Сделай меня ещё хуже, моя любовь

Курсивом — монолог Итачи Учиха.       Кто бы мог подумать, что у меня появится такой прекрасный инструмент для воплощения в жизнь идеи, что уже который год не выходит из головы. Я не считаю Учих святыми, но уверен, что был и другой выход. Чертов Данзо просто не хотел возиться, не желал лишних трудозатрат. И почему старик Хирузен, будь он проклят, поддержал такое решение? Каждый раз, когда я вспоминаю ту роковую ночь, мне кажется, что это было не со мной. Не я вырезал весь клан и убил родителей, не я обрёк Саске на одиночество и следование по пути ненависти. А ведь все могло быть совершенно иначе. Мама всегда готовила яичницу на завтрак…       Оглядываюсь по сторонам и вижу пустоту. Акацуки стали пародием на семью, а напарничество с Кисаме чем-то похожим на дружбу. Не было не одной ночи, которой я не видел Шисуи, погрузившись в сон. Уже без одного глаза, его рука тянется ко второму и протягивает извлечённый орган зрения мне. В знак настоящей дружбы. А потом — стремительно летит вниз. На фоне шумит водопад, но громче бурного потока воды воет моя истерзанная душа. Тогда я познал настоящую боль. Просыпаясь в поту, я больше не могу заснуть и иду пить кофе на кухню, в которую никогда не проникал солнечный свет. Детально прокручивая всю свою жизнь в голове, я пытаюсь убедить себя, что всё сделал правильно. Внушаю и утверждаю, что ни о чем не жалею. Но тщетно. Боль, то и дело, вырывается наружу, насколько большой замок я бы не повесил на ларец с воспоминаниями. Мой мрачный замок, образованный внутри скалы, моя темная обитель, моё пропитанное одиночеством пристанище. Только эти стены видели мою боль. Только этот холодный пол и каменный потолок слышали и чувствовали мою боль. Вся мебель, каждый предмет, находящийся здесь, пропитан моей чакрой. Почувствовав её, все здравомыслящие ниндзя отказывались от идеи сделать из этой пещеры ночлежку. Каково было моё удивление, когда на пороге я увидел тебя, милая кукла.       Данзо давно мертв, это дело моих рук. Я так хотел остановиться на этом шаге давно продуманного плана, но судьба послала мне хрупкое оружие с волосами цвета сакуры. Наверное, поэтому тебе и дали такое имя? Я обязательно спрошу об этом, когда моя гостья проснётся. Так вот, теперь я зайду дальше. Справедливость восторжествует, когда пятым Хокаге стану я. И в этом ты станешь мне отличной помощницей. Пытайся я уговорить тебя, ты бы не согласилась. И вновь фортуна повернулась ко мне лицом — я заметил зерно ненависти в твоей душе и тьму, ползущую к твоему сердцу. Мне неизвестно что послужило причиной пробуждения твоей тёмной стороны, но приручив тебя до конца, я задам и этот вопрос. Милая кукла ненавидит меня, но ещё больше она ненавидит моего братца — Саске. А если сбежала из деревни, значит Коноха заставила испытать тебя ещё большую боль, чем тогда, когда младший Учиха бросил тебя на лавке, пустившись в путешествие и во все тяжкие одновременно. Оставалось лишь надавить на кровоточащие раны, что я и сделал, воспользовавшись расшатанным состоянием твоей психики. Теперь я дам тебе ласку, и ты встанешь на мою сторону. Мы будем за одно. А ещё ты говорящая, я доволен находкой.       Мысли всегда поглощали Итачи, затягивая его с головой в пучину сознания. Именно поэтому он часто замирал, смотря в одну точку. Ещё совсем молодой шиноби уже почти убил в себе все чувства, а сейчас кровожадно расправлялся с их остатками. Он боролся сам с собой, с собой настоящим, с тем Итачи, который все ещё корил себя за то, что совершил много лет назад. Она поможет все исправить. Если судьба послала ему Сакуру, значит старший Учиха на правильном пути.       