Wanderer

      Когда андроид вместе с собакой вернулся в дом, Хэнка там уже не было. Коннор ничуть этому не удивился (если он в принципе был способен удивляться), потому как знал, что старик все еще не очень любит находиться с ним рядом долгое время. По сути, именно это и стало причиной того, что Коннор взялся выгуливать Сумо каждое и утро и каждый вечер — андроид давал передышку лейтенанту, который настолько привык к одиночеству, что иногда не реагировал на голос напарника в доме, полагая, что это телевизор. Можно сказать, что Коннора это задевало — он испытывал неприятное и непонятное ощущение, когда Хэнк в очередной раз недовольно ворчал или выгонял его из своей комнаты. Будто немного сбоил передатчик звука, выдавая рвущие динамики шумы, только никакого звука не было — лишь навязчивое ощущение в голове. Коннор классифицировал это для себя как «обида», хотя сначала решил, что это было «раздражение» или «гнев». Перенося все видеофайлы с моментами, когда возникало ощущение сбоя, из папки «раздражение» в папку «обида», андроид внимательно пересмотрел их, для того, чтобы удостовериться, что его суждение верно. На самом деле, об этом было очень трудно говорить — слишком трудно для Коннора. Он думал, что ему известно все о человеческих эмоциях и состояниях, однако когда пытался обнаружить и различить их у самого себя, постоянно входил в некий ступор.       Что означает «радоваться»? Это когда ты просыпаешься после имитации сна и понимаешь, что тебя все еще не деактивировали? Когда Хэнк в сентиментальном настроении и даже не гонит с дивана, если ты вдруг решаешь устроить дружеский просмотр баскетбола? Когда кидаешь Сумо палку, а он ее приносит, а не игнорирует, потому что не чувствует в тебе человека? Стоит ли «радоваться» во всех перечисленных случаях или иногда можно «оставаться равнодушным»? Коннор не знал, и это действительно «пугало». Андроид имел информацию о том, как управляться с любым оружием, как допросить подозреваемого так, чтобы он не самоуничтожился битьем башки об стол, но андроиду было непонятно, как почувствовать в себе человека? Может, он погорячился, объявив тогда Маркусу о своей девиации? Может, они все погорячились?..       Именно для того, чтобы разобраться в своих чувствах и вообще их наличии, Коннор и начал вести дневник. В целом, это сложно было назвать полноценным дневником, потому что он целиком состоял из множества мелких заметок наподобие «Что я думаю о Хэнке», «Что я думаю о Детройте», «Что я думаю о кофе», и тому подобного. Каждая новая запись была для Коннора одновременно и непреодолимым препятствием, и еще одной финишной лентой в бесконечном марафоне поиска себя. Вот и сейчас, вымыв лапы сенбернару и отправив его валяться на подстилке, андроид сел на диван (люди обычно садятся, когда пишут) и создал новую заметку «Что я думаю о запахе «утренний туман». Снова начался ступор — будто бы подвисла программа и надо немного подождать, но на самом деле сбоя, опять же, не было. У Коннора вообще редко встречались сбои — все-таки он был новой, уникальной моделью — и поэтому состояния, похожие на сбои, его тоже «пугали». Алгоритм написания заметки был прост — андроид скопировал его с какого-то развивающего сайта для детей, где предлагалось описать предмет или явление. Стоило ответить на несколько вопросов: «Какой этот предмет на вкус/запах/цвет?», «Ты испытываешь к нему положительные или отрицательные эмоции?», «Почему ты испытываешь к нему эти эмоции?» С некоторыми предметами было совсем легко: например, заметка «Что я думаю о Сумо» выглядела так:       1. Сумо пахнет собаками       2. Я испытываю к нему положительные эмоции… (гиперссылка на папки «радость» и «удовольствие», где большую часть начали занимать моменты прогулок с Сумо)       3. …потому что я люблю собак       Все просто. Однако с вещами вроде «запаха утреннего тумана» все складывалось на порядок сложнее: «Утренний туман пахнет как утренняя свежесть…» — нет, тогда утренний туман и есть утренняя свежесть. Стереть, стереть, стереть. «Почти как утренняя свежесть, но немного по-другому…» — да, это вернее. Абзац. «Я испытываю к нему…» — сквозь туман плохо видно, и поэтому могут случаться аварии. К тому же, в туман не летают самолеты. Негативные? Но этот туман был безвреден… «…положительные эмоции». Точка. Гиперссылка на папку «спокойствие». «Потому что…» — чёрт, почему?.. Троеточие. Стереть. Троеточие. Стереть. Троеточие. Стереть. «Потому что я знаю, что «утренний туман» безвреден. Потому что парк в тумане солнечным утром выглядит красиво». Приложить фото. Сохранить заметку».       