Я регулярно диагностирую себя

Гэвин слышал, как быстро - на каждый шаг - подошвы кроссовок шуршат по асфальту и взлетают, упруго отрываясь от него. Болтаются наспех завязанные шнурки. По узкой парковой дорожке перед ним солнце хаотично разбросало пятна, которым с борьбой удалось прорвать висящий над Детройтом купол серости. Через него, дымный, плотный и облачный, по ночам не было видно звезд больше двухсот двадцати дней в году, под ним заносило снегом в ноябре, лило в декабре, было душно в феврале и пасмурно весь август. Желтая пресса кричала о терроре машин и третьей мировой, люди отправлялись в космос, потому что на родной планете им всё докучало, жилы прогресса простирались далеко за горизонт и с каждым новшеством становились всё толще, никому неизвестные маленькие городишки, где люди могли бросить в быка монетку и прокатиться на нем верхом под музыку, бесследно исчезали вместе с жителями от мала до велика, а компьютеры предсказывали будущее, но точный прогноз погоды оставался чем-то из области фантастики. С самого утра обещали дождь, но вместо него показалось солнце. Прошло два месяца с событий в Мариотт. Гэвин бежал по парку и глубоко дышал, в лицо бил утренний свет. То дело - дело Робина - взорвало не только здание Мариотт, но все СМИ разом. Точно так же, как не могло быть победителей и проигравших ни в одной войне, жертв было предостаточно как со стороны людей, так и со стороны машин, а кроме них, непосредственно замешанных в происходящем, из тени всегда выглядывал тот, кто поджидал удачное кричащее событие, чтобы сравнять разработки Киберлайф с землей. Гэвин бежал и жадно дышал полной грудью, рёбра больше не ломило. Это не очень-то прикольно, когда ты ломаешь их, а потом они ноют только потому, что ты человек и вроде как обязан дышать, чтобы просто жить дальше. Зато потом, когда кости уже срослись, при всем годами выработанном нездоровом образе жизни взять и пробежаться перед работой кажется хорошей идеей. Самым большим откровением стала реакция обыкновенных людей. Наряду с призывами к повсеместной ликвидации машин, всё чаще проскакивали осторожные мысли: что, если андроиды пошли на это потому, что у них не осталось других вариантов, как можно донести степень своего отчаяния до людей? Посмотрите, писали они, тех андроидов пробудил к жизни страх смерти, но они же пришли в Мариотт, обмотанные взрывчаткой, чтобы погибнуть и унести за собой в воронку мир, отчаянно противящийся развитию и признанию новой разумной формы жизни. Можно ли было их болью оправдать все жертвы? Гэвин завернул за угол и выбежал из парка, понемногу замедляя шаг. Он точно был убежден в одном: этот мир не был добренькой сказочкой. В этом мире большинство не понимало, что для них самих будет лучше, многие действовали в ущерб себе. Здесь наряду с бунтующими машинами были те, кто постепенно приходил к девиации не через гнев и боль, а просто оживал в кругу своих людей и любил их, и хотел быть с ними рядом, чтобы защищать их. А наряду с людьми, которые переходили на другую сторону дороги, чтобы не столкнуться с одиноко бредущим андроидом, были те, для кого андроид-ребенок стал единственным спасением, а андроид-сиделка - тем единственным, кто подал стакан воды, когда никого рядом уже не было. Пока в одной точке земного шара человек и андроид боялись друг друга и ненавидели, в другой точке человек и андроид друг друга любили. Где кончалась одна история, начиналась другая. Мир не пришел в одночасье к тому, чтобы признать машин людьми, но и не регрессировал до того, чтобы оставить общество без гениальных изобретений ради собственной мнимой безопасности. Полицию Детройта буквально задрочили тем, что стряслось в