Я регулярно диагностирую себя

Где бы ни был один из нас – другой всегда рядом. © Над Южной Каролиной на небо пролили оранжевую и синюю краску, их смешала безумная невидимая рука и завершающим штрихом впрыснула белые точки ранних звезд. - Это что еще за херня? - Хэнк в недоумении остановился у приоткрытой ограды. - Это я, Хэнк, - подал голос Коннор, сидящий на ступеньках веранды дома в Чарльстоне, и поднял лицо, по которому сложно было прочесть хоть что-то. Разве что выглядел андроид, как привиделось в полумраке Андерсону, уставшим, как будто это было возможно. - Да уж я вижу, - Хэнк поборол неподвижность и прошел в сад, потянув за собой скрипучую дверцу. Он был уверен, что когда-нибудь они еще встретятся, и это будет хорошим событием, но здесь и сейчас желудок разом сдавило недоброе предчувствие. - Что ты тут делаешь? Коннор решил, что должен объяснить своё появление как можно более ёмко, чтобы не вызвать ещё больше вопросов, но всё происходящее с ним было пронизано человеческим, всё было сложным, незнакомым и непонятым, огромным и переполняющим его, оно не сгладилось за время, проведенное в пути до Южной Каролины, и яростно рвалось из-под голографической кожи. Прямо сейчас Коннор ясно понимал, почему людям сложно говорить о чувствах, почему они предпочитают молчать и, как Хэнк, жаться ртом к бутылке. Находясь в полном смятении он сказал: - У меня было не много вариантов, куда я мог пойти. Его светодиод мигал желтым равномерно, как метроном. Выложить самую суть не получалось, ее хотелось чудом обогнуть, но чтобы при этом Хэнк понял всё без объяснений. Передать ему информацию невербально RK800, к сожалению, не мог. - Мне нужен был, - голос Коннора механически звякнул под аварийное мигание в виске, - друг рядом. Хэнк выглядел напряженным и встревоженным. Самым правильным Коннору вдруг показалось отмахнуться от сказанного, встать, отряхнуться и уйти, чтобы никогда больше не беспокоить старого копа, заслужившего спокойное существование, но еще и отчаянно хотелось вжаться холодным лбом ему в плечо. Это была смесь обжигающей одушевленной неловкости, от которой всё андроидское трещало и что-то иное, чужеродное и уже человеческое, тянуло и дрожало в трубках, в мягких ненастоящих внутренностях. Коннор отчетливо ощутил, как сжалась внутри, возможно, одна из этих трубок. Сжалась и разжалась, быстро запульсировав под грудью. Во рту проступил фантомный вязкий и горький вкус, будто тириум покатил вверх по глотке. - Хэнк, - сдавленно позвал Коннор, - кое-что произошло. Я много чувствую, - неожиданно откровенно произнес он. - Много всего каждую секунду. Если бы я мог описать это... Я сказал бы, что чувствую всем, что есть во мне, - Коннор рассеянно взглянул свои бледные руки, будто они ему не принадлежали. - Я постоянно испытываю что-то. А Хэнк смотрел на него и сам обливался то льдом, то трепещущим пламенем. Жестянка, да? Несносный. Сидел у него в саду, очеловеченный, новый и незнакомый, но какой-то, черт возьми, близкий, и вот уже говорил торопливо, сбивчиво. Чувствовал. - Я машина... и я сломан, - подытожил RK800 и потрогал своё лицо ладонями, выглядел он сумасшедше и глуповато, но именно так выглядят люди, у которых привычная твердь уходит из-под ног. Давай, Хэнк, ты знаешь, что нужно делать. Ты же понимал, что однажды наступит день, когда Коннор изменится насовсем. Когда он постучит в твою дверь снова и будет смотреть на тебя по-настоящему живыми глазами, а не их эмуляцией. - Молодец, что пришёл ко мне, - наконец произнес лейтенант. Просто знал по себе, что "с тобой всё в порядке" или "это пройдет" не помогут, потому что это больше не пройдет. У людей это не проходит. Это, блять, на веки вечные, Коннор, или сколько там в твоем гарантийном сроке. Хэнк выдержал небольшую паузу и протянул руку андроиду, чтобы помочь ему подняться со ступенек. - Нечего тебе тут