Сделай меня ещё хуже, моя любовь

— Рассвет — это начало новой жизни. — Сакумо Хатаке стоял на обрыве вместе со своим уже взрослым сыном. Внизу было бескрайнее море, из которого, словно прекрасная богиня, выходило солнце. Взгляд шиноби был устремлён вдаль, он будто готовился рассуждать о вечном, дабы направить и поддержать молодого Какаши, не позволив ему сбиться с пути. Желтый диск золотыми брызгами рассеивался по миру, отгоняя тьму и ночные кошмары, оба мужчины глубоко вдохнули. Шум прибоя можно было слушать бесконечно, такие звуки ласкали слух и приносили искомое спокойствие разуму. Было совсем легко, жизнь казалась бесконечной и безмятежной, словно все, что ещё недавно тяготило сердце, разом смыло волной. Копирующий ниндзя имел сильные сходства со своим отцом, со спины их было почти не различить — высокий рост, острая прическа из пепельных волос, развивавшихся на ветру, форма шиноби Конохи и одинаковые очертания фигуры. Выдавала, разве что, поза, в которой стоял каждый из мужчин, а ещё — белый короткий рукав Сакумо с красным узором. — В твоей жизни грядут большие перемены, поэтому мы встретились. — ровным спокойным голосом произнёс старший Хатаке. — Кажется, они уже наступили, отец. — не менее монотонно и вдумчиво произнёс Какаши. — Не упусти то, что изменило тебя, в попытках удержать прошлое. Судьба — это цепь случайных событий, на которые мы не можем повлиять. И ты не всесилен. Есть на свете вещи, которые никак от тебя не зависят. Если винить себя за все, что происходит вокруг, корить себя за каждый проступок другого человека, отрицая волю, которую он проявил, совершая его, можно потерять себя. — Да, Папа. — Однажды ты закрылся, поедая себя изнутри, разве это сделало тебя счастливым? Помогло вернуть людей, которых ты потерял? — Нет. — голова Какаши была опущена, он смотрел на беспокойную воду, отражающую утренний солнечный свет. — Наши товарищи живы, пока мы помним о них, пока чтим их память. Я думаю, ты уже сделал этот вывод. Вскоре, тебе предстоит сделать новый. — Сакумо медленно повернулся к сыну, и добавил: — Не оглядывайся. — Он резко положил руки на плечи копирующего и начал трясти его, все громче повторяя: — Какаши! Ка-ка-ши! — отдавалось в голове громким эхо. Джоунин с пепельными волосами открыл глаза, перед ним было взволнованное лицо Айви. — У нас сегодня миссия! Просыпайся! — девушка отпустила возлюбленного и ушла на кухню, мягко ступая по полу (она явно знала, что голова сэнсэя сейчас раскалывается). — Сколько у меня времени? — прохрипел полусонный ниндзя, держась за гудящую голову и вставая с кровати. — Час. Душевая свободна. — голос Иви был холодным и отстранённым. — Я что, спал в одежде? — молодой человек уже стоял в дверном проеме и тёр глаза одной рукой, второй прикрывая рот, чтобы зевнуть. — Спасибо, что не в ботинках. — фыркнула куноичи, не поворачиваясь к джоунину.       Солнце во всю заглядывало в окна, красиво отражаясь от светлых волос Айви, которая жарила омлет с овощами. Сковорода приятно трещала, а ароматный запах разносился по всей квартире, возбуждая аппетит. Какаши любил именно такой завтрак, и несмотря на то, что девушка была на него обижена, она не могла оставить сэнсэя без еды перед миссией. На Иви была всё та же чёрная пижама с кружевом, которая так соблазнительно смотрелась, когда куноичи стояла у плиты спиной к двери в кухню. Короткие шортики манили джоунина с пепельными волосами каждое утро, но не сегодня (: D). Даже наклонившаяся к ящику с крышками Айви не могла перебить состояние жуткого похмелья. Вещи были брошены в стирку, копирующий вышел из душа в любимых спортивных штанах, все ещё держась за больную голову. Куноичи с глазами цвета розового стекляруса уже варила кофе. — Твой завтрак. — Она кивнула головой на стол. Какаши уставился на коричневую салфетку, на которой лежали три таблетки и гордо возвышался стакан воды. Облокотившись на разделочный стол гарнитура, Айви закрыла омлет спиной и коварно улыбалась, горя желанием поиздеваться над умирающим молодым