Мёртвых не зовут

       За окном темнота ночи Нового Орлеана, а в глазах Никлауса Майклсона пелена из слёз, о которых никто не узнает. Это те самые слёзы, которые он не успел выплакать на похоронах матери его дочери. Те самые слёзы, вызванные из-за потери самой дорогой девушки, подарившее ему его счастье.        Из глаз медленно капает вода, на которую Майклсон уже не обращает внимание или не пытается это остановить. В руках лакированная шкатулка в которой хранятся несколько десятков писем, так и не дошедших до адресата. Он удобно усаживается на кресло, а рука застывает в воздухе не в силах открыть и прочитать хотя бы одно из этих писем. Боится, боится, что те чувства, что он скрывал в самых дальних уголках его чёрного — причёрного сердца около двух десятков лет, смогут вырваться третий раз наружу, только с прочтением хоть одного письма, и больше, он не сможет их спрятать.        Наплевав на этот страх и выкинув его из своей головы Никлаус берёт первое письмо из этой шкатулки и разрывает конверт, аккуратно вытаскивая листок исписанный таким знакомым почерком бумаги.        Ты можешь гордиться Хоуп.        Сегодня она вернулась домой на летние каникулы. Я привезла ее на болота, надеясь, что там она захочет поиграть с детьми полумесяца, но вскоре я на что-то отвлеклась, а после заметила, что Хоуп куда-то ушла.        Я нашла ее у кровати Мэри, она рассказывала ей истории и пела. Иногда я думаю обо всех тех необычных вещах, которые привели к её существованию, о том, что ты и я, родились с разницей в тысячу лет друг от друга, и обо всем том дерьме, которое привело к той ночью в Мистик Фоллс.        Это было тяжело… Но правда в том, что когда я смотрела, как она прижимается к постели умирающей женщины, то я уже знала, что ничего не изменю. За всю мою жизнь, я никогда не чувствовала себя счастливее, чем после ее рождения.        В любом случае, мы скучаем по тебе.        Хейли — Я тоже скучаю по тебе, мой Волчонок, — слетает с языка Клауса, а за окном начинает бушевать гром. Это погода будто зеркальное отражение того, что творится на душе у Никлауса. Потому что он в кой-то веке осознаёт то, что Хейли была не просто ему дорога как мать его дочери или член семьи, или, хотя бы, как его сестра. Нет, она была ему дорога как женщина, как девушка, подарившее ему счастье и любовь.        Осознание того, что он ни разу не успел ей это сказать выводит его, но разрушать всё на своём пути он не кидается. Потому что знает как ей была дорога каждая интерьер этого дома, да и Никлаусу кажется, что каждая деталь хранит частичку её. И рушить это, разрушать её он не может. — Господи, я так хочу чтобы ты была сейчас здесь, рядом со мной, — ледовитый океан голубых глаз смотрит в потолок, утверждая себя, что теперь она на небесах, — Я боюсь не справиться с обязанностями родителей подростка дочери. — Ты хороший отец, Клаус, — сзади слышится тихий и спокойный голос и Клаус глаза закрывает, но через миг понимает, что голос этот принадлежит его Волчонку, — Я даже не знаю, сколько раз мне нужно будет это повторить, чтобы ты наконец это понял, хотя ты меня и не слышишь.        Глаза гибрида расширяются от удивления и он успевает подняться с молниеносной скоростью, и встать перед той, кто умерла. Зрачки Майклсона расширяются, так и высказывая «это и в правду ты?» Перед ним стоит девушка, шоколадные волосы, медовые глаза, а на лице застывшее спокойствие. На ней одеты тёмные джинсы, белая майка, сапоги и тёмный пиджак. А сознание кричит «Хейли, это она…» — Так значит, хоть ты меня видишь и слышишь! — изрекает девушка, когда видит шок и изумление на лице древнего. — Хейли? — подушечки пальцев бьёт холод, а Никлаус диагноз сам себе уже ставит «с ума сошёл окончательно», ведь другого объяснения почему он видит мёртвую девушку перед собой, пока не находит, — Это и в правду ты? — Я, Дорогуша, я, — Хейли улыбается, заваливаясь на соседнее кресло, — А что-то не так? — Ты ведь мертва! — вскрикивает Майклсон, до сих пор не веря своим словам, — Но почему, тогда, ты ты до сих пор здесь? — Да, мертва, но если кратко, то меня выперли из ада, так что я стала призраком до определённого времени.        Хейли вдыхает полную грудь вечернего воздуха, что поступает через открытое окно и жмурится, медленно потягиваясь. Голос у неё всё также тих и спокоен, будто сейчас Никлаус говорит не с каким-то призраком, которого несколько дней назад убили, а с живой Хейли, и они обсуждают какие-то банальности на подобии погоды. — Всё понятно, — изрекает Клаус, усаживаясь обратно в мягкое кресло, — Ты — моя фантазия, созданная на почве расстройств и твоей смерти, а мне уже нужно лечиться. Завтра же запишусь на курсы к психотерапевту.        Майклсон помнит, что несколько лет назад, в подвале этого самого дома сидел он сам и к нему, в виде его фантазии пришла Ками, которая как несколько лет, сама уже была мертва. — Ага, давай, — Этот «фейк» цокает языком, — Флаг тебе в руки. Только записывайся к психотерапевту — мужчине, а то получится как с Камиллой О"Кконел. И желательно, чтобы этот психотерапевт был ещё и ведьмак, а то так, толку ноль будет. — Неправдоподобный какой-то фейк у меня, — Никлаус усмехается, — Больше на точную копию тебя, Хейли, тянет, — девушка начинает злиться и запускает в него одну какую-то довольно увесистую книгу, почему она попадает ему прямо в голову. — А так твоя фантазия умеет? — видно, ёрничает, усаживаясь обратно, в своё кресло, — Никлаус, это и в правду я, Хейли. Не совсем живая и ощутимая, но это я. Правда. — Так значит я не полетел с катушек? — Майклсон сам не понимает, когда начинает верить этой Хейли, хотя она, живая всегда, в последние годы очень часто располагала его доверием. — Нет, по тебе психиатрические больницы ещё веков шесть назад начали реветь горькими слезами, но я и в правду не твоя фантазия. И вообще, ты сам знаешь, что можно воскрешать из мёртвых, ты сам являешься частью невозможного, наша дочь трибрид, но ты не можешь поверить в то, что я стала привидением! Кстати, раньше я с тобой говорила, но ты не слышал меня, и что произошло, почему ты меня наконец заметил? — Мне самому это интересно узнать, — выдыхает Никлаус, — Но на все эти вопросы мы получим ответы чуть позже, завтра.