сидеть, - добавил он по-простому, потому что любое горе вносит хаос и действовать с ним надо поступательно, для начала хотя бы подняться. - Идём, приятель. Сумо нас уже заждался. Коннор замигал диодом. Он ухватился за человеческую теплую ладонь, доверительно сжал ее и встал на шаткие ноги. - И детектив Рид что? - переспросил Хэнк. Он медленно закипал. - Сорвался, - терпеливо повторил андроид и повертел в руках кружку с чаем, который выпить не мог, но Хэнк все равно налил, а Коннор все равно держал ее в руках. - И что это значит? - Это значит, что детектив Рид позволил эмоциям взять верх над собой и поступил необдуманно, а я не справился с давлением. - Коннор, мне принести тебе анатомическую куклу, чтобы ты показал на ней, где ублюдок тебя трогал или мы справимся без нее? - Хэнк поднял брови. - У тебя есть анатомическая кукла, Хэнк? - Коннор защищался как мог. - Нет, но у меня есть андроид, который только что вступил в переходный возраст и пытается скрыть от меня дерьмо, с которым ко мне же и прибежал, - Хэнк тоже был кремень. За прошедшие пару дней они впервые решили поговорить об этом. Они сидели за кухонным столом и для антуража не хватало белой лампы допроса, чтобы по очереди направлять ее друг другу в лицо. - Я просто поражаюсь, - Хэнк откинулся на стуле и развел руками. - Он докопался до тебя, а ты ему не врезал, Коннор? Что вообще между вами происходит? Над столом повисла загруженная тишина. - Наши отношения стали... - Коннор скосил взгляд в сторону, задумавшись, - более человеческими, если можно так выразиться. Мы много вечером поводили наедине и сильно сблизились за время нашего вынужденного сотрудничества. - Ого-осподи, - Андерсон вздохнул и потер переносицу, зажмурившись на секунду. Вот же ебаный кошмар. - Мама, я влюблена в бандита, мам, пожалуйста, не плачь, - припомнил Хэнк хит Бритни Спирс две тысячи одиннадцатого. - Я не понял, Хэнк, - озадаченно признался Коннор. Лейтенант потер лицо рукой и посмотрел на андроида, сидящего напротив него. В одежде, которую одолжил ему Хэнк, видок у него был непривычный. Убрать бы диод - и совсем человек. И если Андерсон после своего ухода в отставку желал этому чудаковатому парню кого-то в напарники, то самым последним кандидатом был Гэвин Рид. У Гэвина не было постоянной подружки столько, сколько Андерсон его помнил, зато были различные зависимости, болезненная любовь к грязной работе, противоречивый характер и проблемы, на которые он, как правило, нарывался сам, но, к тому же, он их бессовестно и с успехом создавал окружающим. А Коннор, если вдуматься, неплохо его уравновешивал, он ведь был ответственным и до зубного скрежета правильным, он был создан разгребать проблемы, он мог быть непреклонным и жестким, как пощечина, а мог быть ненавязчиво дружелюбным, только, видимо, дружелюбие это Коннору вышло боком, раз Гэвин решил, что ему позволено распускать руки. Что бы Коннор ни подразумевал под сорвался, ничем хорошим это быть не могло. - Он трахал тебя? Коннор неопределенно мигнул глазами и загрузился еще больше. Мысленно он во всех подробностях воспроизвел в памяти, как на месте преступления в его рот вошли пальцы и как медленно они двигались в нем, и как он судорожно держался за руку Гэвина, а тот смотрел на него, шептал, и это было... Коннор вспомнил, как удачно он потом иронизировал над непроизвольной физиологической реакцией детектива, а тот только пыхтел, багровел и пытался незаметно для окружающих поправить джинсы. Это было забавно. Светодиод медленно покраснел. А Хэнк смотрел на Коннора и проклинал свое умение вести откровенные разговоры. Коннор то говорил больше, чем стоило, то безнадежно замыкался в себе. Андерсон в принципе никогда не ладил с подростками, но и Коннор-то подростком не был, он все еще был роботом, но очеловеченным, и что, скажите, могло быть труднее? - Ладно, Коннор. Пойдем, - Хэнк кивнул