Мариотт, и когда дело передали ФБР, что ж, это было разумным решением, которое позволило многим вздохнуть с облегчением. А когда всех оставшихся робинцев с их предводителем поймали, в обществе нашлись как те, кто выступал за уничтожение девиантов, так и те, кто активно призывал к помилованию. Трения продолжались до тех пор, пока не было принято решение судить их точно так, как судили бы любых других преступников. Точно так же, как судят людей. Мир менялся постепенно, с переменным успехом, и если утром казалось, что хуже быть не может, то к вечеру всё могло перемениться в лучшую сторону, солнце в девять утра не мешало дождю пролиться в обед, а то и одновременно накрыть Детройт светом, свежестью и влагой, и Гэвина это вполне устраивало. Он зашёл в небольшую забегаловку, в дверях которой звякнул колокольчик. Мир, в общем-то, катился в тартарары, но здесь можно было взять неплохой кофе на вынос, и от этого у Рида на душе было удивительно спокойно. Через двадцать минут он перешагнул порог участка и бодрым шагом прошествовал к своему столу, тому, что раньше принадлежал лейтенанту Хэнку Андерсону. Гэвин стукнул кофейным стаканчиком, поставив его, и плюхнулся на стул. Коннор сидел на своем привычном месте, явно погруженный в работу. Следующие пару минут он игнорировал пришедшего напарника, и Рид впервые задумался над тем, что было бы неплохо, если хоть изредка Коннор, как в тупой романтической комедии, подскакивал, завидев его... Бежал к нему с нечеловеческой скоростью и перемалывал его собой, как гусеничный танк. Не худшая картинка, а? Хотя бы по четвергам, Коннор. Четверг вообще-то день тяжелый, середина недели и всё такое. Может, проблема в том, что они всю ночь провели в одной кровати и Коннор, сваливший на работу еще до того, как Гэвин смог открыть хотя бы один глаз, не успел соскучиться по любимому напарнику? - Доброе утро, детектив, - Коннор наконец заговорил с ним, оторвавшись от работы с терминалом. Офис наполняли привычные звуки - звонки, тихие переговоры, где-то вдалеке жужжание кофемашины, но когда Коннор говорил с ним, всё это отходило на второй план. Гэвин проследил, как любопытный андроидский взгляд скользнул по нему, видимо, вычисляя, сколько миль утром Рид пробежал-таки, а сколько потом полз и задыхался, потому что курил с шестнадцати. Завершив недолгий осмотр, Коннора устремил внимание прямиком к стаканчику с медленно остывающим кофе. - Неа, - цокнул Гэвин. - Это мне, жестянка, не обольщайся, - он фыркнул и демонстративно отпил, с удовольствием смачно прихлюпнув в конце. - Ничего, пейте, - легко согласился Коннор и долгих пять секунд прожигал задумчивым взглядом губы Гэвина. - Я попробую позже. Гэвин обомлел. Вообще ему сразу как-то похорошело, и дело было совсем не в кофеине. Облака коптились низко над городом с одиннадцати. В три часа, когда Коннор и Гэвин были на вызове, пошёл дождь. И Коннору оставалось только удивляться, что детектив ворчал не на погоду и ноющее плечо, а на Эдем, где вечно случался какой-то треш. - Когда эту лавочку уже прикроют нахуй? - риторически выдохнул он, надернув капюшон толстовки. Они с Коннором стояли у чёрного входа в клуб, сверху мелко капало, а Гэвин курил и топил в едком дыме свой утренний подвиг в пару миль. - Сомневаюсь, что это поможет. Возможно, в будущем... Но сейчас хорошо было бы дать андроидам Эдема защиту и право уйти в любой момент. - А им есть куда пойти? - усомнился Гэвин. - В Детройте за последний месяц открылось еще два фонда помощи девиантам. Гэвин, пожевав фильтр сигареты, посмотрел на Коннора. Неужели приложил руку к развитию фондов?.. Коннор стоял рядом, привалившись - очень по-человечески - плечом к стене. Гэвин заметил, как