Никто в Конохе не мог даже предположить, что Сакура была так близко к самому мрачному члену группировки Акацуки. Жизнь тут, как и всегда, протекала в безмятежном спокойствии. Мирные граждане не вмешивались в дела ниндзя, а потому, исчезновение девушки из седьмой команды осталось вопросом верхушки деревни листа. Всем друзьям розововолосой куноичи сообщили о найденной записке, но упомянули только ту часть, в которой она рассказывает о самостоятельном уходе из Конохи и просит не искать её. Как бы тяжело не было это принять, деваться было некуда, оставалось надеяться, что Сакура образумится и вернётся домой. — Какаши, как Ино? — Айви переживала за блондинку, которая была лучшей подругой сбежавшей. — Могло бы быть и лучше. — Он глубоко выдохнул, и добавил: — Она расстроена, поэтому невнимательна на миссиях. Продуктивность тренировок упала, хоть она и не отказывается их посещать. Копирующий ниндзя и его возлюбленная сидели за деревянным столиком в уютном кафе. Огромное окно украшали светло-красные шторы, а остальной интерьер был выполнен в тёплых оттенках бежевого цвета, кое-где виднелись декорации с коричневыми деталями и элементами золотого цвета. Подоконники были заставлены небольшими горшочками с травой и другими зелёными растениями. Какаши часто приглашал Иви посидеть в тихом местечке, чтобы наконец уединиться и поговорить. Они не показывали своих чувств на людях и вели себя как близкие товарищи по команде. Выдавал только взгляд, которым молодые люди смотрели друг на друга, когда поднимали глаза от тарелки или чашечки чая, стоящих на столе. Впрочем, эти визуальные соприкосновения происходили довольно часто. Не удивительно. — Бедная. Надеюсь она вскоре отойдёт и вернётся в своё обычное состояние. — Айви опустила глаза, заочно сочувствуя Ино. — Хотелось бы верить. Сакура долго не могла оправиться от ухода Саске, но ведь у неё получилось. — Сэнсэй почти улыбнулся, но уголки его губ в одно мгновение приняли прежнее положение, возвращая лицу какое-то скорбящее выражение, он продолжил: — Все было хорошо, если бы не… — закончить не удалось, девушка напротив прервала его речь. — Ты не виноват. Хватит. — она мягким взглядом посмотрела в глаза копирующего и плавно пододвинула руку ближе к кисти Какаши, а потом аккуратно положила свою сверху, поглаживая грубоватую кожу светловолосого джоунина. Ответа не последовало, но общий загруженный вид Хатаке оставлял желать лучшего, поэтому Айви быстро сменила тему: — Кто теперь будет с нами в команде? — она попыталась изобразить радость и интерес на лице, замещая его грустное выражение. — Чуть не забыл. Хокаге просил зайти к нему после обеда. Думаю, как раз по этому вопросу. — Какаши был чрезвычайно холоден, блондинке напротив стало явно не по себе от такого настроя возлюбленного. Она сжала его руку сильнее, обхватывая тонкими пальчиками, насколько это возможно. — Айви. — Да? — Да нет, ничего. Не бери в голову. Нам пора. — Копирующий убрал руку и встал из-за стола, направляясь к барной стойке, чтобы рассчитаться. Внутри у девушки что-то сжалось, тревога пробиралась в самое сердце. Она радовалась тому, что выпила капуччино, отказавшись от еды. Секундой позже Иви почувствовала тошноту, которая стала общим состоянием организма. Оперевшись на угол стола, она поднялась со своего места и не знала куда ей деться. Оставалось стоять у окна, замерев и уставившись в одну точку. Руки куноичи были скрещены на груди, она чувствовала себя крайне некомфортно. — Пойдём. — Тяжелая рука легла на плечо Айви. Это был Какаши, который спешил к Третьему по какому-то важному вопросу. — Да… — получилось