— Ну и чего приперся? — Чимин Смотрел на Гука, как на что-то убогое, из-за чего второму захотелось разбить Паку лицо до конца, превратить в кровавое месиво но нельзя.
А жаль
-Посмотреть на свою работу, — Чон усмехнулся, беря альфу за подбородок и смотря ему в глаза. Чимин тут же вырвался, тихо порыкивая и чуть не кусая младшего за пальцы.
Какое противное чувство — смотреть в глаза альфе, который забрал у тебя омегу буквально из-под ног, не дав его выебать во время течки.
«Чонгук лучший», «Чонгук первый», «Чонгук гений» — постоянная похвала со стороны взрослых, в то время, как Чимина никогда не любили, никогда не хвалили. Абсолютно никогда. Он всего добился
сам.
Сам учился,
сам занимался,
сам добивался успеха без особой поддержки,
сам себя любил и баловал. Всё
сам.
Этот ребёнок слишком быстро стал взрослым, как и остальные Ангелы, многие из которых могли расчитывать только на себя, и Чимин не исключение, даже, скорее, наглядный пример.
Хочешь есть? Сделай себе еду самостоятельно.
Хочешь летать? Летай самостоятельно.
Чего-то боишься? Борись со своими страхами самостоятельно.
Больно? Залечивай раны самостоятельно.
Хочешь жить? Выживай самостоятельно.
От жизни можно ожидать что угодно и к этому надо быть готовым. Так зачем вообще в мире есть чувства? Зачем ребёнку быть нежным и милым, если ему приходилось воровать еду чтобы выжить?
Чимин не понимал этого. Да и никто не понимал, никому не было это интересно. Всем просто не нравился его скверный характер, вот и всё. А Чимин смирился. Просто смирился с тем, что всего надо добиваться самому, но, почему-то, хорошего отношения к себе он добиться не смог.
Чонгук долго не задержался в его палате, усмехнувшись и выдав что-то по типу «Не смей больше трогать Тэхёна, иначе крылья по обрываю» он ушёл к
своему омеге.
***
Юнги лежал в своей комнате, до тренировки оставалось ещё около часа, а он всё о чём-то думал, проклиная своё существование, и существования Тэхёна с Чонгуком. Настолько проблемных людей, кроме них, он в жизни не встречал. Зачем всё настолько усложнять? Ежу понятно что они друг другу нравятся, но всё равно ведут себя как последние долбоебы. Тэхёна можно понять, да и Чонгука тоже, но Юнги привык ничего не усложнять. Всё предельно просто, надо сказать человеку о своём отношении к нему и всё, что в этом такого страшного? Особенно, если это твой истинный.
— Чонгук-а, у тебя есть соль? — в комнату без стука зашла Лию, оглядываясь в поисках альфы, но взглядом нашла лишь его соседа. — О! Юнги-я, у вас есть соль? И где Чонгук? — девушка подошла чуть ближе к Юнги, который слегка завис. Он в принципе особо ни с кем кроме Чонгука не общается, только по делу или если дело касается флайинга, в отличии от Лию, которая по природе своей экстраверт, да и ещё зашла сейчас в какой-то легкой, шелковой пижамке с мини шортиками и маечкой, на голове неряшлево собранными волосами в пучок и солонкой в руках. От этой картины Юнги таял, на лице появлялась дурацкая улыбка, а все беспокойства уходили на второй план.
— Соль? Да, сейчас, — альфа встал с кровати, забирая у девушки солонку, наполняя ее солью. — Чонгук ушёл к Тэхёну.
— Опять? Да сколько можно уже?! Юнги, почему они такие тугодумы?! — Лию явно была зла на этих двоих. — Как вообще можно быть такими? Что им мешает переступить через гордость? Два придурка, Господи, за что мне это, — омега закатила глаза, потирая переносицу, а Юнги усмехнулся, в голове понимая, насколько его мнение сходится с мнением
его девушки.
— Твои тренировки уже закончились? — Юнги сам не понял, зачем спросил это, но исправляться уже было глупо.
— Да, буквально полчаса назад… Осторожно!!! — Юнги открыл шкафчик и на него начала падать солонка, но Лию быстро среагировала, отодвигая альфу в сторону, зажимая его между столом и собой. Повисла неловкая тишина, в которой слышны были лишь тяжёлое дыхание и стук сердец в унисон.
— Я… Я уберу. — Девушка отвела глаза от пристального взгляда альфы, что гулял по всему ее телу и попыталась отойти, подмести эту чертову соль и разбитую солонку, но ее поймали за руку, прижимая к столу. Лию не успела ничего возразить, почувствовав чужие губы на своих, медленно смакующие их. В груди что-то затрепетало. Это чувство называют бабочками, а животе, верно?
Омега уперлась ручками в мужскую грудь, неумело отвечая на поцелуй, но как только она почувствовала чужие ладони у себя на талии, прижимающие к себе, оттолкнула альфу, смотря в пол.
-Юнги, я зашла за солью… — Девушка начала топтаться на месте, а Юнги будто по голове реальностью ударили, заставляя осознать всё то, что он только что натворил.
-Прости. — парень покраснел, убегая за веником и совком. Зачем, зачем, зачем он это сделал? Альфа дал себе пощечину, не желая признавать то, что ему безумно понравился поцелуй, пусть он был и чертовски не умелым. Все эти мысли заставляют его снова улыбнуться и снова дать себе пощечину за нелепые раздумья, после чего взять веник и пойти обратно на кухню.
