Говорят, не повезёт, если чёрный кот дорогу перейдёт...

Маринетт недовольно вздохнула, открывая глаза. Нуар виновато улыбнулся, слезая с кровати под внимательным взглядом хозяйки. — Прости,— тихо шепчет фамильяр, прижимая уши-треугольнички с голове. — Ты просто очень милая, когда спишь, и я не удержался и лёг рядышком. Маринетт звонко рассмеялась в ответ, ероша волосы своего фамильяра. Сначала, когда она только почувствовала тяжесть у себя на животе, испугалась, но только послышалось довольное мурлыканье, умильнулась, но вид строгой хозяйки не потеряла. Нуар вмиг поменялся в лице: нахмурился, вытяпил губу вперёд, а крылья носа сильно раздулись. Уши его выпрямилились и изредка подергивались, выдавая нервозность хозяина. Маринетт и дальше бы продолжила смеяться, восхищаясь милотой своего фамильяра, но неожиданно для неё самой Нуар запрыгнул на кровать, отталкиваясь ногами от пола и оборачиваясь руками о край доски. Дюпен-чен испуганно притихла, прижав руки в груди, где со скоростью света билось ее маленькое сердечко. Юноша медленно наступал, загоняя свою ненаглядную хозяйку в ловушку. Руки оказались по обе стороны от головы Маринетт, а спина самой девушки была впритык прижата к твёрдой спинке кровати. Не самое, видимо, приятное пробуждение за всю мою жизнь, прискорбно думает Дюпен-чен, смотря в зелёные глаза напротив. Нуар сделал серьёзную мордашку, свёл брови к переносице, и склонился ближе к лицу Маринетт, соприкасаясь с её маленьким носиком. Она испуганно замерла, задерживая порывистое дыхание, а в это время Нуар, склонив голову в бок, уткнулся носом в щеку девушки, чем очень сильно напугал ее. Маринетт, набравшись смелости, было хотела оттолкнуть его прочь, как вдруг оборотень начал говорить: — У меня самая прекрасная хозяйка из всех, — изрёк он, потираясь своим носом о скулу хозяйки. Маринетт словно увидела себя со стороны в этот момент: вся красная, как вареный рак, блестящая от липкого пота, и до безумия пораженная. — Нуар, что с тобой? — голос предательски дрогнул, ибо ушастый внаглую уткнулся холодным носом в шею Маринетт, и та не выдержала.— Нуар! Оборотень вздрогнул, моментально соскочил на пол, тихо мявкнув. Дюпен-чен изумленно посмотрела на своего фамильяра, который вместо того, чтобы стоять как человек, опустился на четвереньки. — Аля!— Маринетт покинула тёплые объятья постели, путаясь ногами в одеяле, и быстро направилась в кухню, где слышался грохот посуды. Нуар последовал следом за ней, передвигаясь на всех четырёх конечностях и покачивая пушистым хвостом. Сезер обернулась на зов подруги и приветливо улыбнулась. — Доброе утро, Маринетт. Как плечо, не болит? — ведьма кивнула на красную рану, что так ярко оттенялась на бледной коже. — Аля, что с ним?— игнорируя вопрос Сезер, спросила хранительница, указывая пальцем на вползающего в кухню Нуара. Аля оглядела оборотня, широко улыбнулась, а после заливисто рассмеялась. Маринетт недовольно вздохнула, прикрывая глаза, а через секунду громко вскрикнула, запрыгивая на стул. — Хватит об меня тереться!— прорычала она, подтягивая ноги выше, чтобы наглый комок шерсти больше не прикасался к ней. Оборотень снова прижал уши к голове, свел лапы, то есть, руки, и положил на них голову. — Не надо так с ним,— Аля опустилась на пол и потрепала Нуара по макушке. Тот, мурлыкнув, задвигал головой в так движения ладони. — Аля, что с ним происходит? — Маринетт недовольно цокнула языком и отдернула ногу, когда влажный язык прошёлся по ее голой пятке.