Одно безумие на двоих

      Она так любила чарующий аромат, исходящий от светлой, почти мраморно-бледной, довольно нежной и бархатной кожи Харли. Он был сродни аромату душистых цветов, благовонию от едва раскрывшихся бутонов, запаху свежести от напитанных зеленью листьев и ранней утренней росы, сидящей прозрачными капельками на растениях. Харли благоухала энергией, готовая в любой момент пронзить своими безумными чарующими зарядами любого нуждающегося в понимании и успокоении. Девушка была даже чрезмерно активна, немало проницательна и внимательна, что иногда было вовсе не к месту. Но что можно поделать с человеком, профессия которого рыться в людских чувствах и мыслях, более того, человеком с безумным разумом?       Нет, пожалуй, Харли не была настолько безумной, насколько могло бы показаться изначально или по слухам о её связи с клоуном. Она всегда весела и уверенна, но она также знает и понимает, когда стоит немного сбавить обороты. Девушка, как чистая шумная речка, воды которой послушно следуют по более удобной ей форме ландшафта, и если она когда-то и была влюблена в монстра, то и воды её, естественно, отравлены.       Тем не менее, Памелла отказывалась принимать подобный факт. Плющ верила лишь в то, что Харли была привязана к Джокеру, искала в нем поддержку, но не более. Она не могла и не хотела верить в то, что её девочка когда-то да могла быть по-уши увлечена таким неблагодарным существом. Айви от всего сердца желала быть достойной любви Харли, и потому отчаянно старалась не разочаровывать её. Каждый раз, когда женщина—растение слышала сладкоголосое «Пэми», ее одеревеневшее сердце замирало, пропуская удар и, казалось, зацветало.       Любимой стандартной прической Харли являлись хвостики, но иногда, когда вечернее раскрасневшееся солнце уходило за горизонт, отбрасывая через окна, на серые стены, алые отблески своих лучей, Квинн позволяла Памелле творить что-нибудь со своими светлыми локонами. Плющ ловко управлялась с волосами, медленно и аккуратно вплетая каждую прядку, собирая косы и колоски. Но лишь единожды Харли удалось заплести волосы Памеллы. Айви не позволяла подобного даже ей, да и Квинн не особо любила возиться с делами, требующими усердия и внимательности. Скука быстро охватывала её, потому в единственный дозволенный ей раз заплести косы Памелле она не доплела даже первой.       Плющ любила наблюдать за спящей Харли. Утром, когда город уже начинал наполняться шумом людского быта и гудением автомобилей Памелла просыпалась от того, что цветы требовали прикрыть окна. Харли часто задавалась вопросами по типу: «Как вообще можно слышать растения?», «У них есть голоса?», «Они используют ненормативно — лексические выражения?», но Плющ не знала ответа ни на один из заданных ей вопросов. Она сама иногда многое не понимала, она просто чувствовала, что от неё требуется и выполняла, помогая растениям укрыть свои листья и цветы от пагубной атмосферы давно уже падшего города или поливая их необходимым количеством воды.       Харли нравились цветы в квартире, она любила говорить, что растения создают уют, ровно как и ворчать о том, что цветов здесь слишком много и не мешало бы от них избавиться.       Плющ и Квинн любили читать в те редкие моменты тишины, когда они находились в квартире вдвоем, а не боролись где-то с Бэтменом. Читала обычно Харли, Памелла лишь слушала, устроившись где-нибудь рядом. Плющ не любила книги, потому что прекрасно знала, на какие жертвы идут люди ради бумаги, но она также любила литературу, как бы парадоксально это не было.       Задал бы кто Плющ напрямую вопрос «Почему ты влюблена в Харли?», Памелла наверняка бы не смогла ответить и на него. Айви часто задумывалась на эту тему, но каждый раз все сводилось лишь к тому, что Пеппер с головой уходила в любование.       Она так любила чарующий аромат, исходящий от светлой, почти мраморно-бледной, довольно нежной и бархатной кожи Харли, и она не могла представить и минуты своей жизни без неё.