— Давай я подмету. — девушка красная как рак, что делает ее ещё милее. Юнги отдаёт ей веник и наблюдает за уборкой, пока не слышит тихий писк и каплю крови, упавшую на белую соль, окрашивая ее в свой цвет.
— Лию! Аккуратней же нужно быть!!! — Альфа подошёл к девушке, садясь рядом на корточки и осматривая маленький порез на пальчике. Не долго думая, он взял палец в рот, обводя его язычком и слегка посасывая.
— Что ты делаешь?! — девушка попыталась вырваться, но Юнги крепко держал ее за запястье, увлеченно облизывая палец, после чего он поцеловал его и повел уже ничему не сопротивляющуюся девушку в зал, находя там аптечку и наклеивая на ранку милый пластырь с щеночком.
— Готово! — гордо заявил он улыбаясь, в то время как девушка смущенно смотрела в пол.
— Спасибо. — Лию сжато улыбнулась, попытавшись встать и уйти к себе, но ей опять это не дали сделать. Прямо на пороге ее опять поймал Юнги, всучая ей её же солонку, но уже до краев набитую солью.
— Ты за этим сюда пришла, вот, держи, новая из закрытой пачки, — Юнги улыбнулся, а девушка взяла соль, после чего снова хотела выйти, но резко повернулась обратно и чмокнула альфу в губы, пытаясь убежать, но ее перехватили за талию, никуда не пуская и углубляя поцелуй.
Парень прижал Лию к себе, прикусывая нижнюю губу и заставляя девушку открыть ротик, впустить в него чужой язык, переплетая со своим в горячем танце. Первый и последний тихий стон утонул в опухших губах, от которых Юнги ту же оторвался, тяжело дыша.
— Вот теперь можешь идти
— Угу.
Девушка шмыгнула за дверь, оставляя Юнги наедине со своими мыслями, и осознавая то, что только что безбожно спалилась в том, что уже много лет влюблена в этого холоднокровного альфу.
***
Через 20 минут после ухода Гука к Чимину зашёл Хосок.
— Ахах, смотрите-ка, кто пришёл, — альфа саркастично усмехнулся. — Размазал бы тебя по стенке, будь у меня такая возможность, — он тут же стал серьёзным, сжимая кулаки.
— Оу, какие мы злые, — Хоуп наигранно нахмурился и покачал головой, наклоняясь к скалящемуся Чимину, который схватил того за щёки, приближая к себе, омега немного занервничал и толика сомнения промелькнула в кофейных глазах, но он сразу взял себя в руки.
— Чего же ты замолчал? — рычит Пак. — Сам говорил, что лучше ты, чем он, так? У тебя ведь скоро течка и ты об этом прекрасно знаешь, малыш, — Хосока передернуло от этого приторного обращения, но вырваться он не пытался. — Жди меня во время неё, Хосок~а, — Чимин немного приблизился к омеге, делая вид, что пытается его поцеловать, но Хоуп вырвался, не отходя от Пака, но выпрямляясь и смотря сверху-вниз, что ужасно раздрожало Чима.
— Мне кажется, Чонгук тебя хорошо по голове ударил, раз тебе уже всякая хрень мерещится, — Хосок усмехнулся так нагло, как только мог, стараясь не выдать слабенькую ложь. — В любом случае ты даже дотянуться до меня не сможешь, если я сделаю шаг назад, о чём ты вообще говоришь? — омега закатил глаза, поражаясь своей смелости. — Выебать меня хочешь? Да даже у двенадцатилетнего пацана больше, чем у тебя! Ты не то, что удовлетворить меня не сможешь, ты.
— Заткнись, иначе возьму прямо здесь, и мне будет глубоко похуй на запреты Кенсу, — тихо прорычал Чимин, от чего у омеги по коже пробежалось стадо мурашек. Хосок же прекрасно видел размеры альфы и всё равно посмел дерзить, всё равно осмелился сказать что-то про «двенадцатилетнего пацана». Дурак, боже, какой же он дурак.
— Подойди ко мне.
Хосок не двигается, только дрожит внутри от наростающей паники.
— Я не понятно выражаюсь? Подойди. Ко мне.
И Хосок подходит. Осознание того, что может произойти, если он не подойдёт страшит куда больше чем то, что может случиться, если он сделает шаг на встречу своему палачу.
— Наклонись, — Чимин даже не смотрит, а Хоуп наклоняется.
— А теперь слушай меня внимательно, — альфа поднимает взгляд и от этих глаз всё внутри трескается от холода. — Если я захочу сделать тебя
ТОЛЬКО своим, то я сделаю. Если я захочу тебя порвать и трахать кровавую кашу из твоих органов — я порву. Если я захочу отрубить тебе голову — отроблю. Так что не смей дерзить мне,
малыш, — Чимин оскалился, притягивая омегу к себе за подбородок, говоря в розовые губы. — Я понятно объясняю? — вполне спокойно сказал альфа, но Хосок не смог ничего ответить. — Видимо, нет, — Чимин приближается вплотную, хватая омегу за шею и кусая за нижнюю губу. Бордовая капля огибает подбородок, падая на белую простынь.
— Спрошу ещё раз.
Я понятно объясняю? — с небольшой хрипотцой прочиканил Пак, продолжая не сильно сжимать пальцы на шее. Хоуп нервно кивнул и закашлялся, когда его отпустили.
— Хороший мальчик. А теперь вон отсюда, пока не досталось ещё больше, — под рычание Чимина Хосок выбегает из палаты, пытаясь откашляться и успокоить стучащее сердце. Что за мазохистские наклонности? Почему ему понравилось это грубое обращение? Что за отвращение в перемешку с наслаждением? Что вообще, блять, происходит?!