— Хэй. Аля загадочно улыбнулась, возвращаясь к готовке, но Дюпен-чен не была бы Дюпен-чен, если бы буквально не выпытывала информацию из своих «пленных». — Аля, какого чёрта этот наглый комок шерсти трется об меня, как самый настоящий кот? Аля снова улыбнулась, нарезая на мелкие кусочки какой-то большой цветок белого цвета. По кухне пополз приятный сладковатый запах, и Маринетт зажмурилась от удовольствия, чувствуя нотки шоколада во всей этой канители ароматов. Нуар почему-то недовольно фыркнул, покачивая хвостом в стороны, потом зырычал, как дикий снежный барс и бросился бежать. — Не дай ему уйти, иначе останешься без фамильяра, Маринетт, — спокойно проговорила ведьма, засыпая ворох нарезанных цветов в кипящую воду в котелке. — Коты любят, когда с ними играют. Дюпен-чен нахмурилась, скрестила руки на груди и зло посмотрела на подругу, но аргумент остаться без защиты сыграл свою роль, и через секунду она уже последовала за Нуаром, который скрылся в комнате. Тихо скрипя старыми половицами, она достигла комнаты, откуда несколько минут назад позорно сбежала. Оглядев помещение, Маринетт расслабленно выдохнула, не наблюдая наглого фамильяра, который ни с того ни с сего начал вести себя как кот, но только она хотела сесть на стул, как вдруг позади неё послышался недовольный мявк. — Не смей подходить ко мне!— Дюпен-чен испуганно вскрикнула, чувствуя, как маленькие клыки вцепились в ее щиколотку, и запрыгнула на стол, который опасно заскрипел и покачнулся. Нуар фыркнул, поднимаясь на колени и пытаясь схватить хозяйку за ногу, но поняв свою бешноспешность, опустился обратно на пол. Он потерся спиной об ножку стула и уселся на пол пятой точкой, не сводя внимательного взгляда с девушки. — Не смотри на меня так, я всё равно останусь здесь и не слезу до тех пор, пока ты не придёшь в себя, глупое животное, — Маринетт недовольно посмотрела на юношу, и их взгляды словно сцепились. Это были такие своеобразные гляделки длинною в семь минут ровно. Нуар, фырча, не смел сводить взгляда со своей хозяйки, а Маринетт просто хотела его посильнее ударить. На столе лежала какая-то книга, которая имела место быть на макушке оборотня, но не меткая Дюпен-чен промазала единственным снарядом, который был в ее распоряжении, и ничего больше не оставилось, как тупо пялиться на своего фамильяра и грозить пальцем, когда он нарушает дистанцию. В коридоре послышался шелест, и в дверном проёме показалось довольное лицо Сезер. Она, завидев подругу сидящей на столе, рассмеялась, входя в комнату. В руках девушка несла тот самый котелок, который грелся на огне. Сладковатый запах цветов наполнил комнату, а озлобленный на что-то Нуар зарычал, пятясь от ведьмы к стене. Маринетт вопросительно приподняла брови, наблюдая, как Аля заставляет ее фамильяра пить отвар из вкуснопахнущих цветов. Упрямый оборотень лишь тихо порыкивает, практически захлебываясь в каждой ложке, которую подносит к его лицу рыжеволосая ведьма. Зелёные глаза медленно слепаются, и Нуар падает на расправленную кровать. Он тихо сопит, изредка причмокивая пухлыми губами, а Маринетт просто умиляется, не замечая, как ее стаскивают со стола. Аля уверенным движением ведёт подругу в кухню, а сама хранительница тихо шипит, потому что рана на плече снова начала кровоточить. Ведьма молча сажает Маринетт на стул, берет со стола несколько маленьких листков какого-то растения, марлю, и принимается за дело. Дюпен-чен охает, когда холодный гладкий листок прижимается к ее ране, и та начинает нарывать. Аля лишь устало вздыхает, кладёт второй лист и спешит перевязать. — Аля, что произошло с Нуаром?