и поднялся из-за стола. - Хочу, чтобы ты кое-что увидел. Пляж пустовал от людей, а ветер поднимал волны и гнал их далеко на берег. Они затапливали белой пеной четверть пляжа и быстро нагоняли одну другу, мягко схестываясь в гонке на влажном песке. Хэнк скинул ботинки и подвернул штаны до колен, а Коннор повторил за ним. Волосы и одежда на ветру трепетали. Сумо бежал следом, буравя тяжелыми лапами песок. - Что, Коннор? - Андерсон с довольным прищуром глянул на андроида, в карих глазах которого убегал далеко за горизонт океан. Ближе к берегу он был прозрачным, потом от самой глубины зеленел и вдали насыщался темным синим свечением. - Видел такое когда-нибудь? Волны почти добегали до их ступней своей непостижимой прохладой. Коннор медленно повернул голову к Хэнку и улыбнулся шатко и смущенно. Чёрт, подумал Хэнк. А вслух скомандовал: - Давай за мной, - и махнул рукой в сторону шуршащих по береговой линии волн. Коннор сразу зашел поглубже и какое-то время смотрел, как соленая вода с пеной обкатывает его голые ноги, хлещет по коленям и тяжестью впитывается в подвернутые штаны, он ощущал, как вымывается из-под пяток и пальцев ног мокрый песок, когда волна сбегает обратно. Он наклонился и опустил руку под воду. Пальцы омыло, через воду и пену то и дело они просвечивались, от кончиков вверх по ладони пополз гладкий белый пластик. Тело наполнилось спокойствием. Это было не механическое равнодушие, а незнакомое сладкое умиротворение. Океан Коннору понравился так же сильно, как удачно раскрытое дело. Так же сильно, как Гэвин, сидящий рядом на диване и треплющий его волосы, поглаживающий маленький светящийся кружок диода. На шестой вечер Хэнк и Коннор сидели на веранде, было тихо. - Я собираюсь вернуться в Детройт, - вдумчиво и убежденно произнес RK800. - Мне следует продумать, как выстраивать наше общение с детективом Ридом в дальнейшем, чтобы оно было благоприятны и продуктивным. - Если ты решил грохнуть Рида, то я в деле, - подхватил Хэнк, искренне считавший, что это единственный способ общаться с Гэвином благоприятно и продуктивно. - Я еще не решил, - серьёзно ответил Коннор. - Он мой напарник. Кольнуло. Ну да, верно, они теперь напарники. Или даже любовники? Хрен их разберешь. - Слушай, - Хэнк повернулся к RK800 и поймал его взгляд. - Если хочешь получить мой бесценный отеческий совет, то вот что я тебе скажу, - лейтенант поджал губы, собираясь с мыслями. - Ты теперь не тот, кем был прежде, понимаешь? Ты и тогда не обязан был терпеть то дерьмо, которое получал от людей только потому, что у тебя кровь другого цвета, но сейчас терпение будет причинять тебе боль, и с каждым разом всё больше. Поэтому постарайся поступать честно по отношению к себе, Коннор. Ты можешь остаться здесь, я не прогоню. Или ты можешь вернуться туда и прибить говнюка, а я помогу тебе закопать труп, окей? Но если хочешь с кем-то близких отношений, тогда не позволяй этому человеку делать с тобой то, чего бы тебе не хотелось. Коннор смотрел на Хэнка и запоминал каждое слово, каждое сохранял в памяти. Он чувствовал нечто... это затапливало его изнутри. Благодарность. - Я всегда на твоей стороне, мальчуган, - сказал Хэнк и дружески пожал его плечо. - Спасибо, Хэнк. - Просто, - протянул Андерсон, - помни, что ты всегда можешь припугнуть его или стукнуть хорошенько. И, уж поверь, все будут только рады. Коннор сидел в спальне Хэнка перед небольшим зеркалом. Его лицо подсвечивал приглушенный свет лампы. За дверью, в гостиной на диване ворочался Гэвин Рид. - Могу я задать личный вопрос? - Ты же всё равно спросишь. Вперёд, - кивнул Андерсон, не отрываясь от планшета. - Мои внешние характеристики сделали, скажем так, располагающими. Но, как человек, я привлекательный? Хэнк приостановил чтение. Что же, он совсем не хотел думать об этом и оценивать андроида. - Почему ты выглядишь как придурок и говоришь