***
Два месяца спустя
Вилан
(Kai Engel — Moonlight Reprise (Remastered)) Мало на свете женщин, достоинства которых превзошли бы их неземную красоту. Мало. Но мне невероятно повезло встретить такую тогда, когда я уже не надеялся. И даже повстречал там, где вовсе не ожидал. Не знаю, как, в принципе, такое возможно, но я пропал с самого первого взгляда на неё: на этот гордый величественный стан, на нежные, бледные скулы, на вежливую, но совсем недружелюбную улыбку. И, глядя на эту невероятную женщину, я, как полоумная, тупоголовая рыбина, заглотил гигантский крючок, который мне был явно не по размеру. В тот момент мне было совершенно плевать, что этот крючок без наживки, удочка валяется на берегу, а рыбак и вовсе не в курсе, что он на рыбалке. Когда увидел её впервые, я ничего не решал, просто осознал: вот она — та самая, которую я ждал более тысячи лет. И, несмотря на то, что она замужем, она станет моей. Горы сверну, войну развяжу, всех вокруг поубиваю, нахрен, но она станет моей! Мной попросту завладел самый древний инстинкт охотника: добиться этой умопомрачительной женщины во что бы то ни стало. Каково же было моё удивление, когда в ходе нашего напряжённого, а временами и враждебного общения за красивой внешностью я обнаружил неординарный ум, богатый внутренний мир с массой собственных проблем, переживаний. Моё сердце забилось в диком экстазе от невыносимого желания узнать упрямицу ближе. Прочувствовать, понять, заполучить. Она была живой, настоящей. Словно нежный, хрупкий цветок в пустыне Тартаса. Но при этом достаточно сильный, чтобы не сломаться под напором стихий, под безжалостными солнечными лучами, под гнётом нелюбимого мужа. Она не такая, как все демоницы. Особенная. В её изумрудных глазах плескались океаны самых разных эмоций: грусть, печаль, обречённость. А в моменты моих настырных ухаживаний — смущение, смятение, порой и гнев. Но я не отступал. Бесцеремонно настаивал на последующих встречах под предлогом важных переговоров. А на тех самых встречах пускал в ход своё обаяние, использовал все ухищрения, какие только мог придумать мой одурманенный мозг, только бы остаться с ней наедине, только бы сломить ледяную стену отчуждения и вывести её на искренние эмоции, на душевные разговоры, на тёплые улыбки. Не знаю, какие силы преисподней помогли мне завоевать расположение моей Лины, но мне это удалось. Не сразу, конечно. На это ушёл добрый десяток лет. Однако по прошествии всех этих лет и я перестал быть прежним. Добившись наконец от Лины взаимных чувств, я потерял себя в ней. Не стало больше того Вилана Тррэга, Короля Тартаса. Вместо него осталось существо, не представляющее своей жизни без любимой женщины. Теперь уже моей женщины. За всю прожитую тысячу лет не думал, что со мной всё-таки это случится. За спиной послышались лёгкие шаги, и на мои плечи опустились тёплые любимые руки. Лина. Аккуратно схватил любимую за ладонь и притянул к себе на колени, на что по всему кабинету раздался игривый заливистый смех. — Ты всё ещё работаешь? Не утомился? — Заботливо провела ладонью по моей щетинистой щеке. — Может, пойдём уже в покои? Сегодня тебя ждёт там сюрприз… — игриво прошептала мне на ухо. Сюрприз — это замечательно. Вот только я сейчас не в настроении для сюрпризов. Я всегда готов брать её, где угодно и когда ей угодно. Стоит только повелительнице моей души заискивающе глянуть на меня или же просто оказаться рядом. Но сегодня настроение, и вправду, препоганейшее. Не получив ответа, любимая нахмурилась и холодными ладонями бережно обхватила моё лицо. — В чём дело, Вилан? Что не так? На выдохе глухо ответил: — Амайя. Лина моментально напряглась и с перепуганным выражением лица замерла, словно каменное изваяние. — Есть новости? — Да! Есть! — В очередной раз вспомнив, что творит эта малолетняя наркоманка, не сдержался и несправедливо повысил голос на любимую. — С коронации Королевы эльфов прошло уже как два месяца, и за это время четырнадцать моих гонцов лишились жизни. Лина мгновенно поникла, а её руки медленно соскользнули с моего лица. — Я… я не думаю, что Амайя на такое способна. Она тут вовсе ни при чём. Безрадостно засмеялся в