Напрасно. Я не уверен даже в своём сознании, Это проклятие. Напрасно. Я не уверен даже в своей всепоглощающей ненависти. Это мое проклятие.
the GazettE - Babylon's Taboo
POV Aoi
Тону, задыхаясь в твоей черноте, что уносит вязкостью, смазывая здравый смысл. Ты яд, ты отрава. Табу! "Не трогай меня! Заткнись! Черт! Заткнись"! Не шепчи этих отвратительно сладких слов со вкусом переспелой вишни на густо накрашенных губах. "Хруст… Плоти и костей. Это мое тело"? Нет, это реальность, расходящаяся по швам. Стекающая вниз по щекам вместе со слезами отчаяния. Надломленный. Падение. Я или уже не я. "В тот момент, когда тебя оттолкнули, что заставило тебя снова жить? Оттолкни, я не привык просить прощения и умолять". Жить… Значит ли это дышать одним с тобой отравленным воздухом, что оседает пеплом в легких, разъедая, приближая нас к ней. Богине, что ты зовёшь своей музой – Её Величество Смерть. Прекрасная ложь. "Ты не изменишься, даже если сбежишь". Шепчешь ты горячо в губы, прикусывая горячую плоть, втягивая в пучину бездны. Вдох. Не могу пошевелиться. Мир рассыпается мозаикой. Подчини меня себе, мой Господин Ненормальный. "Поток… Крови и органических жидкостей". Всё смешалось воедино, твоя сперма внутри. Запах пота. Я слаб… Я так слаб в борьбе с собственной тенью. "Ты хочешь съесть меня? Я – следующий"? Сожри, разорви на куски, уничтожь мою слабость. Соврати своим пороком. Я отвечу тебе сладким стоном отчаяния. Деструкция. Аморальность. Оплот реальности. Хочу кричать так жарко, тело горит в огне. Боль экстаза. Как страшно терять себя. Разрушь мою реальность. Она ложь! Отвратительная и гнусная. Ты слишком любишь правду. Кромсай! Мне нужен смысл жизни! Кричу, срываясь на хрип, глядя в ледяные глаза напротив. "У меня еще есть идеи ничто не изменится, если я умру". - Умри и переродись, Юу. Чтобы увидеть свет нужно погрязнуть во тьме. Вожделенные слова Беса, пропитанные сладострастным пороком. Глянцевый блеск вишен. Помада, размазанная по щекам. Красный бархат нового обличия Зверя. "Ты следующий". "Гниль правильности подсознания. Разложение видения. Это ад на Земле. Я ощутил холод. Огорчение усиливается". Четыре стены закрепощения. Где правда? Я теряю её, вокруг лишь ты - Господин Ненормальный. Ты поглощаешь меня. "Не трогай меня! Заткнись! Черт! Заткнись! Брось шутить со мной! Разве не дозволено предавать Бога"? Убей свою Богиню в красном, что скрывает черную личину Истины. Дай шанс на перерождение. Она шепчет неверные молитвы. Вложи в мои уста свою Догму. Мантра, что шепчу я - это ложь. Секс. Ах, как сладко и больно. Бьюсь в экстазе, размазывая тушь по лицу. Черная влага на щеках, что это? Моё чернильное море, что выходит из берегов. Моя податливость. Гибкое тело в твоих руках. Тону в аморальности твоей реальности. Песнь овечки в темной длинной ночи. Я эта овечка? С каких пор ты стал охотником? Мы поменялись ролями. "Song of the sheep in dark long night". Какая длинная ночь для смерти. Эй, ты слышишь это? Я слышу только твой голос. Убей мою гордость, разврати моё сознание и я утону в уничтожающей красоте твоих глаз, что так жестоки. Лёд. Сколько еще мне биться в агонии? Но я, сломленный обжигающими желаниями, готов идти за тобой. Моя сладкая Идзанами. Убей и Воскреси. Мой персональный Бог. Твоё имя – печать Табу на моих губах. Сотвори меня заново. "Song of the sheep in dark long night". Эхом в голове. Повторяется снова и снова. Звенит в ушах, путает мысли. Слишком громко! "Song