Он всегда на шаг впереди

"На месте преступления есть улики, которые по самой их природе нельзя забрать и изучить, как собрать любовь, ярость, ненависть, страх". Джеймс Риз Понедельник, 30 июня 2014 года 6 часов 15 минут вечера Джереми рассматривал на просвет два крохотных флакончика. На одном красовалась надпись «Розовый перламутр», на втором «Шервуд». Даже после трех минут внимательного, дотошного изучения два эти лака для ногтей казались ему совершенно идентичными. Он стоял в проходе отдела по продаже косметики, больше похожего на лабиринт и занимавшего почти все пространство первого этажа универмага «Селфриджиз». Разбросанные в хаотичном порядке стеллажи и витрины напоминали собой архипелаг в океане, передовой рубеж защиты, принимающий на себя всю мощь ударной волны покупателей, врывавшихся с Оксфорд-стрит и затем просачивавшихся дальше в магазин. Мимо него то и дело проходили посетители с одинаковыми растерянными лицами людей, потерявших в толпе своих спутников и теперь бесцельно бродивших среди прилавков с карандашами для подведения глаз, губными помадами и гелями-люминайзерами для волос, купить которые у них не было ни малейшего намерения. – Вам помочь? – спросила безупречно накрашенная блондинка, с ног до головы одетая во все черное, обильный макияж которой не мог скрыть насмешливую ухмылку, появившуюся на ее лице, когда она увидела непокорные вихры и пурпурные ногти молодого детектива. – Я возьму оба, – радостно сказал он и протянул девушке флаконы, нечаянно испачкав пурпурным перламутром ее руку. Та угодливо улыбнулась и засеменила на другой конец своей крохотной империи упаковывать для Джереми невероятную покупку. – Я люблю «Шервуд», – произнесла она, – но «Розовый перламутр» просто обожаю. Джереми глянул вниз на два совершенно неразличимых флакона, покоившихся на дне глубокой картонной коробки, которую она ему вручила, и убедился, что положил чек в бумажник, в надежде потребовать возмещения расходов – если этого не сделать, он потратит на блестящий лак для ногтей половину суммы, отложенной на питание. – Подсказать что-то еще? – спросила девушка, после совершения покупки вновь напуская на себя ледяную холодность. – Да. Как отсюда выбраться? Выход Джереми потерял из виду еще двадцать пять минут назад. – Идите к эскалаторам, там прямо перед собой увидите дверь. Джереми поплелся к эскалатору, но лишь оказался в другом отделе, таком же благоухающем и пугающем. Потом кивнул какому-то парню, мимо которого проходил три раза, когда выбирал лак для ногтей, и тщетно предпринял самостоятельную попытку найти выход из магазина. Этой задержкой на пути домой, неожиданно отнявшей так много времени, он был обязан новым данным, которые появились в расследуемом ими деле. Когда криминалисты закончили работать на месте преступления, всех жертв ранним воскресным утром сразу же отвезли в экспертный отдел. Поскольку сохранить точную позу и распределение веса различных частей тела во время транспортировки было очень важно, это вылилось в трудоемкий, кропотливый процесс. Бесконечные исследования, тесты и отбор образцов заняли целые сутки, но в понедельник, ближе к одиннадцати часам утра, Форбс с Джереми все же получили доступ к трупам. Без сюрреалистичного налета ночной сцены преступления, в безжалостном флюоресцирующем свете криминалистической лаборатории несуразные жертвы выглядели еще отвратительнее: небрежно отрезанные куски медленно гниющей плоти в холодной прозекторской. Толстые нити, которыми они были сшиты, в напряженной атмосфере плохо освещенной квартиры казались непостижимыми и загадочными, но теперь выглядели лишь банальным уродством. – Как продвигается расследование? – спросила Елена, эксперт-медик, она напоминала Джереми модель, всегда выглядела безупречно, будто вышла с обложки журнала. На секунду он представил как она смотрится рядом с его начальником - Деймоном Сальваторе. И поразмыслив