человеком. — То что нужно! — Лицо джоунина расплылось в улыбке, он сел на стул и проглотил все лекарство разом, надеясь, что так быстрее поможет. Стакан тоже был опустошён. Копирующий выдохнул и договорил: — Спасибо, все было очень вкусно! — с этими словами он оперся рукой о спинку стула, собираясь вставать. Айви закатила глаза, а затем молча поставила на стол белую тарелку с омлетом и свежесваренный кофе, а потом скрестила руки на груди и развернулась к выходу. — Ага, куда собралась? — дотянулся до неё Какаши и, схватив за талию, усадил к себе на колени. — Ладно-ладно, извини. Был не прав, каюсь. — он расплылся в улыбке и нежно поцеловал плечо возлюбленной. — Не прав? Да я… я глаз не сомкнула, все слёзы выплакала! — Маска презрения и безразличия упала с девушки, голос задрожал, будто она была готова вот-вот расплакаться. — Тише, тише. — Губы мягко коснулись щеки Иви, а мужская ладонь аккуратно прижала её сильнее к груди молодого человека. Айви крепко обняла джоунина за шею одной рукой и чмокнула его в щетинистую щёку, второй ладошкой зарываясь в пепельные волосы. — Я собираться. — Девушка плавно встала с колен Какаши, который разжал объятия и был готов приступить к завтраку. Одной из странных привычек копирующего было бриться прямо перед выходом, поэтому каждое утро на его лице красовалась щетина, которую Иви (по такой же странной привычке), гладила ладошками и шутливо заявляла: — «Колючка!».       Сегодня пробуждение ото сна было не слишком приятным. Тело все ещё ныло от истязаний извращенца Итачи, а голова была безумно тяжёлой. Однако, поднять её с подушки оказалось непривычно легко, Сакура ещё не поняла в чем дело. Открыв слипшиеся от долгого пребывания в мире снов глаза, девушка потёрла их руками, привыкнув к наручникам, она держала их в одном положении, будто запястья все ещё были скованы. Не так-то просто соображать, если ты проснулась четыре минуты назад. Куноичи лежала на большой кровати в позе «солдатик», только положив ладошки на живот и вглядывалась в бесконечно чёрный потолок, который, если добавить звездное сияние, чем-то походил на небо. Ах да, луна… Сакуре казалось, что она видела её тысячу лет назад. Светлые воспоминания о недавней «прогулке» на свежий воздух, были испачканы отвращением и болью, которые подарил ей кукловод, поэтому девушка не хотела об этом думать. Желудок предательски урчал, требуя пищи, из-за сильного голода вновь клонило в сон. — «Интересно, сколько я спала?» — вдруг подумала розововолосая куноичи. — Доброе утро — перебил мысль знакомый голос. Он звучал негромко, девушка слышала его словно через пелену. Вероятно, слабость давала о себе знать. Медленно и нехотя Сакура повернула голову в сторону своего нового знакомого, который стоял в арке на входе в комнату, оперевшись плечом на правый «косяк» своеобразного дверного проёма. Одна рука Итачи скрывалась под плащом, второй он перебирал тёмное ожерелье, украшавшее его шею. Девушке казалось, что отступник смотрел сквозь неё, а взгляд молодого человека был чересчур спокойным и беззаботным. — Пришёл добить меня? — терять было нечего, поэтому быть вежливой не очень-то хотелось. — Хуже. — он коварно облизнулся, а в глазах Сакуры, которой, казалось, уже было все равно, появился оттенок испуга. — «Неужели может быть хуже?» — подумала она и опустила веки, не желая видеть все, что будет происходить дальше. — Принёс тебе завтрак. — Итачи рассмеялся и подбросил вверх яблоко, находившееся в руке, которую скрывал плащ. Шиноби повернулся спиной к гостье, заглядывая в соседнюю комнату, где на комоде у стены стоял поднос с глазуньей и сэндвичем. Закончив натюрморт «утро пленницы» красным яблоком, он поставил еду на край кровати девушки. — Надеюсь, с ложечки тебя кормить не надо? — коротко бросил кукловод и, запахнувшись плащом с красными облаками, удалился из комнаты, оставляя за собой шлейф приятного аромата. Всё это время куноичи лежала неподвижно, так и не осознав, что её тело больше не нагромождено металлом в виде наручников и ошейника, поэтому