негромко и отвлечённо. Молодые люди вместе вышли из здания, которое находилось на окраине Конохи. Вероятно, поэтому здесь и было так спокойно. Нужно было прощаться. — Пока? — Джоунин попытался натянуть улыбку, протягивая ладонь. — До вечера. — Иви пожала его вытянутую руку, будто перед ней стоял просто знакомый. Их пути лежали в разные стороны, Айви договорилась о тренировке с Гай-сэнсэем и его командой, желая поупражняться в тайдзюцу. Прощание с Какаши в городе всегда было таким, но сегодня оно только усиливало чувство тревоги. Старые страхи рвались наружу, но куноичи отважно держала их взаперти, убеждая себя, что все не так плохо, цепляясь взглядом за яркие краски в одежде людей, в попытках поднять настроение. — «Есть у нас у девушек свойство накручивать!» — Иви отчитывала сама себя, пока не дошла до поляны с тремя деревянными столбами, где её ждала командная Гая.       В кабинете Третьего было прохладно, такая температура казалась комфортной, если предварительно прогуляться под палящим солнцем, попутно стирая со лба пот платочком, постиранным два часа назад. Хокаге был в хорошем расположении духа, поэтому еле заметно улыбнулся, когда после стука в дверь на пороге показался Какаши. — Я уже хотел послать за тобой кого-нибудь, жду тебя достаточно долго, Капитан седьмой команды. — Хирузен сидел в расслабленной позе, покачиваясь на стуле. Видимо, сил находиться в плохом настроении уже не осталось, приходилось заставлять себя думать о хорошем. — Простите. — Копирующий был в своём стиле — немногословен. Никаких лишних объяснений и болтовни не по делу. — Я подобрал замену Сакуре. Сай теперь будет третьим членом твоей команды вместо сбежавшей куноичи. Он уже знаком с ребятами, если мне не изменяет память, даже ладит с ними. Вы сработаетесь. — Да, пожалуй. Сай отличный парень. — вид джоунина выдавал его не слишком позитивный настрой. — Как Наруто? — уже более серьёзным тоном спросил Третий. — Наруто… рвётся на поиски, требует отправить его на миссию по спасению подруги. Грозится отправиться самостоятельно. — Я надеюсь, ты этого не допустишь, Какаши? — Хокаге нахмурился. — Не допущу. Я уже проводил с ним беседу, поговорю и ещё раз. Сегодня. — и почему чувство вины так разъедало изнутри. — В таком случае, не буду тебя задерживать. Завтра отправляетесь на миссию в полном составе. Предупреди Наруто, Айви и Сая. — Да, господин Третий. — Копирующий всеми силами пытался избавиться от дурных мыслей, но, кажется, не мог этого сделать. Оставалось рассчитывать на время, которое, словно самый искусный хирург, зашивает душевные раны. На выходе из резиденции Хокаге джоунин увидел небольшой камушек, благополучно пнул его ботинком и отправил в самый конец улочки, на которой после обеда не было ни души. Только солнце ярко сияло между домами, находясь в своеобразной рамочке. И почему взгляд так цеплялся за каждую мелочь? Вторая половина дня сегодня была свободной, так как представлять Сая команде было не нужно. Молодой шиноби отправился в гордом одиночестве бродить по родной деревне, утопая в собственных мыслях. Да, он винил себя. Считал, что слишком много ошибок совершил за столь недолгую жизнь. — «Когда я узнал, что Итачи вырезал весь свой клан, я подумал — он точно попадёт в ад. Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь, что буду жариться на соседней сковородке». — возложив на себя корону вины, Хатаке нёс её по парку, в котором Сакура увидела его в тот роковой день. Было довольно жарко, яркие лучи отражались от воды в фонтане и солнечные блики били в глаза. Какаши набрал в ладони чистой воды и умылся. Теперь он понимал что чувствовал его отец. Только три человека знали истинную причину, по которой Сакуры больше нет в ряду куноичи деревни листа, но когда кто-либо кидал на молодого человека взгляд, ему казалось, что в историю посвящён каждый житель. Проблемы скопились, всем грузом навалившись на плечи уставшего сэнсэя, который пару дней назад был самым счастливым человеком на свете. Нужно было что-то делать. Перезагрузка необходима. Осталось найти верное решение этой задачи. Взваливать переживания на Айви не хотелось. — «Ну уж нет. Для неё я должен быть самым сильным мужчиной на свете. Есть и другой выход» — если бы привыкший быть хладнокровным ниндзя только знал, что Иви никогда не считала наличие чувств за слабость. Одна из его давних знакомых хотела покончить с собой, наглотавшись сильных таблеток, но осталась жива и рассказывала, что клиническая смерть помогает начать с чистого листа. К счастью или сожалению, на более ярком примере — своего отца, Какаши Хатаке научился не кидаться в подобные крайности, что бы не случилось. Этот урок он вынес ещё в трагический день смерти Сакумо и поклялся никогда, никогда не решать проблемы таким путём, даже если весь мир будет осуждать его. Внезапно, хладнокровный ниндзя вспомнил Обито и Рин — своих погибших друзей, которые несмотря на все нюансы характера Какаши, были рядом. Пожалуй, именно дружба спасала его в тяжелые периоды жизни, как бы джоунин с пепельными волосами не пытался отрицать это. Может и теперь пора встретиться с товарищами по оружию? Ямато, Асума, весельчак Гай? Это решение казалось ему лучшим из всех, что приходили в голову, а значит — нужно притворить задуманное в жизнь. Время отдохнуть, они уже достаточно потрудились за последние пару лет.       Найти трёх мужчин оказалось совсем не сложно, и они, немного подумав, согласились поужинать в одной из забегаловок Конохи (Гай и вовсе принял предложение не раздумывая, хотя все трое были удивлены, получив приглашение от Какаши — своего апатичного и безмерно молчаливого друга). Они встретились поздно вечером, у резеденции Хокаге, откуда и отправились в кабак. Уже почти стемнело, но людей на центральных улицах не убавилось. Видимо, все хорошенько нагрелись на полуденной жаре и хотели вдохнуть свежий прохладный воздух. Даже дети играли на площадке, а их уставшие бороться с летним зноем родители не спешили домой. Атмосфера была бесконечно тёплой, Какаши понял — он выбрал удачный день для такого мероприятия. Но забыл о другом — он не предупредил Иви, которая ждала его дома, как и в любой будний день. Девушка не рассказывала, что будет тренироваться с Гаем и его командой, поэтому послание не могло бы быть передано через него. Старые друзья смеялись, размахивая руками и вспоминая передряги, в которые им приходилось попадать. Забавно — они так давно не разговаривали. Рабочие будни и напряженная обстановка в стране не давали выдохнуть. — Что это с тобой, мой вечный соперник? Что сподвигло тебя выбраться из своей берлоги? — Изумрудный зверь Конохи будто подозревал что-то неладное. — Признавайся, копирующий, что нас ждёт за дверью этого заведения? — Асума целиком поддерживал Гая. — Хватит вам! Ничего я с вами не сделаю! Просто встреча давних товарищей! — отнекивался джоунин с пепельными волосами. Только Капитан Ямато по-доброму улыбался и не доставал товарища странными вопросами, зная, что если в этом деле что-то нечисто, он увидит это своими глазами. В кафе их ждал забронированный столик, никаких сюрпризов. — Вот уж ситуация! — Воскликнул Асума и прикурил сигарету, заняв место у окна. Между двух больших и мягких диванов стоял массивный широкий стол, сделанный