Агент Асгарда

Восемь с половиной лет спустя.       — Милый, просыпайся, — мягкие руки ласково щекочут шею, заправляют непослушную прядь обратно за ухо. Локи плотнее смыкает веки, натягивает одеяло до подбородка. — Локи, — настырно зовет голос, — пора вставать. Тебя уже ждут.       — Еще немного, мамуля, — ну вот зачем устраивать это мероприятие в такую рань? Он же глаза закрыл всего пару часов назад. Руки перестают перебирать его волосы, а голос смолкает. Стоит Локи порадоваться, что от него отстали, как в щеку со смачным хрустом впечатывается его же сапог, складывается гармошкой и валится на пол.       — Эй, за что?! — Локи продирает глаза и видит перед собой светловолосую красавицу с перекошенным от ярости лицом.       — Не смей называть меня мамулей! — рявкает Амора, прицеливаясь вторым сапогом.       — Да брось! — Локи своевременно прячется за подушкой, — это я спросонок. Могла бы сделать скидку сироте, который так нуждается в заботе и тепле.       — Лицемер и лжец!       — Как грубо.       — Можешь больше не надеяться на мое расположение!       — Ты всегда так говоришь, — замечает Локи, шаря рукой по полу в поисках деталей своего гардероба. — Признайся, ты ведь по мне скучаешь.       — Думаешь, мне не с кем утешиться?       Локи сосредоточенно возится с застежками — одеваться в этом доме лучше быстро.       — О нет, но, думаю, что в тысячу шестьсот лет непросто найти такого юного и пригожего утешителя, как я. Амора, только не заводись, я же любя, любя!       — Чертова ведьма, — раздраженно прошипел Локи, вытаскивая из волос сухие ветки и осколки стекла. Кажется, в этот раз он слегка перегнул: в окно Амора его еще ни разу не вышвыривала. Весь в грязи теперь. Придется стряпать иллюзию. Философски пожав плечами — мол с кем не бывает — он неспешно побрел по направлению к дворцу.       Апрельские ветры со свистом гуляют по тронному залу Асгардского дворца. Приносят запах тающего в горах снега, влажной хвои и застоявшейся воды. Асгард больше не находится на Земле. Царство богов, как ему и подобает, существует в отдельном измерении. Смертным в него попасть можно лишь с особого дозволения царя Тора, которое он дает нечасто и не всем. Асгард скрыт. А земные запахи все равно прилетают вместе с весенними ветрами. Но Локи это даже нравится: потоки прохладного воздуха что-то приятно тревожат в душе. Напоминают о его втором доме.       На небольшом помосте стоят теперь два трона: для царя и его царицы. Локи это нововведение не нравится: Тор уж слишком много ей позволяет. Фригг никогда не претендовала на место рядом с Одином, оставаясь при этом сердцем Асгарда и самой влиятельной женщиной во всех Девяти мирах.       Сиф кошачьей походкой выходит из боковой двери. Подходит к своему месту и демонстративно медленно опускается на трон. Сегодня на ней, вопреки обыкновению, нарядное серебристое платье, красная накидка — подарок царя. Смотрит раздраженно, будто знает, о чем он думает. Впрочем, свои мысли по поводу ее места он неоднократно озвучивал. Хорошо быть «юнцом» — меньше спросу.       — Моя царица, — он вежливо кланяется, — прекрасно выглядишь, дорогая сестра. Я польщен.       — Не для тебя старалась, — отрезает Сиф. Все-таки для царицы она слишком прямолинейна.       — Но праздник-то мой, — подмечает Локи. Сиф только глаза закатывает. — Все еще злишься? Два года прошло.       — И ста лет будет мало!       — Зато как весело было на вашей свадьбе!       — Кому было весело? Тебе? — Розоватые пятна на скулах и блестящие в ярости глаза очень идут Сиф. Залюбуешься.       — А тебе разве нет? И потом, это же не я в конце концов поставил жениху фингал, — Локи на всякий случай делает шаг назад — уж больно резко Сиф поднимается на ноги.       — Локи, — басовитый голос гулко разносится по залу. — Угомонись.       Локи смиренно опускает голову, успевая подмигнуть разгневанной царице.       — Мой царь.       — С возвращением, брат, — Тор заключает его в крепкие объятия. — Я ждал тебя во дворце еще вчера.       — Навещал старых друзей.       — Времени зря не теряешь, — усмехается Тор, вытаскивая из воротника Локи кусок стекла. Идем со мной.       — Вот, — Тор протягивает ему резные ножны. С Грамом внутри. — Эйтри сдержал слово и перековал его.       Локи берет в руки ножны, медленно вытягивает из них сверкающий клинок. Точно такой, каким он его и запомнил. Сияющий. Рукоять все так же приятно согревает его ладонь. Все в порядке. Локи облегченно выдыхает.       Вспоминается путешествие на Нидавелир. Вот была потеха. Хотя кому как, конечно. И на этот раз виновником переполоха оказался вовсе не Локи, а енот, которого брат почему-то зовет кроликом. Тырить у царя цвергов заготовки для оружия — нет, до такого даже Локи не додумался.       Локи опускает клинок обратно в ножны. Затейливый узор. Охранные руны. Тор.       — Спасибо, — Локи поднимает взгляд. Тор смотрит пронзительно. — Тор, я…       — Мало времени, — обрубает Тор.       Глупость он сделал тогда. Позабыл, что асгардский эль — не напитки смертных. Что его новое тело еще юное, а Тор — не его друзья-люди. С ним пить опасно. Можно забыться. Открыться. Сказать лишнего. Локи просто иногда уставал носить все в себе. А Тор был единственным посвященным в его тайну. Он ведь никому не рассказал. Ни о том, что вспомнил, ни о том, кем стал, ни о той, что ждет его за каждым поворотом. Тор хранил его секрет. А Локи успешно изображал из себя подростка. А может не изображал, он и сам уже запутался. Он же мастер все усложнять.       Теперь Тор знает наверняка, кто повинен в смерти Одина и в гибели Асгарда. Не глупая выходка, но злой умысел. Тогда Локи думал, что Тор его ударит. Это было бы нормально, понятно. Правильно. Ему бы даже легче стало. Но Тор не стал. Глухо грохнул кулаком по столу, тяжело поднимаясь на ноги. Сказал: «ясно». И Локи понял, что брата потерял. Его откровение стало для Тора последней каплей, опрокинувшей чашу. Этого Тор ему не простил.       Ну и не надо, подумал он тогда. Поругал себя за длинный язык и отправился на Землю. У него было множество интересных занятий. Было где провести время, было чем развеять скуку. Было с кем вести разговоры длинными ночами, когда казалось, что Хела смотрит на него из чернильной заоконной пустоты длинной ночи, тянет руку, чтобы отнять опрометчиво подаренное сокровище.       Он вернулся в Асгард. Ходил за Тором тенью, заглядывал в глаза. Тор встретил по-братски, улыбался, шутил. Советовался, поручения даже давал. Смеялся над его шутками, ругал на своей свадьбе, прикрывал перед альвийским послом, с которым Локи сыграл забавную шутку, оберегал во время путешествия в Нидавелир. Веселился с ним в какой-то сумашедшей забегаловке на краю вселенной (до тех пор пока Ракета не сунул свою пушку прямо в нос какому-то слизню — вот тогда стало очень жарко). Да много чего было за последние пять лет. Всего не упомнишь.       Но взгляд, которым его награждал Тор, изредка встречаясь с ним глазами, был чужой. Стылый. Локи отчаянно пытался перед ним выслужиться, загладить вину, доказать. Сам хотел, или забравший много воли мальчишка-ас, которого когда-то звали Магнус? Поди разбери. Но он честно старался. Да он, черт их всех дери, Землю спасал, рискуя встретиться с Хелой куда раньше запланированного. Даже в Асгарде о нем стали говорить, как о герое и защитнике. Он выбрал странную причину для того, чтобы стать хорошим. Это должно было быть чувство вины или стремление искупить грехи. А Локи, упрямо встав новыми ногами на старые грабли, вновь что-то доказывал брату.       Ветер. Треплет волосы, шипит что-то на ухо, дергает белый плащ. Локи не нравится этот цвет. И ветер с ним согласен. Если бы хватило сил, ветер отстегнул бы золотые наплечники, швырнул бы вон, стащил белый наряд, разобрал бы по пластинкам. Ветер не любит обман. И Локи тоже. Сам врать любит, а когда ему врут, злится. Он какой угодно, но уж точно не белый.       