машинально потянулась к подносу двумя руками, не отрывая их друг от друга, будто невидимые оковы все ещё мешали ей двигаться. Насторожило одно — отсутствие звона цепей. Ничего не ударилось о поднос, ничего не обожгло кожу пронизывающим холодом металла. Дотянуться до сэндвича оказалось предельно легко, именно тогда розововолосая пленница поняла в чем было дело. Но сейчас было не до этого, желудок начал поедать собственные стенки, сопровождая пиршество громким урчанием, а аромат еды сводил куноичи с ума. — «Как хорошо, что он ушёл». — Думала про себя Сакура, быстро и жадно поглощая принесенную пищу. Совсем скоро на подносе остались лишь крошки хлеба, вилка, испачканная желтком и хвостик от яблока. Ощущения были непередаваемыми. Девушка села на кровать, сложив ноги в «бабочку», выдохнула и радостно начала двигать руками в разные стороны, будто не веря, что наконец свободна. Пожалуй, даже такая мелочь может сделать человека счастливым, если показать ему не самую приятную альтернативу свободе. Матрас был мягким и проминался под девичьим телом, создавая чувство полного комфорта, поэтому вставать с него совсем не хотелось. Комната оказалась куда просторнее, чем предполагала куноичи после пробуждения, даже темные стены не давили, когда пространства было в избытке. Сакура осмотрелась, не понимая за что ей такое счастье. Помещение было неплохо обставлено — комод, банкетка перед ним, зеркало. Шикарный ковёр чёрного цвета лежал у подножия кровати, с двух сторон от которой стояли тумбочки из чёрного гранита с украшавшими их лампами. Вся мебель была чёрной, за исключением комплекта алого цвета, состоящего из покрывала и наволочек на подушках, а также каменных роз, красовавшихся на изголовье кровати, самом верху зеркала, ручках банкетки и ящиках комода, выполненных в одноимённом оттенке. Счастье сменилось мимолётным интересом, который почти мгновенно превратился в подозрение и опасение. — «Действительно, с чего бы это ему селить меня в отличную комнату, снимать оковы и приносить завтрак?» — размышляла Сакура, решившаяся наконец подняться с постели. Она ступила на ковёр, мягкий ворс не мог оставить девушку равнодушной, находиться в такой спальне было по-настоящему приятно. Несколько шагов, и она уже стоит у зеркала, висящего над комодом, разглядывая своё лицо. Синяки под глазами были знатными; — «Да и в целом видок замученный» — констатировала куноичи. Глядя в свои бездонные глаза, она вспомнила, что давно не слышала собственного голоса. — И правда. — тихо произнесла пленница, проводя ладонями по бледным щекам. Следов от ошейника совсем не осталось, на тонкой коже красовались лишь синяки и кровоподтеки: — Спасибо играм Итачи. Ублюдок. — маленькие пальчики коснулись следа от укуса на плече, разрезанную форму никто не зашивал. Гематома ныла и казалась Сакуре своеобразным клеймом. — Ненавидишь меня? — тихий низкий голос прозвучал у самого уха. Вздрогнув от испуга, розововолосая кукла посмотрела в зеркало. За спиной стоял высокий молодой человек в том же чёрном плаще. — «И когда этот дьявол успел появиться? Неужели я так сильно задумалась?» — девушка замерла, не зная чем ему ответить. — Выглядишь плоховато. — Шиноби окинул взглядом девушку, стоящую перед зеркалом. Теперь он смотрел прямо в глаза её отражению. — «Опять гендзюцу?» — Сакура зажмурилась, не делая лишних движений. — Расслабься. Я больше не причиню тебе вреда. — Тон, как и всегда, был спокойным, практически безразличным и не выражал никаких эмоций. Аналогично, лицо отступника никогда не выдавало его настроения, лишь иногда коварная ухмылка кривило его, запугивая жертв ещё больше. — Почему я должна тебе верить? — шёпот. — У тебя есть выбор? — Двумя руками Итачи оперся на комод, накрывая собой Сакуру, которая была значительно ниже ростом. Она уже открыла глаза и вновь столкнулась с ним взглядом. — Нет. Наверное. — Хвалю за сообразительность. Так что, ненавидишь меня, милая кукла? — Пожалуй. — Она скрестила руки на груди, не отводя взгляда и не пытаясь выбраться