Я регулярно диагностирую себя

- Что-нибудь ещё? - Пачку винстон, - Гэвин мрачно оглядел высокого большегубого чёрного чувака за стойкой бара и сунул полосатую толстую трубочку в бутылку колы. Стекло холодило пальцы и запотевало местами. - Держите, - пробасил чувак и положил перед ним сигареты. Этот ниггер в дешевой забегаловке до смешного напоминал Гэвину капитана Фаулера - не потому, что тоже был чёрным, вообще-то Гэвин не считал себя расистом, просто носище у него был размером с кулак Рида, черепушка лысая и взгляд сосредоточенный до того, что между бровей залегла глубокая вдумчивая складка, которой, несмотря на молодой возраст ее обладателя, казалось, было много веков. И в целом вид у темнокожего бармена был внушительный, с таким парнем и помахаться не грех в хорошем настроении. К слову, о Фаулере. Он сразу сказал Гэвину, что эта его идея полная лажа. Капитан вообще много чего сказал. Признался, что с самого начала не хотел допускать в свое отделение андроидов, посетовал, что мир совсем с катушек съехал. И не когда машины взбунтовались, а когда были созданы. Джеффри Фаулеру почти шестьдесят. Он не из тех, кто будет удивлен, когда один из его старых друзей и некогда лучших сотрудников решит покинуть штат Мичиган и поехать в крохотный южный городок, чтобы кардинально изменить свою жизнь, он не из тех, кто будет искать андроида, обретшего волю и, видимо, сбежавшего следом за человеком, к которому успел привязаться, что неудивительно в их неспокойное время, но, пожалуй, Фаулер самую малость удивлен, когда к нему приходит Гэвин Рид и просит предоставить ему срочный отпуск. И Фаулер не настолько идиот, чтобы не связать всё происходящее воедино. Тогда-то он и посоветовал Гэвину вернуться к работе, ведь нужно быть гребаным психом, чтобы колесить через полстраны в поисках робота, у которого перегрелись гайки в башке. Но Рид настаивал. Уперся рогами и разве что пар из ноздрей не пускал, когда объяснял, что имеет ебаное законное право на срочный отпуск. Джеффри шел шестой десяток, он повидал много дерьма, всякой херни повидал и был свидетелем многих забавных историй, любовных треугольников и других причудливых геометрических фигур, и он отлично знал, как выглядит решительность, как выглядит злость на самого себя и неуемное желание искупить вину, как выглядит страх упустить нечто важное. В конце концов он махнул на Гэвина рукой и дал ему еще один совет: Возвращайся к работе как можно скорее и вместе с напарником. Короче, думал Гэвин, невесело потягивая через трубочку свою несчастную теплую - потому что холодильник в забегаловке потек - колу и глядя на то, как на барной стойке муха присосалась к засохшей капле сиропа, Фаулер умный мужик и он прав. Идея была дрянной. В заднем кармане джинсов Рида лежала свернутая надвое с помятым уголком бумажка с новым адресом Хэнка. Андерсон оставил ее в своем почтовом ящике на случай, если какое-то дерьмо - рождественские открытки от старых приятелей и налоги - будет приходить на старый адрес. Что ж, Гэвин стал первым, кто пришел на его старый адрес, и чувствовал он себя именно дерьмом. До того, как пойти к Хэнку, он перевернул вверх дном буквально каждый уголок сраного Детройта, прошерстил мотели и сервисы Киберлайф, вышел на пару укрытий сбежавших машин, но разбираться с ними не стал, поднял на уши эту новомодную службу поддержки андроидов, визитки которой RK800 подсовывал каждому, с кем говорил, вроде тех подозрительных парней, что стучат в вашу дверь и предлагают поговорить о господе нашем. Ладно, вообще-то Коннор не делал ничего плохого, Гэвин ему позволял, хоть это ходячее благодетельство и раздражало. Раздражало еще и то, что отследить местонахождение консервы оказалось невозможным - похоже, он извлек свой треклятый диод или перенастроил