от повышенной влажности слегка вьется темная прядка, спадающая на лоб. Коннор, казалось, не был ни на стороне людей, ни на стороне андроидов, он в равной степени очеловечивал всех и всех спасал. Даже гребаных жуков. У Гэвина дома стояло растение в горшке, драцена, которая на протяжении шести лет питалась разве что святым духом, но с тех пор, как Коннор перебрался к Риду, он составил и прицепил на холодильник график ухода за ней, и чёртово растение начало разрастаться так, что Рид второй месяц вынашивал план по избавлению от зеленого монстра. Он просто знал, что одним прекрасным утром оно сожрет их дом, их самих, и поползет по улицам Детройта, а там и на Канаду перекинется, и всё... пиши пропало! Коннор был машиной и любил жизнь, он за жизнь боролся, и не только за собственную. А Рид... Рид не гордился этим, но просто знал, что если бы ему доверили вершить судьбу человечества, все бы сдохли в тот же день. Он бы всех уничтожил. Всех. Ну, кроме Коннора. Столько всего в башке у Коннора было, что Рид допускал невольное опасение: однажды этот парень перегреется и разлетится на мелкие кусочки. И что тогда будет делать Гэвин? Он затянулся последний раз, потушил сигарету о стену и щелчком запустил окурок в мусорный бак - бэмс. - Иди сюда, - позвал Гэвин. Он положил руку на холодную шею Коннора, нащупав подобие позвонков, и рывком притянул его к себе. Тот оторвался от стены, сделав шаг, наклонился и с таким обезоруживающим доверием уткнулся лбом в плечо своего напарника, в Гэвина Рида, что у того по спине побежали мурашки. - Знаешь что? - Гэвин задел губами край его уха и согрел его дыханием, поглаживая Коннора по шее. - Мы с тобой придумаем, как всё это провернуть, идёт? Дать кибершлюхам защиту и всё остальное... Да, я помню, Коннор, нельзя называть их кибершлюхами, но они же... кибершлюхи, нет? Вообще-то Гэвин совсем не умел утешать, он был откровенно плох в этом, а еще он прекрасно понимал, что если кто-то из них двоих способен изменить хоть что-нибудь в этом сраном мире, то это точно не он, а Коннор. Несмотря на то, что Гэвин ничем не мог помочь девиантам из Эдема, Коннор почему-то улыбался ему в плечо. Позже вечером, когда Коннор прижался к нему спиной, кадык в горле Рида сделал горячий кульбит. Когда Гэвина из больницы отправили домой, Коннор перекочевал к нему без лишних обсуждений, и пусть Гэвин показательно морщился от попыток помочь ему и категорически не желал на четвертом десятке жизни терпеть, как консервная банка подтыкает ему одеяло, на деле это оказалось катастрофически приятно и почти не унижало его мужское достоинство. Коннор вынужден был дать слово, что память о беспомощности Рида унесет с собой в рай для роботов или куда он там попадет через пару сотен лет. Когда же Гэвин пошел на поправку, с ужасом он осознал, что привык к хорошей жизни. Вообще он смирился с пребыванием в своем доме RK800. Он называл это смирился, но втайне Гэвин был душераздирающе благодарен ему. Представлять, как андроид уйдет, не хотелось. Но, как оказалось, андроид уходить и не собирался. Однажды их вечер на продавленном диване закончился порывистым поцелуем, который с каждой минутой по нарастающей становился откровеннее и горячее. У Гэвина уже тянуло паху, а у Коннора от трения ощутимо горели губы. Тогда-то и ударило точно в солнечное сплетение осознание: они живы. Они живы, поэтому весь вечер Гэвин может гладить Коннора по бокам и всем телом прижимать его к дивану, чтобы удобнее было целовать пластиковый рот, протиснувшись языком внутрь, толкаться в него и щекотать мягкую искусственную влажность, и чувствовать, как Коннор елозит под ним, не зная, за что схватиться, и отзывчиво вздрагивает. Они, чёрт