странным голосом? - При создании андроидов Киберлайф учитывается фактор восприятия, мою внешность и голос специально разработали для гармоничной интеграции. - Ну, налажали. Коннор сидел в его комнате, он занимал вторую половину его кровати с тех пор, как засранец Рид оккупировал диван, и не хотелось Хэнку... Честное слово, нахрен ему не нужно было оценивать красоту парня, который торчал с ним в одном небольшом помещении всю ночь. Раньше-то андроида можно было оценить как, скажем, новенький бытовой прибор, сковородку с блестящим покрытием, но теперь стало сложнее, и нужно было действовать деликатно, а лейтенант не сказал бы, что хорошо умел это. - Ты не у того человека спрашиваешь, - пробубнил Андерсон и уперся взглядом в экран. - Если я попытаюсь узнать ответ у Гэвина, мне придется выбивать из него признание. Это займет много часов. - Знаешь, - Хэнк вздохнул и отложил-таки планшет в сторону. Он посмотрел на RK800. - Это ведь не совсем ты, да? То есть, - Андерсон махнул рукой, - это просто фантик от конфеты, сечешь, Коннор? Ладно, не стоило называть Коннора конфеткой, но теперь-то уж что. - Если кому-то нравится твоя смазливая мордашка или твой зад, - поспешил объяснить Хэнк, - это вовсе не означает, что ему нравишься ты сам. Коннор помолчал, его светодиод завертелся и замелькал. - Тогда как понять, что ты нравишься кому-то? - Дай ему увидеть себя настоящего, и ты сразу всё поймешь. - Ты же в курсе, что я не против, чтобы ты жил здесь. Сколько угодно, Коннор! - Андерсон повысил голос. - Но на то, чтобы ежедневно лицезреть морду Рида, - он указал рукой на дверь, - в своем доме, я не подписывался. Если честно, Коннор, нам отлично жилось без него. - Я знаю, что Гэвин раздражает тебя, - Коннор старался говорить примирительно, но выходило плохо, он нервничал тоже и, казалось, не знал, как выразить это, поэтому маячил по комнате туда-сюда. - Почему? - Потому что, в отличие от тебя, пацан, я не первый год живу и говнюков вижу за милю. Гэвин тащит за собой катастрофы, он уничтожит себя и тебя. - Ты уверен, что знаешь его, Хэнк? Знал ли Хэнк настоящего Гэвина Рида? Вряд ли, но и желанием узнать не горел. Он шумно выдохнул носом и смерил Коннора тяжелым взглядом, скрестив на груди руки. - Так и знал, что нужно было бежать не в Каролину, а в Канаду. Но чертовы проблемы с чертовыми андроидами и там бы меня нашли, - выдал он и тут же осекся, когда увидел, как переменился взгляд Коннора. Чёрт возьми. На следующий вечер, когда было объявлено штормовое предупреждение, Хэнк встретил Гэвина и Коннора в дверях, и Коннор так сиял, что злиться уже было невозможно. Гэвин сиял тоже. Хэнк поймал себя на мысли, что впервые видел этого ублюдка счастливым. Чем чаще Хэнк наблюдал за ними, тем меньше Гэвин его раздражал, а когда гавкал, так и вовсе смешил. Коннор определенно хорошо влиял на них всех. На Гэвина. Или, может, влияла любовь? Когда однажды утром Коннор загробным голосом сообщил, что Гэвин уехал, Хэнк не сомневался, что на одного ожившего андроида в Южной Каролине скоро станет меньше. Он задался только одним чёртовым вопросом: - Что вообще творится в голове Гэвина Рида? Всё вокруг было в едком дыму, он клубился, пожирая свет, и прожигал пепельные дыры на коже. Риду казалось, что он горит заживо, коптится до черноты, как бифштекс, который потом подадут с дымком, ему казалось, что плавятся легкие, что позвоночник вот-вот горячими углями обвалится и глаза вытекут - так отчаянно они слезились от духоты, и приходилось моргать часто-часто, а во рту было до боли сухо. Горло стянуло. Кожа ссыхалась и одновременно обливалась потом и одежда липла к ней мерзко и жгуче. А потом из темноты показался Коннор, вышел к нему, покачиваясь. Он был белый, совсем голый и пластиковый. И у Гэвина обвалилось всё внутри. Вдалеке загремели взрывы, земля под ногами затряслась и начала постепенно