его, и Гэвин впервые был огорчен тем, что мало смыслил в девиантных уловках и прежде даже не пытался в них вникнуть. В их с Коннором маленькой команде он отвечал за запугать-врезать и отдать команду, а Коннор отвечал за то, чтобы команду не выполнить, обсосать свои пальцы - или пальцы Гэвина - и уладить всё остальное, что касалось девиации. Липким страхом обдавало внутренности от того, что нигде, абсолютно нигде Коннора не было, а его исчезновение было полностью на пребывавшей долгие годы в коме совести детектива Рида. Верно, что андроиды не оставляют отпечатков. В тот день Коннор вышел из уборной, покинул участок, угодил под пару камер уличного видеонаблюдения, и на том его след оборвался. Конечно, кто может лучше копа знать, как пропасть без вести? Единственным местом, где мог найтись RK800, оставался дом Хэнка. Ещё, конечно, возможно, что Коннор сбежал так далеко, что Гэвин никогда его не найдет. Возможно, Коннора вообще нет в живых, действительно нет нигде, но эту мысль Рид с содроганием отбрасывал. Он нервно чиркнул колесиком зажигалки и закурил в ссаной забегаловке у трассы где-то между Индианаполисом и Цинциннати, где от жары пахло густым гудроном и соусом чили, которым щедро заправляли бургеры с жирными котлетами. С первым же затягом и привкусом горечи на языке Гэвин подумал о том, что Коннор, если однажды Рид все-таки отыщет его, вряд ли обрадуется их встрече. Чуть позже Гэвин развернул карту и разложил ее на соседнем сидении своей машины, скрыл глаза за черными солнцезащитными очками и продолжил путь. Ни черта Коннор не видел, когда выходил из уборной. Он слышал, как за его спиной закрылась дверь, отчетливо слышал стук собственных ботинок по полу на каждый шаг и отчаянно не мог скорректировать траекторию движений. Он искал выход, но не мог его найти. Оптический блок накрыло красной сигнализирующей о стрессе пеленой, сковывающей по рукам и ногам, но RK800 шагал через силу быстро, прочь, прочь. Всё это одна огромная ошибка. Гэвин напарник. Гэвин ему симпатизировал, специфично, сложно, программа социализации его выносила с трудом. Его и обычные люди-то не переваривали. Но Гэвин должен был его выслушать. Гэвин не относился к нему враждебно - это Коннор знал. Но он представлял угрозу сейчас, прямо сейчас он был опасен, враждебен. Гэвин пихал его в плечо, когда Коннор уходил в свой внутренний информационный поток и подолгу не обращал на него внимание, Гэвин скалился на тех, кто хреново отзывался об андроидах, пусть сам был не лучше, Гэвин трепал Коннора по волосам, когда был чем-то доволен, они могли сидеть на одном диване, они были на равных в каждом расследовании. Гэвин Рид имеет склонность к насилию. Он хвалил Коннора, он называл его умницей, он называл его хорошим мальчиком. У Гэвина проблемы с самоконтролем. Они боролись в шутку, они неплохо сработались и, казалось, они понимали друг друга. Гэвин непредсказуем. Гэвин вторгался в систему Коннора, раз за разом вдалбливался глубже, а Коннор не выходил из мыслей Гэвина. Программный сбой. Сбой. Они были связаны крепче, чем сами могли вообразить, так много было между ними, что не только программа Коннора обвалилась, но и что-то в Гэвине, по всей видимости, закоротило тоже. Коннор шел по коридору, случайно подключаясь к приборам, и свет то и дело разрывался за ним, и кожа рассыпалась по лицу и шее, оголяя белые панели, он перегревался в груди, где тарабанил изнутри насос, и холодел в ногах и кончиках пальцев, откуда волнами отливал тириум, и всё пытался избавиться от назойливого красного мерцания повсюду, куда смотрел, и смахивал рукой всплывающие ошибки. Он думал, что нужно обратиться к кому-то за помощью, но на кого здесь можно положиться? Дрожащей рукой Коннор вытащил из кармана монету и перебросил ее в другую руку, но