ответ. — Защищаешь? Снова выгораживаешь её? — Разозлившись, Лина злобно сверкнула глазами и прерывисто задышала. — Вот только в этот раз ты права, любовь моя. Права! Амайя даже не в курсе о том, что всех, кого я присылаю с запросом о союзе, с особой жестокостью казнят. Услышав, что малолетняя наркоманка не причастна к гибели моих подчинённых, любимая воодушевилась. — Вот видишь, я же говорила, что она не такая. Она умница. Просто у неё сейчас сложный период. Не, ну сколько это будет продолжаться? Эта глупая и безрассудная вера в Королеву Эльфов! Пока что Амайя ничем нам не помогла. Лишь периодически подкидывала новых проблем. — Умница? Эта самая твоя умница не в курсе про смерть гонцов, потому что с самой коронации не выходит из своих покоев, как и из грёз. По достоверным сведениям, за два последних месяца она исхудала, словно побывала в плену у орков. А всё от того, что не ест нихрена, совсем забила на дела государства и окончательно подсела на наркоту! С отрешённым выражением лица Лина медленно поднялась с моих колен и шаткой походкой отошла к окну. Я, конечно, старался оберегать любимую от плохих вестей, но настал час и ей узнать о дерьмовости нашего положения. Как-никак, именно она настаивала на том, чтобы отправить к Амайе Рэнна, а после — с помощью него посадить её на престол. — Насколько всё серьёзно? — спросила удручённо и поёжилась будто от холода. — Серьёзно, любимая. Очень серьёзно. Как мне сообщают, она никого не хочет слушать, из грёз выходит лишь тогда, когда в крови понижается уровень наркотических веществ, и тогда Королева лично выходит в город в поисках наркотика посильнее. Несмотря на то, что Лина стояла спиной ко мне, я подкоркой головного мозга чувствовал, насколько её подкосили новости. Любимая едва держалась на ногах и беспомощно обнимала себя тонкими руками. — Всё наладится. Амайя сильна. Верь в это, Вилан. Она обязательно перестанет употреблять. Я отчётливо вижу в её будущем трезвость и множество других невероятно отважных поступков. Знаю, что порой ошибаюсь в предсказаниях, но мне хочется верить, что не в этот раз. В этот раз оно должно оказаться правдивым. Должно. Слепой оптимизм любимой выбесил меня окончательно. Я — Король Тараса — сделал всё возможное, чтобы посадить эту неблагодарную девчонку на трон, а она и не собирается править огромным государством. От собственного бессилия сорвался на крик: — Наладится?! Перестанет употреблять?! Когда?! КОГДА, Лина?! Когда нас разгромят орки? — Любимая резко обернулась и впилась в меня уничтожающим взглядом. Это было своеобразное предупреждение. Сам того не желая, я ступил на запретную территорию и начал безрассудно топать по тонкому льду. Но меня было не остановить, и я продолжил выкрикивать правду, что так давно рвалась наружу. — Она наркоманка, Лина! Самая что ни на есть настоящая, пропащая наркоманка! Смирись ты уже! Уже как сотню лет такой является! Да, иногда она бывает в завязке. Но от этого не перестаёт быть зависимой, ибо не бывает бывших наркоманов! Довольно закрывать на это глаза! Довольно надеяться, что она вразумится. Чудес не бывает! В таком темпе ей осталось то, от силы, пара недель. — Лина стремительно преодолела расстояние между нами и залепила мне жгучую пощёчину, шлепок от которой эхом раздался под потолком. Смотрит укоризненно и дышит часто-часто. — Я так понимаю, это мне за правду? За то, что назвал наконец всё своими именами и рассказал тебе то, что мне доносят уже как два месяца? Злобно процедила сквозь зубы: — Больше никогда, слышишь? НИКОГДА не называй её так! — Но если она и есть наркоманка? — ОНА МОЯ ДОЧЬ! ДОЧЬ! — Схватила меня дрожащими руками за плечи и истерически кричит в лицо: — И, если ты ещё раз посмеешь назвать её наркоманкой, потеряешь меня навсегда! Так как в том, что она стала зависимой, есть и моя вина! Если бы я тогда не ушла… С силой притянул её к себе и обнял. Довольно ссор. Я, безусловно, прав, однако всё же не стоило быть таким резким с моей Айлин. Это от того, что со всех сторон прижимают орки, а план с Амайей горит синим пламенем. И всё же Лина тоже права. Амайя её дочь, а я бестактный дебил. Скажи мне о моём ребёнке такое, уничтожил бы