомощность — каждая эмоция, которой вдоволь насладился Тэхён за эти три месяца, заставляла совесть парня давать пощёчины самому себе и нарастать, и без того, огромное чувство вины. Чимин не был таким хорошим другом. Даже больше — он был худшим из всех. Вместо того, чтобы сидеть у кровати хёна и поддерживать товарища (если он имеет право его так называть) Пак лишь время от время навещал Джея, оправдываясь пустяковой занятостью. Впрочем, вовсе не это лежало камнем на плечах… — Как там Юнги? Он не думал приехать? Цепкий взгляд потемневших глаз впился в маленькую фигуру одногруппника, заставляя поежиться. Обычно, тему о Юнги никто из них не поднимал, а если что-то и пробегало вскользь, то оба делали вид, что друг друга не слышали. — Он… — немного прокашлялся Чимин от неловкости, нервно бегая взглядом по полу. Слишком неловко сейчас смотреть в эти глаза, поэтому, делая вид, что картина синих бахил на чистой белой плитке весьма интересна, он пытался аккуратно подбирать слова, чтобы прошлый раз не повторился. — Если этот ублюдок так хочет пережидать бурю, просиживая свой зад на диване, то так и скажи, — кратко засмеялся Тэхён, в очередной раз выдыхая ядовитый дым. — Пожалуйста, не говори так… — робко поднял глаза Чимин. — А что мне сказать? — Тэхён… — Чи, ты принёс сигареты? — Да, — слегка растерянно ответил Пак. — Тогда, будь другом, раз принёс — свали. Чимин затравленно посмотрел на Тэхёна. Он, как всегда, холоден с ним, хотя винить его Пак в этом не станет. Он знает, что заслужил, а значит должен смиренно принять. — Хорошо, я приду тогда через два-три дня? У меня просто смена в магазине завтра и… — Как хочешь, я не заставляю тебя приходить сюда. Ким выбросил тлеющую сигарету в окно и, окинув блондина безразличным взглядом, направился обратно в палату. — И подумай всё-таки о сессии. Если пропустишь, тебя могут отчислить! Ким скрылся за дверью, краем уха слушая последние слова Пака, но никак на них не реагируя. При входе его неизменно ждал самый любимый и драгоценный человек на своей больничной койке. Осмотрев с горькой улыбкой противно пикающий аппарат и кислородную маску на лице, парень присел рядом на стул, бережно взяв маленькую хрупкую ладонь. На глаза снова навернулись слёзы стоило взгляду упасть на чёрные волосы. Подумать только, ещё совсем недавно, этот неугомонный ураган ворвался к нему в квартиру и хвастал ярко-красным цветом волос, ожидая комплиментов своей неотразимости.И плевать, что почти два часа ночи.
И плевать, что Тэхён спал.