— Маринетт дёргает рукой, проверяя прочность повязки, а после обращает взгляд на ведьму. — Аля, пожалуйста. Сезер прикладывает руку ко лбу, а вторую — в поясу, и думает. Маринетт недовольно хмурится и закатывает глаза. — Аля. Сезер закусывает губу. — Я читала о таком только в книгах, — неуверено начинает рыжеволосая, смотря на Дюпен-чен, словно спрашивая. Та сидит тихо, показывая, что готова слушать. — Когда я только-только начинала путь ведьмы, моим первым уроком было освоение навыков, существенных животным. Нужно было научиться понимать их, чувствовать, — Сезер садится на стул напротив подруги и продолжает,— В нашем лесу тогда было много оборотней, и именно с ними мне предстояло работать. Но так ничего не получалось, и я перешла на книги. Связки с оборотнями в плане фамильярства никогда не были популярны, потому что это ненадёжно, толи дело настоящие фамильяры — бессмертные, прекрасные демоны, готовые подчиняться и защищать. Маринетт пытается понять, но осознание приходит довольно туго. Аля снова чему-то улыбнулась, опираясь подбородком на ладонь. — Тогда я ещё была очень юна, но помню, что у ведьмы, что учила меня, был фамильяр-оборотень. Сначала он вёл себя хорошо, слушался, а через несколько недель сошёл с ума. То был волк, и с ним было легче. Он тоже постоянно скулил, терся об ноги хозяйки, но она просто поила его отваром из луноцветов, и всё проходило. Нуар просто не контролирует то, что внутри. Он, будучи оборотнем из семейства кошачьих, так выражает свою любовь и доверие, а ты убегаешь от него. Маринетт недовольно цокает языком и отворачивается. — Почему бы ему просто не сказать это по-человечески? Аля нарочно громко усмехается и встаёт из-за стола. — Ну ты же не говоришь ему напрямую, как он дорог тебе, — изрекает ведьма, направляясь к шкафу со своим драгоценными книгами.— Тем более, он делает это против своей же воли. Некоторое время Сезер копошится на полках пыльных книг, ища что-то конкретное, а Маринетт остаётся обиженно смотреть на ее прямую спину, обрамленую оранжевым платьем. *** Вечереет тем днём довольно быстро. Маринетт испуганно вздрагивает, когда в окно стучат. Оконная рама мерзко скрипит, но открывается, запуская вовнутрь Нино. Фамильяр птицы медленно опускает на пол и обращается в человека. Парень устало потирает руки, то бишь, крылья, и косится в сторону кровати, где всё ещё бездыханным телом валяется Нуар. — Что это с ним?— смеясь, спрашивает Нино, подходя к оборотню и настойчиво дергая его за ухо. — Умер, что ли? Маринетт широко улыбается, наровясь рассмеяться от злобной шутки. — Нет, Аля просто напоила его отваром из какой-то травы, чтобы он не вел себя как кот,— ответила Дюпен-чен, укрывая оборотня одеялом по самый подбородок. — Мм,— разочарованно мычит филин, вздыхая. — Я-то думал, что умер, а он просто спит,— бурчит он, снова дергая Нуара за ухо. — Надеюсь, спать он долго будет. Желательно вечность. Маринетт улыбается, слыша нотки сарказма и смеха в монологе фамильяра. Это вполне естественно, что птица ненавидит кота. Внизу слышится крик Али, и фамильяр птицы вмиг исчезает из комнаты. Маринетт тяжело вздыхает и косится на Нуара, который нервно дёрнул ушами и шевельнул хвостом. *** Маринетт нехотя взяла в руки протянутый ей кулон. Он был изготовлен в виде оранжевой капли. — Аля, может не стоит? Меня и Нуар вполне устраивает, — нервно шепчет Дюпен-чен, сжимая кулон в кулак. — Нино, скажи ей!— парень сидит в углу, прижавшись затылком к стене, и молчит. — Маринетт, прекрати. Этот кошак уже в край обнаглел, да и защищает он плохо, — ведьма раскрывает книгу фамильяров и начинает листать, поднимая пыль с жёлтых страниц. — Аля, хватит! — Дюпен-чен рычит, наровясь сломать кулон пополам, но ослабленое тело не позволяет этого сделать, и девушка оставляет эту попытку. — Нуар хорошо справляется. Аля хмурится и кладёт книгу перед собой. — Этот фамильяр лисы будет просто защищать тебя, не больше. Он будет часто уходить в лес, и ты не будешь его видеть, хотя он будет охранять тебя, — зелёная жижа в котле громко булькает, выплескиваясь на пол, и ведьма недовольно цокает языком. — Тем более, я уже приготовила зелье. Осталось заклинание. Надевай кулон. Маринетт вздыхает и перекидывает веревочку кулона через шею. Ведьма победно улыбается и начинает читать какое-то заклинание на непонятном языке. Дюпен-чен чувствует, как у неё начинает кружиться голова. Котёл начинает медленно покачиваться, касаясь языков пламени. Жижа начинает ещё сильнее булькать, и пол около камина оказывается практически залит. Кулон неожиданно начинает светиться и тихо потрескивать, и Маринетт испуганно тресется, пытаясь снять с себя волшебное украшение, но верёвка словно врезалась в шею. Аля хмурится и замолкает. Некоторое время ничего не происходит, и слышится только бульканье в котле. Маринетт расслабленно выдыхает, кладя словно заполненную свинцом голову на стол. — Не сработало, что ли?