любого. А Лина такая чувствительная и ранимая. Не стоило мне ей так, в лоб… Некоторые вещи вообще не стоит озвучивать, даже если это является чистейшей правдой. Некоторые слова, произнесённые вслух, оставляют глубокие незаживающие борозды на ранимой душе. — Айлин, прости меня, дурака, — крепко обнял тихо рыдающую любимую, — прости за грубость. Ты этого не заслужила. — Перестала сопротивляться и сама прильнула ко мне. — Ну, всё, душа моя, прекращай лить слёзы. — Приподнял её лицо за подбородок и поцеловал в покрасневший нос. — Ты же знаешь, что я не терплю твоих слёз. Когда вижу их, готов весь мир обрушить на того, кто посмел обидеть мою Айлин. — Смотрит на меня затуманенным взглядом, но плакать перестала. — И, поскольку это я обидел тебя, не вынуждай меня себя наказывать. Схватил руку любимой за запястье и шутливо побил ею себя по щеке. Заулыбалась. Так-то лучше. За дверью раздался требовательный стук и встревоженный голос хранителя моих покоев. — Повелитель, разрешите войти? Какие силы принесли его в такой поздний час? Глянул на задумчивую Айлин, уставившуюся сквозь меня стеклянным взором, и крикнул в сторону запертых дверей: — Поздно, Силкан. Приходи завтра. — Повелитель, простите меня, но это срочно. — Неугомонный всё не унимался. Лина отстранилась от меня и едва слышно прошептала: «Впусти его, вдруг новости от Амайи». Впустил. Как-никак, Силкан — мой главный начальник безопасности, и, уж если у него что-то срочное, значит, дело не терпит отлагательств. Демон быстро преодолел расстояние от дверей до нас деловитым широким шагом и принялся второпях докладывать: — Извините за беспокойство, но дело, правда, срочное. Это касается Рэнна. Не прошло и дня. Опять что-то учудил? Орки спят и видят, как бы мы ослабили бдительность, чтобы разгромить нас разом. А мой заместитель пустился во все тяжкие. И из-за чего? Из-за разбитого сердца? — Что на этот раз? — Бойцовская яма. Ахуеть! Не, ну, ёп твою мать, Рэнн! Двести пятьдесят два года от роду, а я до сих пор в роли няньки… — Готовь моего коня. Сейчас буду. —Силкан удалился, и теперь уже я укоризненно воззрился на Айлин. Прочитав на моём лице немой упрёк, она гордо вскинула подбородок и предостерегающе посмотрела в ответ. Но я не смог смолчать. — В попытках спасти Амайю от Бурхата мы вот-вот потеряем Рэнна. Однако Амайю так и не спасли. Поскольку невозможно спасти эльфа от самого себя. Психанула. Молча швырнула об стену подсвечник, что находился под рукой, сама же и вздрогнула от звона ударившегося металла о мрамор. Так и не сказав мне ни слова, вышла, хлопнув дверьми. Женщины…***
(Rag'n'Bone Man — Human) На место проведения боёв без правил я добрался довольно быстро. Зайдя в огромное помещение с рингом по центру, оцепенел в изумлении. Этот малец снова отчаянно ищет смерти. После того, как вернулся из Аваллона, от этой малолетней эльфийки, пустился в небывалый разнос. По-началу я, конечно, умилялся его запалу безудержно развлекаться. Не напрягся даже тогда, когда вместе с Силканом откачивал его после двухнедельного запоя. Рэнн тогда чуть в преисподнюю не спустился. Но благодаря знахарям мы всё же удержали его на этом свете. Да, перепил. Ну, с кем не бывает? Далее Рэнн отправился в увлекательный тур по борделям, тут без приключений и подпорченной репутации тоже не обошлось. Ну и «прославился» же он на весь Терказар… После были безумные «прыжки веры» с высоченной скалы в пропасть. И, если безбашенный прыгун вовремя не успел развязать и расправить крылья за спиной и взметнуться вверх, он разбивался о каменистое дно ущелья. Насмерть. Развлечение, в котором нет права на проигрыш. Я давно слышал о подобных забавах среди высших демонов, которые заскучали по адреналину и ищут острых ощущений в жизни. Но и предположить не мог, что мой Рэнн пойдёт на подобное безумие. Как узнал, что учудил этот мальчишка с атрофированным чувством самосохранения, тотчас же захотелось посадить его на цепь в подземелье, пока мозги на место не встанут. Но я не стал. После того, как меня заверили в том, что больше не станут бездумно рисковать своей жизнью, дал ещё один шанс. И вот как он им воспользовался: дерётся в боях без правил