of the sheep in dark long night"... "Sleep Сount me down Again". Снова и снова. Разорви меня в клочья свое правдой. Заставь усомниться в своей надежде. Я паду к твоим ногам, корчась от боли с мазохистским вздохом насаждения. Неугасаемое восхищение. Ты окрашиваешь мою повседневность в кроваво-черный, окуная в жуткое удовольствие от себя. С каждым толчком внутри разгоряченного тела я задыхаюсь твоим приторным запахом силы с похотью, что рвется из груди отчаянными рыками. Дрожащие руки блуждают по телу, уверенно размазывая желание. "Когда голод доходит до предела – расширяются зрачки"? Твой голод дошел до предела за черной дырой зрачка не видно радужки. Я следующий? Поглоти меня. Почему же я не бегу? В надежде приручить твоего зверя? - Трахни меня, Юу. - Заткнись! Не могу терпеть этот пронзительный низкий голос. Хочу слышать, как ты кричишь подо мной. Мне нужна власть! "Чувств больше нет, голые инстинкты? Голодные глаза. Надежды ноль"? Своей песней об овечке ты разбудил моего персонального зверя. Познакомься - Господин Кошмар. Моя тьма откликнулась на твой зов. Госпожа Идзанами, вы рады? Станцуйте этот танец с нами. Танец Вожделения, карнавал Господства. Интоксикация в гнусной темноте комнаты, что скрывает раны, обнажая пороки. Скользящий шелк простыней. Боже, как вульгарно, но в этом весь ты. Тяжело дышишь мне в губы вишневым ароматом. Горячий язык танцует во рту. Не дай себя обмануть, власть в твоих руках. Я считаю до трех. Надежды нет… - Надежды нет, Така. Её нет, Таканори. Не даю произнести и звука, накрывая твои губы своими, лишая дыхания, прикусывая, терзая. Опасная ласка двух хищников. - Кусай! Снова приказ этими искусанными губами. "Кто же сегодня исчезнет в замкнутом круге голода"? Ты меня не проведешь. Завожу твои руки над головой, лишая шанса на движение. Я подчиню тебя. Усмешка во взгляде снизу вверх – незримое доминирование. Злость. Отчаяние. Гнев. Слепая любовь. Хочу терзать, сдавить в объятиях до удушения. Любовная асфиксия. - Скажи это. - Нет... - Признай это! - Заткнись! - Нет смысла лгать себе. Кончиками пальцев вдоль по прохладной бледной коже и мурашки. Касаюсь, окунаясь в западню. Вверх до линии оголенной шеи под тканью пиджака, чуть ниже к ключицам. Хрупкость дыхания. Пуговица за пуговицей распахиваю полы дорогого пиджака, открывая взору хаотично вздымающуюся грудь. Дальше вверх горячей ладонью к эпицентру жизни, что бьется в общем безумии. "Прекрасный свет, небольшое уродство". В тебе нет ни единого изъяна – слишком идеальный, ужасающая интерференция. Фарфоровая кукла или незримый кукловод, ты разобьешься о страсть в пучине вожделения. Я заставлю тебя вытерпеть этот порок. - Юу, ах! Вжимаю податливое тело в ворох прохладных простыней, собирая светлые волосы на затылке в кулак. Тебе нравится эта боль, я вижу по слезящимся глазам полным обожания. Господин Кошмар, Ваш выход. Занавес открывается. Этот взгляд срывает все печати с затаенных демонов. Нет сил терпеть это давление. Ни секунды для ясности мысли. Дай волю безумию! Жадно срывая одежду, я падаю так низко и так сладко в пропасть собственной лжи. Дорогие шмотки летят к чертям, пуговицы не выдержав натиска, отлетают с жалобным треском рвущихся нитей. Я так хочу тебя! - Я так хочу тебя, Мистер Ненормальный. - Возьми! Одна фраза – разрешение на безрассудные действия. Аморальные движения рук, что находят нескрываемое возбуждение. Доказательство любви звериной сущности. Ты без белья, поэтому