***
— У тебя очень хороший друг, — Динг задумчиво смотрел на спящего в неудобном кресле Тэхёна. — Самый лучший, — грустно улыбнулся Хосок, сидя на своей кровати и рыская в телефоне друга. — А что ты пытаешься найти? — Что-нибудь про призраков, — задумчиво отвечал Чон, вбивая всё новые запросы в гугл. Нужно потом не забыть стереть историю поиска. Мальчик что-то промычал и вновь задал вопрос: — То есть ты не лазаешь по его сообщениям и соц.сетям? — Конечно нет, за кого ты меня принимаешь? Зачем мне заниматься подобным? Это некрасиво, аморально и вообще…— смутился Хоуп, краснея и что-то тараторя. Прошла уже где-то неделя или даже две после того, как Чон стал бестелесным и столько же с того момента, как он нашёл Йонг Динга. За это время он успел полностью расспросить о всём мальчика и сделать мысленно несколько пометок: во-первых, дедушка Йонг действительно малыш Динг-и; второе — чем дольше ты находишься в духовном обличии, тем сильнее молодеет сознание. Если господин Йонг провёл полгода в коме и его душа омолодилась на шестьдесят лет, то и у Хосока катастрофически мало времени. Парень пытался по два-три раза на день вспоминать последнее, что с ним происходило от момента рождения до аварии, но события медленно меркли в сознании. Единственным его маяком был Тэхён, что приходил каждый день, рассказывал, что случилось за день в ярчайших красках или просто спал возле него, держа за руку. В такие моменты, Джей готов был поклясться, что чувствует тепло тэхёновой руки на расстоянии. Хосок помнил, Ким тот ещё эгоистичный болванчик. Он никогда не позволит себя забыть, скорее, как клещ, проникнет под кожу и постарается слиться с ней, изначально зная о провале. От осознания такого простого факта в груди против воли теплилась нежность. Каждую ночь, когда медсестры разрешали ему ночевать (только тихо), становилось для обоих праздником. Тогда Ким, перелазил на кровать друга, обнимая холодное тело и мягко поглаживая волосы, что-то неразборчиво шепча. Хосок откровенно наслаждался теплом и млел от прикосновений, едва не плача, когда друга на чём-то переклинивало и он отстранялся в своих мыслях. Конечно, другие тоже приходили так часто как могли. Хосок испытывал едва не физическую боль от того, что не может заключить в крепкие объятия Чонгука, что обнимал его поперёк живота и каялся, что не может приходить чаще из-за глупой учёбы. Хосок смеялся над неудачными шутками Сокджина так громко как только мог, до головной боли, чтобы была хоть маленькая возможность того, что самый добрый, самый заботливый и самый милый хён не услышит в ответ пустоту. Хосок танцевал до стучащего сердца в ушах, будто все палата — его сцена, что если бы Намджун мог увидеть, то обязательно восхитился бы им и попросил научить двигаться также, а не просто писал лирику, сидя на холодном полу у кровати, боясь, что если начнёт говорить, то разрыдается — Хосок его знает, он читает каждый стих, что он пишет в тетради. Он бы хотел прекратить быть бестелесным скитальцем, чтобы наконец вдохнуть опьяняющий запах цветов, которые приносит ему Чимин. Он слушал внимательно все рассказы о значении каждом, и даже держал улыбку на его уговоры не умирать. Хосок глотает горечь, когда понимает, что постепенно забывает безумства, которые он планировал и которые так неустанно ему напоминает Чи. Ким в эти моменты всегда выходил из палаты, давая друзьям побыть наедине, и если сначала аловолосый был в растерянности, то скоро понял, что ему также тяжело это видеть. Но Хоуп не мог это пропустить, не мог выйти следом и попытаться заглушить внутренний плач, ведь… если он видит их в последний раз? Он не может пропустить ни единого слова. Пожалуй, его бы задавила тяжесть чувств, если бы не его единственный собеседник, дорогой потусторонний друг. — Знаешь, я думаю, что ты проснешься когда-то. — протянул он как-то, когда уже была глубокая ночь, а Тэхён уговаривал пустить его ночевать в палаты. — А? — рассеяно посмотрел на мальчика Хоуп. — Тебя любят, хён, очень сильно. Сколько бы времени не прошло, а к тебе приходят и держат за руку, — трогательно улыбнулся Динг. — И наверно, поэтому, я скоро исчезну. — Что? — изумился парень, а после возмутился. — Даже не думай о таком! Ты никуда не денешься, мы проснёмся вместе! — Подумай сам, — покачал головой мальчик. — Ты видел, чтобы ко мне когда-нибудь кто-нибудь пришёл, кроме медсёстр? Джей замялся не зная, что ответить. Голос мальчика стал глубоким, больше напоминающий мужской. Хосок иногда забывал, что говорит с семидесятилетним дедушкой. — Ты хороший человек, от того будет сложнее найти выход. — О чём ты? — Ко мне пришёл ответ, когда я смотрел на звёзды, — туманно отвечает Йонг, путая ещё больше. — Просто переосмысли свою жизнь и пойми, где ошибся. — Ошибся? Я не понимаю, о чём ты? — Подумай, Хосок-и, может ты о чём-нибудь сожалеешь? Может чего-то не хватает? Или кого-то… Если бы у тебя был шанс, ты бы ничего не поменял в своей жизни? — в комнате повисла тишина и мальчик добавил. — Я уже не смогу ничего сделать, почти вся моя жизнь стерлась из воспоминаний, но у тебя ещё есть время. Это борьба не жизни и смерти, а души и тела. Динг без прощаний ушёл в свою палату, а Хосок ещё всю ночь раздумывал о сказанном. В эту минуту, ему, как никогда, хотелось, чтобы Тэхён уговорил медработников остаться. До боли хотелось почувствовать тепло, чтобы отогнать скверные думы, закрыть глаза и о всём забыть, но, как назло, не вышло. Даже чувствуя любовь и поддержку самого близкого человека, Хосок не мог найти покой, размышляя, что он сделал не так, из чего не вынес урок? Ответ крутился, как уж на сковородке, готовый вот-вот ускользнуть, и, сжимая виски, парень с грузом на сердце понимал, что не достаточно видит для ловли за хвост.***
И какой же тогда правильный ответ? Что же вертелось в голове, но не прыгало на язык? Очевидно, что иногда надежда не лучший двигатель в отношениях, Хосок признавал это и сам. Порой она застилает глаза не хуже дыма и вместо того, чтобы понять и принять очевидное, пытаясь жить дальше, мы добровольно заковываем себя в кандалы, привязываясь к человеку и отрицая неизбежное.«Он вот-вот прекратит пить со своими друзьями и начнёт проводить больше времени со мной».