один против четырёх сильных соперников. Хотя дерётся — это я сильно приукрасил. Четыре здоровенных бугая беспощадно избивают Рэнна под несмолкающее скандирование публики, делающей денежные ставки. Не, ну этот полоумный с разбитым сердцем — а теперь и лицом — отчаянно ищет смерти. А тот, кто ищет, обязательно найдёт. Не желая афишировать собравшимся своё появление, решил не снимать капюшон плаща и велел Силкану остановить избиение моего свихнувшегося заместителя. Как только бой прекратился, взбешённые соперники Рэнна разошлись по углам ринга, а он так и остался бесформенной тушей валяться на окровавленном полу. Публика недовольно взвыла в возмущении. Ставки сделаны, а победителя нет, ибо на ринге, как и в самом начале боя, пять дышащих демонов. Рэнн с трудом перевернулся на спину, отрешённо глянул на разъярённую толпу и истерически засмеялся окровавленным, наполовину беззубым ртом. Да что творится в голове этого демона? Особо обозлённые зрители толпой ринулись на ринг с целью поквитаться за потерянные на ставках деньги. Дабы остановить это безумие, мне всё же пришлось скинуть капюшон и тоже взобраться на ринг. Завидев и распознав своего Короля, обомлевшие соперники Рэнна и беснующаяся толпа зрителей моментально ретировались с ринга. Все присутствующие в зале приглушённо зашептались и начали медленно расходиться. Спустя какое-то время зал опустел. Лекарь шаманил над в лепёшку разбитым лицом друга, а я, опершись о туго натянутые канаты ринга, спокойно вопросил: — Она того стоит? Стоит, чтобы ты так убивался? Борзо ухмыльнулся в ответ и сплюнул кровавую слюну на пол. — Ещё как стоит. Я готов за неё жизнь отдать! Готов он… Как говорил мой старый друг Дрейк из Мира Уровней: «Оказывается, глупость передаётся половым путём!» Нашёл, за кого свою бесценную жизнь отдавать. За ту, которая не оценит, которая и свою-то жизнь не ценит. Какого лешего я вообще отправил моего Рэнна к этой избалованной эльфийке? Орки? Так они и с Амайей на троне скоро поимеют нас во все дыры. Ошибка. Это была наиглупейшая, непростительная ошибка — отправлять его на защиту той, которая не в силах быть трезвой более недели. — Вот только с твоей смертью Амайе на душе теплее не станет. Может, прекратишь уже зазывать в гости костлявую старуху Смерть? Лекарь принялся за раны на торсе парня, а он, несмотря на мучительную боль, прошепелявил сквозь оставшиеся зубы: — Отчего же? Я просто уверен, что она жаждет лишить меня жизни. Месть за брата, кровь за кровь… — Вот именно! Самой лишить тебя жизни, а не чтобы ты, как утопающий в жалости к себе идиот, ежедневно нарывался на неприятности! — В очередной раз нервно сплюнул в мою сторону и, судорожно дёрнувшись от боли из-за манипуляций лекаря, отчуждённым взором уставился сквозь меня. — И кстати, если ты ещё не в курсе, то я просвещу тебя: ты ей нахрен не сдался! Поверь мне! Сначала были пышные похороны брата, затем воистину королевская коронация, а сейчас она наверняка сидит вся в шелках на золотом троне и шлёт меня с моим предложением о союзе куда подальше. Так что все твои старания оказались напрасными. Ей насрать на тебя и твои просьбы согласиться на союз. Как ты там говорил? «Она тебе обещала»? Доверчивый влюблённый олух! — Злобно покосился в мою сторону, но смолчал. И правильно! Знает, что я прав! — Вот и подумай теперь, стоит ли она такого траура по вашей несостоявшейся любви? Думал, мои слова заденут, всполошат его, разозлят, чёрт возьми, вытянут из депрессии и заставят бороться дальше. Вот только не тут-то было. Он так и остался сидеть, не шелохнувшись, стойко перенося вправление костей грудной клетки лекарем. — Кончай мне тут заливать. Я прекрасно осведомлён, чем она там занимается, в какую чёрную дыру я вверг её, убив любимого брата. — Ну, хоть разнервничался от моих слов. Видать, всё гораздо серьёзней, чем я полагал. Да он просто по уши втюрился! Такая любовь не проходит по щелчку пальцев или приказу Короля. Такая неразделённая любовь вообще никогда не проходит, лишь медленно отпиливает невидимой пилой кусок за куском, начиная с сердца и заканчивая мозгом. Да так пилит, что в большинстве случаев — насмерть. Рэнн всё продолжал: — Да, он был ублюдком. Да, издевался над ней, избивал, почти насиловал. И я нихуя не понимаю, за что она его так любила! Но ведь любила! Вон как убивается по нему… А я убил его и разбил ей сердце. Дьявол, помоги! Он ещё и винит себя за то, что спас её от этого извращенца?! Да что она там сделала с его мозгом? Выпила? Сука-а-а… малолетняя сука! Сто тридцать лет отроду, а успела не только мне жизнь подосрать, но и Рэнну. Вся в своего папашу! Нет, её однозначно стоило вместе с братцем пришить. — Кто… кто проболтался-то? Силкан или Айлин? Смеётся. Да так злорадно, что нестерпимо хочется съездить по его разбитой роже, чтобы перестал скалиться. — У меня свои осведомители. Ты, и правда, думал, что за все два месяца я не интересовался, как она без меня? Что я думал? Думал, что на второй же день полетит к ней обратно. Думал, придётся его на привязи держать, лишь бы не сглупил и не ринулся на спасение наркоманки от себя самой же. Но, нет! Удивил! Не стал нарушать мои приказы. Остался в Терказаре. Однако уже не возле меня. — Ещё раз тебя спрашиваю, сколько это будет продолжаться? Рэнн! Мне запереть тебя в темнице? Когда ты выкинешь из головы эту девчонку? Когда ко мне из Аволлона вернётся мой друг? Обречённо глянул и безрадостно хмыкнул. — Не вернётся, Вилан. Тело его вернулось два месяца назад, а сам он остался в эльфийской столице, с ней. Твой друг уже никогда не вернётся. Смирись. Твою ж мать! С того момента, как Рэнн прилетел с эльфийских земель, он отдалился от меня, избегает встреч, душевных разговоров. Да вообще любых разговоров! Будто стал эльфом, а я — его заклятым врагом. Не может видеть того, кто отдал ему циничный приказ влюбить в себя Амайю, а после разбить ей сердце? Хочет держаться от меня подальше? Ну, и поделом ему! — Значит, так: послезавтра ты отправляешься на новое задание. — В Аваллон? — Встрепенулся, смотрит на меня щенячьими глазами и заклинает ими же, чтобы я его снова к ней отправил — к той, что отобрала у меня друга. Чтобы отправил его на верную смерть. — Нет. Не в Аваллон. На границу Тартаса и Джакларда, туда, где в случае нападения орков будет первая линия фронта. — Помрачнел, снова откинулся на канаты позади себя и дал лекарю продолжить свою работу. Снова взгляд сквозь меня. Снова ноль внимания на мои слова. И как же хочется добавить ему парочку ударов, чтобы заметил стоящего перед ним друга. Но, чувствую, и это навряд ли поможет. Вон ему сколько отвесили эти четверо, и хоть бы что… — Сейчас на границе мне необходимо доверенное лицо. Есть ряд важных заданий, с которыми можешь справиться только ты. Да и тебе не помешает отвлечься. Работа на тебя хорошо влияет. — Мог бы — убил бы меня своим укоризненным взглядом, просто вышиб бы мозг из черепной коробки. — Ладно, ладно… Хорошо влияли задания все, кроме последнего. Последнее не в счёт. В общем, на границе, где временно располагается наше войско, необходимо в короткие сроки поднять боевой дух среди солдат. А ещё ты, как всегда, поучаствуешь в разведке. Снова тайно проникнешь на территорию орков и подробней узнаешь об их стратегических дислокациях на местности, что близ наших границ. Даю тебе сутки на регенерацию, отращивание выбитых зубов и сборы. А после — ко мне за подробными инструкциями и в путь. Это просто что-то невероятное. Я просто-напросто не узнаю своего друга. Где возмущения по поводу скучной миссии? Где тысяча и один вопрос: Надолго ли на границу? Как будем держать связь? Можно ли взять с собой проверенных воинов — на худой конец? Нет. Рэнн об этом даже и не подумал. Зато не забыл спросить меня о самом важном: — А бабы там есть хоть? Бабы? Загул по борделям его совсем ничему не научил? Во даёт… — Насколько я осведомлён, демониц нет. Но можешь поискать среди орков. Друг в отвращении скорчил разбитое лицо и снова сплюнул на и без того запачканный пол. — Завтра утром буду у тебя. Ни к чему тянуть с отлётом. Ахуеть! Просто вот так взял и согласился на почти что ссылку? И ведь прекрасно знает, что на границе и в разведке без него и так справятся. Да и неразумно накануне масштабной войны заместителя Короля — того, кто знает практически все государственные тайны — отправлять на разведку в стан врага. Но, нет! Его вообще ничего не смутило! Она точно выела весь его мозг. Ничего ему не оставила. Ни грамма. Хер с ним! Пускай летит на надуманную миссию, которая не представляет для него никакой опасности. После этого проклятого Арнорда, где я едва не потерял его, не стану в очередной раз рисковать им. Но Рэнну об этом знать не обязательно. Сам догадается об абсурдности своего задания, когда прилетит на место. Но будет уже поздно. — Вот и отлично. Утром жду тебя на инструктаж. В этот раз потрудись явиться трезвым.***