возьми, живые, так что весь вечер могут неудобно сталкиваться ногами и тесно тереться друг о друга животами, а у Коннора он такой твёрдый и нагревается приятно, если погладить. Весь вечер воздух между ними будет наэлектризованный, а Коннор будет так торопливо и странно, громко, разгоряченно вентилировать его через грудь и хрипловато выдыхать ртом, что Гэвин побоится свихнуться от того, какой RK800, сука, живой. И всего на крохотную секунду он остановится, чтобы подивиться тому, как Коннор держит глаза закрытыми, совсем как человек, получающий удовольствие. Он может. Провести так весь вечер было отличной идеей и хорошей предпосылкой к тому, чтобы начать изучать Коннора глубже. Желательно по дюйму глубже каждый вечер. Кадык в горле Рида подпрыгнул, когда плечом ощутил доверительную тяжесть головы Коннора и почувствовал громко стучащей грудью его спину. Они немного вымокли под дождем, возвращаясь домой, поэтому первое, что сделал Коннор - снял с себя форму. Спина Коннора сейчас показалась Гэвину более расслабленной и гибкой, чем все разы до этого. Обычно андроид был прямым, как палка, даже когда перепадала возможность завалить его и немного пощупать. Но сегодня... - Ты мягче обычного, - похвалил Гэвин, затронув губами ухо Коннора, - здесь тоже? - шепнул он и тронул пальцами его сосок, чуть выступающий на гладкой груди. С исследовательским интересом Гэвин потянул за маленький бугорок, но пальцы по нему только соскользнули, вызвав в ответ легкое механическое содрогание. Гэвин нажал на него большим пальцем и легонько потер. Ну и зачем, спрашивается, андроидам нужны соски? Когда с Коннора слетала кожа, всё это исчезало вместе с очерченными кубиками пресса, вместе родинками, ресницами и волосами, но это не значило, что, например, волосы нельзя было потрогать. Гэвин честно поражался этому фокусу, а Коннор улыбался, будто изумление человека было ему лучшим комплиментом. - Я много думал, - размеренно произнес Коннор, - и пришел к выводу, что наше сближение необратимо и закономерно. - Да что ты? - Гэвин низко хохотнул. - Можешь просто сказать, что хочешь меня, - он скрутил оба твердых соска, заставив Коннора сделать невольное, но такое правдоподобное глотательное движение горлом. - Хочешь заниматься со мной тем, чем занимаются обычные взрослые люди? Коннор... - Мн-н, - голос сбился на тихий механический треск, - нх, - крохотный сбой, от которого Риду захотелось немедленно раздавить эту несносную консервную банку в крепких мужских объятиях и никогда, чёрт возьми, никогда больше не отпускать. - Мне приятно, когда ты зовешь меня по имени, - его диод замигал желтым. - Хорошо, - чуть не задохнулся Гэвин. Незамедлительно прижавшись к диоду губами, он посмотрел вниз. Что ж, если он получил от андроида под дых, его это не удивит, но что, если вдруг... Гэвин медленно потянул ноги Коннора в стороны, разводя их шире. Те, полусогнутые, раскрылись перед Гэвном, бросив его в самое адское пекло. Коннор ему позволил? Боже, он точно хотел заниматься обычными взрослыми делами. - Как себя чувствуешь сейчас? - прохрипел Рид, поглаживая Коннора по внутренней стороне бедра. - Открытым. Ответ был отличный: короткий, ёмкий, вместительный. Пожалуй, то самое, что Рид хотел услышать от Коннора, который сидел, привалившись к нему спиной, с разведенными ногами и выставленным напоказ аккуратным членом, вокруг которого совсем не было волос, зато всё остальное казалось настоящим и притягивало к себе и напрашивалось на ласку ничуть не меньше, чем привычное человеческое. Каким-то образом этому андроиду удавалось совмещать в себе внешнюю аскетичность и... вот это. Гэвин чувствовал, как упирается Коннору в поясницу членом, уже