не поймал. Монетка стукнулась об пол и укатилась, пропав из суженного радиуса видимости. Сбой. Коннор прорвался через красную стену в тот момент, когда неловко, пошатнувшись, вывалился из дверей участка. Он устоял на ногах, моргнул несколько раз, потер свое лицо руками и ощупал грудь, нажал прямо напротив тириумного насоса через рубашку, подрагивающими пальцами потрогал там, где должно колотиться сердце, и поднял взгляд. Солнце промелькнуло в глазах и запуталось в темных волосах, когда подул ветер. Высоко над Коннором пролетела птица. Может, это был дрозд? Его память воспроизвела последнее, что шепнул ему на ухо Хэнк, когда прижал к себе, перед тем, как сесть в старенькое авто и захлопнуть за собой дверь. Южная Каролина, портовый город Чарльстон, Восток Баттери 19 Е. Когда Гэвин оказался на пути в ебаное Кентукки, где оборвалась сотовая связь и осталось всего полбутылки воды, он в полной мере осознал, что выбрал не самый удачный - самый неудачный, блядь! - маршрут. Через полчаса его тачка заглохла и он вышел и наорал на неё. Ему это, конечно, не помогло. Выпустить пар не помогла даже отчаянная фантазия о прохладных пальцах и вместительной и мягкой глотке Коннора. Казалось, Рид не имеет никакого права расслабляться с мыслями о RK800, когда понятия не имеет о его состоянии и местоположении, об отношении Коннора к нему теперь, когда Гэвин так безысходно перед ним проебался. Это даже показалось Гэвину забавным: он делал так много хуйни, не интересуясь мнением Коннора, а теперь нуждался в согласии Коннора на то, чтобы подрочить на него в заглохшей на границе штатов тачке. Гэвин только потянулся к своей ширинке, чтобы сбросить накопившееся за день в нагретом под палящим солнцем салоне напряжение и злобу, и даже попытался вздрочнуть, откинувшись на сиденье, но пары неловких, грубых и бессмысленных движений насухую хватило, чтобы оборвать процесс на середине - настроение не то, и не было смысла пытаться поправить ситуацию мастурбацией в кулак в не самой удобной позе или приободриться жирным бургером с чили, купленным у ниггера. Рид без удовольствия сжевал его - размякший и острый - на ужин. Ночевать он был обречен посреди одинокой трассы, окруженной дикими холмистыми равнинами, а единственное, что могло помочь ему... Единственный, кто мог помочь ему, был за сотни миль от Гэвина. Дремал детектив, скрючившись на заднем сидении машины, и его сон был таким же хреновым, беспокойным и коротким, как всю неделю с тех пор, как исчез его сраный, раздражающий, такой правильный мистер консерва. В тот день, в уборной, Коннор пытался что-то важное сказать ему, но Гэвин не слушал, а теперь это стало его чертовым проклятием. Он прекрасно знал, что облажался. Сильнее, чем когда-либо. Перед тем, с кем хотелось быть чуть лучше, чем то дерьмо, каким Гэвин являлся на самом деле. Он прекрасно знал, что не подарок. Хэнк Андерсон тоже подарком не был и вроде бы раньше он андроидов на дух не переваривал, но теперь казалось, что Коннору с ним лучше. И это - чувство собственной ущербности, осознание, что он не достоин - заставляло Рида ревновать еще яростнее, тревожнее и больнее. С одной стороны Риду не верилось. Кто бы в здравом уме предпочел ему деда? Коннор предпочел. С другой стороны, он в принципе понимал, что после всего, что он сделал, кто угодно в здравом уме - даже машина! - предпочел бы ему кого-то более нормального и понимающего. Хэнк понимающий. Он знает, что такое отцовство, он знает, что значит иметь семью и любить, и потерять, значит старик умеет дорожить. Гэвин ворочается в машине, укрываясь курткой, и недовольно вздыхает. А что умеет он? Отпускать пошлые шуточки, попадать по движущимся мишеням и, как каждый уважающий себя американский школьник, пердеть подмышкой? Этим мастерством, пожалуй, не