Амайя
(Madonna — Die Another Day) Выходить из наркотических грёз всегда намного сложнее, чем из обычных. Это схоже с принудительным возвращением души с того света. Из того места, где тепло и уютно, где вокруг любимые эльфы и все, включая тебя, счастливы. Но, к сожалению, неизбежно наступает момент, когда уровень наркотика в крови критически снижается, мозг начинает конвульсировать в безудержной жажде очередной дозы дурмана, и, в конце концов, ты с адской болью во всём теле возвращаешься в уродливую реальность. Вот и я в очередной раз непроизвольно очнулась, лёжа на боку, перепачканная тухлым содержимым собственного желудка. Даже не знаю, что болит сильнее: задыхающийся, болезненно пульсирующий мозг, руки и ноги, что немыслимо ломит в непрекращающейся лихорадке, или сердце, не желающее более биться, так как, вернувшись в реальность, я неминуемо вспоминаю ублюдка, предавшего меня. Нужно… нужно срочно достать ещё жгучего порошка, от которого улетаешь в охренительные грёзы. Крутая штука — этот порошок. Жаль, что его так сложно раздобыть в Аваллоне. Даже Королеве. И чего только не придумают эти чудаки тролли… Из чего они вообще делают жгучую смесь, что так напоминает золотистые песчинки пустыни? Медленно, очень медленно поднялась с кровати, дабы разбухший мозг не потёк из ушей, немного постояла и, пошатываясь, добралась-таки до последнего бокала со своим новым любимым снотворным. Честно сказать, кровавая смесь, которую я пью за неимением порошка — довольно мерзкий напиток, а также запрещённый и от того редкий. И неудивительно, ведь его делают, смешав кровь сразу четырёх рас: оборотней, вампиров, людей и орков. То ещё пойло! Но зато вставляет похлеще, чем самый отборный лунарис. Налив себе последний бокал намешанной крови из тайного загашника, медленными шагами, придерживая голову, прошла к кровати. Отхлебнув и поморщившись в отвращении от мерзкого железного привкуса, задумалась: если я допью до дна, наверняка впаду в грёзы раньше, чем успею добраться до жгучего порошка. Значит… значит, либо не пить… либо… — Охрана! Позовите ко мне Кириона! — Позвали. Довольно скоро, кстати. Я не успела и половины вонючей кровушки выпить. А, как только этот своенравный эльф зашёл ко мне в покои, я без никому ненужных приветствий и предисловий приказала: — В общем, так, Кирион. — Воззрился на меня неодобрительно и сверлит презрительным взглядом мой бокал. — Сейчас же отправляйся к моему знакомому по известному тебе адресу, скажи, что от меня, и купи мне жгучего порошка. Да побольше. Чтобы в этот раз надолго хватило. Выпрямился, гордо расправил плечи и непреклонно кинул в ответ: — Не пойду. И ты не станешь. — Ты опять за своё? Перечить мне вздумал? Вот только я уже не принцесса! — Обессилев, потеряла остатки терпения и перешла на крик, такой непозволительный для Королевы. — Перед тобой сейчас твоя Королева! Я приказываю: достань мне жгучий порошок! Немедленно! Кир в считанные секунды преодолел расстояние между нами и, вырвав бокал из моей руки, швырнул его в сторону. Бокал со звоном ударился об расписную стену, и по ней тонкими струйками потёк мой последний кровавый наркотик. Охренеть просто! Да… да что он себе позволяет?! Далее оборзевший эльф схватил меня за локоть, с силой протащил через всю комнату к огромному зеркалу и, поставив меня лицом к нему, тихим напряжённым голосом произнёс: — Довольно грёз, Амайя! — Ухватил моё лицо пятернёй, чтобы я не смогла отвернуться от собственного обезображенного отражения. — Посмотри на себя! Посмотри, во что ты превратилась за эти два месяца! А ведь он прав. Я, и правда, изменилась. Гляжу на