из дерева. Обивка мебели была выполнена из кожи темно-алого цвета, а освещение казалось довольно приглушённым, если сравнивать с уличными фонарями. Обстановка располагала к задушевным беседам и обсуждению общих воспоминаний за рюмочкой саке. В основном, зал наполняли мужские компании, за исключением нескольких пар, которые, видимо, устроили здесь свидания. Впрочем, никто из джоунинов не обращал на это внимания, будучи сосредоточенными на собственных друзьях, которые последний раз собирались, казалось, столетие назад. — У меня тут возник вопрос — как давно каждый из вас снимал свою форму, меняя её на повседневную одежду? — с усмешкой начал Какаши. — Мне кажется, я в ней с самого рождения. — развёл руками Ямато, а Гай громко засмеялся, осознав, что и сейчас не снял зелёный костюм для тренировок и жилет джоунина. — Надо же, и я не помню. — удивился Асума, а затем добавил: — Мы, сэнсэи, занятые люди, нам не до красивых шмоток! — хохот вновь послышался за столиком. Застолье началось с чая и свиных отбивных, но Гай весь вечер намекал на саке, требуя его в шутку. Как только часы пробили полночь, изумрудному зверю Конохи удалось подбить друзей на крепкий алкоголь, хотя Какаши и Ямато активно сопротивлялись, оправдываясь кучей дел, которые немедленно свалятся им на голову с наступлением утра. Музыка казалась все веселее, шутки смешнее, а истории увлекательнее — так несколько выпитых залпом рюмок сказывались на уставших организмах джоунинов. Вот уже и девушки стали казаться симпатичнее, чем обычно. Рукава рубашки копирующего ниндзя были закатаны, и он, уперевшись локтями в стол, вёл серьезную беседу со своим вечным соперником. Прошлое, настоящее, будущее — все, что накипело внутри, наконец вырвалось наружу и больше не терзало морально уставшего Какаши Хатаке. Друзьям даже удалось уговорить его спеть вместе с ними. Одним словом, вечер (а точнее, ночь), удались на славу. Возможно, серьёзным фактором оказались пять опустошенных бутылок саке на четверых товарищей. К счастью, на ногах они стояли твёрдо (ну почти) и в три часа ночи расстались у выхода из кабака. — Хорошо посидели! — Обязательно повторим! — Непременно соберёмся ещё раз! — Я люблю вас, друзья! — завершил череду односложных реплик Гай и пожал руку Ямато. Пора домой.       Пели сверчки, Какаши Хатаке медленно плёлся по улице, держа одной рукой пиджак, закинутый на правое плечо. Саке никак не хотело отпускать, но в голове будто лопнула нейронная микросвязь — Айви. Он забыл ей сказать. — «Чёртов Хатаке, опять промах. Надеюсь она дома и с ней все хорошо». — чувство ответственности не оставляло джоунина даже в крайней степени опьянения. Он пытался идти быстрее, но тщетно, в глазах слегка двоилось, а ноги едва слушались, копирующий пошатывался, целенаправленно шагая к дому. Огней было в два раза больше, светили они куда ярче, а ещё, на небе красовались целых две луны. Только вот и подъездных дверей теперь было две — ничего себе дилемма! Выбрав нужную с первой попытки, Какаши поднялся по невысоким ступеням, минуя тёмный коридор и толкнул дверь — она была открыта. Поразительная тишина наполняла квартиру, окно, видимое от порога, было открыто, а легкая тюль развивалась на ветру, впуская ночную прохладу в комнату. — Айви. — Его попрежнему шатало, войти получилось держась одной рукой за косяк. Снимать ботинки не было времени, сначала девушка, потом все остальное. — Иви. — повторил пьяный шиноби заплетающимся языком и переставляя ноги, прошёл дальше в помещение — оно было в голубом цвете, ночное светило постаралось, разукрашивая каждый предмет жилища в краску холодного оттенка. Телевизор, ламинат, шкаф — все отдавало синевой. Там, куда не попадала луна, была лишь бесконечная тьма, разглядеть что-то в которой было невозможно. Он дрожащей рукой нащупывал выключатель, попутно продвигаясь по стенке к кровати, а чертов прибор никак не попадался. Реакция была замедлена, если что-то случилось, действовать быстро не получится. — «Вот же чертов дурак!» — ругал себя Какаши. Секундой позже он уже лежал на кровати, удивленный и онемевший от неожиданности, щека молодого человека горела. Айви не спала и ждала его все это время, успев сходить к мосту и в парк, но не обнаружив там возлюбленного. Сложив события воедино в своём встревоженном обеденной ситуацией сознании, и додумав все, что достоверно известно не было, она решила, что человек, подаривший счастье, бросил её, не сказав ни слова. Подумала — он просто молча ушёл. Собрав силы в кулак, утерев наворачивавшиеся слёзы и набросав речь в голове, Иви подготовилась к разговору с любимым сэнсэем, оставалось только дождаться его. Сон не приходил, зато почти в четыре часа утра пришёл смертельно пьяный Какаши, за что обиженная куноичи и влепила ему звонкую пощёчину, не жалея сил. Чувства перемешались — обида, ярость, надуманная боль переплелись с радостью того, что причиной отсутсвия был не разрыв отношений. Девушка была готова избить его до полусмерти. — Безответственный идиот! — кричала она, сев на бёдра пьяного Хатаке, который лежал на кровати в ботинках и уличной одежде. Какаши смеялся и совсем не выглядел опечаленным. Ответить было нечего, разъярённая Айви стащила с него маску и, накинувшись на обессиленного сэнсэя, стучала по сильной мужской груди и широким плечам кулаками. А он все продолжал улыбаться. — «Только бы за нож или кунай не схватилась, тогда мне не сдобровать!» — мысленно подшутил над ситуаций джоунин и перехватил тонкие ручки возлюбленной, останавливая избиение. — Ну все, хватит. — Какаши мягко поцеловал ладошки куноичи, накрывая их своими, не давая сделать движение тяжело дышащей Иви. Не отпуская девушку, переплетаясь с пальцами с её пальчиками и складывая кисти замком, он скинул ботинки, а затем потянул блондинку на себя. — Успокоилась? — Слова еле-еле удавались, саке не хотело отпускать затуманенное сознание. Девушка сверху кивнула, делая глубокий вдох, а затем такой же глубокий выдох. Какаши освободил её руки, но толкнул в сторону, заставляя упасть на кровать рядом с ним. Это были самые крепкие объятия, в которые он когда-либо заключал Айви. Даже если бы ей очень хотелось, вырваться бы не получилось. — Спи, неуравновешенная. — последнее, что удалось произнести копирующему, прежде чем он погрузился в глубокий сон. Выплеснувшая эмоции Иви тоже осталась без сил, но пробурчала в ответ что-то злобное, и тоже отправилась в царство цветных сновидений, отложив «скандал» на завтра.       На белой простыне лежали две вытянутые подушки, пиджак джоунина, сам Какаши в рубашке навыпуск, рукава которой были небрежно закатаны, а воротник и ещё две пуговицы расстегнуты. Брюки снять не удалось, поэтому он спал в них. Объятия копирующего сковывали Айви, одетую в чёрную шелковую пижаму с кружевом, крепко прижимая её к себе обхватом за талию, нежные ручки девушки обвили сильные руки сэнсэя. Джоунин был явно выше девушки, поэтому он немного согнулся, чтобы положить голову на плечо возлюбленной, почти незаметно касаясь губами её шеи. Одеяло валялось на полу, а ноги молодых людей непроизвольно переплелись во сне.       И почему даже самые, казалось бы, острые и явные конфликты заканчивались безмятежностью и гармонией? И сработало ли правило в этот раз? Мир замер в ожидании рассвета.