похвастаешься. Хотя... Социальная программа Коннора будет в восторге, она, должно быть, такое убожество еще не встречала. Гэвина вдруг озаряет. Программа Коннора... полетела? То есть, вся его система накрылась окончательно? Он же хренов девиант. Ему захотелось увидеть поскорее гребаную консерву, увидеть Коннора и поговорить с ним. Рид не видел его больше девяти дней, а до этого почти каждый божий. Он приподнялся на локтях, тяжеловато вздохнул и вышел из машины. Впервые за долгие годы Рид увидел над собой черное небо с россыпью мелких звезд и услышал тишину. Вокруг не было ни души на границе Кентукки. Гэвин присел на капот, тот скрипнул, и он глубоко вдохнул всей грудью. Рано утром его машина завелась без особых усилий, а проезжающие мимо на разрисованном фургоне студенты поделились прохладным пивом. Дорога от Детройта до места назначения заняла бы часов четырнадцать, но у Гэвина ушло почти двое суток со всеми вынужденными остановками. А когда он, наконец, прибыл, уставший и небритый, остановился на дороге перед небольшим аккуратным домом, теперь принадлежавшим Андерсону, и осмотрелся, его пробрал страх. Что, если Коннора здесь нет? Дом был одноэтажный, участок земли маленький, явно не из дорогих, но располагался неподалеку от побережья. До Северной части Атлантического океана было рукой подать, честное слово, идти минут пятнадцать, так что Гэвина сразу обдало свежестью, жгучей солью и чем-то рыбным. За домом Хэнка простиралось поле подсолнухов, лениво светящихся желтым и вертящих головами под горячим газовым шаром, а по бокам от него на небольшом расстоянии между деревьями и оградами были выставлены точно такие же маленькие домишки. Зелени здесь было много - у Рида аж запестрело перед глазами. За низкими оградами у многих жителей наблюдались ухоженные садики. Гэвин вязко сглотнул и шагнул вперед. Дверца ограды под его рукой скрипнула и откуда-то из-за дома залаял пёс. Как его там, подумал Рид, Су... - Сумо! - послышался знакомый голос. Рид буквально ощутил, как у него похолодел позвоночник и всё внутри обмерло, а ноги наполнились тяжестью. Коннор, это был его Коннор. Блять. - Сумо! - позвал Коннор снова, а Сумо уже со всех ног спешил проверить, кто вторгся в их дом. Он идёт, сюда идёт. Гэвин замер, как истукан, и остро ощутил себя мальчишкой, который хочет сорваться с места и позорно сбежать. Он проделал огромный путь, а сейчас готов был спасовать, потому что не знал, как отреагирует Коннор, когда увидит его. Придурок, чертов придурок, зачем ты пришел, почему не дал Коннору жить спокойно? Он не обрадуется. Он будет смотреть с отвращением, потому что Коннор теперь тебя ненавид... Коннор вышел из-за дома, пытаясь нагнать Сумо, и встретился взглядом с Ридом. Его шаг постепенно замедлился. Трава под лапами Сумо шуршала, и откуда-то издалека, казалось, донесся шум накатывающей на берег волны. Рид стоял, не шевелясь, и смутно чувствовал, как большой пёс недоверчиво обходит вокруг него, задевает своим тяжелым лохматым боком его ногу и влажным носом тычется ему в пальцы, а Коннор стоит там... в нескольких шагах от него. Коннор в свободной и очень легкой, развеваемой тёплым ветром рубашке с дурацкой гавайской расцветкой, в рубашке Хэнка, и бежевых хлопковых брюках, ведь здесь, в Южной Каролине, уже пришло лето. Диод не был извлечен из виска и он показался Риду таким синим, будто в нем отражалось небо. Волосы трепал ветер. - Коннор, Сумо, что у вас там? - раздался голос Хэнка, потревоживший тишину и вернувший в мир остальные звуки. Громкое горячее дыхание Сумо прямо в ладонь, трепещущие на ветру треугольные цветные флажки, протянутые на веревке между столбами, и сушащееся белье, людские голоса, шум на дороге. За дверью послышались шаги, и Хэнк вышел из дома на небольшую