собственное отражение и не узнаю в этом убогом существе Амайю Мелиан. Девушка, что предстала передо мной, была невероятно тощая. На голове её находились потускневшие редкие волосы, напоминающие старую выцветшую мочалку. Бледная, болезненная, почти просвечивающаяся кожа обтягивала отчётливо видневшиеся кости. Губы сухие, потрескавшиеся. И глаза… некогда небесно-голубые глаза… они поблекли, словно выгорели под беспощадным полуденным солнцем. Девушка, что так внимательно разглядывала меня из-за хрупкой глади зеркала, действительно мало походила на прежнюю Амайю. Но… но мне глубоко на это насрать! Похеру, как я выгляжу, мне бы порошка достать… Выдернула лицо из цепких пальцев чрезмерно заботливого друга и обернулась к нему. — ДОСТАНЬ мне порошок! Это приказ! — Нет, Амайя! Ты сегодня же бросишь ширяться всевозможными наркотиками и возьмёшь наконец дела государства в свои руки! Дорлас отвратно справляется с твоими обязанностями. Возомнил себя Королём, а сам непрерывно поставляет тебе наркотики. Да вы двое прямо как отлаженный механизм! — Это сарказм? Это был сейчас сарказм? Вот стою, слушаю очередные упрёки и припомнить не могу, за что держу подле себя этого непокорного эльфа. — К тому же, пора тебе уже подумать о союзе с демонами, как бы ты ни хотела сжечь Тартас к чертям собачьим. Когда их разгромят орки, будет слишком поздно. Не с кем будет объединяться! — На счёт демонов я отдала вполне чёткий приказ: убивать всех, кого они пришлют. Они с лихвой исчерпали запас моего доверия к их двуличной расе. И ещё должны остались! А насчёт дел государства… Мне сейчас не до этого. Я хочу порошок! Сегодня! Развернулась на пятках и медленно направилась к кровати. Мышцы сводит ломкой, и даже стоять уже в тягость. В конец оборзевший подчинённый в очередной раз больно схватил меня под локоть и потащил против моей воли в сторону ванной. — А я думаю, тебе стоит принять ледяную ванну и впервые за два месяца посетить наконец заседание совета. Думает он… совсем охренел? Думает, может кидать меня в ледяную воду каждый раз, когда ему заблагорассудится? Оскорблять и неуважительно разговаривать со мной? Да! У меня сейчас действительно не самые лучшие времена, но я ведь не первый день употребляю! Даже при нашей первой встрече я была под лунарисом. Сколько мне тогда было? Сорок? Пятьдесят? Не помню. Те времена были как в тумане. Однако я прекрасно помню, что так, как сейчас, он никогда не смел со мной разговаривать. И уж тем более — применять ко мне силу, пусть, по его мнению, и во благо. И что, блять, с тех пор изменилось? Борзый стал? Изволит мне в лицо хамить? Засопротивлялась в его руках сильнее и закричала во всю глотку, что только было мочи: — ОХРАНА-А-А! А когда трое солдат ворвались в покои, громко выкрикнула: — В темницу его! В ТЕМНИЦУ! Кирион замер и в удивлении уставился на меня. Не поверил, что осмелюсь… ЕГО — одного из самых близких, кто у меня остался, — и в темницу. Так и покинул покои в немом ахере с моего приказа и под конвоем двух солдат. Ничего… темница многим покорность возвращала. Пускай посидит и подумает над своим поведением. Ну, вот! И кто теперь сходит за жгучим порошком? Да ещё и на ночь глядя к этому стрёмному барыге Сэллу. Ну не Хаэль же отправлять. Пиздец просто! Придётся самой! А всё из-за этого Кириона, перешедшего все границы дозволенного.***
(Drummatix — Witch Craft) Вылазка в город оказалась довольно удачной. Ну, по крайне мере захудалое барыжное место Сэлла я нашла довольно быстро. Вот только не нравится мне этот тип, не нравится… Не то чтобы личность, торгующая ночью труднодоступными наркотиками, должна вызывать симпатию. Просто сегодня… сегодня было в нём что-то неуловимо странное. Отталкивающее. Леденящее душу. Вот только разбираться в этом всём у меня не было ни времени, ни сил. Ноги едва держали то ли от уже выпитой смеси крови, то ли от недопитой. Тело нещадно ломило, руки трясло. В горле засуха, словно в пустыне, и голова с каждой минутой всё тяжелее. Как её ещё тонкая шея держит? Я быстро схватила свой порошок, щедро кинув продавцу увесистый мешочек монет, и растворилась средь ночных теней Аваллона. А, как только добралась до своих