«Он вот-вот заметит, что у меня новая причёска, ведь ему не всё равно».
«Он вот-вот прекратит обижать и перестанет грубить мне».
«Я ведь люблю его, рано или поздно он поймёт это и станет ценить больше».
Джей-Хоуп, как никто другой, отчаянно пытался цепляться за «своего человека», всё время обжигаясь. В нашем мире, не редкость, когда случается так, что даже самым крепким отношениям приходит конец. И проблема не в том, что в паре состоят люди одного пола. Этому место быть и в традиционных отношениях, мужчины и женщины. Случается так, что один из партнёров понимает: ничего хорошего в итоге не выйдет, единственный выход для них — расставание. Хосок прекрасно понимал, что Юнги совсем не тот, кто ему нужен — он грубый, эгоистичный, самолюбивый, всегда заставляет нервничать и переживать за себя, когда в очередной раз пропадает из дома на несколько суток. Мин совсем не тот, кого хотели бы видеть рядом с Хоби его семья и друзья. Чего стоят только одни полуночные разговоры с Тэхёном, когда Чон, выпивший далеко не первую свою бутылку спиртного, побитым котёнком прижимался к его боку? Сколько раз это повторялось? Скрепя сердце, парень мог признать сам себе, что раз в неделю точно без приглашения врывается к другу среди ночи с предложением опустошить пару бытолок за несправедливость этой жизни и за мерзкое чувство, именуемое любовью. Ким даже как-то пошутил, что скоро его квартира станет для Хосока вторым домом и ему придется делать дубликат ключей. Чон тогда двигаемый алкоголем, всерьёз задумался над предложением парня, чем вызвал смешок. Если честно, ему было немного стыдно, что близкому другу приходится практически всё время о нём заботиться, но, так же, как и решить свои проблемы с Юнги, Хосок ничего не смог сделать. Тэхён был единственным человеком, которому он полностью доверял, не кривя душой. Он внимательно слушал речи лучшего друга и искренне соглашался с ним: Юнги отвратительный тип и его не должно быть в чоновой жизни. Мин — это яд. Но, несмотря на это, в Хосоке всё равно теплилась маленькая надежда, что всё может измениться. Именно поэтому, смотря на виноватого бойфренда на пороге их дома и слушая слова о том, как всё станет по-другому, что его будут больше любить и ценить, сердце опережало здравый смысл. Джей сам не замечал, как открывал двери шире и пропускал своего душевного мучителя. Пожалуй, ему никогда не дано понять своего любимого. Чон искренне не понимал желание Юнги зависать в клубах с малознакомыми и не внушающими доверия личностями. Не понимал, настолько же, как и желание своего парня не светиться на людях с ним. Разве они не встречаются? Что в этом такого? Иногда Хосоку казалось, что Мин совсем как робот: холодный и безразличный, но даже это не могло оттолкнуть его. Ведь только он знал, каким на самом деле может быть гроза андеграунда, не знающий пощады и жалости рэппер Шуга. И то, что никто не видел эти стороны, кроме него, невольно вызывало глупую улыбку. Когда Мин был в хорошем настроении или по крайней мере не в плохом, Чон всегда мог развеселить его и заставить смеяться. А после долгой разлуки, будь-то учебный день или более затянутый отъезд к родственникам, Юнги почти никогда не мог позволить себе грубить своему солнышку, нежно целуя и шепча как скучал. Он знал, каким страстным мог быть его парень, когда прижимал к себе за талию и оставлял цепочку засосов на шее и ключицах. И как потом смущённо краснел и прятал улыбку, стоило на следующий день заметить, как Хосок рвался надеть футболку с вырезом или рубашку, что, от слова, совсем не скрывали яркие пятна на молочной коже. Память никогда не позволяла забыть каким может быть милым и добрым — его проблемный парень, из-за чего, раз за разом Хосок прощал, делая вид, что никакой ссоры и не было подавно. Он тратил свои нервы, находясь в постоянном стрессе ради нескольких счастливых моментов, понимая, насколько это абсурдно. Но всё равно не мог ничего поделать — окончательно разорвать связь с Юнги было невозможным. Немногие близкие, зная о настоящей сути их отношений, осознавали, что Шуга был настоящим энергетическим вампиром, требующий ежечасовой зарядки, а Джей-Хоуп, никто иной, как добровольная жертва, страдающая стокгольмским синдромом. Какая же ирония, именно вера в лучшее загнала человека в мир полумёртвых.