из-под нависшего над ней ниндзя. — Я рад. — Позволь задать тебе вопрос? — Девушке хотелось прояснить ситуацию. — Попробуй. — Зачем ты держишь меня? Зачем издевался надо мной? Зачем сейчас освободил от оков и поселил в эту комнату? Что все это значит? — Я разрешил один вопрос, а ты задала четыре. Но так уж и быть, раз ты моя гостья, отвечу — он лёг на кровать, подложив подушки под голову и устроился в удобной расслабленной позе, сложив руки в замок. Сакура встала напротив, не желая присесть даже на край постели. Глаза девушки горели, она жаждела услышать ответ. — Я хочу… изменить мир. И начну с Конохи. Когда-то её руководство вынудило меня принять ужаснейшее решение — вырезать весь свой клан. Данзо убил моего друга, а недоверие верхушки к клану Учиха породило волнения и стычки жителей с полицией. У меня не было выбора. Тогда я ушёл, пообещав себе нести всю тьму, всю ненависть и проклятия людей, населявших деревню листа. Изменить что-то было невозможно, но, вступив в Акацуки, я начал разрабатывать план. Пока ярость наполняла меня, было только одно желание — стереть Коноху с лица земли, но время шло, и пока я делал маленькие шаги навстречу большой цели, все кардинально поменялось. Если я уничтожу родную деревню, цепь ненависти не разорвётся, будут выжившие, которые определённо пожелают мне сгнить заживо. Кровь непременно прольётся, и немало. Но этого ли я хочу? Определенно нет. Поэтому был выбран другой путь. Справедливость восторжествует, но совсем в другом ключе — я захвачу власть, нейтрализовав действующее руководство и стану Хокаге. Пятым, верно? — Итачи обратил взор на внимательно слушающую его куноичи, а затем продолжил: — Я не буду устраивать массовых стычек, мятежей, подговаривать жителей. Просто тихо и мирно возьму управление в свои руки. Никаких намеренных кровопролитий и массовых убийств. Я передумал лишать жизни других, когда у меня появилось много времени для раздумий и погружения в собственные мысли. К сожалению, каждый из нас видит мир только с одной стороны. Мы можем только попытаться понять другого человека, приняв его точку зрения и мысленно заняв его место. Так вот, я — монстр. Так думает каждый простой гражданин, каждый рядовой шиноби и даже большинство джоунинов Анбу. Безжалостный убийца, псих, повернутый на собственном эго, убивший семью ради забавы. Никто не знает о событиях той роковой ночи и их предпосылках. Никому не известны «закулисные игры» верхушки деревни. Только мне. Вырежи я всю деревню, меня рано или поздно уничтожат, разорвут на части прямо у выхода из дома. Понимаешь о чем я? Пейн смог изменить деревню дождя, свергнув Хандзо значит и я смогу. Зачем же мне ты? Все просто — предлагаю тебе стать моей ученицей, будешь помогать на этом нелегком пути. Я ведь знаю, ты хочешь уничтожить ту девчонку, что помешала твоему счастью. Будь спокойна, я позволю тебе это сделать. Что думаешь? — Лицо ниндзя было вдумчивым, будто он давно готовил речь и наконец-то высказался, оставалось дождаться ответа. Сакура стояла без действий, она не получила всех ответов, но и тем, что старший Учиха рассказал ей, была поражена. Она тотчас вспомнила о разбитом сердце и той блондинке, которую все равно собиралась убить. С Итачи или без него. Поэтому и сбежала, яро желая обрести силу. Разве это не шанс? Талантливейший шиноби будет учить её, а помимо того, станет её союзником. Может, это и есть судьба? — Что же… — голос был неуверенным и дрожащим. — «Сделай меня ещё хуже, моя любовь». — снова эта фраза. Она пронеслась в голове, а кулачки куноичи сжались, будто она была готова расправиться с соперницей прямо сейчас. — Я с тобой. — Огонь ненавистей вспыхнул в глазах розововолосой куклы, когда она вспомнила о том, что заставили пережить её стены родной деревни. Решение принято, отступать поздно. — «Интересно, а какой будет первая тренировка?» — девушка улыбнулась, и улыбка была совсем не доброй. — Прекрасно. Отдыхай. Вернусь позже. — кинул в сторону Сакуры Итачи и быстро встав с кровати, покинул мрачную комнату.