понял, что идеально. Идеальнее выглядят лишь его напарница Кэролайн и детектив Майклсон. – Превосходно, еще чуть-чуть – и дело можно будет отправлять в архив! – с сарказмом в голосе ответила Кэролайн. – Но это же здорово! – ухмыльнулась Елена, давно привыкшая к язвительным манерам Форбс и даже где-то им потакавшая. Они же как никак лучшие подруги. – Может, вам вот эта штуковина поможет? С этими словами она положила в новый пакетик для вещественных доказательств массивное кольцо. – Нам уже ничего не поможет! – сказала девушка. В ответ на ее слова Елена рассмеялась. – Я сняла его с левой руки одного из трупов. На кольце частично сохранился отпечаток пальца, но принадлежит он не жертве. – А кому же тогда? – спросила Кэролайн. – Понятия не имею. Вполне возможно, мы что-нибудь найдем. А может и нет. Энтузиазм Кэролайн тут же сошел на нет. – А направление поиска вы нам подсказать не можете? – спросила Елена подшучивая над Кэр. – У него… – начала Форбс и приподняла бровь. – Или у нее… наверняка были пальцы. Бровь опустилась. Джереми невольно фыркнул, а когда девушка в упор на него посмотрела, сделал вид, что закашлялся. – Ладно, не переживайте, этим мои находки не исчерпываются, – сказала Елена. Она показал на ногу чернокожего мужчины с красовавшимся на ней большим послеоперационным шрамом. Потом поднесла к свету рентгеновский снимок. На фоне тусклых костей скелета ярким белым цветом выделялись две металлические пластины. – Вот к этим пластинам винтами прикреплены большая берцовая кость, малоберцовая кость и бедренная кость, – объяснила Гилберт. – Знатная была операция. Врачи наверняка колебались между вживлением пластин и ампутацией. Тот, кто проводил это хирургическое вмешательство, запомнит его надолго. – А для операций подобного рода не существует регистрационных номеров? – Я, конечно же, посмотрю, но все будет зависеть от того, как давно она была проведена. На мой взгляд, шрам довольно старый. Пока Кэролайн с Еленой рассматривали ренгеновский снимок, попутно обсуждая совместные планы на вечер, Джереми встал на колени и принялся более внимательно изучать правую женскую руку, пугающе тыкавшую в их собственное отражение в стеклянном окне. Каждый ноготь, аккуратно покрытый лаком, сверкал темным пурпурным перламутром. – Смотрите, а указательный накрашен не так, как остальные! – вдруг выпалил он. – Уже и сам заметил? – радостно воскликнула Елена. – Я как раз собиралась обратить на это ваше внимание. В темноте квартиры мы не заметили, но здесь отчетливо видно, что ноготь на нем покрыт другим лаком. – И что это нам дает? – спросила Форбс. Елена схватила с железного стола ультрафиолетовую лампу, включила ее и провела ею вдоль руки, которую когда-то вполне можно было назвать изящной. В пурпурном свете появились синяки и тут же стали исчезать по мере того, как источник света двигался дальше. Больше всего их было в районе запястья. – Она дралась, – произнесла Гилберт. – А теперь взгляните на ногти, на них ни единого повреждения. Лак наносили уже потом. – После драки или после смерти? – уточнила Кэролайн. – Я бы сказала, что после смерти. Поскольку признаков воспалительных процессов не наблюдается, она, скорее всего, умерла вскоре после того, как получила эти кровоподтеки. – …убийца, похоже, хотел нам этим что-то сказать. Из-за ремонтных работ небольшой, но чрезвычайно важный участок Северной линии метро был закрыт. Поскольку перспектива тащиться в переполненном автобусе особого энтузиазма у Майклсона не вызвала, он сел в поезд линии Пикадилли, доехал до станции «Каледониан-роуд», дальше пошел пешком и через двадцать пять минут уже был в Кентиш-таун. После того как он миновал парк и потерял из виду красивую и статную башню с часами, бронзовые детали которых отливали благородным зеленым налетом коррозии, окрестный пейзаж потерял всю свою привлекательность, но температура при этом опустилась до приемлемого