Пути, которые мы выбираем

Драко Малфой сидел на кровати в своей спальне. За окном расплескался солнечный июньский день. Природа всё ещё набирала силу для пышного, жаркого лета, и птицы, заливавшиеся в гимнах чуду круга жизни, не переставая, твердили ему как она "прекрасна и удивительна”. Как же он ненавидел всё это. Война была проиграна. Множество лет, сил, средств он и его семья положили на алтарь богов, которые так и не обрели силу. А что самое худшее, он ведь не верил в этих богов. Чуть больше года назад, когда перед ним вращалось неподвижное тело Чарити Бербидж, Драко явственно увидел, что он не понимает того, что происходит. Какие-то действия Лорда находили отклик внутри, но эта милая волшебница... Когда-то давно, в его первые годы в Хогвартсе, она была для Драко воплощением богини земли — спокойная, щедрая на реакции и движения. По настоянию родителей он никогда не посещал уроков магловедения, но бесспорно наблюдал за ней, как впрочем и за всеми вокруг. Малфой знал, что любой человек мог быть важен, и самое интересное важен совершенно внезапно. Именно поэтому Лорд и устранял практически всех своих врагов ещё до того, как они могли обрести силу. Говорил ли он хоть кому-нибудь о том, как видел происходящее? Нет. Это было слишком опасно. Настолько, что он умалчивая даже не стал писать это в своём дневнике. В те дни Драко просто слушал, что говорят, и делал, что говорят, следовал и одновременно внутренне искал, как слепой ищет свет или глухой звук. Искал хоть сколько удовлетворительную альтернативу тому, что было его жизнью все эти годы. И всё же каждый раз, сталкиваясь с возможностью выбрать другую сторону, он терялся, боясь решиться и шагнуть в ту жизнь, которая не была знакома ни ему, ни кому бы то ни было из его родных и друзей. Он действительно был трусом. Семь лет назад шляпа распределила его на Слизерин, оценив те качества, что уже были в Драко на тот момент. Но было ли это верным решением? Может быть, ему стоило укреплять слабые стороны, приобрести то, чего не хватало? Может быть, его факультетом должен был стать Гриффиндор? Сейчас же в его голове и жизни не осталось повелевающих голосов, и он был растерян. Он не видел ничего "прекрасного" и "удивительного" в своей судьбе. Разве только то, что их с матерью оправдали, это можно было счесть чудом. Его отец, Люциус Малфой, теперь был далеко, и это вызывало у Драко двоякое чувство. С одной стороны, он любил отца и даже сейчас был готов за него отдать голову на отсечение, а с другой — Драко со стыдом признавал, что после того, как Люциус теперь уже навсегда покинул мэнор, ощутил свободу, которую никогда не чувствовал ранее. Ему казалось, будто после долгого пребывания в глубоководном мраке он наконец-то оказался на поверхности и мог вдохнуть. Только словно отлитая из свинца грудная клетка отказывалась впускать в себя тот воздух и тот день, которому так радовались птицы, да голова нещадно гудела. По сути, это была даже не ненависть. Он завидовал. Он завидовал этим мелким безмозглым существам, которым достаточно было их крохотных мозгов, чтобы заливаться радостными песнями. Драко же не помнил, когда в последний раз слышал музыку. Всего несколько дней назад его мать (он уверен, что скорее по привычке) закатила роскошный приём по случаю дня рождения единственного и любимого сына. Музыка, вино, смех лились со всех сторон, но всё это доходило до него лишь гулким эхом, будто оседая пылью в голове и гортани, оставляя лёгкие и сердце в тишине и темноте. Очень хотелось пить. Чуть повернув голову, Драко двумя пальцами поманил стакан со столика у камина.