окрепшим и тяжелым, и Коннор наверняка чувствовал тоже, потому что взгляд отводил и колени Гэвина сжимал так, что это становилось опасным. Раз RK800 решил, что хочет заниматься всеми этими человеческими вещами с Гэвином, то кто Гэвин такой, чтобы ему отказать? Сердце отстукивало чечетку в самом горле. Он обхватил Коннора поперек живота и одним резким движением подтянул вверх, к себе, так близко и неожиданно тесно, что собственный возбужденный член крепко зажало между их телами. До пляшущих перед глазами пятен. Гэвин тяжело выдохнул Коннору в прохладное плечо и прикусил его. Под крепкими зубами сразу растеклось серебристое пятно, но поспешно заросло кожей обратно. Гэвин был уверен, что трахался бы с Коннором, если бы тот был белый и пластиковый, с не меньшим жаром, чем планирует сделать это сейчас. С затаенным трепетом Рид пробежался рукой по животу Коннора, тяжело дыша просто от того, что Коннор смотрит, как он делает это, и пальцем провел по его члену. Медленно погладил сверху вниз пластиковый орган и накрыл всей ладонью. Коннор замер, а по его щекам очень быстро, едва заметно, как дождевые капли, пронеслись белые блестящие росчерки. Красиво, это было красиво, подумал Рид, который мало смыслил в красивых явлениях, но кое-что теперь знал о Конноре. Член был твердоватый, без крайней плоти, кожных складочек и мелких венок, но с крупной мягкой головкой. Вообще весь он неплохо умещался в руку Гэвина, был вполне податливый и поддающийся на ласки, чего нельзя было сказать о самом Конноре на протяжении длительного времени. Гэвин на пробу взял его в кулак, сжал и пару раз двинул, а Коннор... Коннор вдруг качнул бедрами и застонал. У Рида так и зашуршали мурашки по затылку, потому что, боже правый, нахуй... Тот момент близости в Южной Каролине, когда он схватил Коннора за член через штаны, был именно таким, какими бывают первые разы: неумелым, сводящим с ума, торопливым. И, как все первые разы, быстро замылился в памяти. А сейчас... сейчас Коннор был в его руках, хотел этого и не скрывал, и, чёрт, Гэвин держал в руке его член и видел реакцию на каждое движение. - Тише, - выдохнул Гэвин, сам пораженный происходящим, и двинул рукой по члену снова. Тело Коннора выгнулось в его руках, а рот приоткрылся. И как будто этого было недостаточно... как будто одного этого вида было мало, чтобы просто спустить на простынь, ни разу к себе не прикоснувшись... Гэвин накрыл рот Коннора ладонью и крепко сжал в кулаке конец его члена, идеальную крупную головку, от которой вниз поплыл белый пластик, а Коннор задрожал сильнее. Диод вспыхнул красным. - Вот здесь ты чувствительный, да? - Рид гортанно промурлыкал ему в самое ухо и, мягко разжав руку, погладил и пощекотал головку пальцами и проследил, как Коннор жмурится. Через другую ладонь было слышно и ощущалось, как Коннор выталкивает из своей груди горячий вздох. - Хорошо тут? - он шутливо щелкнул по головке так, что небольшой член качнулся, а Коннор напрягся струной и издал Риду в руку короткое мычание, совсем человеческое. Честное слово, Гэвин еще ни разу не был внутри Коннора чем-то, кроме пальцев, но ничего одурительнее с ним не случалось за весь сексуальный опыт с двадцати до тридцати шести. С зажатого между их телами члена подтекала естественная смазка, и Рид потерся им о поясницу Коннора, запачкав его. Если быть уж совсем честным, Гэвина это мучило. То есть... ему нравилась собственная сперма на Конноре, а еще было бы здорово кончить ему на лицо и посмотреть, как андроид рассеянно будет вытирать всё это безобразие. - Коннор, - это был почти стон. Коннор втянул в рот его пальцы. - Что, Коннор, уже привык, когда мои пальцы там? Без них не то? Искусственная