сейчас разведя ноги в стороны демонстрируешь вставший в готовности член, сочащийся смазкой. Жадно глядя исподлобья, часто дышишь, хаотично облизывая пухлые губы кончиком языка. Затягиваю в очередной поцелуй как в черную дыру, неистово. Чувствую горячее и влажное нутро, скольжу языком по ровным зубам, прихватываю нижнюю губу, посасывая и слегка кусая. Наше теплое дыхание смешивается. Так рождается желание. Пульс учащается с каждым движением ниже к шее в вечном плену черных полос, поцелуй-засос над ключицей. Метка черноты. Влажная дорожка кончиком языка к напряженному соску, захватываю его, пленяя теплотой рта. Слыша ответный хриплый стон, что пускает импульс возбуждения ниже к моему паху, я чувствую, как член дергается за тесной тканью узких штанов. "Прекрасный дьявол в постели. Давай займемся сексом в темноте". Дьявол. Бескровными губами шепчу твое имя, хватаясь за смятые простыни. "Положись на цвет греха, который неясно смешиваясь, оседает пятном". Наш цвет красный, но это не запрет – это призыв к действию. Поэтому сейчас, избавившись от собственной одежды, я массирую тугое колечко мышц пальцами скользкими от смазки. Ты такой узкий, всякий раз, будто не запятнанный моей вязкостью. Горячий. Воспламеняющий. Зовущий за собой. Пой мне, пока твой голос не сорвется. Кричи, пока не охрипнешь от надрыва связок. Резко вхожу в податливое тело одним движением, стирающим последние границы. Теперь мы одно целое, давай же двигаться в танце вечности, ожесточенно хватаясь друг за друга. Тебе больно, ведь, правда, Руки. Или нет? Стоп. Я не прав, сейчас передо мной Таканори? Ты так искренен, когда мы занимаемся сексом. ПЕРЕРОЖДЕНИЕ. Через боль, что пронзает тебя сейчас квинтэссенцией наслаждения. Эйфорией порабощения. Правильно. Все так правильно. Обрати меня в порок, сделай своим оружием, и я убью любого для тебя. "Замаранный я, терплю крах тогда, когда совсем этого не ожидал. Уродливый голос ослабевает тогда, когда совсем этого не ожидал". Восторженно двигаюсь, вбивая фарфоровое тело в кровавый шелк. Ты обвиваешь мою талию ногами, прижимаясь все крепче, так, что напряженный член входит до самого основания, не оставляя и сантиметра между нами. Вдох-выдох в расплавляющую магму губ. Судорожный танец рук вдоль теплоты тела. Вязкость, поглощение друг в друге. Убийственное, смертельное вожделение. Это высшее проявление чувств. - Ненавижу тебя, - срывающимся шепотом тихо на ухо. Утыкаясь в чуть влажные светлые пряди волос. Ненавижу…. Ненавижу за то, что сломал. Ненавижу за смелость эмоций. Ненавижу за это желание. Ненавижу… страсть. Люблю. Желаю. Закрываю глаза, ощущая приближение разрядки, но от тебя невозможно убежать даже во тьму. Ты везде. Ты – тьма. - Я здесь, - горячо с дыханием в губы, сжигая легкие приторным запахом все тех же вишен. - Я знаю. Окольцовываю рукой твой член у основания, в ответ на эти действия сжимаешь меня внутри еще сильнее. Головокружение, цветные пятна в темноте сознания. Начинаю двигать рукой в такт своим движениям, имитируя толчки. "Прекрасный дьявол в постели. Укуси меня, не отводя взгляда. И проведи кончиком языка, чтобы не пролилось". Ты расцарапал мне всю спину, цепляясь за плечи, будто в бреду. Искусал мои губы в кровь, но это мне так нравится. Я твой… Я твой, Така. - …Нори. Таканори... Оргазм накрывает обоих с головой, проливаясь белесой жидкостью на тела. Я заражаю тебя своей мнимой чистотой. Ты во мне. Мой Бог. Моё проклятье. Моё спасение. "Я уничтожу твое настоящее. Разобью твою реальность на тысячу миров, в каждом из которых буду лишь я. Это прихоти моего Эгоизма, Юу". Я слышу это в своей голове, но ты молчишь. Неужели ты так глубоко во мне? Это твоя новая песня. Это моё падение… - С пятнадцатилетнем, Юу. Падение.***