веранду. - О... Господи Иисусе, - прокомментировал он появление Гэвина. Гэвин чувствовал, как Сумо заливает ему слюной всю руку. Что ж, не так всё плохо, думал Гэвин. В дом его, по крайней мере, пустили, даже усадили за стол и поставили перед ним тарелку с едой и стакан воды. Примерно так много лет назад Гэвин чувствовал себя, когда пришёл за своей первой девушкой к ней домой, чтобы отвести её на выпускной бал, а напоролся на ее отца и в итоге сидел с ним и целый час доказывал, что не имеет на счет его дочери никаких дурных намерений. А это было нелегко, потому что дурные намерения он, конечно же, имел. Как и почти все парни на ссаном выпускном балу! Это же, блять, нормально, ясно? - Думал, вы сработались, - с нескрываемой иронией протянул Хэнк и взглянул на Рида, подняв густые брови, мол, ну и как ты объяснишь мне эту хуйню? Гэвин подавился куском жареной рыбы. Хэнк посмотрел на него взглядом "что, косточка в горле встала?" Рид прокашлялся в кулак. - Ты знаешь, когда Коннор пришел сюда, выглядел он не лучшим образом, - Хэнк покивал, поджав губы. - И я догадываюсь, благодаря кому, - он неопределенно покачал вилкой перед Гэвином, у которого на шее от негодования начали проступать красные пятна. Андерсон сидел перед ним выбритый, заботливо подстриженный и трезвый, хоть и с испещренным морщинами лицом, крупный, в майке без рукавов, чуть загорелый и местами с непривычки обгоревший - плечи и нос у него были чуть покрасневшие - и смотрел внимательно и насмешливо, так что Рид мог хорохориться сколько угодно, но все равно ощущал себя на его фоне стремным и каким-то несчастным. К счастью, Коннор к их столу не присоединился. И что-то подсказывало и Хэнку и Гэвину, что его здесь не было отнюдь не из-за того, что андроиды не употребляют пищу. - Я знаю, что ты неплохой парень... в целом, - неторопливо продолжил Хэнк. Риду захотелось закурить. - И понимаю, что между людьми всякое случается. Между людьми. Гэвин удивился тому, как Андерсон привычно и легко произнес это, но, в общем-то мысленно даже согласился. Все еще не понимая, к чему клонит Хэнк, он неопределенно кивнул. - Но, скажу тебе откровенно, - Хэнк откинулся на спинку стула, скривив губы. - Ты обосрался по полной программе. На месте Коннора я бы выгнал тебя взашей. - Ебаная Каролина - это не близко. Но раз уж меня сюда занесло, то я должен с ним поговорить, - вставил Гэвин. - Ну, - Андерсон усмехнулся еще шире, глядя на Рида, и отпил из своего стакана, - это уже ему решать. Посмотрим, захочет ли он. - А ты типа его от меня защищаешь? - Гэвин осклабился и скрестил руки на груди, поглядев на Хэнка исподлобья. - Я типа хочу, - в тон ему парировал Хэнк, прибив его взглядом к стулу, - чтобы ты был человеком, а не куском говна. Гэвин ковырнул вилкой рыбу на тарелке и какое-то время они сидели молча. - Так что у тебя с жестянкой? - решился-таки спросить Гэвин. Хэнк странно на него посмотрел и почему-то рассмеялся. Это решение, видимо, было озвучено между Коннором и Хэнком, потому что Риду никто ничего не сказал, но ближе к ночи из дома его всё-таки не выставили. Определенно он слышал звуки спора из комнаты, но ни слова разобрать так и не смог. Таким образом он получил разрешение остаться, когда мрачный на вид Хэнк вышел к нему. - Располагайся, - прохрипел он и совсем не радушно бросил Гэвину в руки подушку, кивнув на диван в гостиной, а сам поплелся к холодильнику. - Спасибо, - пробормотал Гэвин и с нажимом потер глаза. Хоть детектив вежливостью и не отличался, но сейчас он был порядком выжат, он хотел принять душ и заночевать по-человечески, он почти не верил, что сможет найти RK800, но нашел его живым, и теперь ему нужен был этот ебучий шанс. Он должен был остаться и поговорить с Коннором. В холодильнике что-то загремело. - Не мне спасибо, - проворчал