уровня и в свете заходящего солнца эта часть города приобрела умиротворяющий вид. Весь день ушел на тщетные поиски Давины Клэр. Клаус и Финли прокатились в Вулвич и нашли ее родовое гнездо – в нежилом состоянии, что было вполне предсказуемо. Жалкий сад перед домом производил гораздо большее впечатление, чем ему полагалось, ведущая к двери дорожка заросла высокой травой и сорняками, которые, воспользовавшись представившейся возможностью, решили заполонить собой все вокруг. Через небольшую, отделанную светлым металлом щель в двери виднелась гора нераспечатанных почтовых отправлений и рекламных буклетов. Справку, предоставленную Департаментом по борьбе с финансовыми преступлениями, можно было и не читать: измученный преследованиями со стороны контролирующих органов совладелец бухгалтерской фирмы, в которой трудилась Клэр, открыто заявил, что прикончил бы ее собственными руками, если бы узнал, где та прячется. Единственной находкой, обещавшей хоть какие-то результаты, было то, что первые сведения о Давине Клэр датировались девяносто первым годом, информация о более раннем периоде напрочь отсутствовала. По тем или иным причинам эта девушка сменила имя и фамилию. Детективы надеялись на Королевский суд Лондона или Национальный архив – если там удастся узнать ее прежнее имя, многочисленные грехи, совершонные Давиной в прошлом, подскажут им, где она может скрываться. У подъезда своего дома Майклсон увидел темно-синий «Бентли» с именным номерным знаком, в нарушение всех правил припаркованный прямо перед входом. Огибая капот машины, он увидел за рулем седовласого мужчину. Когда детектив подошел к входной двери и уже стал искать ключи от квартиры, в кармане зазвонил телефон. На экране высветилось имя Хэйли. Он быстро сунул телефон обратно в карман, но в этот момент массивный элитный автомобиль за его спиной коротко бибикнул. – Ты не отвечаешь на мои звонки, – сказала Хэйли. Никлаус со вздохом повернулся к бывшей жене. Она вновь выглядела безупречно – по всей видимости, провела большую часть дня перед телекамерой. Он заметил у нее на шее ожерелье, подаренное им в первую годовщину их свадьбы, но решил по этому поводу ничего не говорить. – В субботу я весь вечер просидела дома, – продолжала она. – Когда человек нарушает закон, обычно так и бывает. – Перестань, Ник. Ты не хуже меня знаешь, что об этом все равно сообщили бы – не я, так кто-то другой. – Ты уверена? – Да, уверена, черт бы тебя побрал. Неужели ты думаешь, что если бы я не вышла с этим материалом в эфир, убийца отказался бы от своих планов: «Ах, она не стала обнародовать мое послание, какая жалость. Может, мне выбросить из головы всех этих людишек, которых я разукрасил в кукол, а заодно и список смертников?» Конечно же нет. Он бы связался с другим новостным каналом, а для меня, не исключено, нашел бы время в своем плотном графике. – Ты решила таким образом передо мной извиниться? – Мне не за что извиняться. Я лишь хочу, чтобы ты меня простил. – Но чтобы тебя простили, сначала нужно попросить прощения. Обычно происходит так! – Кто тебе это сказал? – Не знаю… может, правила этикета? – А… тогда другое дело. – Послушай, я не собираюсь обсуждать с тобой это дело, – сказал Майклсон, удивляясь, как легко они, даже сейчас, скатываются на привычные рельсы. Он перевел взгляд с Хэйли на машину, лениво дожидавшуюся у бордюра. – Когда твой папочка купил «Бентли»? – Да пошел ты! – неожиданно для него рявкнула она. До Клауса хоть и медленно, но все же дошло, почему его слова ее оскорбили. – Боже праведный! Так это он, да? Твой новый дружок? – спросил он, широко открыв глаза и пытаясь разглядеть человека за тонированным стеклом. – Да, это Аларик. – Значит, Аларик? Да, он, похоже… богат. Сколько ему? Шестьдесят? – Перестань на него пялиться. – Я смотрю куда хочу. – Ты как ребенок. – Знаешь, не дави на него слишком сильно – не дай бог что-нибудь сломаешь. Уголки