Тор толкает речь. Сегодня Локи двадцать пять. Совершеннолетний. Раньше совершеннолетними богов объявляли в сто лет — до этого они считались сущими несмышленышами. Жизнь близ людей внесла свои коррективы. Локи теперь совсем взрослый — обхохочешься. Двадцать пять плюс тысяча пятьсот в запасе — ну точно, большой мальчик. Можно пиво в супермаркете напротив Санктума покупать.        Локи рассматривает волнующееся море лиц. Они с Тором и Сиф стоят на высоком дворцовом крыльце, а на широкой площади под ними собрался, кажется, весь Асгард. И не только Асгард.       Морган Старк, втянув броню в свой новенький реактор строил ему рожи. Надо же, не поленился притащить с собой двух девок, которые восторженно ловили каждое его слово. Эти его модели, кажется, даже не поняли, куда он их привел и зачем. Поймав его взгляд, Морган кивнул на одну из девиц, прошептав одними губами: «подарок на день рождения». Локи качнул головой.       Поймал одобрительный взгляд Верити Уиллис. Взгляд, которым главный инспектор отдела ЦРУ по работе с особо опасными преступниками, наградила Моргана, был традиционно тяжелый. Морган послал ей воздушный поцелуй. Верити, фыркнув, закатила глаза. Локи подметил, что стоящая неподалеку Валькирия весьма заинтересовано рассматривает гостью.       — Здесь тебе ловить нечего, — мурлычет он на ухо Брунгильде.       — Ей девочки не нравятся?       — Ей точно не нравятся престарелые алкоголички.       Вытащив из голенища кинжал и распоров иллюзию надвое, Валькирия продолжает пожирать Верити взглядом.       После пробуждения Локи думал, что не сможет общаться с этими детьми. Кто он и кто они! Какая уж тут дружба?! Он смог. Да так запросто, что и сам удивился. Думал, новое тело во всем виновато. Мальчишка их обожал. А потом полюбил и сам Локи. Люди, во всяком случае его люди, оказались преданными друзьями, надежными соратниками и просто забавными созданиями. Поначалу его забавляло прикидываться малышом Локи. Потом дошло (доходило до неприличия долго): он не прикидывался. Древний ребенок. Юный старый бог. Все смешалось в домике у бабушки. Красная шапочка (выдумают же мидгардцы!) съела волка, или волк — красную шапочку? А может их обоих убил охотник?        Он плавно перелистывает взглядом лица. Кая. Стоит поодаль, но все равно достаточно близко, чтобы хорошо видеть. Локи улыбается ей одними глазами. Кивает. Она несмело улыбается в ответ. Держит за руку трехлетнего шустрого сорванца. Его зовут Инг. Мальчишка ловит взгляд Локи, показывает ему язык. Стервец. Он родился слабым, болезненным. Кая день и ночь проливала над хрупким тельцем своего сына слезы. Пока в одну из ночей кто-то не повесил ребенку на шею тонкую льняную ленточку с привязанной к ней серебристой травинкой (альвы за этот вшивенький листочек ийи его чуть не изрешетили своими отравленными стрелами). С тех пор мальчишка сделался здоров, как сам Тор. Кая знала, чьих рук было дело, но никому не сказала. Он знал: несмотря ни на что, она и его считает своим сыном. Она была ему хорошей матерью.       Расмус, а с ним и Лива, почтить его не пришли. Локи было безразлично. В этом плане ему не свезло: номинальных отцов было трое, нормальных — ноль. Целую минуту он с упоением себя жалел, сиротку. Пока не уперся взглядом в Стивена Стренджа. Может ли смертный маг стать наставником и самым близким другом запрятанному в теле юного аса тысячелетнему богу? Если бы кто-то позволил себе предположить такое лет тридцать назад, Локи бы выпустил хаму кишки, пожалуй. Локи и Стивену не открыл свою тайну. Остался его любимым учеником. Осваивал новые заклинания влет — Стивен только дивился.       Белые, как снег на солнце волосы Стренджа аккуратно расчесаны. Морщин на его лице мало. После истории с Кошмаром он выздоравливал долго. Черпать энергию в темном измерении отказался наотрез. Довольно обмана, сказал он тогда. Назначил Локи своим преемником. Решил позволить себе состариться и умереть. Правда, старится он медленно. Локи уверяет его, что это магия благотворно влияет на организм. Стрендж не крадет темную энергию. Это делает для него Локи. Он не желает терять того, к кому успел привязался. А значит, Стивен будет жить. Хочется ему того или нет. И да, Локи — эгоистичная сволочь.       — Локи, — последнее слово было произнесено несколько громче, чем отзвучавшие на краю слуха предыдущие, с едва заметной вопросительной интонацией. Прослушал речь царя по случаю собственного совершеннолетия. Ай молодец! Правду говорят: многие думы, многие печали. — Ты даешь свое согласие? — Тор стоял перед ним с крылатой золотой тиарой в руках.       — Ну разумеется, — важно кивнул Локи. Конечно, он согласен принять венец из рук царя. Стандартный ритуал. Локи преклонил колено.       — Раз так, — смешинка в глазах. Почти прежняя. — Асгардцы, — громко возвестил Тор, надевая на голову Локи тиару, — я с гордостью представляю вам Посланника и глашатая воли Асгарда на Земле.       — Чего? — одними губами спросил Локи, подняв возмущенный взгляд на Тора.       — Меньше в облаках надо витать, когда царь перед тобой распинается. Вставай, давай.       — Не буду стелиться перед Романовой, — асгардцы с любопытством наблюдали за возникшей заминкой.       — Локи!       — Нет!       — Упрямая скотина, — Тор, продолжая безмятежно улыбаться, рывком, который со стороны смотрелся как жест особого расположения царя, поднял Локи на ноги и пихнул к краю помоста.       Локи поднял вверх руку, приветствуя свой народ и друзей. Асгардцы радостно гомонили, Корг топал ногами, Валькирия что-то орала, а Морган громко свистел.       — Ну раз скотина, — Локи скосил глаза на Тора. Сияющая волна прошлась по его телу, и белое одеяние сменилось черными доспехами и зеленым плащом, а крылышки на тиаре (всегда его бесили) — на маленькие рожки. По толпе зашелестел ропот. То-то же! Любите белого принца, любите и рогатого.       А все равно немного обидно. Что за пристрастное отношение к внешности? Верити, должно быть, сейчас возмущенно втолковывает подобравшейся к ней Валькирии, что дискриминация по признаку выбора гардероба и головного убора недопустима. Горячая тяжелая рука ныряет под плащ, ложится между лопаток. Тор встает с ним рядом. Локи смотрит ему в глаза и впервые за последние годы видит в них не лед, а небо.       — Тебе идет, — подмигивает ему Тор. Поднимает вверх руку. Толпа, видя, что царь прикид смутьяна одобряет, вновь захлебывается восторженными криками.       Сердце бьется радостно. Как у мальчишки двадцати пяти лет от роду. Взрослый по меркам людей и сущий ребенок по меркам богов. И его новая жизнь оказалась чертовски лучше прежней. Потому что теперь ему есть с кем разделить и радости, и печали. Слава норнам, он больше не одинок (и кто бы мог подумать, что это так ему понравится!). Сейчас его не страшит нетерпеливая Смерть. Он будет жить, гулять по Девяти мирам, делать глупости и ошибки, и сам же потом будет их исправлять. Заслужит прощение Тора, уговорит Стивена остаться на этом свете подольше. Станет защищать свой дом. Оба своих дома. И когда придет его время, он смерти не убоится: еще посмотрим, кто в Хельхейме будет править, а кто все на свете проклянет.       — Как там моя новая должность называется? — спрашивает он у Тора.       — Посланник и глашатай воли Асгарда на Земле, — чеканит Тор.       — Кто этот бред сочинил? — Тор стреляет взглядом в сторону Сиф. — Так и знал! Наша царица во всем первая! Тор, ей нужен ребенок. Я серьезно. Дело наиважнейшее, благополучие Асгарда в твоих руках!       — Новый титул действует на тебя очень благотворно, — замечает Тор, — такая забота об Асгарде! Ладно, признаю, название нудноватое, зато отражает суть.       — У меня есть предложение получше, — Локи вспоминает день, с которого в его новой жизни все пошло наперекосяк. Да они там в своем Агентстве захлебнутся от злости! Хорошее будет начало.       — Поделись, — Тор с любопытством смотрит на Локи.       — К чему нам эти церемонии, на дворе середина двадцать первого века! — поправив перевязь с мечом, вещает Локи. — Зовите меня просто: Агент Асгарда.