Хэнк и взял что-то с полки. Рид так и замер, тупо уставившись в подушку. Андерсон прошел мимо него обратно в комнату, на ходу откупорив бутылку, и больше ничего не сказал. Где спал Коннор - в одной кровати с Хэнком или нет - Гэвин не знал, но почему-то сейчас он был вполне удовлетворен любым раскладом и рад тому, что чертов мистер консервная банка нашелся, что он в порядке и просто находится где-то в этом доме, не так далеко от него. Проснувшись следующим утром, Гэвин никого в доме не обнаружил. Он прошелся по коридору, толкнул дверь в спальную комнату, но нашел там только безупречно заправленную - очевидно Коннор постарался - одну кровать. Открытую наполовину раздвижную дверь шкафа и брошенную на стуле рубашку - очевидно постарался Хэнк. Хмыкнув, Рид прикрыл дверь и отправился на кухню в поисках еды. Там он взглянул на часы и узнал, что проспал до самого полудня и, что ж, он охрененно выспался! А еще, если утром его не разбудили и не выгнали, можно считать это хорошим знаком? Когда Гэвин вышел из дома размяться, в лицо ему ударил ветер всё с тем же солоноватым запахом, доносящимся с побережья. По сторонам от Чарльстона раскинулись острова - Моррис, Фолли, остров Салливана и Девиса, - где можно было встретить огромное количество туристов, там были повсюду разложены шезлонги и натыканы белые зонтики, тянущиеся до самых отелей, что возвышались стеклянными многоэтажными великанами вдоль берега с белым песком, дальше от них по островам расположились многочисленные торговые ряды и улочки для пеших прогулок отдыхающих. Но здесь, на краю Чарльстона, пляж был тихий и почти пустынный, диковатый местами и явно больше облюбованный местными жителями и чайками, чем приезжими. Пляж городка был негласно присвоен и поделен между собой рыбаками, он встречал редких путешественников плавающими у берега водорослями, выброшенными на берег причудливыми ракушками и вылизанными до блеска камнями. Гэвин решил отправиться прямиком к берегу и, как оказалось, не зря. Он только подходил к побережью, как увидел вдали две движущиеся фигуры, в которых он сразу узнал Коннора и Сумо. Это мог бы быть очень удачный момент, чтобы поговорить с жестянкой, но что-то остановило Рида. Издали он отлично видел, как штаны Коннора аккуратно подвернуты до колена, но это все равно не помешало им промокнуть. Видел, как он бегает с огромным сенбернаром по пляжу, где больше никого нет, как ступни Коннора утопают в песке и потому движется он неровно, так нормально, по-человечески. Видел, как Сумо забегает в воду, а потом, отряхиваясь, окатывает все вокруг брызгами, а Коннор говорит ему что-то, улыбаясь и не боясь промокнуть, и запускает пальцы в густую спутанную шерсть, притягивая собаку к себе. А потом поднимает с песка небольшую изогнутую палку и швыряет, а Сумо со всех ног бежит за ней. В высоте над пляжем кружили с криками чайки. Никогда Гэвин не чувствовал, что где-то может быть лишним, он просто приходил в любую компанию, в любом месте располагался по-хозяйски, как за бывшим столом Хэнка в участке, на который забрасывал ноги перед Коннором, везде он вроде как свой был, рубаха-парень, крутой коп, хозяин дрянной вечеринки под названием жизнь, понимаете. Но здесь и сейчас... что-то заставляло его стоять в стороне и просто смотреть. И это показалось ему, честно говоря, не худшим занятием. В какой-то момент Коннор поднял голову, осматриваясь, и заметил Рида, стоящего поодаль. Сумо, шумно дыша, как раз подбежал со своей палкой и настойчиво, нетерпеливо пытался впихнуть ее в ладонь Коннора, чтобы продолжить игру. Гэвин увидел, как Коннор взял палку из пасти сенбернара, поднял руку с ней вверх и махнул ему. В этот момент Гэвин почувствовал, как в него впрыснули жизнь, ему стало жарко, но совсем не от палящего солнца.