Пути, которые мы выбираем

Лондон постепенно пустел, что было даже удивительно в такой теплый вечер. После дневного жара его почти незаметная прохлада и игривый ветер давали ощущение, что вместе с воздухом в легкие скользит сама ночь наполненная несметным количеством звезд. Парень с девушкой молча шли по парку. Драко было хорошо, он наслаждался шелестом листвы и сумеречной влагой. Ему нравилось это тихое спокойствие, когда ты идешь, и даже идешь с кем-то, и все же при этом не обязан соблюдать какие бы то ни было правила и можешь молчать. Говорить ему совсем не хотелось. Гермиона же беспокоилась. Она никак не могла расслабиться, чувствуя себя неуютно в этой гробовой тишине. Периодически она бросала взгляд на спутника, пытаясь понять о чем он думает, пару раз открывала рот, собираясь завязать разговор, но в последний миг все же останавливалась и снова упиралась взглядом в парковую дорожку. — Грейнджер, тебе бы пора перестать меня буравить взглядом, а то так и дырку протереть можно, — Малфой не повернулся и не изменился в расслабленном лице. В отличии от изнервничавшейся Гермионы, он будто слышал какую-то музыку в этом вечере и упивался ей. Грейнджер показалось, что это было похоже на принадлежность к какому-то элитному клубу тех, кому было дозволено так наслаждаться. И сейчас даже то, как он держал руки в карманах начало её бесить. — Не знаю как тебе, Малфой, а мне непривычно ходить рядом с монахом-молчальником. — Это ты сейчас меня так обозвала? — Да, тебя! Я между прочим, в отличии от некоторых, пытаюсь придумать тему для разговора, но все больше склоняюсь к тому, что разговаривать с тобой решительно не о чем. Драко усмехнулся. То, как бесится Грейнджер всегда было бесспорно сладким зрелещем, только сейчас оно имело почему-то слегка горьковатый привкус. — Я читал магловские книги. Гермиона удивленно уставилась на Малфоя. Она не знала что её удивило больше: что чистокровный аристократ последовал совету грязнокровки, что сын, наверное, величайшего маглоненавистика читал магловские книги или что её спутник сам предложил тему для разговора: — И как они тебе? — Я был удивлен, но в целом недурно. Та, что ты оставила на софе в библиотеке, если судить по ней, жизнь аристократии не сильно различается в магическом и магловском мире. — А как тебе сама книга? Я читала её раз двадцать, наверное! Этот старый стиль языка… — Да, она приятная, но, Грейнджер, ты только не обижайся, очень уж женская, — Драко скосил взгляд на сконфузившуюся девушку. — А ты любишь кино? — Я не знаю, что это такое, так что, может быть, и люблю. — Есть один фильм, который делался как исключительно мужской, но мне он очень нравится. Ты сильно спешишь? Я бы тебе его показала, он точно есть у меня дома. — Это надолго? — Не больше 2х часов. — Тогда, пожалуй что, можно. Гермиона повеселела, у неё не было какого-то особого желания сближаться с Малфоем, но сейчас, пока алкоголь ещё бродил в голове, ей совсем не хотелось оставаться одной и в тишине. После напряжения предыдущей прогулки, в её движениях наконец появилась легкость, а на языке смелость спрашивать все, что угодно: — А ты любишь ходить пешком? — Не то чтобы я часто это делаю... Иногда я гуляю по саду. — Он сильно отличается от парка... — Да, здесь много простора. В домашних садах обычно много укромных местечек, скамеек и закоулков... — Для уединения? — Да. На больших приемах может быть несколько сотен гостей, и как минимум у трети из них рано или поздно возникает желание сбежать хотя бы на несколько минут. — У этого парка другая цель. Сюда приходят, чтобы быть вместе. Обменяться новостями, съесть сэндвичи, покидать фрисби и побегать с собаками. — Побегать с собаками? Серьезно? — А вот что такое фрисби ты, хочешь сказать, знаешь? — Нет, и на сегодня мне уже хватит новых слов. Как там вело-кто? — Велосипедисты. — Да, именно их мне достаточно. — Многие обычные люди любят просто бегать, а когда бегаешь с собакой… Мне кажется это как-то по-особенному... звонко? У лабрадоров так подпрыгивают уши, и язык на бок, они каждой мышцей радуются, и хочется быть