Коннор почувствовал, как все внутри будто бы стало работать быстрее. «Удовлетворение» или «радость»? Потом разберемся, скинуть в обе папки. Сегодня ему удалось придумать целых две причины, почему ему нравится «утренний туман» — это было большим событием. Тем более, вторая причина звучала совсем по-человечески, хотя Коннор все же не очень понял, что он имел в виду. В любом случае, этим стоило поделиться с Хэнком.       Бывший полицейский сколько угодно мог скрываться от андроида — последний тоже был бывшим полицейским, как никак, а еще слишком хорошо знал лейтенанта. Единственное место, куда тот мог отправиться — кофейня у станции метро, новое место работы. Вообще, там работал сам Коннор, но ему удалось договориться с начальством, чтобы Хэнка взяли хотя бы на полставки — дома старик начал стремительно чахнуть и все чаще прикладывался к бутылке. Коннор был безупречен в качестве баристы (1500 книг по искусству барменского дела, прочитанных прямо во время приема на работу, дали о себе знать), поэтому и Андерсона взяли на испытательный срок без особых проблем. Проблемы начались позже, когда Хэнк своим угрюмым видом начал распугивать клиенток из ближайшего офиса и тонконогих менеджеров среднего звена, заскакивавших в обед на чашечку эспрессо. Коннор изо всех сил пытался помочь напарнику — предложил поход в парикмахерскую, пытался научить готовить хотя бы банальный латте, но дело шло с трудом. Старик все еще не избавился от своей привычки класть на дела и обязанности, от чего сам же и страдал порой. Кофейня стала для Хэнка больше убежищем от Коннора — все еще слишком дружелюбного и слишком энтузиаста для Андерсона. Можно сказать, что функции свои новая работа тоже выполняла не слишком хорошо — андроид терпеливо выжидал пару-тройку часов, а потом все равно появлялся, чтобы обсудить что-нибудь с Хэнком или спросить у него о чем-либо. Нельзя сказать, что старику это не нравилось — просто все было слишком иррационально, будто бы его сын неожиданно выжил, вырос и снова каждый день прибегает к папке, надеясь на улыбку и разговоры по душам. — Здравствуйте, Хэнк! Я Коннор. Андроид, прислан из «Киберлайф», — с несколько более широкой, чем обычно, улыбкой объявил молодой человек, открывая двери кофейни. Он прошел мимо фикусов в больших белых горшках, мимо металлических стоек с книгами и журналами — кофейня была несколько в ретро-стиле — мимо круглых столиков с белыми скатертями и уселся на высокий стул у барной стойки. Хэнк обернулся на пришедшего и изобразил на лице раздражение: — Пошел нахер, — сказал старик, но скорее по привычке, чем со зла, — тебе делать нечего? Я уж подумал, опять заменили… — Ваше чувство юмора все лучше с каждым днем, — заметил Коннор, — мне двойной капучино. — Да серьезно? — Хэнк вздохнул. Андроид пытался поднять «производительность» напарника, постоянно заказывая как можно больше кофе в его смену. Так как пить его Коннор все равно не мог, кофе уходило бездомным на углу или официанткам, что ужасно выводило Андерсона из себя. Вовсе не прилагая усилий, он открыл первый попавший растворимый пакетик с кофе, высыпал его в кружку, залил теплой водой и капнул пару капель молока. Повернулся и поставил перед андроидом, шваркнув с такой силой, что почти половина содержимого оказалась на стойке.  — Ваш энтузиазм сегодня поражает меня, — Коннор вновь улыбнулся и потянулся за салфетками. Хэнк закатил глаза. — Знаете, что я видел сегодня утром? — спросил андроид. — Не знаю, но представляю, — старик набросил полотенце на плечо, — что-нибудь типа «камня на дороге», «пылинки на окне» или какого-нибудь другого эксклюзивного предмета для твоей коллекции? — Почти. «Утренний туман». Вернее сказать, я слышал его запах, но и сам туман тоже наблюдал. Я написал заметку. Вы ее прочтете? — Слушай, давай ты свои ежедневные отчеты о камнях, пылинках и туманах будешь отправлять в «Киберлайф»? Мне это совершенно не интересно. — Вы ведь знаете, что я больше не намерен сотрудничать с этой компанией, — голос Коннора немного дрогнул, снова появилось ощущение звукового сбоя, видеофайл автоматически отправился в папку «обида». Информацию о «Киберлайф» Коннор старался запрятать в самый дальний угол своей системной памяти, замаскировав под неопределенными названиями вроде «Прошлая работа» или «Дела», — к тому же, я чувствую, что вам не все равно. — Ну да, это бывает весело почитать, — Хэнк хмыкнул, вспоминая, как Коннор в первый раз пришел к нему с планшетом, где он прочел интересную заметку под названием «Что я думаю о Хэнке». Андроид при этом сохранял невозмутимое выражение лица, но было видно, что он если и не подвисал, то точно заметно перегревался от напряжения. Заметку Коннор сопроводил словами: «Я понимаю, что это может быть несколько неэтично, но в целях моего скорейшего очеловечивания я прошу вас закрыть глаза на мою чрезмерную прямоту». — Ладно, я прочту дома, щас не до этого, — в кофейню влетели две дамочки неопределенного возраста и выжидающе встали у стойки. Хэнк занялся ими, а Коннор отвернулся, рассматривая уже ожившую улицу через темное оконное стекло.       Андроидов на улицах Детройта не осталось вообще — часть сбежала в Канаду, как Кара с Алисой и Лютером, часть пряталась по укромным местам, ожидая новых столкновений с властями. Полиция патрулировала районы, но конкретно к Коннору особого внимания не было, потому что ему всегда удавалось удачно маскироваться загаженной одеждой Хэнка и Сумо на поводке — какая собака пойдет к андроиду? В целом, город продолжал отстраиваться и жить своей жизнью — как и бывший лейтенант с его напарником. Коннор обратил внимание на Хэнка — две дамочки как раз ушли, потягивая кофе из экологически чистых стаканчиков. Старик внимательно смотрел на Коннора, задумчиво нахмурившись. — Что такое, Хэнк? — поинтересовался андроид. — Скажи мне, зачем ты занимаешься этой ерундой? Тебя специально создали таким, что ты без этой мелкой дотошной рутины жить не можешь? Какая разница, что ты чувствуешь к солнцу, к этому гребаному городу, к утреннему туману? Тебе не будет спокойнее без всего этого? — Поймите, Хэнк, для вас это может казаться совершенно бессмысленным, но я действительно хочу почувствовать себя человеком. Хотя бы девиантом. Я не знаю, что это значит, я нахожусь в смятении, хотя даже не понимаю, что значит «быть в смятении»! Постоянный самоанализ — единственная возможность для меня понять, что я чувствую и чувствую ли я вообще что-то? Может, тогда это был сбой в программе или просто сработал встроенный инстинкт самосохранения — как при ДТП или других инцидентах? Мне нужно это понять, я хочу это знать! — Коннор почувствовал, что температура его тела значительно поднялась. «Волнение»? — Так ты это не узнаешь! — слишком громко произнес Хэнк, мужчина за одним из столиков испуганно оглянулся. — Это не так работает, понимаешь? Нельзя проанализировать каждый свой шаг и сделать из этого вывод, что ты не долбаная жестянка, а живое существо! — А что мне тогда нужно сделать? Скажите, я не знаю, — Коннор перешел на полушепот, слегка наклонившись над стойкой и глядя Хэнку в глаза. Андерсон вздохнул. — Это не случается просто так… По-моему, люди чувствуют, что они действительно люди и способны чувствовать только когда их настигает какая-нибудь полная хрень… Абсолютная хрень… — Хэнк в задумчивости отвернулся. — Я не знаю, как это происходит, но точно не после кучи аналитических процессов и расфасовывания своих эмоций по папкам! Коннор почувствовал, как его выражение лица неумолимо становится чрезвычайно изумленным, хотя согласно программе спектр его эмоций ограничивался с обеих сторон словом «слегка»: «слегка удивлен» или «слегка рад». Хэнк тоже заметил это и засмеялся: — Что, я угадал? Черт возьми, какие же вы все-таки… далеко тебе еще… «Переместить видеофрагмент в папку «обида». Закрыть папку».