вспучиваться, и мелко, испуганно дрожать. Закричали чайки в высоте над ними, разом взвыло несколько сирен, кто-то запустил красными вихрями в густое темное небо сигнальные ракеты. Гэвин холодел внутри, глядя на Коннора, и горел, горел, горел и дымился снаружи. Он видел, как Коннор открыл свой белый рот и издал нечеловеческий хрип, но Гэвин понял его. В том, что произошло с Коннором, виноват был он один. Они оказались здесь по его вине, он совершил очередную глупость, он снова облажался. Гэвин сделал шаг к страдающей машине и протянул к нему руку, но оступился. Взрыв прогремел совсем рядом, зазвенела земля и дым повалил с удвоенной силой. Гэвин закашлялся и попытался заорать во всё горло, чтобы чёртов Коннор уходил отсюда, бежал, пока может, пока ноги целы, но крик всё никак не звучал вслух, всё никак не срывался с губ, будто наталкиваясь каждый раз на невидимую стену, он превращался в жалкое протестующее мычание, а между тем Коннор приближался к нему. Гэвин видел, как его бескровный рот открылся снова, видел, как из него полился синей жижей тириум. Он дернулся всем телом, упал на колени и наконец смог закричать. И очнулся. Под спиной его простынь была насквозь мокрой и подушка тоже. Гэвин открыл пересохшие губы, вздрогнув, и разлепил влажные глаза. Его лицо ещё горело после сна. Стоило размокнуть веки, как слепяще белый потолок перед глазами мучительно поплыл. Пришлось закрыть их снова и постараться дышать глубоко и размеренно, чтобы переждать накатившую панику. В ребрах ныло, плечо сковывала неподвижность. А потом на пышущий жаром лоб легла холодная ладонь. Рид беззвучно и жалко шевельнул губами, но сказать ничего не смог и провалился обратно в беспокойный сон, решив, что прикосновение ему почудилось. Второй раз он проснулся уже ночью. Единственное, на что хватило сил, это дотянуться рукой до тумбы, нащупать в кромешной темноте стакан с холодной водой и жадно выпить перед тем, как откинуться на подушку. Свет мягко просвечивал сквозь веки и сочился под ресницы. Грудь Гэвина тяжело поднялась, раздувшись на вдохе, и шумно опустилась. Он приоткрыл глаза, перед которыми мутно разлилось новое утро. Гэвин не любил просыпаться, ему это давалось так же нелегко, как засыпать. Так было до того момента, как они с Коннором открыли все самые удобные позы на диване в маленьком домике в Южной Каролине. Он вспомнил свой сон, вспомнил голое пластиковое тело, которое оказалось Коннором. Вспомнил не сон, как наяву взрывы прогремели в Мариотт, где Коннор... Тело пробило дрожью, перед глазами поплыло. - Я ждал, когда ты проснешься, - прозвучало рядом. Что? Сердце пропустило удар. - Мы в больнице. Ты пробыл без сознания двое суток, - снова. Почудилось? - Как твоё самочувствие, Гэвин? Гэвин сморгнул болезненную пелену и медленно повернул голову. Коннор сидел на стульчике у кровати в этой своей позе... точно, в позе прилежного мальчика. В позе живого прилежного мальчика. - Ты, - просипел Рид шокировано, - ты бессмертный сукин сын, - он почувствовал, как в лицо бросается краска, а в теле вспыхивает жизнь. Коннор заулыбался ему. - Консерва, блять, Коннор! - достаточно агрессивно выразил радость Гэвин и попробовал подняться, но под грудью защемило и от боли резко потемнело в глазах. - Тебе следует лежать спокойно, - обеспокоенно и настойчиво посоветовал Коннор и помог Риду поправить подушку и лечь удобнее, придержав его за плечо. - У тебя сломаны два ребра, многочисленные ушибы и растяжение связок плечевого сустава. И твоё лицо... - Как... - хрипло перебил Рид, все еще ошарашенный. Коннор замер над ним и вчитался в его лицо. - Мне повредило ту часть организма, которую вы, люди, называете сонной артерией, - пояснил он и присел уже не на стул, а на край кровати. - Это вызвало обильное кровотечение, но... - Мне показалось, что я видел Ниагарский водопад, - вставил Гэвин. - Я не чувствую