— сама себя спрашивает ведьма, потирая подбородок. — Маринетт, позови его. Дюпен-чен испуганно вздрагивает и поднимает голову. Взгляд ее уставший, плечи опущенны, волосы растрепаны — всё говорило о том, что хранительница безумно устала и хочет вернуться в комнату к своему фамильяру. — А как его зовут? — Маринетт потирает переносицу и устало откидывается на спинку стула. Аля снова принимается листать жёлтые страницы книги, ища имя вызванного демона-слуги. Нино тоже появился не сразу, после того, как она прочитала заклинание. Уже потом, когда ведьма разозлилась и выкрикнула имя своего фамильяра, в окно постучалась птица, напоминающая филина. — Его имя Натаниэль. Маринетт недовольно посмотрела на подругу, изгибая брови. — У демона такое человеческое имя?— насмешливо спрашивает хранительница, пытаясь не засмеяться в полную силу. — Ты уверена, что вызвала демона? У него такое безобидное имя,— Аля хмурится и складывает руки на груди, показывая, что не довольна поведением Маринетт. Та замолкает, боясь быть заколдованной — а зная Алю, это может вполне исполниться — и тихо зовёт: — Натаниэль, появись. Снова ничего не проходит. Дюпен-чен разочарованно выдыхает и встаёт со стула. — Ты, конечно, извини, Аля, но ты никого не вызвала, видишь? Я даже не нужна этому чертову демону, — хранительница неспеша направляется на лестницу. Ступив на несколько первых ступеней, она резко остановилась и оглянулась. — Аля?— испуганно вскрикнула брюнетка, беспорядочно дергая руками. — Я не могу подняться наверх. Почему? Сезер непонимающе смотрит на Маринетт, пытаясь понять, что происходит. В комнате становится душно, а потолок словно вот-вот обвалится ко всем чертям. Ведьма судорожно листает книгу, а Маринетт в это время стоит на лестнице, не имея возможности подняться наверх. Руки в какой-то момент пронзает боль, и девушка кричит, выворачиваясь наизнанку. В прозрачном воздухе появляются очертания толстых цепей, которые становится видно всё лучше и лучше. Длинные, искряще-синие, они оковами хватают Маринетт за запястья. В котле громко булькнуло что-то, и из него показалось что-то. Непонятные цепи вели именно туда, скрываясь в густой слизи. Аля довольно улыбается, откладывая книгу в сторону. — Получилось! Чёрт, я это сделала! — Сезер начинает радостно бегать по комнате, подпрыгивая. — Я призвала самого сильно фамильяра за всю историю ведьм! Тем временем из котла показалась мокрая макушка, а потом шея, торс, и...оно голое? Маринетт стыдливо отвернулась от голого мужчины, что появился из котла. Он окинул комнату пренебрежительным взглядом, после опустил взгляд на свои руки, которые были закованы. Цепь вела через всю комнату прямиком к Маринетт. Туда и направился призванный, выбравшись из котла. Жидкая жижа медленно стекала по его груди, ног, капала с волос, оставляя после себя лужи на полу. Маринетт вскрикнула, когда ее грубо схватили за плечи и развернули к серьёзному лицу демона — больное плечо снова засаднило. Нино встрепенулся и было хотел броситься на помощь хранительнице, но Аля ловко выставила руку перед ним, останавливая. — Ты не являешься ведьмой, — громогласно произносит признанный, отпуская девушку. Он хмурится, тихо рычит и резко оборачивается. — Кто посмел призвать меня?!