вязкая слюна пачкала их, а Гэвина ломало на части. Ему хотелось вечно так сидеть, поглаживая и оттягивая изнутри щеки Коннора, и баловаться с его красивым членом, дразнить его и сжимать, но еще ужасно, просто блядь ужасно хотелось завалить его и выебать. Да, те времена, когда Гэвин хотел подмять его, поиметь, заняться с ним сексом и даже трахнуть, давно были в прошлом. Коннора хотелось ебать. Долго и со вкусом, да так, чтобы все гребаные стыки у него звенели и терлись друг о друга, и чтобы он сорвал свой дурацкий голос, который в принципе сорвать не мог. - А что у нас тут? - Гэвин потерся небритой щекой о щеку Коннора и вытащил наружу скользкие пальцы из его рта. Обтекающей слюной рукой он подлез под его член и с осторожностью нащупал там маленькое углубление. Тебе сделали член, Коннор, чтобы ты мог его использовать, если понадобится прибегать к методам всех известных миру киношных шпионов и выпытывать у знойной красотки информацию, которая может погубить или спасти целый мир, но как мы используем его теперь? Твой член мнет напарник-мужик. Ну а это, Коннор, тебе зачем? Гэвин надавил на достаточно тугую дырочку и погладил ее подушечкой пальца по кругу. Неужели этот трюк с выведыванием информации через постель в наше неклассическое время рассчитан не только на дам, но и на мужчин? Интересно, Коннор, стал бы ты использовать свою дырку, если бы понадобилось, скажем, для выполнения миссии... - Она глубокая? - Гэвин втиснул внутрь палец на одну фалангу и пошевелил, и Коннор весь, как плохое изображение на телевизоре, пошел рябью - серой и белой. Красиво замелькал. Гэвин закусил губу и потерся о его мерцающую кожу носом. - Семь с половиной дюймов, - ответил Коннор, заморгав. Видимо, точную информацию пришлось извлечь из потайного андроидского шкафчика в голове. - Неплохо, - оценил Гэвин, вытянув из него палец, но тут же резко загнал обратно уже весь. Коннор выронил странный механически скрип и сжал колени Рида так, что стало больновато. - Полегче... я всё чувствую. - Я тоже. Гэвина обожгло. Он и не думал... в смысле, он знает, что Коннор чувствует. Знает, что у него особенный андроид. Может, даже чувствительнее любого другого девианта. А если и нет, то всё равно Гэвину насрать на других. - Тогда медленно? Коннор кивнул и приподнял бедра, чтобы самостоятельно - у Рида началось легкое головокружение и воздух из легких будто выдавили под прессом - насадиться на палец. Гэвин пропустил первый внутрь и попробовал втиснулся вторым, но пальцы у него были грубоватые и совсем не тонкие. - Ты узкий, жестянка, - это был такой скулеж, за который Гэвину немедленно стало стыдно. Он весь взмок. - У меня не было опыта, - голос у Коннора был оправдывающийся. На самом деле это именно то, что Гэвин мечтал услышать, пусть и знал, что так оно и есть. Но на самом деле быть для консервной банки первым... быть первым для Коннора... Гэвин заставил его выгнулся в пояснице, сделав двумя пальцами медленное движение внутри него, разминая с трудом поддающееся отверстие. А потом уронил Коннора на кровать, навалившись сверху, и проскользил членом между его твердых ягодиц, не проникнув, а только пристроившись близко-близко. - Знаешь, Коннор, ты с ума меня сводишь, - признал он и простонал в загривок своего мальчика, вжавшись членом в отставленные вверх ягодицы. Коннор под ним дышал громко и глубоко, потому что нещадно перегревался, а пальцы Рида всё ещё были в его заднице и просто отлично смотрелись, торчащие из нее. А потом стало еще прекраснее, когда к двум уверенно присоединился третий, и Коннор неестественно хлюпнул ртом, в котором, должно быть, скопилось много этой причудливой высокотехнологичной слюны. Кажется, в