боли, поэтому я сумел оказать нам первую помощь, - закончил Коннор. - А что с моим лицом? - детектив тронул подбородок, шикнул сквозь зубы и поморщился. - Оно слегка обожжено, не сильно. Тириум токсичен для людей, но нам повезло, помощь подоспела вовремя. Понадобится время для полного выздоровления, но ты будешь в порядке. - Снова буду красавчиком? - уточнил Рид не без иронии и легонько почесал нос там, где заметен был мелкий старый шрам. - Да, - абсолютно серьёзно подтвердил Коннор. - Ты и сейчас хорошо выглядишь, просто покраснение кожных покровов и жар. Гэвин понимал, что весь из себя тактичный Коннор привирал насчет "хорошо", но сейчас был за эту ложь от души благодарен. - Много пострадавших? - осведомился он. - Достаточно, - ответил андроид. - Это дело не смогут замять. У меня есть все данные, я могу привести численность раненых и погибших в цифрах и рассказать о каждом из тех девиантов, что были там, но врач советовал оградить тебя от тревожных факторов. Коннор замолк и Гэвин ничего не ответил тоже. Они одновременно понизили громкость до минимума точно так же, как до этого набросились друг на друга с репликами. Теперь между ними образовалось что-то новое, оно витало в пространстве, между ними была связь. - Никогда, - вдруг произнес Коннор проникновенным голосом, от которого Рида прошибло необъяснимым, непривычным трепетом. - Никогда, Гэвин, не решай за других. Перед тем, как уехать, ты должен был дать мне выбор, как поступить. - Слушай, жестянка... - протестующе начал Рид, но Коннор медленно наклонился к нему и взял его за руку, и крепко сжал её в своих прохладных ладонях. - Напомню, что я андроид, созданный для помощи в расследовании. Мне нравится моя работа, это было предписано программой, и я собирался вернуться к своим обязанностям сразу, как только разберусь в себе. А ещё... - Коннор склонил голову. - Мне нравишься ты, Гэвин. Это программой не предписано. Риду под футболкой стало мучительно тяжело и жарко, и это совсем не от боли. Коннор осторожно потянул его руку к себе. Их пальцы неторопливо переплелись, и это, блять, было самое невероятное и охуительное, что Гэвин в своей жизни видел. Коннор сидел на его постели в больничной палате и держал его за руку, а у Рида бешено колотилось за помятыми ребрами под тугой повязкой. Коннор коснулся губами его поцарапанных пальцев и выдохнул, сымитировав дыхание. Волоски на затылке Гэвина зашевелились, мурашки так и поползли по загривку, в горле дрогнуло. Гэвин ощутил себя неожиданно открытым, разбитым, уязвимым. Это пугало. Когда-то он бессовестно прикрылся бы восьмисотым от пуль, а теперь самым страшным событием в жизни Рида оказалось то, что Коннор сам бросился, чтобы прикрыть его, как будто Гэвин был этого достоин. Не был, конечно нет. - На хрена? - голос утерял твердость на последних звуках, когда Коннор раскрыл его ладонь и прижался к ней губами. В голове запульсировало: на хрена ты закрыл меня собой, Коннор? на хрена ты здесь, торчишь у моей кровати и держишь мою руку? на хрена я тебе такой? я себя знаю, ты меня знаешь, просто перестань, просто остановись сейчас. Мягкое дыхание пощекотало ладонь, а губы андроида прижались к человеческой коже. Они не были горячими, но рука Гэвина плавилась воском, как и он весь. Коннор прикрыл глаза и провел изнуряюще долго и медленно языком по его ладони. Блядь. Гэвина заколотило изнутри. Коннор целовал его руку. Гладил её, как человек, ласкал, как если бы соскучился, сжимал, будто Рид представлял хоть какую-то ценность. - Я просто пытаюсь быть честным с собой, - сказал Коннор. Гэвин закрыл другой ладонью своё лицо, потому что Коннор был невыносимым. Коннор делал его растерянным и безоружным, безмозглым и несчастным. А еще, кажется, противоречиво счастливым и безнадежно влюбленным. - Пиздец, - отчаянно прохрипел Гэвин, когда Коннор спустился губами к его запястью.