вместе с ними. Сколько я помню себя, я все время что-то делала. Движение - это моя жизнь. Наверное поэтому, я особо понимаю тех, кто любит бегать, а здорово же что-то делать с другом, верно? Малфой молчал. На аллее зажглись фонари. — Смотри! Где-то какой-то магл сказал свой люмос, — Гермиона ехидничала и смеялась, глядя на непонимающего юношу. — Всё, всё. Кажется, с тебя сегодня довольно. Откуда-то в голове девушки возникла сразу сотня тем для разговора. Правда, Драко по прежнему не слишком хотелось говорить, но он отвечал на все вопросы Грейнджер и иногда даже что-то спрашивал у неё. — А ты всерьез занималась этим Д.Е.Р.М.Э.? — Г.А.В.Н.Э. — Гермионе очень не понравилась его ошибка, — да, всерьёз. Я считаю, что у всех разумных существ должно быть право выбора. — А у домовиков оно есть. Они сами это выбирают. Добби же через год уже изнывал без привычной работы в мэноре. А эта... как её... домовиха Крауча вообще спилась, когда хозяин дал ей свободу. Они готовы умирать и делать все, что им скажут, и так выглядит их счастье, Грейнджер. Это примерно то же самое, что бороться за твою свободу от учебы — даже если бы ты её получила, то ничего бы не поменялось. — А что ты читал о рабстве? — Не то чтобы что-то особенно пристально. — А ты почитай пристально, тогда нам и будет, что обсудить. Иногда подтрунивая друг над другом, а иногда ругаясь, они дошли до дома семьи Грейнджер. Гермиона заварила им чай и принесла на подносе вместе с чистыми чашками в гостиную. — На этот раз без сюрпризов. И пропала ещё на пару минут, вернувшись с каким-то черным пластмассовым кирпичом. Оказалось, в таких кирпичах хранится “кино”. Фильмом оказался набор озвученных колдографий. Это была история о мужчине, который пытался спасти свою жену от каких-то злодеев (их босс, кстати, был жутко похож на профессора Снейпа). Вместо волшебных палочек у них были какие-то железки, и все действие разворачивалось в каком-то невероятно высоком здании. Малфой понял из всего происходящего примерно половину, но, видимо, это была лучшая половина, потому что кино ему пришлось по вкусу. — Пожалуй, мне пора, — сказал Малфой, вставая с дивана, когда девушка включила свет и выключила телевизор. — Скажи, что тебе понравилось! — её глаза горели. Она занималась просветительской деятельностью в самых темных с точки зрения магловедения слоях общества и была уверена, что успешно. — Да, понравилось, — Малфой привычно убрал руки в карманы и смотрел на ликующую девушку. — Жалеешь, наверное, сейчас, что родился в чистокровной семье? — она ехидничала и все же нежно улыбалась. Драко чувствовал себя усталым. День был полон впечатлений, а ноги затекли от долгого сидения на диване. И он даже не заметил, как это тепло улыбки Грейнджер расслабляюще разлилось по его телу. Хотелось придвинуться к ней ближе, но мышцы почему-то не слушались. Ах! Ну да! Конечно! Гермиона бесспорно удивилась бы его порыву, стань он явью. — Нет, Грейнджер, не жалею, — усмехнулся он, надевая мантию, — А это зелье, оно долго ещё мне всю радость жизни будет портить? И где у тебя летучий порох? — Вот он, — она взяла со столика возле камина небольшую вазочку и протянула её слизеринцу, — Завтра к утру уже пройдет. Я хотела тебя спросить, — девушка потупила взгляд, — мистер Уизли говорил, что ты хочешь сделать зелье для матери. Может быть, я могу заняться им вместе с тобой? Нерешительность гриффиндорки и сам вопрос удивили Малфоя. Он думал о создании зелья, но это была беглая мысль, за которую там, в доме Уизли он ухватился как за подходящий предлог. А теперь... Черт, это было слишком соблазнительное предложение. Он давно уже ни с кем не общался, а тут в его распоряжение попадет не абы какой собеседник, а Грейнджер, которая может быть одна во всей Англии была хоть как-то близка ему по опыту и уму. — Ты хочешь мне помочь? — Скорее это научный интерес. — Это ты про ту науку, что показывала нам сегодня? — Драко зачерпнул порох из вазы. — Не совсем, но, мне кажется, вдвоем у нас может неплохо получиться. — Хорошо. Приходи завтра к одиннадцати, я открою камин в библиотеке.