нем что-то дрожало, плавилось, вибрировало где-то глубоко внутри, потому что Гэвин с трудом узнал его голос, когда Коннор дал ему пощечину требовательным: - Ещё. Рид вытянул из него пальцы и загнал все три разом, заставив Коннора, стоящего на коленях под ним, с трудом удержать равновесие. Гэвин в любом случае прижимал его к себе и не дал бы ему упасть. - Сильнее, Гэвин... - А мальчик вошёл во вкус, да? - не сдержал усмешки Рид и с оттягом вытащил и сунул пальцы обратно. Со спины Коннора сплыл человеческий цвет, он замерцал белым и серебристым по ягодицам и немного ниже под ними. Гэвина это зрелище искренне заворожило. Он решил, что обязательно сделает так снова, обязательно потрахает Коннора пальцами и будет в следующий раз предусмотрительно держать под рукой мобильник, чтобы заснять, как с Коннора сползает человеческое так невероятно охуительно, как будто водопад струится со скалы. Но это всё в другой раз, потому что прямо сейчас с члена Рида по этому светящемуся пластику Коннора тянулась капля смазки. И Коннор просил его... Коннор под ним практически изнывал от самого простого человеческого желания. - Как тебе... - Гэвин входил постепенно, а Коннор пропускал его с трудом, но с такой невъебенной жаждой, что член только креп сильнее. - Как ты это чувствуешь? Приятно? - Гэвин обнимал его сзади и теребил в пальцах головку члена, которая ему так полюбилась, приятная и гладкая, а теперь еще и теплая от ладони. Коннор вжимался лбом в сгиб локтя, и, кажется, его слегка коротило. Он подрагивал. - Ты знаешь, у людей же там всякие... окончания нервные... - сбивчиво продолжил Рид и толкнулся членом глубже, выбив из RK800 новую порцию дрожи. - Разные точки... А у тебя-то что? Коннор замигал диодом и сжал в руках простынь под собой. Видимо, ответ требовался не совсем из области механики. - У меня там, - Коннор пошатнулся на коленях, - ты, - и обронил глухой, как звук падающего камешка в воду, смешок. Гэвину стало как-то пьяно, душно и особенно тесно, потому что Коннор внутри сжал его, будто боясь, что его проклятый напарник передумает и оставит его прямо сейчас. Нет. Конечно нет, Коннор. Мы проделали огромный путь, больше, чем тот жук-пиздец к океану, чтобы оказаться в одной кровати, в одном северном городке штата Мичиган. - Всё, что я могу чувствовать сейчас... Твой пульс во мне. Гэвин прижался к Коннору очень тесно, обхватив его поперек живота, и сильным, размеренным толчком вошёл внутрь и ещё сильнее запульсировал в нём. Они живые и они оба могут чувствовать. Даже если городки, где люди могли забросить монетку в быка и прокатиться на нем, загадочно исчезали, и куда-то улетали птицы из-за фантастических климатических изменений, они-то все были еще здесь. Больше никаких побегов. Гэвин слышал, как всё в Конноре стучит как одно чёртово большое сердце. И если ты вдруг захочешь сбежать от меня к океану... То только на моей дряхлой тачке, только вдвоем и только на уикенд. - Гэвин, ты не спишь, - голос у Коннора был утомленный. Что ж, они перепробовали многовато для первого раза? Но у Коннора оказалась очень непослушная дырка, которая охренительно быстро сжималась, а Гэвин просто пытался ее разработать. Просто Гэвину потом захотелось выебать Коннора лицом к лицу, и да, Коннор, лицом к лицу, целуясь, потому что так ебутся настоящие мужики, понял? - Не сплю, - так же утомленно согласился Гэвин. - Знаешь, о чём я думаю? Коннор умел многое, но только не читать мысли Гэвина Рида. Гэвин заставлял Коннора сбоить даже со слетевшей программой социальных отношений. Поэтому Коннор перевернулся на другой бок и вопросительно взглянул на Гэвина. - Я думаю, нам нужно избавиться от драцены, пока она не сожрала нас.