Твой голос пронзает насквозь. Этот взгляд глаза в глаза. Эти слова… Мы живы. Я чувствую этот воздух. Ты вдохнул его в меня вновь. Пальцы сжимают гриф гитары так сильно, что я чувствую боль в руке. Falling. Мы как два близнеца – отражение друг друга. Искаженное мировосприятие. Ты во мне. Я в тебе. Сколько сказано слов. Что за правду на этот раз ты пытаешься мне сказать? Я все знаю, я слышу твои мысли в строках этой песни пусть и не на родном языке. Легкой вуалью кружится правда над ложью наших с тобой оправданий собственных действий. - "Мы просто верим в себя, чтобы умереть. Я знаю, ты был таким же". Я такой. Ты режешь своей правдой. Кромсаешь. - "Чтобы снова возродиться, я собираюсь упасть"! Потому что вновь и вновь мы будем падать вместе. Закручиваясь в вихре искажения. Запись закончена. Инструменты уложены и стоят на своих местах. Парни что-то оживлённо обсуждают, только ты молчишь и прожигаешь меня взглядом из-под полуприкрытых век. Ждешь моей реакции? Думаешь, в очередной раз будет скандал? Вдыхаю отравляющий сигаретный дым, затягиваясь и пропуская никотин глубоко в легкие. Я знаю, что ты любишь шоу, как и я, но давай на этот раз играть по крупному. Мы уже пересекли этот рубеж. Ты не знаешь в кого на этот раз меня превратил. - Хорошо поработал, Аой-кун! – вздрагиваю, от того, что Уруха, подошедший к окну, где я обосновался, беспечно роняет руку на мое плечо. - Да. Спасибо за работу. - Эй, может, отпразднуем? Давай выпьем, как в старые добрые? - Он улыбается, шаловливо подмигивая. - Нет. Сегодня у нас другие планы, - ледяной голос за моей спиной не терпит возражений. Вокруг повисла звенящая тишина, в которой, казалось бы, можно утонуть, увязнув с головой в этом болоте. Ребята неоднозначно переглянулись, но промолчали. Они знали, что лучше не спорить с вокалистом. - Извини, Шима, - тушу окурок, вдавливая в блестящее дно металлической пепельницы. - У нас действительно... другие планы. Слышу, как ты тихо ухмыляешься в стороне. Мнимая победа, поверь мне. Ты научил меня играть не по правилам, вдохнув жизнь в свою марионетку. Моя сладкая, Идзанами, что шептала тебе строки, вверяя истины. Господин Ненормальный, ты пробудил во мне зверя. Я верил во все это. Какое лицо истинное? Мы растворились друг в друге, мой гениальный Кукловод. Теперь у нас другие роли. Поиграем? - Но они подождут. Твердо, без объяснения причин. Все верно, у нас впереди целая вечность. Красными пятнами ты вдохнул в меня свое Сумасшествие, очаровывая моего зверя насилием. Ты уходишь первым, улыбаясь чему то своему. Твердой и уверенной походкой выходишь из здания, оглядываясь на окна. Предопределение и пророчество. Ты знаешь, что тебя ждет, Богиня танцует на углях нашего прошлого. Никогда. Ты меня не сломаешь. "Познавшие одинаковую боль, где-то два похожих человека, сходятся в точности, как идеальная пара". - Руки. - Да. - Завтра… Я вернусь к тебе завтра. В моих глазах танцует тьма - порождение нашей религии. Твой взгляд плотно вплетается в мою черноту. Ты знаешь ответ. - Конечно. "Эта боль дается нам судьбой. Наша любовь – это спасительное уничтожение".Внутри меня Что-то меняется, Я вижу конец. Забери все это - Я собираюсь упасть!