губ Хэйли, помимо ее воли, приподнялись в улыбке. – Нет, я серьезно, – спокойно добавил Клаус , – это ради него ты меня бросила? – Нет, я ушла из-за тебя. Из-за тебя и Форбс. – Вот оно что… Наступило неловкое молчание. – Я хотела пригласить тебя на ужин. Мы торчим здесь уже почти час и здорово проголодались. – Я бы с удовольствием, но мне надо бежать, – вздохнул Клаус вроде бы огорченно, но без особой убежденности в голосе. – Ты же только-только вернулся домой. – Послушай, мне нравится, что ты обо мне заботишься, но сегодня вечером я пас. Надеюсь, ты не в претензии. У меня куча работы, на поиски Давины Клэр мне остался только один день и… Детектив увидел, что Хэйли заинтересованно распахнула глаза, и понял, что проболтался. – Вы до нее так и не добрались? – удивленно протянула она. – Хэйл, я страшно устал и сам не ведаю, что говорю. Мне лучше уйти. Майклсон оставил ее стоять у входа, а сам вошел в дом. Хэйли села на пассажирское сиденье «Бентли» и захлопнула дверцу. – Зря потратили время, – со знанием дела заявил Аларик. – А вот и нет, – отозвалась Хэйли. – Раз ты говоришь… Ну что, едем ужинать в «Мэлроуз»? – Этот вечер тебе придется провести без меня. – Значит, в редакцию? – тяжело вздохнул Аларик. – Да… пожалуйста. Клаус открыл дверь своей убогой квартирки и включил телевизор, чтобы заглушить звуки ночной перебранки, устроенной жившей наверху парочкой, которой совместная жизнь была совершенно противопоказана. Шла программа, посвященная вопросам недвижимости. Ведущий общался с новобрачными, которые осматривали стоявший на краю парка дом с четырьмя спальнями. Окрестности по сравнению с Лондоном выглядели куда приятнее. Слушать, как молодожены обсуждают смехотворную цену, за которую в столице нельзя купить даже сарай типа того, в котором он сейчас жил, было, с одной стороны, смешно, с другой – до отвращения скучно .Программа о недвижимости подошла к концу (новобрачные решили, что за свои деньги могут купить и что-нибудь получше), и ведущий прогноза погоды бодро сообщил, что жара в предстоящую ночь сойдет на нет, устроив на прощание настоящий спектакль с грозами и проливным дождем. Детектив выключил телевизор, опустил ставни и устроился в спальне на матрасе с книгой, которую ему никак не удавалось одолеть вот уже четыре месяца. Затем прочел полторы страницы и провалился в беспокойный сон. Разбудил Клауса телефон, зажужжавший на кипе сложенной вечером одежды. Левая рука тут же отозвалась жгучей болью, он посмотрел на нее и увидел, что за ночь наложенная на рану повязка промокла. В тусклом утреннем свете комната выглядела странно и казалась скорее серой, а не выкрашенной в знакомый оранжевый цвет, к которому он так привык за последние две недели. Детектив потянулся и схватил вибрировавший телефон. – Деймон? – Тебе все неимется? – сердито взялся распекать его Сальваторе. – В каком смысле? В чем дело? – Твоя жена… – Бывшая жена. – …все утро показывает в новостях физиономию Давины Клэр. Заявила во всеуслышание, что мы не в состоянии ее отыскать. Хочешь, чтобы меня с позором выгнали с работы? – Черт! – Займись этим. – Хорошо. Майклсон поковылял в гостиную, проглотил две таблетки обезболивающего, чтобы не беспокоила рука, и вновь включил телевизор. На экране возникла Хэйли, выглядела она, как всегда, безупречно, но была в том же наряде, в котором он встретил ее накануне вечером. С присущим ей налетом трагизма в голосе женщина читала обращение официального представителя полиции, явно состряпанное в редакции, который якобы просил друзей и членов семьи Клэр откликнуться ради ее же собственного блага. В верхнем правом углу экрана таймер отсчитывал часы и минуты, оставшиеся до утра среды. Они с Финли пребывали в растерянности и понятия не имели, с чего начинать поиски Давины Клэр. До того, как убийца заявит свои права на следующую жертву, у них оставалось девятнадцать часов и двадцать три минуты.