покоев, судорожно принялась думать, как же лучше принять порошок, чтобы грёзы поярче и на подольше. Как-как… в вену, конечно. Однако, пока разводила смесь, не удержалась — затянулась коротенькой дорожкой. Это, конечно, капля в море, но как приятно. Разбавив порошок, набрала его в шприц и кропотливо принялась искать вену. А дрожащими в ломке руками это не так-то и просто: крепко затянуть жгут, поработать рукой, чтобы вены налились кровью и отчётливо проступили под бледной кожей. Вену нашла, осталось теперь попасть. В последние два месяца координация совсем ни к чёрту, но мне удалось. Жгучая смесь потекла по вене, больно опаляя её изнутри и медленно растекаясь по всему телу. Хм-м-м… пожалуй, это самый неприятный момент во всём процессе. Недаром порошок прозвали жгучим. Жидкость, скользящая по вене, безжалостно обжигала всё на своём пути, начиная с крупных вен и заканчивая мелкими капиллярами. Но, перетерпев дискомфорт, постепенно наливались жаром ладони и стопы, становилось тепло и даже горячо всем внутренним органам. Затем словно вскипал одурманенный мозг и наконец согревалась обледеневшая душа. Да-а-а… не знаю, как тролли делают его и из чего, но порошок зачётный. А грёзы под ним непрерывно длятся около семи-восьми суток. Это просто невероятное, крышесносное состояние! Эйфория! Словно все печали мира разом отступили, и мой уставший мозг в одну минуту испытывает столько блаженства, что некоторым и за всю жизнь не испытать. Два последних месяца я действительно практически не выходила из транса. А когда заметила, что после приёма пищи меня нещадно тошнит, решила и питание приурезать. Не хватало ещё захлебнуться насмерть собственной блевотой, так и не выйдя из грёз. В какой-то проклятый момент меня перестал брать лунарис, и пришлось перейти на кровавую смесь. Но и этого мне оказалось мало. Организм требовал всё больше и больше наркотика, а уродливая реальность покрывала душу толстым слоем льда. Но именно благодаря жгучему порошку и грёзам последние два месяца были самыми счастливыми в моей жизни. Это для Кириона и всех остальных я последняя наркоманка, которая всё это время провела в наркотических грёзах. А на самом деле я провела их с семьёй. Всё это время я заново проживала прошлое. Им меня никогда не понять. Не понять, каково это: снова обнимать давно погибшую маму. Снова вечерами у камина слушать мудрые речи папы и тихо хихикать, глядя на то, как Бурхат корчит рожи от очередных его нравоучений. Жаль, что приходится травить свой организм, чтобы самой выбирать воспоминания. Жаль, что это невозможно без допинга. Но, как по мне, оно того стоит. Такс… вены опалило, органы — тоже, в голове стало горячо, а грёз всё нет. Лежу себе, расслабленная телом, но не сознанием. Что за херня? Вроде, доза большая. Да я давно должна была раствориться в воспоминаниях! Наверное, надо ещё подождать. Подождала. А грёз всё нет. И встать, добавить порошка в организм, как назло, не удаётся. Тело-то расслабило. Мышцы не слушаются моих команд. Вот урод! Наверняка продал мне порошок, разбавленный какой-то хренью! Убью падлу! Вот как встану, так и сотру его в порошок, расфасую по пакетикам и подарю его же дружкам на память. Ублюдок! Где это видано, чтобы в моём Аваллоне продавали что-то некачественное, будь то даже наркотики. Неподвижная и от того ещё более взбешённая, я пролежала хрен знает сколько времени, но точно дофига. И, несмотря на роскошь расписных потолков, мне до чёртиков осточертела картина перед глазами. Наконец в коридоре раздались голоса, затем кто-то отворил дверь и тихо вошёл в мои покои. Хвала небесам, вспомнили обо мне. К кровати подошла взволнованная и явно нервничающая Изольда. Ну, наконец-то! Эта-то служанка точно знает, как привести меня в чувства. Пускай, как обычно, обольёт меня ледяной водой, и я смогу наконец отправиться за возмездием к ублюдку Сэллу. Смотрит на меня надменно сверху вниз и будто отчаянно смелости набирается. Но для чего? Не успела я задаться этим вопросом, как служанка подняла подушку, что валялась на полу. А после со словами «Это тебе за моего Бурхата» накинула её на моё лицо и надавила. СУКА-А-А! Убить… она хочет меня УБИТЬ!